нечестивыми врагами нашей церкви, но как не скорбеть о том, что даже и  наши
печатники доходят до  того,  что,  забыв  стыд  и  совесть,  позволяют  себе
заниматься столь неподобным делом, как печатание и обнародование таких книг,
которые полны клеветы на честных людей и, попав в  руки  неразумных  юношей,
совращают их и вызывают  в  них  желание  (что  дьяволу  только  и  надобно)
по-обезьяньи стараться подражать подобным чудесам, не помышляя о том,  какой
конец был уготован Фаусту и ему  подобным.  Я  уже  не  говорю  о  том,  что
благородное искусство  книгопечатания,  дарованное  нам  господом  богом  на
благо, тем самым употребляется во зло.
                                                        [Августин Лерхеймер].

        "34"

     Предание  говорит,  что  маги  Фауст  и  Корнелий Агриппа, путешествуя, 1597
расплачивались  в  харчевнях деньгами, которые казались настоящими, но через
несколько дней превращались в обломки рогов и прочий хлам.
                                                           [Мартин Дельрио].

        "35"

     Доныне еще известно нам, что среди шарлатанов и магов,  запечатлевшихся 1602
в памяти наших отцов, большую славу стяжал своими необычайными проделками  и
бесовскими чарами Иоганн  Фауст  из  Кундлингена,  который  изучил  магию  в
Кракове, где ее раньше публично преподавали. В народе  нет  почти  человека,
который не мог бы привести какого-либо  примера,  свидетельствующего  о  его
искусстве. Ему приписывали все, что я говорил выше  о  проделках  богемского
мага. И так же как одинакова была жизнь этих чародеев,  столь  же  одинаково
ужасен был их конец. Ибо Фауст, как говорят в народе и  как  об  этом  пишет
Вир, был найден мертвым в одной деревне Вюртембергского княжества,  на  полу
около своей постели, лицом вниз. А накануне в полночь дом этот зашатался...
     Доводилось мне слыхать от людей, хорошо знавших  этого  обманщика,  что
был он великим мастером магического искусства (если, конечно, почитать магию
за искусство, а не за суетнейшее дело, достойное посмеяния)...
     Как-то раз, когда он проводил время со своими знакомыми, слышавшими про
его чародейство, попросили они его показать им хоть раз какой-нибудь образец
своей  магии.  Долго  Фауст  отнекивался,  но  в  конце  концов,  утомленный
назойливостью весьма нетрезвой компании,  обещал  выполнить  все,  чего  они
только ни пожелают. Все в один голос потребовали, чтобы он явил  перед  ними
виноградную лозу,  усыпанную  гроздьями  спелого  винограда,  полагая,  что,
поскольку теперь неподходящее время года (а на дворе стояла зима), ему этого
никакими силами не сделать.  Фауст  согласился  и  обещал  тотчас  доставить
требуемое на стол, предупредив, чтобы они сохраняли  полное  молчание  и  не
вздумали  шелохнуться,  пока  он  не  велит  им  сорвать  ягоды:  иначе  они
подвергнутся смертельной опасности.
     После того как все согласились, он с помощью своих  чар  так  затуманил
взоры и чувства пьяной компании, что  им  привиделся  роскошный  виноградный
куст, на котором висели гроздья сочного винограда необыкновенных размеров, и
гроздьев этих было  столько  же,  сколько  было  собравшихся.  Подстрекаемые
любопытством и томимые жаждой, пьяницы взялись за ножи, с нетерпением ожидая
приказа срезать виноград. Продержав  их  достаточно  долго  в  таком  пустом
обольщении, Фауст снял, наконец, чары, куст с виноградом растворился в дыму,
и легковерные приятели увидели, что, потянувшись за гроздью, каждый  из  них
ухватился за собственный нос и уже замахнулся ножом, так что если бы  только
кто-нибудь вопреки уговору начал самовольно срезать виноград, то обкарнал бы
свой собственный нос.
     И поделом было бы,  не  такого  еще  увечья  заслуживает  тот,  кто  из
суетного любопытства стремится стать  очевидцем  и  соучастником  бесовского
наваждения, чего христианину делать не следует,  ибо  подвергается  он  этим
большой опасности, а главное, берет тяжкий грех на душу.
                                                        [Филипп Камерариус].

        "36"

     25 апреля 1613 года отправились в Претч, местечко, принадлежащее  Гансу 1631
Лесерау, потомственному конюшему курфюрста Саксонского, оттуда в Виттенберг.
По дороге, на расстоянии получаса оттуда, в деревне  Пратау  видели  дом,  в
котором, как говорят, доктора Фауста настигла злосчастная кончина.
                            [Из описания путешествия в Берлин вюртембергских
                                        принцев Лудвига-Фридриха и Магнуса].

        "37"

     В те времена известный чернокнижник д-р Фауст, который как раз  в  этот 1648
день проезжал через Корбах, предсказал, что город Мюнстер в  ту  самую  ночь (1535-1536)
будет захвачен войсками епископа.
                                                      [Вальдекская хроника].

        "38"

                                     а

     Городок этот [Knittlingen] примечателен тем, что, по преданию, там  был 1752
растерзан дьяволом знаменитый чернокнижник доктор  Иоганн  Фауст,  о  чем  с
уверенностью говорит доктор Дитрих в своих толкованиях на Экклезиаста, гл 7.
     Хотя нынче и полагают, что история этого  колдуна  -  досужий  вымысел,
однако не следует начисто отрицать все то, что говорят о пресловутом докторе
Фаусте. Ибо хотя сведений о нем не так уж много, но все же известно, что  он
родился (а следовательно, существовал на  самом  деле)  в  Книтлингене,  что
настоятель  Маульброннского  монастыря  Иоганн  Энтенфус  был   земляком   и
приятелем некоего доктора Фауста, и  последний,  по  достоверным  сведениям,
гостил у него  в  монастыре  примерно  в  1516  году,  так  что  нет  ничего
невероятного в том, что спустя некоторое время Фауст этот умер в Книтлингене
от несчастного случая. Мы  отнюдь  не  доверяем  россказням  о  баснословных
похождениях   этого   человека   (ср.   диссертацию   Неймана   De    Fausto
praestigiatore; Manlius Collectan. Basil, edit 1600. pag.  38),  но  считаем
его, как и Томазиус, хвастливым бродягой, который при тогдашнем невежеству и
простодушии   людском   мог   кичиться   многими   выдуманными   проделками.
Рассказывает же Андреас Хондорф в своем Promtuario exemplor. ad II praecept.
pag. 167, что курфюрст Иоганн  Саксонский  приказом  повелел  изгнать  этого
бродягу за пределы своих владений.
                                   [К. Ф. Заттлер. Историческое описание

                                                               Вюртемберга].
                                     б

     В 1516 году в Маульбронне  жил  человек,  которого  народное  предание,
затем и многие немецкие писатели перенесли в  мир  фантазии,  тогда  как  он
имеет столько же оснований считаться существом из плоти и крови, как и любой
из нас, - доктор Иоганн Фауст из Книтлингена.
     Согласно рассказу, который до сих пор передается в Маульбронне,  именно
здесь, в часе  ходьбы  от  места  своего  рождения,  Фауст  нашел  последнее
пристанище.   И   действительно,   в   одном   старом   списке   настоятелей
Маульброннского монастыря, возле имени настоятеля  Иоганна  Энтенфуса  стоит
приписка, указывающая на  то,  что  он  дал  приют  своему  земляку  Фаусту.
Энтенфус, как и его непосредственные предшественники, был большим  любителем
роскошных построек; весьма  возможно,  что  Фауст  возбудил  в  нем  надежду
наполнить пустые сундуки алхимическим золотом.
     Еще несколько лет тому  назад  между  Ребенталем  и  зданием  нынешнего
областного суда существовала  замурованная  лаборатория,  прозванная  кухней
Фауста. Предание  говорит,  что  в  восточной  крепостной  башне  монастыря,
называемой то Башней Фауста, то, из-за находящейся на  ней  беседки,  Башней
отдыха, Фауст  провел  последние  минуты  своей  жизни,  оборвавшейся  столь
ужасным образом.
                                               [Шотт, Описание Маульбронна].

        "39"

                                     а

     Читал я еще в  той  хронике,  что  упомянутый  д-р  Клинг  {1}  пытался 1735
направить пресловутого чернокнижника д-ра Фауста на путь истинный. Я передам (около
эту историю, на суд читателя в точности так, как я ее прочел. Вот она:       1556 года)
     "Не счесть было проделок этого человека, толки о них ходили и в  городе
и в деревне,  и  слава  его  привлекала  к  нему  в  Эрфурт  многих  дворян.
Затревожились тут, что дьявол может соблазнить  неразумных  отроков  и  иных
простодушных людей и сочтут они магию  за  истинную  премудрость  и  захотят
заниматься ею, а  так  как  кудесник  этот  гостил  у  одного  дворянина  из
папистов, в доме под Якорем, то порешили направить к  нему  доктора  Клинга,
монаха, жившего по соседству, дабы тот попытался отвлечь его  от  дьявола  и
привести его на стезю добродетели. Францисканец этот отправился к  Фаусту  и
стал сначала увещевать его добром, а затем грозить карой  божией  и  вечными
муками, уготованными ему за такое поведение. И сказал он ему еще, что  столь
ученый муж мог бы и праведными путями прожить в почете и уважении, и если он
отстанет от того безрассудства, которым  его,  видимо,  дьявол  прельстил  в
молодые годы, и отмолит у бога свои грехи, то он может заслужить прощение, о
чем никто еще не молил господа напрасно.
     "На это д-р Фауст отвечал:
     ""Любезный господин мой, я вижу, что  желаете  вы  мне  добра,  и  знаю
хорошо все, что вы мне здесь толковали, но слишком далеко зашел я и на  веки
вечные душой и телом продался дьяволу, в чем кровью своей расписался. Как же
я могу теперь отступиться и чем мне можно помочь?"
     "Д-р Клинг возразил ему: "Все возможно, если  вы  всем  сердцем  будете
молить господа бога о  прощении  и  милосердии,  будете  творить  молитву  и
покаяние, отречетесь от колдовства и общения с дьяволом и перестанете чинить
козни ближним. А мы отслужим обедню в нашем монастыре, чтобы вам  избавиться
от лукавого". "Служи или не служи обедню, - сказал д-р Фауст, -  клятва  моя
связала меня накрепко: ведь я по  дерзости  своей  презрел  бога,  вероломно
отступился от него, уповая более на дьявола, нежели на него. Потому не  могу
я теперь вернуться к нему,  ни  утешиться  его  милостью,  которую  я  столь
легкомысленно презрел. К тому же нечестно и непохвально было бы мне нарушить
договор, который я собственноручно  скрепил  своей  кровью.  Ведь  дьявол-то
честно сдержал все, что он мне посулил".
     ""Если так, - вскричал монах, -  то  пропадай  ты,  дьяволово  отродье.
Пеняй на себя, коль скоро  ты  отталкиваешь  руку  помощи  и  настаиваешь-на
своем".
     "После этого он пошел к его великолепию ректору и доложил ему обо всем.
Тот известил совет, и Фауста изгнали из Эрфурта".
     Вот то, что сказано в хронике.

                                     б

     В той же хронике рассказывается еще  много  подробностей  о  пребывании
д-ра Фауста в Эрфурте. Вот одна из  них.  Поселившись  в  Большой  коллегии,
доктор Фауст своим хвастовством добился позволения читать публичные лекции в
университете. Объясняя Гомера, он так подробно описывал, как  выглядели  его
герои, что студенты возымели желание увидеть их воочию и обратились к нему с
просьбой вызвать их силою своих чар. Когда студенты собрались в  назначенный
Фаустом день, в аудиторию один за другим стали входить герои,  упомянутые  в
лекции,  и  под  конец  явился  одноглазый   великан   Полифем   с   длинной
огненно-рыжей бородой, пожирая на ходу человека, ноги которого  еще  торчали
из его пасти. Он навел ужас на всех,  кто  там  был,  и,  не  желая  уходить
обратно, с такой силой ударял  своим  железным  копьем  об  пол,  что  стены
аудитории сотрясались, причем он даже пытался вцепиться зубами то в  одного,
то в другого студента.
     Далее  в  хронике  говорится,  что   вскоре   после   того   происходил
магистерский диспут, и среди присутствующих там богословов и  представителей
совета зашла речь о том, что погибли многие из комедий  Теренция  и  Плавта,
чтение которых могло бы пойти на пользу юношеству, если бы  их  не  постигла
такая участь. Д-р Фауст вызвался доставить на  несколько  часов  исчезнувшие
комедии с тем, чтобы студенты могли  наскоро  переписать  их.  При  этом  он
добавил, что сделает это лишь в том случае, если  будет  на  то  соизволение
богословов и не воспоследует для него самого ничего дурного.  Ни  богословы,
ни члены совета не пожелали принять этого предложения.
     Рассказывается там  еще,  что  д-р  Фауст  частенько  гостил  у  одного
дворянина, жившего на Шлоссергассе в доме под Якорем. Однажды,  когда  Фауст
находился в Праге, куда он  уехал  на  время,  собралась  у  того  дворянина
веселая компания; заговорили о Фаусте и о том, как хорошо было бы,  если  бы
он оказался сейчас здесь. Тотчас к дому подскакал Фауст. Коня его отвели  на
конюшню и задали корму, но насытить его никак не удавалось.
     Фауст всю ночь угощал пирующих любыми винами, каких бы  они  только  ни
пожелали, а черпал он их прямо из стола. Под утро конь пронзительным ржанием
призвал хозяина. Фауст вскочил на него, взвился в воздух и  снова  улетел  в
Прагу.
     Вернувшись из Праги с богатыми дарами, он будто  бы  пригласил  к  себе
(жил он у  церкви  св.  Михаила)  гостей,  не  приготовив  заранее  никакого
угощения, и при  помощи  подвластного  ему  духа  учествовал  их  преотлично
всякими яствами, вином и музыкой.
                                       [Юст Кристоф Мотчман. Ученый Эрфурт].


        "ДОПОЛНЕНИЕ"

        "40"

                        Тем, кто хочет знать правду                          1594

 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


        "II"

     Дабы устранить сомнения в том, что такой человек [Фауст]  действительно
существовал,  чему  обычно  не  верят,  я  заверяю,  что  он   действительно
существовал, а доказывается это тем, что нет ни одного  немца,  даже  самого
невежественного,  который  хоть  на  волос  усомнился   бы   в   правдивости
нижеследующего.

        "III"

     Во-первых, еще  сохранились  развалины  его  дома  неподалеку  от  дома
Меланхтона, как все уверяют, на  краю  города  Виттенберга,  противоположном
университету.

        "IV"

     Во-вторых, там еще показывают его дерево, большой  дуплистый  ствол,  в
котором он обычно читал своим ученикам нигромантию, неподалеку от города,  в
уединенном месте, - я полагаю это достаточным  доказательством  для  всякого
разумного слушателя. Спросите тех, кто побывал там, и вы услышите, станут ли
они отрицать это.

        "V"

     Далее, могила его находится поблизости от  храма  бога  Марса,  в  трех
милях от города, и  на  ней  мраморный  камень,  на  котором  начертана  его
собственной рукой следующая эпитафия, сейчас уже порядком стершаяся, так как
он был не слишком умелым гравером:
     "Здесь лежит Иоганн  Фауст,  доктор  церковного  права,  недостойнейший
человек, который из тщеславной любви к дьявольской науке магии отступился от
любви к богу: о читатель, не  молись  за  меня,  несчастнейшего  осужденного
человека, ибо молитвы не помогут тому,  кого  бог  осудил.  О  благочестивый
христианин, вспомни обо мне и пролей одну маленькую соленую слезу  обо  мне,
неверном, сострадай тому, кому не можешь помочь, и остерегайся сам!" {1}.
     Камень этот был найден в его кабинете, и воля его исполнена - он  лежит
посреди рощи из тридцати трех елей на верхушке холма в глубокой яме, где эта
плита воздвигнута {2}.
                               Английский джентльмен, студент в Виттенберге,
                                           немецком университете в Саксонии.


        "II"
        ^TНАРОДНАЯ КНИГА ИСТОРИЯ О ДОКТОРЕ ИОГАННЕ ФАУСТЕ, ЗНАМЕНИТОМ ЧАРОДЕЕ И ЧЕРНОКНИЖНИКЕ^U

     Перев. Р. В. Френкель

          как  на некий срок подписал он договор с дьяволом, какие
          чудеса он в ту пору наблюдал, сам учинял и творил, пока,
              наконец, не постигло его заслуженное воздаяние.
          Большей  частью  извлечено из его собственных посмертных
          сочинений   и  напечатано,  дабы  служить  устрашающим и
          отвращающим  примером  и искренним предостережением всем
          безбожным  и  дерзким  людям.  Послание  апостола Иакова
          IV: Будьте покорны господу, противоборствуйте дьяволу, и
                              он бежит от вас.
                          Cum Gratia et Privilegio
             Напечатано во Франкфурте-на-Майне Иоганном Шписом.
                                 MDLXXXVII
                   Почтенным, достохвальным и благородным
           Каспару Кольну, писцу канцелярии курфюрста Майнцкого,
            и Иерониму Хофу, казначею в графстве Кенигштейн {1},
                    особливо ко мне благорасположенным,
                          любезным государям моим
                                 и друзьям.

     Милость божья с вами, затем мой привет!  Рад  служить  вам,  почтенные,
достохвальные, благорасположенные, любезные государи мои и друзья. С тех пор
как много лет существует в Германии всем известное  пространное  предание  о
разных похождениях доктора  Фауста,  знаменитого  чародея  и  чернокнижника,
повсюду на сборищах  и  пирушках  люди  любопытствуют  и  толкуют  о  судьбе
упомянутого Фауста.
     Равным образом, хотя некоторые новейшие историки там и сям упоминают об
этом колдуне и его дьявольском искусстве, я сам  часто  удивлялся,  как  это
никто не записал по порядку эту страшную  историю  и  не  напечатал  ее  для
острастки всем христианам, и неоднократно осведомлялся у ученых  и  сведущих
людей, уж не  написал  ли  кто-либо  давным-давно  эту  историю.  Но  ничего
достоверного нигде нельзя было узнать, пока недавно  мне  не  сообщил  и  не
прислал ее один  добрый  знакомый  из  Шпейера  с  пожеланием,  чтобы  я  ее
опубликовал и представил в назидание всем христианам как устрашающий  пример
дьявольского соблазна на пагубу тела и души.
     Именно потому, что это есть примечательный и  устрашающий  пример,.  из
которого можно не  только  убедиться  в  дьявольской  зависти,  лукавстве  и
свирепости против рода человеческого, но и вьяве узреть, до какой  крайности
может довести человека  самоуверенность,  дерзость  и  любопытство,  могущие
послужить причиной отпадения от господа, союза со злыми  духами  и  погибели
для тела и души, с тем большим рвением предпринял я эту  работу  и  приложил
все старания в надежде оказать этим добрую услугу всем тем, кто желает внять
предостережению.
     Однако  же,  почтенные,  достохвальные,  благорасположенные,   любезные
государи мои и друзья,  эту  историю  я  посвятил  вам  не  потому,  что  вы
нуждаетесь в таком  предостережении  более  других,  ибо  мне,  слава  богу,
достаточно известно из постоянного общения и опыта  особое  усердие  ваше  и
преданность господу, истинной вере и христианскому исповеданию; но  для  вас
пусть она будет публичным свидетельством особенной любви и дружбы,  которая,
возникнув  меж  нами,  частью  в  Урсельской  школе  {2},  частью  потом  из
многократного общения и близости, сохранилась и по сегодняшний день и,  если
будет на то воля божия, продлится и сохранится на все дни нашей жизни  здесь
на земле и в царстве божием. Что касается меня, то я предан ей  всей  душой.
Также и вы,  почтенные  и  достохвальные,  как  мне  известно,  намерены  не
пренебречь ничем, что может служить укреплению этой нашей старинной дружбы.
     Я чувствую себя, однако, много более обязанным во всем  решительно  вам
угождать и служить всем, что только в моих силах, но так как на этот  раз  я
ничего лучшего не имею и знаю, что вы, почтенные и достохвальные, по милости
божьей и хлебом насущным и земными благами одарены и наделены  в  той  мере,
что не нуждаетесь для  этого  во  мне,  решился  одарить  вас,  почтенные  и
достохвальные, этой скромной книжицей,  в  особенности  же  потому,  что  из
прежних бесед мне известно, что  вы,  п