стемы земледелия  на
Московской селекционной станции  начался  подъем урожайности,  увеличиваются
посевы  пшеницы   и   технических  культур,   увеличивается   валовой   сбор
сельскохозяйственных   продуктов.    Удои   сильно   возросли.   Расширяется
животноводство. У нас на станции  открылась  возможность увеличить поголовье
крупного скота с 360 до 1490.

     В колхозе  "Новый путь", Тульской области, где мы  работаем,  поголовье
животных увеличивается  на 62%. В  колхозе "Свободный", Тульской области, на
227%. В колхозе "Красный путь" на 160%.

     В   нашем  опорном  колхозе  имени   Осоавиахима,  Московской  области,
поголовье  крупных  животных  увеличивается  с  194  до  311.  Это  исходное
поголовье, а дальше оно будет возрастать, так как урожаи и сбор кормов будут
увеличиваться.

     Система  травопольных севооборотов создает  условия  непрерывного роста
животноводства, улучшения  земледелия.  Мы  конкретно  видим, как  один  цех
подтягивает  другие,  создаются лучшие  условия для развития  всех  отраслей
хозяйства.

     Перед   агрономами,    перед   научными    сотрудниками,   перед   всей
агробиологической наукой стоит  задача  --  научить  работников  практически
правильно организовывать  территорию на  основе  биологической  науки,  а не
только  арифметики.  Надо  разрабатывать  системы  севооборотов   конкретных
колхозов,  обеспечивая лучшие условия  жизни на  данной  территории для всех
организмов -- и растений, и животных,  и микроорганизмов. Надо устанавливать
такое взаимодействие сельскохозяйственных организмов, чтобы как можно меньше
было  торможения  в  их взаимоотношениях  и  как  можно  больше поддержки  и
подталкивания  вверх  одной  отрасли  производства другой  отраслью. Поэтому
растениеводство,  животноводство,  земледелие,  как  это всегда  подчеркивал
Вильямс, -- равнозначные цехи сельскохозяйственного производства. Они должны
рассматриваться во  взаимосвязи.  Иначе  дело  не пойдет.  Надо преодолевать
разрывы,  несогласованность между отраслями хозяйства.  К  этому и  призвана
наука.

     В  свете  учения  Лысенко  и  Вильямса   по-другому  встал  вопрос   об
удобрениях. Вот  последний случай,  происшедший  у нас  в  Серебрянопрудском
районе.

     По указанию  Московского областного сельскохозяйственного управления  в
район  было  занаряжено 720 тонн  калийных удобрений.  Однако опыты  в  ряде
колхозов и у нас на станции показывают, что на данном  этапе калий не только
не полезен под зерновые, но может  даже принести  вред. Валовое планирование
удобрений      оказалось     ошибочным,     и     Московскому     областному
сельскохозяйственному управлению пришлось  свою ошибку  исправить. Удобрения
надо применять строго дифференцированно по полям севооборота,  по культурам.
Приведу пример.  На  Клемовском отделении нашей селекционной  станции сильно
действую азотистые удобрения,  а все  другие там  пока не полезны. В  другом
отделении -- "Новая усадьба" вместе с азотистыми  удобрениями  начинают быть
полезны  и  фосфорные удобрения.  На  полях  Мягковского  отделения  станции
оказывается  полезным  воздействие  удобрений   не   в  тех  дозах,  которые
эффективны на первых двух отделениях.

     Из  этого  следует,  что  в  каждом  хозяйстве  и   в  каждом  поле  на
определенном этапе общей  сельскохозяйственной культуры  требуются различные
формы и дозы удобрений.

     Вопрос с места. Как у вас показали себя гранулированные удобрения?

     А. П.  Водков. Мы проверили  гранулированные  удобрения в производстве,
получили замечательные результаты.

     На  Московской  селекционной   станции  разработан  метод  установления
системы удобрений. Опытные участки по удобрениям под определенную культуру в
каждом поле  севооборота  закладываем  накануне года посева.  Так, например,
если в текущем году в данном  поле сеется яровая пшеница, а в следующем году
будут бобовые, то посреди поля яровой пшеницы выделяется гектара, на котором
сеют  бобовые,  что  дает возможность  определить  потребность  в подкормках
бобовых  на  этом  поле  и  что  нужно  подготовить для  подкормки. Конечно,
нынешний год  и  следующий  год неодинаковы,  но  при  травопольной  системе
земледелия влияние погоды сильно сглаживается.

     Вопрос  о сортах при  травопольной системе  земледелия  также  ставится
по-новому. Известно, что раньше яровая пшеница в Каменной Степи считалась не
культурой, а наказанием. Теперь эта яровая пшеница стала благодеянием, давая
высокие  урожаи  при   травопольной   системе   земледелия.   На  Московской
селекционной  станции яровая  пшеница тоже  считалась опасным  растением,  а
практика  показывает,  что  и здесь она  при травопольной системе земледелия
может давать из года в год возрастающие урожаи.

     Так, в прошлом году с 180 га мы получили по 12,6 ц,  а в нынешнем  году
урожай яровой пшеницы еще выше.

     Люцерна в зоне нашей станции необходимая трава, без нее севооборотов не
будет. Оказалось,  что люцерну в наших местах можно  успешно культивировать.
Бактеризация  семян  люцерны  перед посевом  дает повышение урожая  травяной
массы на 50% и больше. До сих пор люцерна дает мало семян в  наших условиях.
Опыт показал, что можно получить семена, если сеять люцерну на почвах, очень
богатых органическим веществом. Исследования вскрыли интересный для биологов
факт.  Взятый  на  глубине 70  см с участка,  удобренного фекалиями, монолит
обнаружил,  что на корнях  люцерны не было ни одного  клубенька, хотя урожай
семян  с  этого  участка составил до  4  ц  с гектара.  А  люцерна, взятая с
участка, бедного  органическим веществом, имела на  корнях чрезвычайно много
клубеньков,  но  урожая семян почти  не было. Вот один  из важных  вопросов,
который нужно изучить.

     Положение дел  в сельском хозяйстве со всей остротой выдвигает вопрос о
типе научно-исследовательского  учреждения.  Я думаю,  что опыт селекционных
станций,  прежде всего Каменной Степи и Московской станции,  показывает, что
нужно  стремиться  создавать научно-исследовательские  учреждения такого  же
порядка.

     Они  должны  быть  научно-производственными учреждениями,  а не  просто
научными.  Академик  Вильямс  по  этому вопросу писал, что  опытная  станция
должна представлять образцовый совхоз со всеми отраслями сельского хозяйства
-- животноводством, системой севооборотов, современными машинами.

     Изумителен метод научной работы Т. Д. Лысенко. Он ведет  исследования в
колхозах,  в совхозах, на десятках  тысяч  и  даже миллионах гектаров. Такая
организация научной работы гарантирует  научного сотрудника  от схоластики в
его научно-исследовательской работе.

     Московская государственная селекционная  станция  также идет по  такому
пути. Я  думаю, что в опытных учреждениях, где  все мысли  сосредоточены  на
том,  чтобы  получить  побольше  сельскохозяйственной  продукции,  вырастить
хорошие  урожаи,   в  таких   научно-исследовательских   учреждениях   будет
процветать передовая агрономическая наука. (Аплодисменты.)


     Академик  П.  П.  Лобанов.  Слово   предоставляется  профессору  З.  Я.
Белецкому.


     Профессор  З. Я. Белецкий (заведующий  кафедрой  философии  Московского
государственного университета). Обсуждение доклада  академика Т. Д.  Лысенко
--  событие  большой важности. На  этой сессии  подводится итог  дискуссии в
биологии,  тянувшейся  в  течение  многих  лет  между  двумя  направлениями:
формальными генетиками -- с одной стороны, и мичуринцами -- с другой.

     События, происходящие в биологии, в большой степени напоминают события,
имевшие место  и в  философии. Как  в философии,  так сейчас и в биологии мы
сталкиваемся  с  явлениями  одного  и  того  же  порядка. Идет  борьба  двух
направлений     --     буржуазного,     идеалистического,      и      нашего
диалектико-материалистического.

     Представители вейсманистского направления не только защищают буржуазную
теоретическую концепцию в области биологии, но и протаскивают вредные идеи о
единстве буржуазной и советской науки.

     У нас  кое-где  имеет  хождение буржуазная точка зрения о том, что наше
марксистское  мировоззрение,  наша  теория  возникли  не  из  условий  новых
общественно-материальных  отношений людей,  а  в результате  обобщения  всех
предшествующих  идейных  достижений. Эта  буржуазная концепция ставит  перед
собой  абстрактную  задачу  познания явлений мира вообще и требует признать,
что  науки развивались вне политики,  вне классовой борьбы. Отсюда  делается
вывод, что подлинным ученым,  настоящим  творцом общественной жизни является
лишь  тот,  кто  усвоил  все  достижения  как  прошлой,  так  и  современной
буржуазной теории. Такого ученого должно  интересовать одно, а именно -- как
идеи связаны с идеями и как  они вытекают  друг из друга. Такой ученый может
поэтому  работать  в   тиши  кабинета.   Он  "жрец"  науки.  Ему  нет  дела,
соответствуют ли его умозрительные построения жизни или нет. Важна теория, а
не  жизнь, не практика. Лозунгом  такого рода ученых является -- пусть жизнь
приспособляется к науке, а если она  не может к ней приспособиться, тем хуже
для нее.

     Вот почему  наши  советские морганисты, вроде  Шмальгаузена,  Юдинцева,
Алиханяна, Жебрака  и других,  усвоившие  мудрость  моргановско-менделевской
генетики,  решили, что они и  есть  подлинные  ученые,  что  по  ним  должна
равняться  наша  советская  практика. И  если  практика  не подтверждает  их
теорий,  то  тем  хуже для  нее.  Вот  почему они  с  такой  развязностью  и
пренебрежением на  протяжении  многих лет  относились к практическим успехам
мичуринской   биологии.   Вот  почему  биологический  факультет  Московского
университета,  являющийся  оплотом  в   нашей  стране   моргано-менделевской
реакционной генетики,  вел ожесточенную  борьбу  с  новой  подлинно  научной
биологией, созданной  И. В. Мичуриным и так блестяще продолженной и развитой
в наши дни Т. Д. Лысенко.

     Для  того чтобы  представить,  что делают  вейсманисты на биологическом
факультете МГУ, я приведу некоторые факты.

     На  протяжении  последнего десятилетия на биологическом  факультете МГУ
систематически   проводятся   собрания,   научные   заседания,  конференции,
посвященные критике теоретических взглядов академика Лысенко.

     Не  надо  думать  при  этом,  что  критика  академика  Лысенко носила в
какой-либо мере серьезный  научный характер. Нет. Взгляды  академика Лысенко
отвергались  с  порога  как  невежественные,  не  имеющие  ничего  общего  с
"подлинной" университетской  наукой.  Такого мнения  об  учении  Мичурина  и
Лысенко  придерживается  в своем  большинстве профессорско-преподавательский
состав   биологического  факультета,  так  воспитывают  и  студентов   этого
факультета.  Вот пример.  В  феврале  этого  года  факультетом была  созвана
Всесоюзная научная конференция. Конференция длилась в течение недели. На ней
было  заслушано  около  40  докладов.  Какие  же проблемы обсуждала  научная
конференция? Может  быть  она  обсуждала  достижения биологической  науки  в
практике сельского хозяйства или показывала преимущества нашей биологической
науки по сравнению с буржуазной? Нет, Конференция от первого и до последнего
доклада была направлена против учения академика Лысенко, в защиту буржуазной
генетики.   Ученые  биологического   факультета,  оказывается,   в  качестве
важнейшей задачи биологической науки в 1948 г. поставили задачу опровержения
учения академика Лысенко.

     Насколько  далеко   зашло  руководство  биологического   факультета   в
разрешении  этой задачи,  можно  судить  и  по тем методам,  к  которым  оно
прибегает. Приведу несколько примеров.

     В связи с интервью о внутривидовой борьбе,  помещенным  Т. Д. Лысенко в
"Литературной   газете",  ученый  совет  биологического  факультета   провел
заседание,  на  котором точка  зрения  академика  Лысенко  была  подвергнута
решительной  критике.  После  заседания  ученого  совета факультета  кафедра
диалектического и исторического материализма МГУ организовала свое заседание
для обсуждения этой же темы.

     Какова была реакция на это заседание кафедры руководства биологического
факультета? Дело началось с того, что кафедра дарвинизма потребовала,  чтобы
заседание было совместным. Зачем? Кафедра дарвинизма дала такое разъяснение:
мы   боимся,  что   кафедра  диалектического  и  исторического  материализма
самостоятельно в  этом  вопросе не разберется.  Когда представителю  кафедры
дарвинизма  сказали, что точка  зрения  кафедры  дарвинизма  известна  и что
кафедра  диалектического и исторического материализма решила  самостоятельно
разбираться, то биологи прибегли к  такому приему.  Представитель от кафедры
дарвинизма  заявил:  "Если  вы  поддержите  академика Лысенко,  то  понесете
ответственность   со  всеми   вытекающими   отсюда   последствиями.   Мнение
университета должно быть единым".

     Кафедр не подчинилась директиве,  нарушила  единство университета.  Она
свою  точку зрения выразила в  "Литературной  газете" и  газете  "Московский
университет".  Этот  шаг   кафедры   не   замедлил  дать  свои   результаты.
Предупреждение, сделанное  от кафедры дарвинизма,  оказалось  приведенным  в
действие. Теперь уже руководство  биологического факультета начало требовать
удаления из университета не только  учения  академика Лысенко, но и  кафедры
диалектического  и  исторического  материализма. Дальше события  развивались
таким образом.

     На  ответственном заседании  университета заведующий  кафедрой генетики
доцент  Алиханян  выступил  от  имени  факультета с заявлением.  Ввиду того,
сказал он, что кафедра диалектического и  исторического материализма  МГУ не
справилась  со  своими задачами в области  биологии,  оказалась теоретически
малограмотной, считаю необходимым поставить вопрос об обсуждении ее состава.
Просьба доцента Алиханяна, видимо, была принята во внимание. Ректором срочно
была  создана  комиссия  по  обследованию философского  факультета. Комиссия
работала в  течение  двух  месяцев. Ученый  совет университета,  опираясь на
сообщение  комиссии, принял  решение в  духе  требований  доцента Алиханяна.
Решение ученого совета  университета не было приведено в исполнение случайно
только  в  силу обстоятельств, не зависящих ни от доцента  Алиханяна, ни  от
комиссии.

     Как  же  относилось руководство биологического факультета к  кафедре  в
период подготовки ректоратом  мероприятий для ее "обновления"? Биологический
факультет принял тактику обструкции кафедры  диалектического и исторического
материализма. Семинарские занятия по курсу  диалектического и  исторического
материализма на факультете  были деканом факультета С. Д. Юдинцевым сорваны.
Декан потребовал, чтобы кафедра заменила руководителя семинара тов. Фурмана,
так как он открытый сторонник учения академика Лысенко. Кафедра не выполнила
этого требования, в результате студенты в течение семестра не занимались.

     Несколько слов о студентах биологического факультета.  На факультете по
отношению  к студентам применяют  методы  невероятного зажима.  От студентов
биологического  факультета  требуют  в  категорической форме критики  учения
Мичурина и Лысенко. Если же, несмотря не это, отдельные студенты оказываются
несогласными с вейсманистами,  то они не решаются открыто об  этом  сказать.
Некоторые  из  этих  студентов,   приходя  на   кафедру  диалектического   и
исторического   материализма   для   получения   необходимых   консультаций,
настойчиво просят не раскрывать ни их убеждений, ни их фамилий.

     Руководство  биологического  факультета  активно  вытравливает  взгляды
Мичурина  и Лысенко  не  только  из сознания студентов,  но  и  из  сознания
профессуры.  В  1944  г.  мне  была   прислана  на  отзыв  работа  академика
Шмальгаузена "Проблемы дарвинизма". В  этой работе академик Шмальгаузен  дал
краткое изложение экспериментальных работ И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко и в
общем  одобрительно  отозвался  об  их   научных  успехах.  Этот  факт  меня
обрадовал, ибо, как  я  уже  сказал,  в  стенах МГУ имена Мичурина и Лысенко
упоминались только как синонимы невежества и практицизма. Чем объяснить, что
академик Шмальгаузен сослался  на Мичурина и Лысенко -- я не знаю. Возможно,
что  был  недосмотр  со стороны декана  факультета  тов.  Юдинцева  или  это
произошло  потому,  что доцент  Алиханян  не  был  тогда  в  Москве.  Я  дал
одобрительный  отзыв  на  работу,  указав  на  ее  важнейшие   теоретические
недостатки. Что же сейчас происходит? Нет собрания и заседания, чтобы доцент
Алиханян или кто-нибудь  другой не выступил с заявлением, как мог  профессор
Белецкий  допустить,   что   академик   Шмальгаузен  в  какой-то  мере   мог
доброжелательно относится  к взглядам И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко. Разве,
мол,    не    известно,    что    Шмальгаузен    разделяет   точку    зрения
моргано-менделевской  генетики.  Академик  Шмальгаузен  поспешил "исправить"
грех своей молодости; он написал новую работу "Факторы эволюции", где вообще
не упоминаются имена Мичурина и Лысенко.

     Из  сказанного   можно  видеть,  сколь  активно  боролись  руководители
биологического факультета МГУ против учения И. В. Мичурина  и Т. Д. Лысенко.
Непонятно,  почему  сейчас Юдинцев, Алиханян и другие отмалчиваются. Одно из
двух: либо им нечего сказать, либо они думают, что сейчас происходит одна из
очередных дискуссий,  до которых им дела нет и которая их не  касается. Они,
видимо,  считают, что,  отмолчавшись  сейчас, они  получат возможность в МГу
созвать свою конференцию и дать реванш.

     Но надо думать, что  их  надеждам  не  оправдаться. Наша  партия тем  и
сильна, что она знает, за что она борется, и знает, под знаменем каких идей,
какой  теории она побеждает. Учение И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко оказалось
проверенным   практикой   социалистического   строительства.   Теоретическим
фундаментом  этого  учения  является  диалектический  материализм.  За  этим
учением будущее. (Аплодисменты.)


     Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик Е. И. Ушакова.


     Академик Е. И. Ушакова. Товарищ Белецкий, заведующий кафедрой философии
МГУ, очень  хорошо  рассказал о том,  какое  существует  положение  в  МГУ с
мичуринской  генетикой.  Меня  чрезвычайно  удивил тот  факт,  что  в  нашем
советском  вузе,  наряду  с  кафедрой  философии,   которая  должна  привить
марксистско-ленинское  мировоззрение,  мирно сожительствует  кафедра другая,
отстаивающая, в противовес марксистско-ленинской философии, идеалистические,
реакционные течения.

     Товарищ Белецкий между прочим заметил, что  так  же, как  и  мы, т.  е.
Академия, они  терпимо относились  к  этим вредным течениям  в биологической
науке  (морганизму-менделизму).  Но от философов наших много  больше, чем от
других, требуется  воинствующего материализма, и  совершенно непонятно,  как
можно было мириться с теми фактами, которые здесь приводились.

     Товарищ    Белецкий   сказал,   что    генетическая    наука,   которая
разрабатывается у нас в университетах на  кафедрах и в некоторых институтах,
выглядит очень "высокой  наукой";  наука, которая  себя называет  и  считает
действительно теоретической наукой, выше, чем  та наука,  которая  создается
практиками.

     Мы очень уважаем науку, но лишь до тех пор,  пока мы чувствуем, что эта
наука открывает  нам перспективы. А  что дала нам наука, которую мы называем
моргано-менделевской генетикой, что она нам  сулила и что она нам еще сулит?
Она сулила в свое время многое, но  ничего не дала. Сейчас эта "наука" опять
нам много сулит, но вряд ли что может дать.

     Грибовские   селекционеры   всегда   считали   себя   очень   скромными
работниками-практиками.   Они   изучали  исходный  материал  и  работали  по
улучшению  старых и выведению новых сортов. Результаты работы  нашей станции
известны  в