решался обнародовать на  немецком  языке  "соблазнительную"
историю похождений безбожного Фауста, могло соответствовать вполне  реальным
соображениям цензурного порядка;  а  ряд  неуклюжих  латинизмов,  отмеченных
исследователями в тексте книги, хотя и не столь необычных  у  писателей  XVI
века,   может   быть,   подтверждает   предположение   некоторых    немецких
исследователей о существовании латинского первоисточника народной книги {См.
в особенности: Robert Petsсh. Die  Entstehung  des  Volksbuches  vom  Doktor
Faust. Germanisch-romanische Monatschrift, Jhg. 3, 1911, стр. 214 и  сл.,  и
его издание народной книги Шписа в серии "Neudrucke deutscher Literaturwerke
des 16. u. 17. Jhs." (Э 7a, 2 Auflage, Einleitung, стр. XVIII и сл.).}.  Тем
не менее вопрос о существовании латинского  "Фауста"  и  в  настоящее  время
остается спорным.
     Из двух  дополнительных  эпизодов,  содержащихся  в  вольфенбюттельской
рукописи и отсутствующих у Шписа, один (гл. 62) представляет особый интерес.
Он имеет заглавие: "О человеке, который находился в плену в Турции, как жена
его вышла замуж, и доктор Фауст ему о том сообщил и уладил это дело".  Глава
эта является вариантом широко распространенного в  средневековой  литературе
рассказа  о  неожиданном  возвращении  мужа,  находившегося  в   долголетней
отлучке, в плену или в путешествии, в день свадьбы его мнимой вдовы с другим
человеком ("муж на свадьбе своей жены"). Возвращение мужа в рассказах  этого
рода  почти  всегда  совершается  чудесным  образом:  здесь  -   с   помощью
Мефистофеля, по  желанию  Фауста,  дружившего  в  школьные  годы  с  пленным
дворянином. Характерно перенесение на популярную личность  кудесника  Фауста
широко  распространенного  "бродячего  сюжета"  -  по   признаку   чудесного
характера возвращения, которое во многих версиях этого сказания  совершается
с помощью колдовских чар. Об источниках этого рассказа  свидетельствует  еще
то обстоятельство, что дворянин отправляется "в Турцию и в Святую землю"  по
обету, что было понятно в эпоху крестовых походов, когда этот сюжет  получил
широкое распространение в европейских литературах, а не во  времена  Фауста.
Примечательно, что эпизод этот, отсутствующий у Шписа, имеется у Видмана (ч.
II, гл. 20) {См.:  Kloster,  II,  стр.  622-625.  См.:  "Тексты",  II,  стр.
109-111.}.  Это  обстоятельство   доказывает,   что   Видман   действительно
располагал для дополнительных глав своей книги источниками, не зависимыми от
Шписа и восходящими к общему прототипу рукописной и печатной редакции.
     Таким образом, публикация Мильхзака раздвинула перспективу литературной
истории народной книги в ее первоначальной рукописной  форме.  Одновременное
открытие Вильгельмом Мейером в рукописном сборнике 1575 года, хранившемся  в
библиотеке г. Карлсруэ, четырех "Нюрнбергских рассказов о  Фаусте"  {Wilhelm
Meyer  (aus   Speyer).   Nurnberger   Faustgeschichten.   Abhandlungen   der
philos.-phiol. Klasse der Bayerischen Akademie der Wissenschaften.  Bd.  XX.
Abt. II. Munchen, 1894, стр. 325-402.} явилось существенным свидетельством в
пользу  существования  устной  традиции  легенды,   также   отложившейся   в
дальнейшем в народной книге.
     Составитель этого сборника Кристоф Россхирт Старший (Christoff Rosshirt
der Eiter), нюрнбергский гражданин, учился в Виттенберге в 1536-1542  годах,
во времена Лютера и Меланхтона, потом,  по  возвращении  на  родину,  служил
учителем при церкви св. Себальда и умер в своем родном городе в  1586  году.
Составленный им около 1575 года  сборник  предназначался,  по-видимому,  для
семейного  чтения.  Он   иллюстрирован   собственными   плохими   картинками
составителя   и   простенькими   гравюрками,   вырезанными   из   популярной
назидательной  книги  "Цветы  добродетели",  и  содержит,  кроме   серьезной
дидактической литературы  (копия  "Застольных  бесед"  Лютера  и  др.),  ряд
занимательных  и  поучительных   рассказов,   значительную   часть   которых
составляют анекдоты  о  знаменитых  чернокнижниках  (например,  об  Альберте
Великом и др.).
     Россхирт включил в свой сборник  четыре  рассказа  "о  докторе  Георгии
Фаусте,  чернокнижнике  и  чародее"  ("Vom   Doctor   Georgio   Fausto   dem
Schwarzkunstler und Zauberer"), два первых - в  двух  редакциях,  краткой  и
распространенной. В первом рассказе Фауст угощает  своих  друзей  роскошными
яствами со свадебного стола английского короля; по желанию гостей они вместе
совершают воздушный полет на королевскую  свадьбу,  попадают  в  тюрьму  как
соглядатаи и с помощью Фауста спасаются по  воздуху,  держась  за  волшебное
полотенце. Второй рассказ содержит известный анекдот  о  еврее-заимодавце  и
вырванной ноге, третий - о проданных  свиньях,  обратившихся  на  водопое  в
связки соломы. В четвертом повествуется  о  последней  ночи,  которую  Фауст
проводит в трактире, и о его гибели, в соответствии с  легендой;  в  рассказ
введен эпизод о столкновении Фауста с пьяными крестьянами, которые по  слову
чародея   остаются   сидеть   с   открытыми   ртами.   Все   эти    анекдоты
засвидетельствованы в различных вариантах в народной  книге  о  Фаусте  (гл.
37-39, 42-43) и в предшествующей литературе  как  о  нем,  так  и  о  других
чернокнижниках. В первом и  последнем  мы  имеем  контаминации  двух  разных
сюжетов, что характерно для устной традиции; такую же контаминацию  содержит
в последнем случае и  более  поздний  рассказ  Лерхеймера  о  гибели  Фауста
(Тексты, I, 33). Наличие двух разных редакций  одного  анекдота  показывает,
что Россхирт свободно пересказывает слышанное.
     Первый рассказ Россхирта отнесен к Ингольштадту, где Фауст в  то  время
"читал  лекции  студентам  по  философии  и   гиромантии":   обстоятельство,
показывающее, что та же локализация у Видмана имела устную  традицию.  Такой
же характер имеет изречение Фауста перед волшебным полетом: "Помоем  руки  в
Англии,  и  вытрем  их  в  Ингольштадте",  которое  с  другим   приуроченьем
приводится  Бютнером  (1576):  "Ну,  теперь,   поевши,   вымойте   руки   [в
Гальберштадте], а вытрем мы их уже в Любеке" (Тексты, I, 24).
     Второй рассказ (о еврее-заимодавце) приурочен к франкфуртской  ярмарке;
действие третьего происходит в трактире в  Бамберге  и  разукрашено  многими
бытовыми деталями (хозяин и  хозяйка  трактира  участвуют  в  покупке  стада
свиней, которое Фауст уступает им по более дешевой цене за наличный расчет);
в четвертом - место гибели Фауста не названо. Любопытно, что  имя  Фауста  у
Россхирта не Иоганн  (как  в  народной  книге  и  в  большинстве  позднейших
источников),  а  Георгий,  как  в  первых   документальных   свидетельствах.
Несомненно,  что  Россхирт  не  привез  эти  рассказы  из   Виттенберга,   а
пользовался какой-то местной (южной) и во всяком  случае  устной  традицией.
Его  записи  являются  свидетельством  устного  распространения  фольклорной
версии сказания в городской среде. Третья  публикация  принадлежит  историку
литературы Зигфриду Шаматольскому. Она устанавливает  литературный  источник
так называемых эрфуртских  глав,  являющихся  дополнением  третьего  издания
народной  книги  Шписа  (1590)  {Siegfried  Szamatolski.  Faust  in  Erfurt.
Euphorien, Bd. II, 1895,  стр.  39-57.}.  Из  пяти  глав,  рассказывающих  о
пребывании Фауста в  Эрфурте  (Тексты,  II,  стр.  102  и  сл.)  {См.:  "Das
Volksbuch vom Doktor Faust, nach der um die Erfurter Geschichten  vermehrten
Fassung, herausg. v. Josef Fritz". Halle, 1914, стр.  91-101.},  первые  две
повествуют о том, как он читал лекции в  университете:  во  время  лекции  о
Гомере он показывает своим слушателям героев древности и в споре  с  другими
профессорами берется "обнародовать" потерянные сочинения Теренция и  Плавта.
О пребывании Фауста в Эрфурте сообщает  гуманист  Муциан  Руф  в  1513  году
(Тексты, I, 3); похвальбы Фауста, касавшиеся других древних авторов, Платона
и Аристртеля, слышал Тритемий  (Тексты,  I,  1).  Лерхеймер,  как  и  другие
современники, объяснял такую чудесную ученость и память помощью дьявола (См.
ниже, стр. 388, прим. 4).  Как  мы  уже  говорили,  эти  рассказы  возникли,
вероятно, в университетской среде и характерны для гуманистических интересов
Эрфуртского университета.
     Две последующие  главы  имеют  бытовой  характер;  они  рассказывают  о
веселой жизни Фауста в Эрфурте на Слесарной улице  (Schlossergasse)  в  доме
"под Якорем" (zum Enker), принадлежавшем одному  дружески  расположенному  к
Фаусту дворянину, и о том, как он забавлял  этого  дворянина  и  его  друзей
различными волшебными проделками (полет по воздуху в одну ночь  из  Праги  в
Эрфурт, роскошный пир с яствами, доставленными духами из далеких стран).  Во
второй из этих глав особенно важен эпизод, когда Фауст выбирает себе в слуги
духа "самого проворного" - того,  кто  "быстр  как  мысль  человека".  Сцена
испытания духов войдет в дальнейшем из народной книги, минуя трагедию Марло,
в немецкую народную драму и кукольную комедию и оттуда в сцену  из  "Фауста"
Лессинга (Тексты, V, 2).
     Последняя  глава  содержит   рассказ   о   неудачной   попытке   одного
августинского монаха, доктора Клинга, наставить  Фауста  на  путь  истины  и
заставить его отречься от дьявола; попытка эта не имела успеха и закончилась
тем,  что  ректор  университета  и  городской  совет  изгнали  нераскаянного
грешника из Эрфурта.
     Более краткое изложение тех же фактов дает значительно позже эрфуртский
магистр  Мотчман  в  своей  книге,  посвященной  ученым  древностям  Эрфурта
("Erfordia  literata",  1735).  Можно  было  бы  предположить,  что  Мотчман
пересказывает  народную  книгу,  хотя  сам  он  ссылался  на  более   раннюю
эрфуртскую хронику (Тексты, I, 39). Эта рукописная хроника была открыта и  в
частях,  касающихся  Фауста,  опубликована   Шаматольским   ("Chronica   von
Thuringen und der Stadt  Erfurt").  Она  составлена  в  середине  XVII  века
магистром Захарием Хогелем Вторым (Magister Zacharias Hogel II,  1611-1677).
По своему тексту она настолько близко совпадает с эрфуртскими  главами,  что
либо заимствована из них, либо имеет" с ними" общий, более ранний  источник.
Шаматольский установил, что такой источник действительно существовал, хотя и
не дошел до нас: это "Эрфуртская хроника" Килиана Рейхмана,  составленная  в
1550-х годах и продолженная затем его шурином (Schwager) Вамбахом.
     Монах-августинец доктор Клинг - лицо историческое. Он был известен  как
яростный противник лютеранства и умер в  1556  году.  Дом  "под  Якорем"  на
Слесарной улице существует в Эрфурте до сих пор. Его  владельцем  был  в  то
время дворянин Вольфганг фон Денштедт. Хогель называет его "папистом" (т. е.
католиком) - отсюда связь  его  семьи  с  доктором  Клингом.  Как  установил
Шаматольский, Вамбах совершил в 1556  году  (т.  е.  в  год  смерти  доктора
Клинга) путешествие в служебных целях из Эрфурта в Шмалькальден  в  обществе
некоего  дворянина  Георга  фон  Денштедта.  Весьма  вероятно  предположение
Шаматольского, что от этого дворянина, члена семьи Вольфганга фон Денштедта,
Вамбах и услышал записанные им рассказы о приключениях Фауста  в  доме  "под
Якорем" и о докторе Клинге, уже разукрашенные устным преданием.
     Редактор издания 1590 года, может быть сам Шпис, дополнил свои сведения
о Фаусте из этого литературного источника.
     Народная книга Шписа состоит из 68  глав  и  разделена  на  три  части.
Первая часть открывается историей жизни Фауста, от его рождения до отпадения
от бога и договора с дьяволом (гл. 1-8); заключительные главы третьей части,
образующие самостоятельный раздел, повествуют  о  его  гибели  по  истечении
срока договора (гл. 60-68). Эта  биографическая  рамка  образует  завязку  и
развязку романа, между которыми нанизана цепь эпизодов жизни и деяний Фауста
в течение 24 лет, которые отмерены ему договором. Первые две части  содержат
"ученые" беседы Фауста с Мефистофелем, "его духом" ("диспуты"  и  "вопросы",
как называет их составитель), об аде и злых духах, о сотворении мира  и  его
устройстве  (космогония  и   космология,   астрономия   и   метеорология   в
средневековом богословском освещении); за ними следуют "путешествия"  Фауста
- сперва в ад и в звездные сферы  (по  толкованию  автора  -  воображаемые),
затем по городам Германии, христианской Европы и мусульманского  Востока,  с
кратким перечислением их  достопримечательностей,  заканчивающиеся  видением
земного рая, охраняемого херувимами, которое  открывается  перед  Фаустом  с
высокой горы на "острове"  Кавказ.  Третья  часть  состоит  из  анекдотов  о
бродячей жизни Фауста, повествующих о приключениях странствующего  кудесника
при дворах знатных, в  кругу  приятелей  (преимущественно  студентов)  и  на
большой  дороге,  на  ярмарках,  в  городских   и   деревенских   трактирах.
Упоминается (гл. 52) неудачная попытка одного благочестивого старца  вернуть
Фауста на путь праведный, за которой следует вторичный договор, окончательно
отдающий грешника  во  власть  дьявола  (гл.  53).  Последний  грех  Фауста,
совершенный на 24-й год его беспутной жизни, - его сожительство с  греческой
Еленой (или, вернее, с дьяволом, принявшим ее  облик),  после  того  как  он
значительно ранее уже вызывал ее тень по просьбе своих друзей студентов (гл.
49). От Елены у него рождается сын Иустус Фауст, наделенный  чудесным  даром
(унаследованным от матери-демона) предвидеть будущее.  После  гибели  Фауста
мать и сын таинственно исчезают.
     Эта основная для автора, как и для читателя, часть книги  -  рассказ  о
чудесных приключениях знаменитого чернокнижника - построена по традиционному
типу  авантюрных  романов,   представленных   в   немецкой   демократической
литературе  такими  собраниями  шванков,  нанизанных  на  образ  популярного
народного героя, как "Тиль Эйленшпигель", "Поп Каленберг" и др. Каждое звено
в этой цепи эпизодов могло иметь различное  происхождение,  фольклорное  или
литературное, легко вынималось, вставлялось или заменялось другим; число  их
от  издания  к  изданию   постепенно   нарастало,   соответственно   желанию
составителя удовлетворить растущее любопытство читателей; при этом неизбежны
были повторения сходных эпизодов и контаминации. Отличие "Фауста" от  других
романов этого типа состояло главным  образом  в  наличии  поучительных  глав
(части I-II) наряду с чисто развлекательными (часть III).
     Эти два основных раздела народной книги имеют разные источники.  Ученая
часть (I-II) должна была показать  те  запретные  знания  о  природе  вещей,
которые открыло знаменитому чернокнижнику общение с духами,  и  одновременно
удовлетворить  любознательность  читателя  XVI  века  рассказом   о   тайнах
мироздания. Понятно, что  возможности  составителя  были  в  этом  отношении
ограничены  его  собственным  уровнем  знаний,  очень  невысоким,  никак  не
соответствовавшим той эпохе великих научных открытий, современником  которых
был  исторический  Фауст.  Космогония  Мефистофеля  основана  на  библейских
понятиях в их средневековом истолковании; его  космология  -  также  целиком
средневековая,  предшествующая  Копернику;  впрочем  и  Лютер,  ссылаясь  на
Библию, отвергал учение Коперника как ересь {См.: Erich Schmidt.  Faust  und
Luther, стр. 577, прим. 2.}.
     "Ученые"  источники  народной  книги  в  настоящее  время  в   точности
установлены {См.: Georg Ellinger. Zu den Quellen des Faustbuches  von  1587.
Zeitschrift fur vergleichende Literaturgeschichte. NF., I,  1887-1888,  стр.
156-181. - Zu den Quellen des altesten Faustbuches.  Vierteljahrschrift  fur
Literaturgeschichte. Bd. I, 1888, стр. 161-195. - Milсhsасk, стр. XXII и сл.
- Сводку дают примечания Р. Петча к его изданию народной  книги  Шписа  "Die
wichtigsten Quellen" (стр. 158- 235). Ср. также: Robert Petsсh, I. с.,  стр.
207-235.}. Сведения ее автора по  демонологии,  космографии  и  метеорологии
восходят в основном к широко популярной средневековой латинской энциклопедии
"Elucidarius"  (Франкфурт,  1572),  известной  и  в  средневековой   русской
литературе  (под  названием  "Люцидарий");  дополнением   служила   "Мировая
хроника" Шеделя (Нюрнберг, 1493),  начинающаяся,  как  обычно  средневековые
сочинения этого рода, с сотворения мира и  падения  ангелов.  Оттуда  же,  с
сохранением порядка и подробностей, заимствованы каталоги городов и описание
их достопримечательностей (гл. 26). Только два эпизода  вставляет  автор  от
себя: приключения Фауста при  дворе  римского  папы  и  в  гареме  турецкого
"императора", служащие к поруганию этих  двух  злейших,  по  Лютеру,  врагов
христианства (стр. 65,  69  и  сл.).  Из  двуязычного  латинско-немецкого  и
немецко-латинского    словаря    Дасиподия    (Dasypodius,     "Dictionarium
Latino-Germanicum et vice versa Germanico-Latinum", 1537), также содержащего
различные сведения энциклопедического  характера,  извлекается  экзотическая
обстановочность волшебных празднеств, которые  Фауст  устраивает  для  своих
покровителей или гостей: длинные списки кушаний - дичи, птицы, рыбы {гл. 44а
и прим.  55)  -  или  услаждающих  слух  музыкальных  инструментов,  нередко
сохраняющие алфавитный порядок оригинала (гл. 8  и  прим.  10)  {См.:  Adolf
Bauer.  Zu   den   Quellen   des   altesten   Faustbuches.   4.   Dasypodius
Vierteljahrschrift  fur  Literaturgeschichte,  Bd.  I,  1888,  стр.   194.}.
Компиляцией из письменных источников является и глава, в которой Мефистофель
сыплет пословицами и поговорками, попрекая Фауста за содеянные им грехи (гл.
65): несмотря на свой сочный идиоматизм, она опирается на сборники  немецких
пословиц, пользовавшиеся большой популярностью в литературе XVI века {Ludwig
Frankel   u.   Adolf   Bauer.   Entlehnungen    im    altesten    Faustbuch.
Vierteljahrschrift fur Literaturgeschichte, Bd. IV, 1891, стр. 361-383.}.
     Совершенно иной характер имеют приключения  третьей  части:  прямо  или
косвенно они восходят к  устной  традиции,  к  тому,  что  рассказывалось  в
немецком народе о знаменитом чародее. Разумеется, и  здесь  составитель  мог
найти  кое-что  в  ученых  сочинениях  о  ведовстве,   но   и   записи   его
предшественников в конечном счете восходили к фольклорной традиции, а пример
"Нюрнбергских  рассказов"  Россхирта  свидетельствует  о  ее   богатстве   я
распространенности. При этом,  как  уже  было  сказано,  анекдоты  о  Фаусте
бытовали в разных социальных группах, с которыми  он  соприкасался  а  своей
жизни, - как среди образованных, так и  среди  простых  людей,  и  в  первом
случае могли иметь и книжные источники. Характерно, что  приключение  Фауста
как некроманта при дворе императора (гл. 33) переносится на  него  с  аббата
Тритемия, а сцены со студентами, наряду с  кутежами,  вводят  античную  тему
заклинания героев древности или греческой Елены (в особенности в  эрфуртских
главах). Но главная масса рассказов восходит к  демократической  фольклорной
традиции, развитие  которой  прослеживается  по  записям  1570-1580-х  годов
вместе с ростом всенародной популярности знаменитого чародея.
     Литературная  самостоятельность  автора  народного   романа   выступает
наиболее ярко в биографическом  обрамлении  повествования,  которое  создает
реалистическое для своего времени бытовое и психологическое опосредствование
народного предания. Гибель Фауста автор  перенес  из  глухой  вюртембергской
харчевни, о которой рассказывали Меланхтон и его ученики, в общество  друзей
и адептов Фауста, студентов  и  магистров  Виттенбергского  университета,  с
которыми он был связан много лет. Перед ними он произносит  свою  прощальную
покаянную речь,  и  они  же  являются  очевидцами  его  страшной  кончины  и
рассказывают  о  том,  что  сами  видели,  в  дополнение  к   жизнеописанию,
найденному ими в кабинете своего учителя.  Предварительно  Фауст  составляет
завещание, поручая  своему  ученику  Вагнеру  написать  историю  ег