вовательной форме (частично Хором, частично -  в  диалоге
между Фаустом и Мефистофелем); широко развернутые  приключения  при  папском
дворе, при дворе императора Карла V (заклинание Александра  Великого  и  его
возлюбленной),  при  дворе  герцога  Вангольтского  (т.  е.   Ангальтского);
заклинание Елены перед студентами; неудачная попытка  благочестивого  старца
обратить Фауста на путь праведный; сожительство Фауста с  Еленой;  последняя
ночь со студентами.
     Введены и некоторые комические анекдоты народной книги:  о  рыцаре  при
дворе императора, у Марло носящем имя Бенволио,  которого  Фауст  награждает
рогами (Тексты, II, гл. 34); о продаже лошадей барышнику  и  вырванной  ноге
(Тексты, II,  гл.  39).  Число  таких  эпизодов  при  свободной  композиции,
характерной для драматизованного романа, легко могло быть  увеличено  новыми
вставками, как это видно  при  сравнении  более  поздней  печатной  редакции
(1616) с более ранней (1604), в особенности при сравнении трагедии  Марло  с
ее позднейшими немецкими народными переработками.
     Чаще всего расширению подвергались именно комические эпизоды,  частично
из запаса анекдотов,  содержавшихся  в  народной  книге,  но  самостоятельно
разработанных. Так, в редакции 1616 года, как у Шписа (гл. 35), оскорбленный
рыцарь пытается отомстить Фаусту; при этом  у  Марло  он  вместе  со  своими
товарищами отрубает кудеснику голову,  которую  тот  приставляет  обратно  к
своему туловищу; в следующей сцене, опять как у Шписа,  рыцари  подстраивают
нападение на Фауста из засады, но он вызывает  своими  чарами  целое  войско
демонов и таким образом побеждает своих  противников,  после  чего  Фауст  в
наказание награждает рогами и товарищей Бенволио (Комментарии, стр. 416).  В
той же редакции 1616 года появляется возчик,  который  жалуется,  что  Фауст
(как у Шписа. гл. 40) сожрал у него целый воз сена (Комментарии, стр. 416).
     При  этом,  согласно  принципам  английского  театра  времен  Шекспира,
вводятся новые комические сцены, которые пародируют  серьезные  или  создают
разрядку  трагического  напряжения.  Таковы  сцены  между  учеником   Фауста
Вагнером и шутом  с  участием  чертей;  между  Вагнером  и  слугами  Фауста,
крестьянскими парнями Робином и Ральфом (или Диком, как он назван в редакции
1616 года), трактирщиком и трактирщицей, а потом  Мефистофелем.  Если  Фауст
продает свою душу дьяволу за безграничное знание и могущество, то шут  готов
продать свою за кусок жареной баранины. Если Фауст  мечтает  о  любви  Елены
Греческой, то мечты Ральфа обращены к Нэн Спит,  кухарке,  и  "богопротивная
колдовская книга", которой он завладел, должна помочь  ему  и  его  товарищу
напиться "током ипокрасы в любом кабачке Европы". Сцены эти, по крайней мере
частично, являются позднейшими  театральными  вставками,  поскольку  в  двух
редакциях между ними обнаруживаются существенные расхождения по  содержанию.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что шут появляется в сцене IV
и потом исчезает; в дальнейшем, начиная со  сцены  VII,  выступают  Робин  и
Ральф; шут и эта традиционная комическая пара, в  сущности,  дублируют  друг
друга в одинаковой функции  "комического  персонажа".  В  немецкой  народной
драме о Фаусте, в особенности в кукольных комедиях, комические импровизации,
пародирующие  серьезный  сюжет,  получат  в  дальнейшем  широкое  и   вполне
самостоятельное национальное развитие.
     В то же время моральная тема легенды о Фаусте позволила Марло  частично
использовать в своем  произведении  драматическую  композицию  средневековых
моралите, аллегорических театральных представлений, героем которых  является
Человек (Everyman), за душу  которого  ведут  борьбу  добрые  и  злые  силы,
воплощенные  в  аллегорических  фигурах  пороков  и  добродетелей,  так  что
драматический конфликт между ними, развертывающийся на  сцене,  олицетворяет
моральную борьбу, происходящую в душе человека. Фауст Марло в своей душевной
борьбе выступает до известной степени как герой такой моралите,  от  которой
драма Марло унаследовала традиционные фигуры доброго и злого ангела и прения
между  ними,  отражающие  колебания  в  душе  самого  героя.  Оттуда  же   -
аллегорическое шествие (pageant) "Семи смертных грехов". В конце пьесы "трон
праведников", спускающийся с неба, и адская пасть, открывающаяся  в  глубине
сцены (в редакции  1616  года),  являются  реквизитами  того  же  старинного
народного жанра.
     Успех, которым пользовался "Фауст" Марло как  в  самой  Англии,  так  и
позднее на народной сцене в Германии, несомненно связан с этим  органическим
соединением в нем высокой идейности и полета творческой  фантазии  автора  с
выразительными художественными методами традиционного народного искусства.
     Вопрос о времени написания и первой постановки на сцене трагедии  Марло
и даже о ее первоначальном  тексте  до  сих  пор  остается  спорным.  Старая
датировка 1589 годом в настоящее время многими исследователями  оспаривается
в пользу более поздней - 1592 годом {Ср.: Fr. Boas, 1. с., стр. 203 и  сл.}.
В пользу первой говорят внутренние основания, заставляющие предполагать, что
пьеса была создана молодым драматургом сразу же после "Тамерлана",  имевшего
большой сценический успех. В подтверждение приводились также содержащиеся  в
тексте пьесы упоминания об  исторических  событиях  и  лицах  того  времени,
которые  в  дальнейшем  должны  были  утерять  актуальность:  об   "огненном
антверпенском  корабле"  (брандере)  -  памятном  эпизоде  осады  Антверпена
войсками принца Александра Пармского в 1585  году  (Комментарии,  стр.  409.
прим. 9), о самом принце как  испанском  наместнике  и  главнокомандующем  в
Нидерландах, войска которого, однако, после 1590 года сражались  уже  не  на
территории Германской империи, а во Франции и который вскоре затем скончался
(в 1592 году; см. стр. 413, прим. 8). Указывалось также, что  пьеса  Роберта
Грипа о "чернокнижнике" Бэконе ("Брат  Бэкон  и  брат  Бунгей"),  написанная
около 1589 года, является откликом на "Доктора Фауста" {Т. Вakeless, I.  с.,
vol. I, стр. 276.}.
     Однако некоторые внешние  свидетельства  как  будто  противоречат  этой
датировке, что заставило  новейших  исследователей  отнести  пьесу  к  более
позднему времени  (1592).  Так,  Марло  несомненно  опирался  на  английский
перевод народного романа Шписа, поскольку его  "Доктор  Фауст"  обнаруживает
некоторые  мелкие  черты,  наличествующие  в  этом  переводе  в  отличие  от
немецкого подлинника {См.: Theodor Delias. Marlowe's Faust und seine Quelle.
Bielefeld, 1881.}. Книга эта,  озаглавленная  "История  достойной  осуждения
жизни и заслуженной смерти  доктора  Джона  Фауста"  ("The  History  of  the
Damnable Life and Deserved Death of Dr. John Faustus"), представляет один из
многочисленных в эти годы переводов немецкого романа  Шписа  на  иностранные
языки, свидетельствующих о его широком международном успехе (см. выше,  стр.
301). Английский текст отличается большими художественными достоинствами  и,
близко  следуя  за  содержанием  оригинала,  передает   его   свободным   от
германизмов,   идиоматическим   языком.   Переводчик   несколько    сократил
богословско-космографические  "беседы"  Фауста   и   Мефистофеля,   выпустил
немецкие пословицы (в гл. 65) и стихи, но в то же время он внес много  новых
подробностей в рассказ о путешествиях  Фауста,  в  описания  Рима,  Венеции,
Неаполя. Падуи, Трира и др., которые использованы в драме Марло. Мефистофель
у него рекомендует себя Фаусту как дух,  "быстрый  как  человеческая  мысль"
(swift as thought can think) - мотив, отражающий испытание "проворства" злых
духов, появляющееся в эрфуртских главах издания  1590  года  немецкой  книги
(см. выше, стр. 107 сл.), но не использованный в драме Марло. Фауст в  Падуе
посещает  знаменитый  университет,   "именуемый   матерью   или   кормилицей
христианства",  слушает  его  докторов  и  заносит  свое  имя  "в   коллегии
германской нации"  за  подписью  "Доктор  Фауст,  ненасытный  в  философских
спекуляциях" (the unsatiable speculator),- черта, родственная  герою  Марло,
но также не использованная в его "Фаусте".
     Английский перевод издавался несколько раз - в 1592, 1608,  1618,  1636
годах - и затем неоднократно вплоть до XIX века в дешевых народных  изданиях
{См.: William J. Thoms. Early English Prose Romances,  with  bibliographical
and historical introductions, vol. 111. London, 1858, стр.  151-300.-  Новые
издания: H. Logeman. The English Faustbook. Gent, 1900;  William  Rose,  ed.
Broadway, Translations.}. Однако какие-либо издания более  раннего  времени,
которые могли бы послужить источником для Марло в 1589 году, не  сохранились
и не зарегистрированы в списках  печатных  книг  того  времени  (Stationers'
Register). Разумеется, поскольку и последующие издания этой  народной  книги
имеются в настоящее время в книгохранилищах Англии  только  в  одном,  самое
большее - в двух экземплярах,  не  исключена  возможность  существования  не
дошедшего до нас более раннего текста, тем более что в подзаголовке  издание
1592 года объявляется  "новым  и  исправленным"  ("newly  imprinted  and  in
convenient places impertinent matter amended  according  to  the  true  copy
printed at Frankfurt"). В  пользу  этого  как  будто  говорят  более  ранние
упоминания о докторе Фаусте и совершенных им чудесах  (полетах  по  воздуху,
постройке волшебного замка и т. п.) в  относящемся  к  1590  году  "Трактате
против колдовства"  Генри  Голланда  (Henry  Holland,  "A  Treatise  against
Witchcraft") и около того же времени в рукописных заметках  Габриэля  Гарвея
(Gabriel Harvey), сохранившихся. на полях одного трактата по  военному  делу
{Paul Kocher. The english Faust-Book and  the  date  of  Marlowe's  Faustus.
Modern Language Notes, vol. LV, 1940, N 2, стр. 96-100.}.
     На несомненное знакомство с содержанием народной книги  (скорее  всего,
конечно, тоже в английском переводе) указывает  еще  существование  печатной
английской "Баллады о жизни и смерти доктора Фауста, великого  чародея"  ("A
Ballad of the Life and Deathe  of  Doctor  Faustus,  the  Great  Conjuror"),
зарегистрированной в феврале 1589 года в списках  английских  книготорговцев
{Tille, Э 38. стр. 78.}. Правда, эта баллада не сохранилась, но в коллекциях
Британского музея имеется 3 экземпляра печатных листовок середины XVII  века
(1640-1670) с тем  же  содержанием,  озаглавленных  "Суд  Божий  над  Джоном
Фаустом, доктором богословия" ("The Judgment of God  showed  upon  one  John
Faustus, Doctor in Divinity") {См.: Christopher  Marlowe,  ed.  by  Havelock
Ellis (The Mermaid Series). - London, 1887, Appendix, стр.  425-428;  Ballad
of Faustus (from the Roxburghe Collection, vol. 11. 235,  Brit.  Mus.):  см.
также W. T. Thorns, 1.  с.,  vol.  III,  стр.  160-162.}.  Это  стихотворное
произведение приближается к типу  немецких  и  английских  "уличных  баллад"
(Bankelsangerballaden) и представляет жалобу Фауста, рассказывающего краткую
историю своей грешной жизни и  ужасной  смерти  в  соответствии  с  основным
содержанием  народной  книги.  Указание  на  популярный  в  то  время  мотив
("Fortune,  my  foe")  свидетельствует  о  том,  что  баллада,  в  то  время
пользовалась  известным  распространением  и,   по-видимому,   действительно
распевалась уличными певцами.
     Вопрос  о  времени  написания  "Фауста"   осложняется   дополнительными
соображениями, касающимися его постановки на сцене и напечатания.  В  начале
своей театральной деятельности Марло был связан с труппой Лорда-адмирала.  В
дневнике антрепренера этой труппы Филиппа Хенслоу, начинающемся с 1591 года,
постановка пьесы Марло упомянута в первый раз 30 сентября 1594 года,  т.  е.
уже после смерти поэта.  С  этого  времени  до  октября  1597  года  "Фауст"
ставился с большим успехом 23 раза. Тот же дневник  содержит  под  10  марта
1598 года инвентарь театральных реквизитов труппы, в числе которых  упомянут
"1 дракон для Фауста". Наконец, 22 ноября  1602  года  в  дневнике  отмечена
уплата крупной по тому времени суммы в 4  фунта  "Вильяму  Берду  и  Самуэлю
Раули за их добавления  к  доктору  Фаусту"  {Tille,  Э  42,  стр.  32-83.}.
Подобные вставки, имевшие целью обновить пьесу или приблизить ее  ко  вкусам
публики, были очень обычны в практике английских театров.
     Столь поздняя постановка "Фауста" на сцене как будто говорит  в  пользу
гипотезы о позднем написании самой пьесы (1592). Однако  нам  представляется
более вероятным другое объяснение. В 1589 году  труппе  Лорда-адмирала,  для
которой работал Марло, запрещены были театральные представления,  "поскольку
актеры позволяют себе касаться в своих пьесах некоторых вопросов  религии  и
государства, что не может быть терпимо". Запрещение публичных  представлений
труппы было снято только в марте 1590 года {См.: J. Bakeless, 1. с., vol. I,
стр. 256. - Ср. также: Е. К. Chambers. The Elizabethan Stage, vol. II,  стр.
136.}. Если предположить, как о том говорят соображения внутреннего порядка,
что пьеса была написана уже в 1589 году, она по своему содержанию  в  первую
очередь подпадала под цензурное запрещение. Лишь после смерти Марло, в  1594
году, антрепренер решился использовать опасную рукопись, находившуюся в  его
распоряжении, поскольку теперь он мог переделывать ее по своему усмотрению.
     Еще позднее трагедия Марло появилась в печати.  В  январе  1601  (1602)
года разрешение на издание "пьесы  о  докторе  Фаусте"  было  выдано  Томасу
Бушелю {Tille, Э 53, стр. 102-103.}. Однако  первое  известное  нам  издание
пьесы (in quarto) фактически вышло в свет только в 1604 году [A1]. Возможно,
что  ему  предшествовало  не  дошедшее  до  нас  издание  1601-1603   годов.
Последующие издания 1609 [А2] и 1611  [А3]  годов  представляют  перепечатки
предыдущего с незначительными разночтениями. Совершенно отличный  текст,  со
значительным числом вставок  и  вариантов,  дает  издание  1616  года  [B1],
которое   в   дальнейшем   перепечатывалось,   также   лишь   с   небольшими
разночтениями, в 1619 [В2], 1620 [В3], 1624 [В4], 1631 [В5]  годах;  издание
1663 года [B6] представляет позднейшую театральную переработку  ("as  it  is
now acted"), с произвольными поправками и добавлениями.
     Вопрос о взаимоотношении двух редакций - А (1604 и сл.)  и  В  (1616  и
ел.) - представляет большие сложности  (Комментарии,  стр.  407).  В  обеих,
кроме Марло, участвовали другие лица. Более близкой к  оригинальному  тексту
представляется редакция А, которая большинством новых издателей  кладется  в
основу текста. Редакция В содержит, по-видимому, добавления Берда и Раули, о
которых  упоминает  антрепренер  Хенслоу.  Однако  не  исключается,  что   в
распоряжении  театра  была  рукопись  Марло,  заключавшая  ряд  поправок  по
сравнению с более  ранним  текстом,  напечатанным  в  1604  году.  Некоторые
варианты издания 1616 года, отличные  от  первого,  заставляют  предполагать
какую-то долю участия самого автора.
     По свидетельству современников, роль  Фауста  в  труппе  Лорда-адмирала
исполнял лучший трагический актер этой труппы Аллейн  (Alleyn).  В  дневнике
Аллейна сохранился инвентарь его театральных  костюмов.  Среди  них  "куртка
Фауста, его плащ" {"Memoirs of Edward Alleyn,  printed  by  the  Shakespeare
Society". London. 1841, стр. 20. - См.:  Tille,  Э  43,  стр.  84.}.  Костюм
Аллейна, "в красной мантии, с крестом на  груди",  как  он  описан  в  поэме
Самуэля Роулэндса (1609) {Сэмуэль Роулэндс. Валет треф (Samuel Rowlands. The
Knave  of  Clubbcs.  London,  1609).  См.:  Tille,  Э  65,  стр.  126-130.}.
Неоднократно воспроизводился на гравюрах, украшавших более  поздние  издания
"Фауста" Марло, которые, может быть, являются идеальным портретом Аллейна  в
этой роли (см. стр. 193) {J. Bakeless, I. c., vol. I, стр. 301.}.
     О популярности трагедии Марло на английской сцене того времени  говорят
многочисленные упоминания о ее герое в литературе первой трети XVII века.  В
частности, упоминает  о  Фаусте  и  Мефистофеле  и  Шекспир  в  "Виндзорских
проказницах" {William Shakespeare. The merry wives of Windsor, д. I, сц. 1 и
д. IV, сц. 5. В первом издании (январь 1601 года) эти имена отсутствуют. Они
появляются  в  переработанной  редакции  (вероятно,  1604   года),   впервые
напечатанной в folio 1623 года. См.: Tille, Э 77, стр. 146-147.}. Однако для
благочестивых зрителей, не только для пуритан, пьеса эта,  в  которой  герой
"богохульствует", отрекается от веры, заключает договор с  дьяволом  (и  все
это  на  сцене!),  продолжала  оставаться  камнем  преткновения.   Об   этом
свидетельствуют в особенности  суеверные  рассказы  о  чудесных  и  страшных
происшествиях, которые будто бы  имели  место  в  театре  при  представлении
"Фауста". "Страшно было видеть, - пишет некий Даниэль Дайк, -  как  однажды,
когда комедианты представляли в Лондоне доктора Фауста, оказалось, что среди
переодетых в черное,  которые  должны  были  забрать  его,  появился  дьявол
собственной персоной, и комедианты, как только заметили его присутствие, все
сразу убежали с подмостков" {Daniel Dyke. Nosce teipsurn. Немецкий  перевод:
Danzig, 1643. - См.: Tille, Э 381, стр. 982.}. В 1663 году  Вильям  Принн  в
своем известном памфлете против  актеров,  ссылаясь  на  "очевидцев",  также
рассказывает о том, как "дьявол на глазах у всех появился  на  сцене  театра
Belsavage во времена королевы Елизаветы (к величайшему удивлению и ужасу как
актеров, так и зрителей), когда  исполнялась  кощунственная  История  Фауста
(это подтверждали мне многие, еще  теперь  живущие  люди,  которые  все  это
хорошо помнят), и некоторые  тогда  потеряли  рассудок  от  этого  страшного
зрелища" {William Prynne. Histrio-Mastix. London, 1663. - См.: Tille, Э 363,
стр. 947.}. Сходные рассказы распространялись позднее и в Германии по поводу
народной драмы о Фаусте.
     Ко времени наибольшего  успеха  драмы  Марло  на  елизаветинской  сцене
относится и появление английского варианта  народной  книги  о  его  ученике
Вагнере под заглавием "Второе сообщение о Докторе Джоне  Фаусте,  содержащее
его появления, а также деяния Вагнера" ("The Second Report  of  Doctor  John
Faustus, containing his appearances, and the deeds of Wagner",  1594)  {См.:
W. Thorns, 1. с., vol. III, стр. 301-414. Английский  роман  о  Вагнере  был
переиздан  в  1600  году.}.  Автор  этой  книги  называет  себя  "английским
джентльменом, студентом в Виттенберге, германском университете в  Саксонки".
Он действительно располагает кой-какими сведениями о Фаусте,  восходящими  к
виттенбергской  традиции,  которая  связывала  Фауста  с   Меланхтоном.   Он
почерпнул их частично от "ученого человека - Джона Вируса", т. е.  от  немца
Вира, латинскую книгу которого "О чудесах демонов" (1563, cap.4, libro 1, de
magis infamibus) он пространно цитирует в своем предисловии в доказательство
реального   существования   Фауста.   Предисловие    содержит    и    другие
"доказательства": в Виттенберге будто бы "сохранились  развалины  его  дома,
недалеко  от  дома  Меланхтона",  "как  раз  против  здания   университета".
Упоминается дуб "в отдаленном  месте"  в  окрестностях  города,  с  глубоким
дуплом, в котором  Фауст  "читал  лекции  по  нигромантии  своим  ученикам";
наконец, могила Фауста с мраморной плитой, на которой высечена  составленная
им самим латинская эпитафия (Тексты,  1,  40).  Автор  и  в  других  случаях
ссылается на свои личные воспоминания, столь же  апокрифического  характера.
Например, он  видел,  также  неподалеку  от  дома  Меланхтона,  "красивый  и
довольно  большой  дом,  построенный  из  тесаного  камня",   принадлежавший
Вагнеру. Дом был окружен  высокой  стеной  и  обширным  садом,  с  длинными,
скрытыми от посторонних глаз аллеями, вдали от шума людского,  "где  он  мог
без страха прогуливаться с дьяволом и его спутниками".
     По своем