осто интересно...
   - А почему ты так уверена, что я прямо  сейчас  не  сверну  тебе  шею?  -
спросил  он  прямо.-  Ну  какие  тут  могут   быть   совместные   лирические
воспоминания...
   - Потому что прекрасно известно, где я  и  с  кем,-  сказала  она.-  Тебе
трудненько будет оправдаться...
   - Пожалуй, в этом есть резон...- сказал  Данил.-  Но  ты  меня  чертовски
недооценила, а?
   - Недооценила,- хладнокровно отозвалась она, как эхо.-  Правда,  утешает,
что не только я...
   - Вот то-то,- сказал Данил.- Досье у твоих  шефов  на  меня  было,  прямо
скажем, дерьмовое... Понимаешь, милая, я, стыдно сказать, человек с  большим
жизненным опытом. А в  досье,  надо  полагать,  отложились  вершки...  Иначе
многое  разворачивалось  бы  совершенно  по-другому.  Одним  словом,  я  еще
представления не имел, кто против меня играет и почему, но в  происшедшем  с
моими людьми явственно просматривалась система. Пацей и  Серегу  Климова,  и
Веру Климову, и незадачливого педофила Багловского ловил на  одну  приманку:
эротика с последующим компроматом... ну, в случае с Климовым было  несколько
иначе, но это не  меняет  сути.  Нельзя  сказать,  что  это  устаревший  или
неэффективный метод, никак нельзя, черт-те сколько столетий успешно  идет  в
ход... Но и в шаблон ведь превращать нельзя! Противник может в конце  концов
установить закономерности. Как я и сделал. Начиная с определенного  момента,
я  уже  не  сомневался,  что  в  самом  скором  времени  кто-то   под   меня
подстелется...
   - А можно не столь вульгарно?
   - Извини,- охотно сказал Данил.- Я ждал,  что  вскоре  кто-то  непременно
проявит активность и разделит мое  постельное  одиночество...  Против  такой
формулировки возражении нет? Вот и отлично. И появилась ты. Все можно было и
списать на совпадения, но тут имелся еще один нюансик: я поймал себя на том,
что с некоторых пор ты стала единственным каналом, по которому  ко  мне  шла
толковая информация. Шла настойчиво, безостановочно, удивительно  вовремя...
Слишком много совпадений. Так не бывает. Особенно если учесть, что ты, как и
следовало ожидать, напорола ошибок, это вполне объяснимо: те, кто  за  тобой
стоял, торопили, нервничали... Оксаночка, у моих парней рука бы  никогда  не
поднялась обозначать на карте интересующие их места жирным росчерком  яркого
фломастера. Не тому я их учил.- Данил достал из кармана и  продемонстрировал
ей те самые прозрачные, утяжеленные квадратики с дыркой посередине.-Вот этим
в любом случае отметили бы на карте  какую-то  точку  и  Ярышев,  и  Климов.
Никаких следов не остается, но штучка тяжелая, сама по себе не  свалится.  И
когда я увидел сразу две исчерканных карты... Когда я, развеся уши,  слушал,
как Климов с Ярышевым якобы у тебя на глазах седлали коней, чистили шпаги и,
укутавшись в плащи,  растворялись  в  ночи,  чтобы  отправиться  выслеживать
супостата... Это, прости меня, залипуха чистейшей воды. Могу тебя  заверить:
если бы они в твоем присутствии работали или собирались на работу,  ты,  при
всем своем уме, и догадаться бы не смогла... Я их хорошо выучил,  Оксана.  А
ты мне лепила такое... Ты меня очень красиво уводила в  сторону.  Нацеливала
на Калюжин. А Калюжин был пустышкой.  Гексотан-то  складировали  как  раз  в
Гракове. И я не сомневаюсь,  что  Климов  докопался.  Даже  сумел  раздобыть
образец. И  эта  бедная  официантка  из  Дома  писателя,  Люда  Дарышевская,
наверняка работала для него, потому и попала под неотысканный грузовик...
   - Интересно, а почему же в таком случае именно я тебе рассказала про  Зою
Лавецкую?
   - Да потому, что я и так уже выходил на эту историю,- сказал  Данил.-  Не
Атлантида, в конце-то концов,  рано  или  поздно  услышал  бы...  Вот  ты  и
попыталась лишний раз втереться в доверие. А заодно и спровадить  в  Польшу,
где меня вполне могли  на  известное  время  законопатить  за  кратки*...  И
законопатили бы при  другом  раскладе,  тут  вы  грамотно  сыграли.  Только,
повторяю, плохо твои шефы знали мою трудовую биографию. В  другой  стране  и
прошло бы, но в Польше у меня с прежних времен были отличнейшие  связи,  там
нашлось кому не дать меня в обиду... Кроме того,  до  поляков  что-то  такое
донеслось, без сомнения. Есть силы, не  горящие  желанием  таскать  из  огня
каштаны  для  дойчей.  И  прогерманское  правительство  в  Рутении   их   не
устраивает. К чему такие клещи?  Одно  дело  -  НАТО,  другое  -  германские
территориальные претензии. В общем, меня побыстрее выставили. Впрочем, вы не
впали в уныние, вы, как в этой истории частенько случалось, снова попытались
убить двух зайцев, снарядили последнюю, уже  ничего  не  решавшую  машину  с
гексотаном, чтобы опять-таки вывести меня на Калюжин,  чтобы  я  там  увязал
поглубже, чтобы бросал туда людей, рыл землю... чтобы я  отвлекал  людей  на
твою  охрану.   Чтоб   я   тратил   время,   спасая   тебя   от   загадочных
злоумышленников,- потому ты и устроила эту комедию с налетом на  особняк  за
сутки до акции. Господи, ну разве так проводят налеты серьезные люди?  Разве
так стреляют серьезные люди, обученные обращаться с бесшумками?  Когда  пули
стали шлепать на три метра поверх голов, я все окончательно понял -то, о чем
начал догадываться, когда нам столь любезно  оставили  неперекрытым  путь  к
отступлению... Это ж каким идиотом  надо  быть.  чтобы  сразу  не  поставить
человека на террасе? Этот цирк с отключением телефонов и света...  Черт,  да
мало-мальски толковый профессионал вошел бы сквозь парадный вход  под  видом
тамошнего сантехника - масса прислуги, всех в лицо не упомнишь,- прыснул  бы
в харю какой-нибудь химией... А потом поднялся наверх и преспокойно дал тебе
по башке. Оксана усмехнулась:
   - Могу тебя заверить: если  бы  все  зависело  от  меня,  я  бы,  поверь,
выдумала что-то более изящное.
   - Не сомневаюсь,- сказал Данил.- Ты умница.  Вот  только  шефы  сплошь  и
рядом наши мозги не ценят, упрямо гнут свою партию... Знакомо,  как  же.  Не
хочу тебя баловать комплиментами, но  факт  остается  фактом:  если  бы  мне
довелось играть  непосредственно  с  тобой,  без  посредников,  пришлось  бы
труднее...
   - А тебе не кажется, что в таком случае...
   - Я мог бы и проиграть? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.
   - Самомнение у тебя...- покачала головой Оксана.
   - Да не в самомнении дело,- сказал Данил.- Может, кто-то и скажет, что  я
вновь оседлал любимого конька, но, видишь ли... У вас мы просто должны  были
выиграть. Потому что мы, прости за красивости, волки с раньшего  времени.  А
твои шефы, по большому счету, играли, как примитивные гопстопники.  Я  не  о
Пацее говорю. Он-то, бедняга, как раз  искренне  верил,  что  он  у  тебя  -
единственный босс. Интересно, ты его тоже ублажала со всем старанием?
   Она  пропустила  мимо  ушей  последнюю  фразу  -  смотрела  на  Данила  с
напряженной тревогой.
   - Ну да,- сказал он, усмехнувшись.- Если уж я копаю, то копаю на совесть,
так учили... Милая, неужели ты все еще думаешь, что я тебя считаю всего лишь
одной из пешек на службе наших незадачливых путчистов? Что ты, я  тебя  ценю
больше...- Данил прищурился.- Другого полета птичка... Слушай,  самое  время
тебе хвататься за пушку, если она у тебя есть...
   - Нет у меня никакой пушки,- быстро ответила Оксана.
   - Во-от...- сказал Данил.- Вот, наконец, и  мелькнула  у  тебя  в  глазах
легонькая тревога... Ты, конечно, знала, что покушение провалилось к  чертям
собачьим,- вон в холле телевизор орет, и  давно  уже  сообщили,  что  Батька
уехал с  площади,  а  значит,  цел-невредим...  Не  так  уж  трудно  было  и
догадаться, что затея с "ядерным грибом" провалилась тоже - уже  третий  час
дня, а до сих пор в городе ни тени паники... Значит, сорвалось. Но ты  никак
не могла знать, сидючи здесь безвылазно,  что  происходит  возле  ракет,  уж
этого-то тебе знать неоткуда... Это  тебя  главным  образом  и  мучило:  что
происходит под Граковом, на позициях этих самых модернизированных  С-300,  с
их  приманчивой  электронной  начинкой...  А  ничего   там   особенного   не
происходит. Ударную группу, которая туда шла, мои парни перехватили в лесу и
порезали из автоматов. Быстро и чисто, не впутывая местные  власти.  Водички
дать?
   - Не дождешься,- отрезала Оксана, сидевшая с бледным, напряженным лицом.-
Не будет истерик.
   - Тем лучше... Понимаешь, я в свое время долго ломал голову над всей этой
затеей  с  "ядерным  грибом".  Во-первых,   это   со   всех   точек   зрения
представлялось совершенно напрасной тратой сил  и  времени,  лишь  усложняло
операцию  и  расширяло  круг  посвященных   в   азы.   Во-вторых,   странным
представлялось то, с каким старанием оборудовали  площадку  для  "взрыва"  в
довольно людном месте - возле Гракова с его кучей санаториев и  болтающимися
по лесам отдыхающими...  Это  казалось  бессмысленным.  Я  даже  одно  время
подумывал, что гексотан сам по себе - грандиозная пустышка, ложный след... А
потом задался бредовым вопросом: а что, если есть еще одна цель? Не  имеющая
никакого отношения к перевороту  и  покушению  на  Батьку?  Впрочем,  вопрос
смотрелся не таким уж и бредовым, в  этом  деле  почти  с  самого  на*  чала
просматривалось две совершенно несовместимых игры. Селедка с вареньем, суп с
кирпичом...  Многое  категорически  отказывалось  стыковаться,   но   стоило
предположить, что против меня играют две разных силы, как картинка мгновенно
становилась четкой. Плевать тебе было на успех  или  провал  переворота.  На
дурака Пацея плевать. На него-то ты работала постольку-поскольку...  Главная
задача у тебя была другая - уводить меня в сторону  от  ракетных  установок.
Твоим шефам нужна была электроника - и вот эта  ставка  искупала  все.  Даже
вполне вероятный провал покушения. По большому счету, твоим шефам  наплевать
на проблемы "Карла Везера", что вполне понятно и  объяснимо,  учитывая,  что
ниточки ведут за океан... Что любопытно, кое-кто  из  путчистов  определенно
начал  тебя  подозревать,-   насчет   тех   двоих,   что   тыкали   в   тебя
ножами-стволами, ты, несомненно, наврала, но "куренные" за тобой  и  вправду
одно время поставили слежку... Не знала? А я знал, мы их засекли. Вряд ли  у
них было что-то конкретное, они не успели... Но я-то успел. Везде. И Батьку,
обормота, спас, и к ракетам вам  больше  не  подобраться,  там  уже  приняли
должные меры...-  Данил  перевел  дух,  закурил  и  нехорошо  усмехнулся:  -
Серьезно, ты не боишься оказаться в речке с камнем на ногах?
   Оксана долго смотрела на него, побледневшая, красивая  до  боли  в  душе.
Может быть, самая красивая из всех, кого он познал в классическом библейском
смысле.
   - Нет,- сказала она наконец, сумев  улыбнуться  почти  ослепительно.-  Не
боюсь. Игра игрой, но ты не смог бы играть двадцать четыре часа в  сутки,  и
никто не сможет, включая меня... Мне кажется, я тебя немножко поняла. Ты  не
сможешь, ты с раньшего времени. Ты меня ненавидишь, в глубине души  мечтаешь
растерзать, но у тебя рука не поднимется. И  язык  не  повернется  приказать
другим. Тебе со мной было хорошо... Мне, кстати, тоже было не так уж  плохо.
Мы в чем-то друг другу ох как подходили... Посмотри мне  в  глаза  и  честно
признайся, что не сможешь.
   - Не смогу,- сказал он глухо.
   - А что до твоих любимых "Трех мушкетеров"... Вряд ли я могла  уничтожить
что-то  по-настоящему  тебе  дорогое.  Нечто,  только  и  способное  вызвать
звериную кровавую месть... Ведь правда? Вот видишь... Кто ж виноват, что так
вышло... А сдавать меня в  местный  КГБ  ты  не  будешь.  Чересчур  мелко  и
унизительно в первую очередь  для  тебя.  Еще  и  потому,  что  нет  у  тебя
серьезных улик.
   - Нет,- признался он мертвым голосом.
   - Вот видишь...- повторила она.- Я могу уйти? Ну что нам еще  друг  другу
сказать?
   -  Иди,-сказал  Данил.-Твою  машинешку  подогнали  к  подъезду.  Покрышки
сменили. Только никогда больше не попадайся мне на глаза.
   Оксана встала - гибкая, красивая, оставившая на сердце рану,  которую  он
никогда не смог бы забыть и  рассказать  кому-то  тоже  не  смог  бы.  Самая
красивая и умная из всех, кто у него был. И сейчас, глядя, как она с чуточку
неловкой улыбкой забирает сумку, идет к двери, Данил поймал себя на том, что
никогда не сможет ответить на нехитрый вопрос: как он вел бы себя,  встретив
сейчас слезы? Мольбу о пощаде? Смог бы он переиграть?
   Он не нашел ответа - и  знал,  что  постарается  забыть  об  этих  мыслях
навсегда. Обернулся:
   - Подожди минутку...
   - Да? - остановилась она в дверях в грациозном полуобороте.
   - Я верю, что "Римские каникулы" - и в самом деле  твой  любимый  фильм,-
сказал Данил.- Затрагивает кое-какие струны в душе девочки, выросшей, как ты
мимоходом обмолвилась, не в роскоши, несомненно, примеряла на себя  образ...
Только ты ведь не была принцессой  под  маской  плебейки,  дорогая  моя.  Ты
всего-навсего платный агент. В любой разведке контингент  четко  делится  на
сотрудников и агентов. Первые - свои, полноправные, а вот вторые,  какую  бы
информацию они ни качали, какие бы миллионы им ни платили, всегда  останутся
подметками, как говаривали промеж себя господа  офицеры  отдельного  корпуса
жандармов...
   - Хочешь уколоть?
   - Нет,- сказал он.- Напомнить общеизвестные истины. Второе.  Как  говорил
когда-то Эркюль Пуаро, он не одобрял  убийств...  Видишь  ли,  я  никогда  и
никому не прощу смерть моих парней. Они были отличные парни, мои ученики, по
они знали, в какие игры играют, выбрали  эту  дорогу  вполне  сознательно...
Есть другое. Олеся Данич.
   - Никогда про такую не слышала.
   - Охотно верю,- сказал Данил.- Ты ее никогда в жизни не видела. И пальцем
не трогала. Но ее убили ваши. Милая девочка, только  начинавшая  жить...  Ей
вогнали  заточку   в   сердце   исключительно   потому,   что   понадобилось
скомпрометировать и  меня,  и  некоего  генерала.  Вот  этого,  повторяя  за
Эркюлем, я не одобряю. Категорически. Иди. Тебя никто не тронет.
   Когда за ней негромко закрылась дверь, он  встал,  с  застывшей  на  лице
яростной улыбкой взял со  стола  массивный  письменный  прибор  -  недешевое
сооружение из блестящей меди и цветного стекла, маде ин - и  колотил  им  по
столу, пока не брызнули в разные стороны  погнутые  медные  цацки,  пока  не
разлетелось, звеня, по углам комнаты толстое витое стекло, пока в  дверь  не
влетел Волчок, держа руку под полой пиджака, на пистолете.
   - Отставить,- сказал Данил  почти  спокойно.-  Психологическая  разрядка.
Запускайте сигнал "Вендетта". Ты слышал?
   - Есть. "Вендетта".
   - Шагай.
   Оставшись один, Данил подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу. В
голове неотвязно крутилось: "...и послал Иисус, сын Навин, из  Ситтима  двух
соглядатаев тайно, и сказал: пойдите, осмотрите землю в Иерихон".
   Два юноши пошли, и пришли в дом блудницы, которой имя  Раав,  и  остались
ночевать там. И далее по тексту.  Только  одна  Раав  уцелела  после  штурма
Иерихона. В точности как наша Раав...  которая  спокойно  уехала  отсюда  на
вишневой "Оке", но будущего не знала...
   Быть может, она и заметила помятое крыло  -  но,  уж  конечно,  не  стала
возвращаться и задавать вопросы...
   Ее еще не ищут по-настоящему - но скоро начнут искать. И вишневую  "Оку",
и отвечающую описаниям свидетелей женщину с  длинными  черными  волосами,  в
белой летней курточке...
   Оперативная группа уже, несомненно, шурует в  квартире,  куда  ее  вызвал
телефонным звонком побоявшийся назваться аноним, чей чуткий  слух  привлекли
шум драки и, главное, звуки, крайне напоминавшие выстрелы. В  квартире,  где
на мятой постели так и лежат Ада Кавалерова рядышком с майором Пацеем, давно
уже остывшие, принявшие почти всю обойму "Макарова", который сейчас покоится
за батареей на лестничной площадке в доме, где живет Оксана. В квартире, где
в ванной валяется кружевное бельишко Оксаны и отыщется еще несколько вещичек
с ее пальчиками. В квартире, где некая женщина, застав неверного  любовничка
с другой, высадила сгоряча в обоих полную обойму.
   И, что характерно, несколько  человек  видели,  как  эта  самая  женщина,
разъяренной кошкой вылетев из подъезда, прыгнула в  вишневую  "Оку"  и  дала
газу столь неосторожно, что помяла  крыло  о  барьерчик  из  железных  труб,
ограждающий детскую площадку.  И  следы  вишневой  краски  там  остались,  и
длинные черные волосы свидетели помнят, и куртку, и номер  машины  -  в  чем
особенно преуспела одна из них, ветеран МВД, кавалер ордена Красной Звезды и
десятка медалей Митрадора Степановна Фомина, оказавшаяся  в  тех  местах,  в
общем, случайно, но способная оказать неоценимую помощь следствию  благодаря
профессиональным навыкам, не забытым и на пенсии. Это хорошо,  что  Данил  в
свое время озаботился выучить Надюшу водить машину...
   И никакого алиби. Никто в "Клейноде"  не  видел  сегодня  никакой  Оксаны
Башикташ. В "Клейноде" вообще никого не было весь день, и  Черского  тоже  -
праздника ради отправились пропустить рюмочку. В общем, пусть  выпутывается.
При удаче может и выпутаться, тут уж - как повезет. Оксана была права  -  он
не смог бы. И приказать другим тоже не смог. Но и быть благородным до  одури
не согласен. Не его роль. Пусть выпутывается, если сможет. Это - за Олесю...
   Басенок  обойдется.  У  него  и  так  есть  снайпер,  и   белобрысый,   и
магнитофонные записи, и  еще  кое-что.  Достаточно,  чтобы  надрать  задницу
конкурирующим службам, а самому предстать в белом. Потом можно  будет  спеть
ему под водку чуточку переиначенную старую песенку польских улан:
   Пики подняты, сабля - в ладонь, Де-мо-кра-та - гонь, гонь, гонь!
   Басенку не может не понравиться.
   А перед Пацеем и Адой Данил Черский, в принципе, чист. Он обещал и той, и
другому не выдавать их местным спецслужбам - и слово свое сдержал свято. Тем
более, что и не клялся сохранить им жизнь. Мансур, волчара,  этот  азиатский
ход сумел бы оценить по  достоинству,  это  ж  он  однажды  обещал  Данилову
информатору, что тот уйдет на своих ногах - и слово сдержал. Правда,  он  не
клялся, что не станет обрубать руки и отрезать  уши  -  но  это  уже  другой
вопрос...
   Да, Мансур бы оценил...

   ЭПИЛОГ
   В Иерихон
   В кабинет его провела не лишенная смазливости секретутка в черном деловом
костюмчике с довольно-таки символической юбкой. Но глазеть на ее ножки Данил
не стал и из-за того, что сюда могла  докатиться  заокеанская  мода  касаемо
судебного преследования за "непристойные взгляды", и оттого, что представлял
сейчас серьезную фирму,  а  следовательно,  должен  был  держаться  солидно.
Однако ножки внимания стоили.
   А вот кабинет - вряд ли. Скучный был кабинет, пустоватый, обставленный  с
холодной деловой стерильностью.
   - Садитесь, герр Шерски.
   - Черский,- мягко поправил Данил  садясь.-  Впрочем,  вам  это  столь  же
трудно произнести, как нам имитировать штирийский  говор,  поэтому  не  буду
педантом...
   Он открыто взглянул на человека  по  другую  сторону  стола  -  прекрасно
сохранился, старая сволочь,  никак  не  дашь  восьмидесяти,  даже  волосы  в
основном целы, хотя и реденькие. Что поделать,  дольше  всех,  как  правило,
живут именно фабриканты оружия и военные, какие там чабаны...
   - Знаете, я полагал, что на стене у вас непременно будет висеть  парадная
сабля,- сказал Данил.
   -  Во-первых,  это  давно  вышло  из   моды.   Во-вторых,   что   гораздо
существеннее, герр Шерски, вам, как  договаривались  ваш  секретарь  с  моей
секретаршей, отведено десять минут. Ваше право, как это время  использовать,
но я бы порекомендовал держаться ближе к делу...
   - Однако, насколько мне известно, я у вас сегодня  последний  посетитель,
герр Хольцман...
   - И что с того?
   - Увидим,- сказал Данил.- Всякое может случиться, герр оберштурмфюрер...
   Высокий, худощавый старик иронично усмехнулся:
   - Ваффен СС, герр Шерски. Зеленая форма, не черная. И качественно  другое
отношение в те п