- Штаны не мокрые?
   - Нет вроде...
   - Терпи, недолго...- проорал он. Вот  оно,  солидное  кирпичное  зданьице
поста ГАИ на въезде в столицу. Ярко освещенное и пустое, как часто случается
по ночам. Все. Слева, в отдалении, видны редкие огни Ратимовки...
   Сбросив газ, Данил аккуратненько притер мотоцикл к обочине, не  выключая,
конечно, мотора, иначе пришлось бы снова возиться с проводами. Спрыгнул.  От
нагревшегося мотора шибало жаром.
   - Ты куда?
   - Отлить от переживаний,- сказал он.
   И почти бегом направился к огромной, памятной  еще  с  советских  времен,
затейливой бетонной  стеле,  возвещавшей,  что  именно  здесь  и  начинается
древний город. Зашел за нее и, убедившись, что Оксана его не видит,  ослабил
пояс, залез в потайной карман джинсов, пришитый с изнанки, вытащил небольшой
пистолет, надежную германскую игрушечку калибра 6,  35,  в  ближнем  бою  на
короткой  дистанции  вполне  убойную  -  при  условии,  что   противник   не
располагает автоматами, а тоже пользуется лишь пистолетами...
   Тщательно протер боевое оружие носовым платком, завернул в этот же  самый
платок, подумал секунду, хозяйственно запихал в образовавшуюся под  бетонной
плитой фундамента небольшую выемку, каблуком подгреб рыхлой земли.  Мало  ли
что, вдруг еще пригодится, не стоит разбрасываться новенькими стволами...
   Вернувшись к мотоциклу, спросил:
   - Мысли есть насчет дальнейшего? Надо как-то определяться, по городу  без
документов на тачку долго кружить опасно...
   Она призадумалась:
   - До "Клейнода" далековато... А ты знаешь, ближе всего как раз  мой  дом,
можно будет переодеться, куда я такая... И телефон под рукой.
   - Ну, а если они  там  караулят?  -  спросил  Данил,  мимолетно  потрогав
большим пальцем небольшой мобильник в другом потайном кармане,  симметричном
первому.
   - Риск, конечно, есть... Ну, посмотрим издали...
   - Издали...- проворчал Данил.- А если они уже в квартире?
   ...Потянулся центр  города  -  широкие,  ярко  освещенные  улицы,  машин,
конечно, мало по позднему времени, а прохожих  нет  совсем,  но  все  равно,
странно они смотрятся  на  ветхом  агрегате,  грязные  и  растрепанные,  без
шлемов, как будто... ч-черт!
   Ехавшая  навстречу  милицейская  машина,  разминувшись  с   ними,   вдруг
развернулась, врубила мигалку и  стала  приближаться  с  опасной  быстротой.
Сирену они пока что не включали, но, несомненно, заинтересовались...
   - Держись,- сказал Данил.
   За спиной жестяным басом затарахтел динамик:
   - Водитель мотоцикла двенадцать... Выжав газ, Данил развернулся почти  на
месте, пролетел мимо не успевшей понять его  маневр  милиции,  разминулся  с
"Волгой", свернул налево, ушел во двор, попетлял по  дорожкам,  выскочил  на
соседнюю  улицу  -  и  вновь  началась  лихая   гонка,   на   сей   раз   по
закоулкам-переулочкам, уже вопреки всяким  правилам  движения,  наплевав  на
светофоры... Проносились  дома,  перекрестки,  вильнув,  свернула  встречная
машина. Данил, как стоячий, обошел ночной троллейбус, свернул во дворы...
   Остановив мотоцикл возле подъезда старой пятиэтажки,  наклонился,  вырвал
провод. Мотор моментально заглох.
   - Пошли,- сказал он, спрыгивая.- Запомнить наши рожи они вряд ли  успели,
а вот столь нахальный мотоцикл будут искать долго и старательно...
   - Но как же я...- жалобно протянула Оксана, тщетно пытаясь  прикрыть  его
короткой курткой разошедшуюся "молнию" брюк.- Сейчас, такое  впечатление,  и
пуговица отлетит...
   - Авось обойдется.- Данил потянул ее в проходной двор.- Ничего, кто  тебя
сейчас увидит, такую утонченную, такую, я бы сказал, рафинированную...
   Оксана  поспешала  за  ним  по  тихой  улочке.  Шаги  далеко  разносились
трескучим эхом, навстречу так никто и не попался. Выйдя из-за угла  бетонной
девятиэтажки, Данил остановился:
   - Который твой подъезд?
   - Во-он... Подожди, это ж мое окно  горит!  Там,  на  третьем,  справа...
Данил присмотрелся:
   - Там какая-то женщина...
   Незнакомка - насколько  удалось  рассмотреть,  лет  сорока,  с  короткими
светлыми волосами, растрепанными, подрубленными чуть  небрежно,  расхаживала
взад-вперед перед кухонным окном с незадернутыми занавесками, поднося ко рту
сигарету с резкой суетливостью испортившегося кривошипа.
   - Вся из себя дерганая...- заключил Данил.
   - Тьфу ты! - словно бы с облегчением  вздохнула  Оксана.-  Заявилась,  не
запылилась...
   - Кто это?
   Она со сладострастной иронией протянула:
   - А это, изволите ли видеть, и есть Катюша  Черникова,  родная  сестричка
моего благоверного. С коим плечо к плечу борются с тиранией и сатрапией... Я
же тебе рассказывала.
   - У нее что, есть ключ?
   - Ага, благоверный оставил, уже давно тому. Обожает иногда  завалиться  в
ночь-полночь, чтобы поделиться новостями с фронта. Живет-то через подъезд. С
месяц назад, не поверишь, прямо в спальню вперлась, когда  мы  находились  в
довольно интересной позиции, заорала с порога: "Олежек, какая  радость!  Наш
последний манифест только что передала "Немецкая волна"! Ты не знал?"
   - Тяжело тебе,- посочувствовал Данил.
   - Я серьезно...
   - Да верю, верю,- сказал Данил.- Есть такие, я сам сталкивался  в  родном
Отечестве... Меня другое интересует. Будь в квартире засада,  не  гуляла  бы
дамочка столь свободно... А? Непременно связали бы дуру и сунули куда-нибудь
под стол...
   - Это точно.
   - Пошли,- решился Данил.-  Только  держись  сзади,  и,  если  все  же  на
лестнице начнутся неожиданности, ори во всю глотку насчет пожара - так народ
быстрее отреагирует... Ключ дай.
   - Он же в сумочке, а сумочка осталась...
   - Тьфу ты...- плюнул Данил.- Ладно, позвоним...
   Никаких неожиданностей на лестнице не произошло. Когда он позвонил, дверь
распахнулась почти сразу же. Политически упертая сестрица человека, которого
Данил так и не видел в глаза - чем ничуть не огорчался,- уставилась на  него
с невыразимым удивлением. Но, усмотрев  за  его  спиной  Оксану,  отступила,
давая пройти, поморщилась:
   - Чем это пахнет?
   - Навозом, сиречь конским дерьмом,- охотно разъяснил Данил, только здесь,
в квартире, рассмотрев, на  что  они  с  Оксаной  похожи,  парочка  болотных
чертей, да и только.
   Там, на улице, он ошибся - сорока ей не  было,  скорее  уж  тридцать,  но
варварское пренебрежение к собственному лицу  столь  явное,  что  заставляет
печально вздохнуть про себя. Про косметику определенно  слышала  лишь  краем
уха, кожа серая, в углах рта устойчивые истерические складки.  Если  бедняге
Франсуа пришлось для пользы дела спать с  кем-то  вроде  этой,  следует  ему
выдать незапланированные премиальные из собственного кармана...
   - Интересно, где это ты проводишь время, что вернулась в таком виде? - со
всем  возможным  сарказмом  поинтересовалась  эта  самая   Катя,   намеренно
игнорируя Данила.- Ты хоть видишь, что у тебя штаны расстегнуты?
   -   Ага,-   бросила   Оксана.-   И   трусы   забыла    довольно    далеко
отсюда...-Обернулась к Данилу: - Поставь  кофе,  пожалуйста,  там  и  коньяк
есть, а я быстренько ополоснусь после всего...- и преспокойно направилась  в
ванную, на ходу сбрасывая испачканный жакет.
   - Вы кто такой? - уставилась на  Данила  Катя.  Он  с  превеликим  трудом
подавил искушение ответить: "Майор КГБ в отставке" - то-то  взвилась  бы  до
потолка. Устало сказал:
   - Знакомый...
   -  Понятно...-  протянула  она,  старательно   пытаясь   испепелить   его
сарказмом.- Из... этих?
   - Из кого, простите?
   - Из "новых рутенов"? Которым на судьбы Родины наплевать?
   - Что-то вроде, около  того  и  вообще...-  пробормотал  Данил,  печально
разглядывая себя.
   Джинсы хоть выбрасывай -  но  не  просить  же  при  Кате  запасные  штаны
Оксаниного муженька? Пожалуй, это уже выйдет перебор...
   Сняв трубку, он кратенько поговорил с Волчком, так, что для  постороннего
уха беседа осталась совершенно непонятной, включил "Тефаль" и  в  два  счета
сварганил приличный кофе. Бросив косой взгляд на Катю, мысленно плюнул,  без
церемоний вошел в ванную с чашкой и рюмкой коньяка. Оксана, блаженствовавшая
в исходившей парком прозрачной воде,  без  смущения  приняла  чашку,  отпила
глоток, блаженно зажмурилась:
   - Эдем...
   - Я связался с моими волкодавчиками,- сказал Данил.-  Скоро  здесь  будет
машина, прикинем, что дальше делать. Одно скажу: ты у  меня  без  охраны  по
этому городу шляться больше не будешь, пока все не кончится...
   - Разве я против? -  Оксана  смотрела  на  него  снизу  вверх  покорно  и
беспомощно.-Ты уж меня, пожалуйста, не бросай, я храбрюсь и  хорохорюсь,  но
страшно до жути...
   - Не брошу,- пообещал Данил, проведя кончиками  пальцев  по  ее  влажному
плечу.
   - Я сейчас вылезу, коньячку попьем... Болтавшаяся возле двери  в  ванную,
как челнок, Катя громко произнесла в пространство:
   - Интересно, вы оба слышали, что на свете существуют правила приличия?
   - Вот странно,- сказал Данил, выходя  из  ванной  и  прикрывая  за  собой
дверь.- От кого-то я уже слышал эти термины...
   - Боже, видел бы вас Олег...
   - А меня нельзя бить,- сказал Данил.- Я Сахарова вживую видел и  с  самим
Гайдаром за одним столом сидел. Стол, правда, был персон на полсотни...  Так
что нельзя меня бить.
   - Да причем тут это...-  махнула  рукой  Катя,  бросая  в  рот  очередную
сигарету.- Причем тут - бить... Просто человек сидит в тюрьме только за  то,
что хотел видеть Родину свободной,  а  вы  в  это  время  прожигаете  жизнь,
как...- Она попыталась подыскать наиболее обидное определение, но так  и  не
придумала.
   "Нет у меня времени на развлечения,- подумал Данил.- Заказал бы  я  Лемке
фотомонтаж, где мы с Возняком вместе сочиняем манифест супротив Батьки -  ты
б, дуреха, передо мной навытяжку встала..."
   Вышла  Оксана,  в  длинном,  до  пола,  халате,   при   каждом   движении
подчеркивавшем тело так, что любая прозрачная ночнушка  проигрывала.  "Какая
девочка,- подумал Данил, ощущая все ту же тоскливую  пустоту.-  Боже,  какая
девочка... Влюбился бы при другом раскладе, голову потерял..."
   - Что же с тобой придумать? - Оксана задумчиво воззрилась на него.- Давай
какие-нибудь Олеговы брюки приспособим...
   Катя демонстративно фыркнула.
   - Не надо,- отказался Данил, все же ощущая некоторую неловкость.-  Сейчас
мои парни подъедут, я просил что-нибудь привезти...
   - Он не имеет отношения к органам? -  громко  спросила  Катя,  указав  на
Данила так, словно он был пустым местом.
   - Ни малейшего,- сказала Оксана.- Он имеет отношение  ко  мне,  и  только
лишь. Он вообще из России, в наши игры не запутан...
   - А политически вы на чьей стороне?
   - Ей-богу, не знаю, Катя,- устало сказал Данил.- Я простой коммерсант и в
эти тонкости не лезу.
   - Ну, вообще-то, с вами не все еще потеряно...- Катя словно бы подобрела,
так, опустилась стрелка на парочку делений.- Оксана, я с тобой хочу серьезно
поговорить.
   - Только, умоляю, без морали...
   - Я не об этом. Пусть Олег разбирается, если только захочет лезть  в  эту
грязь... Оксана, я у тебя вижу одно-единственное ценное качество...
   - Интересно, какое? - медоточивым голоском поинтересовалась та.
   - С органами ты никак не связана...
   - Бог миловал.
   - Вот и хорошо. Я просто не знаю сейчас, куда идти...  В  общем,  я  тебе
оставлю свой архив,- показала она на объемистую  хозяйственную  сумку.-  Там
ничего компрометирующего, но для истории сохранить необходимо... Когда-то же
будут   писать    историю    борьбы...    Даю    честное    слово,    ничего
компрометирующего...
   - Мы люди недоверчивые,- сказал Данил.
   Присел на корточки, расстегнул сумку, покопался: груды вырезок из  газет,
на русском, на  рутенс-ком,  на  парочке  иностранных,  ксерокопии  каких-то
бумаг, фотографии, рукописи, разномастные книжонки... Действительно, хлам.
   - Извините,- сказал он, выпрямляясь.-  Я  человек  аполитичный,  как  уже
говорилось, но  не  хочу,  чтобы  Оксанку  во  что-нибудь  этакое  ненароком
впутали...
   - Вы это называете "впутали"?
   - Ох, не надо дискуссий,- поморщился Данил.- У  вас  своя  жизнь,  у  нее
своя...
   - Но ты можешь это сохранить? Оксана?
   - Да сохраню, сохраню,- досадливо заверила  Оксана.-  Что  это  ты  вдруг
решила расстаться с бесценными сокровищами?
   - Просто я не знаю, что со мной будет послезавтра,-  заявила  Катя  тоном
ребенка, которому велели хранить секрет, но его так и распирает  от  желания
поделиться со всем белым светом.
   Видимо, то же сравнение пришло в голову и Оксане, она,  переглянувшись  с
Данилом, безразличным тоном подначила:
   - Катюша, какие ты глупости говоришь...
   - Это не глупости.
   - Ой, снова пошли роковые тайны, черные маски... Кать,  тебе  не  надоело
мистифицировать парочку уставших, вымотанных любовников?
   - Я тебя не мистифицирую...- она вот-вот готова была дозреть. И, наконец,
решилась: - Послезавтра, на празднике, будет наша демонстрация...
   - Тоже мне секрет,- фыркнула Оксана.- Весь город знает...
   -  Подожди,-  заявила  Катя,  задрав  голову  с  видом  некоего   гордого
превосходства.- Сейчас объясню...
   Она взяла с полочки под зеркалом  свою  сумочку...  Молниеносно  выбросив
руку, Данил без труда отобрал у нее тяжелый револьвер  с  коротким  стволом.
Привычно осмотрел, отвел большим пальцем рубчатый язычок стопора и выщелкнул
барабан.
   Ерунда. Газовый "Агент", заряженный холостыми патронами.
   - Отдайте, вы!
   -  Пожалуйста,-  Данил  без  колебаний  протянул  ей   игрушку   рукоятью
вперед.-Только не вздумайте бабахать  в  квартире,  соседи  вмиг  проснутся,
сгоряча милицию позовут...
   - Дорогой пан коммерсант, я еще не сошла с  ума,-  торжественно  заверила
Катя, пряча револьвер в сумочку.- Так вот, Оксана, мне  достали  пропуск  на
площадь. Там будет много иностранных журналистов, на сей  раз  им  замолчать
ничего не удастся...
   - Ах, вот оно что...- догадался Данил.- А смысл?  Ну,  бабахнете  в  двух
шагах от Батьки...
   - Держите вашу иронию при себе,- отрезала Катя.- Я прекрасно понимаю, что
вам этого не понять... Но внимание свободной прессы к этому событию как  раз
и сделает все не напрасным. Мы еще раз напомним о политзаключенных...
   Она выпрямилась, глаза горели нездоровым воодушевлением. "Ах ты, Раймонда
Дьен  доморощенная,-  ласково  подумал  Данил.-  Так  и  видятся  тебе   уже
заголовочки европейских газет... Вот только ты и знать  не  знаешь,  сколько
мадемуазель Раймонда в свое время получила денежек от нашего КГБ за свой,  в
общем, абсолютно безопасный прыжок на рельсы... Да  и  растолкуй  тебе,  все
равно не поверишь. Ну, в конце концов, Софа Перовская и Маруся  Спиридонова,
как и ты, старались исключительно идеи ради... что их для меня от  этого  не
делает более привлекательными. Лучше уж Раймонда, с той,  по  крайней  мере,
все ясно: получила денежки - и честно их отработала,  не  пудря  себе  мозги
идеологией..."
   - Могу вас заверить: если вы решите меня выдать, это ничего не изменит...
   - Да бросьте,-  сказал  Данил.-  Только  мы  с  Оксанкой  и  мечтали  вас
выдать... Никогда не  мешал  взрослым  людям  делать  то,  что  им  хочется.
Удачи...
   Она произнесла на полтона ниже:
   - Может, вы и в самом деле человек не окончательно пропащий...
   - Да мне и самому так кажется,- сказал Данил.- Иногда.
   Пламенная революционерка снизошла до того, что посмотрела на  него  почти
что благосклонно. Произнесла все с тем же оттенком жертвенной гордости:
   - Я на тебя полагаюсь, Оксана... И на вас. Сбереги архив, если что...  До
свиданья.
   Повернулась и  вышла,  бережно  придерживая  висящую  на  плече  сумочку.
Встретив взгляд Оксаны, Данил покривил губы:
   - Что тут скажешь и что тут сделаешь...
   - Ведь посадят дуру. Как пить дать. Даже не нужно особенно  изощряться  с
беззакониями, есть конкретные статьи...
   -  Ну,  давай  настучим,-  сказал  Данил.-  Поищем  в  справочнике  номер
дежурного, позвоним... Только если ее послезавтра и остановят, через  неделю
выкинет что-нибудь почище.
   - Это верно. В конце концов, каждый  человек  сам  за  себя  отвечает...-
Оксана подошла почти вплотную, но,  сморщив  нос,  непроизвольно  отпрянула,
виновато улыбнулась.- Вид у тебя... Помоешься?
   - Я ж говорю, сейчас привезут мне сменные портки... и поедем мы с тобой в
одно тихое местечко. Хочешь ты или нет, а я тебя похищаю.
   - Хочу,- сказала Оксана, не раздумывая.- Приключения вроде сегодняшнего -
не для меня...
   - Предпочитаешь приключения интеллекта? - усмехнулся Данил.-  Ты,  часом,
не читала Вилта?
   - Нет. Но приключения интеллекта и в самом  деле  предпочтительнее  таких
вот эскапад... Послушай, а в твоем тихом местечке найдется уголок,  где  нас
оставят в покое? - Она словно бы невзначай переменила  позу,  халат  облегал
фигуру, словно поток прозрачного водопада, все, что скупо представало  взору
между чуть распахнувшимися полами,  волновало  сильнее,  чем  если  бы  было
неприкрытым вообще.- Что смотришь?
   - Очаровательна, чертовка,- сказал Данил.
   - Я такая...
   ...Посадив Оксану в  машину,  он  отошел  с  Лемке  в  глубь  двора  -уже
ополоснувшийся, переодетый, собранный.
   - Контейнер пришел,- сказал Лемке.- И ребятки прилетели.  С  этим  все  в
порядке, и то хлеб... Так вот, она прилетает завтра в десять тридцать. Когда
наш с ней говорил, то в конце сказал: "Встречать вас будет  тот  же  парень,
что и в прошлый раз". Значит, нашего человечка под видом встречающего  никак
не послать. Придется брать, нет другого выхода.
   - Можно подумать, я предлагал другой вариант...- буркнул  Данил.-  Все  я
понимаю, Капитан. Когда начинаешь действовать, отменить уже ничего нельзя...
но и наш ничего отменить не может. Волчок мне только что сообщил, что они до
сих пор не забрали Сердюка от Багловского, так  он  там  и  лежит...  А  это
замечательно, Капитан. Наш осторожничает, боится  сделать  лишнее  движение.
Что свидетельствует еще и о предельно суженном круге посвященных. Узок  круг
этих революционеров, страшно далеки они  от  народа...  Не  вздыхай,  я  все
прекрасно понимаю: если это ловушка, не просто сгорят ребята, а проигрыш наш
стучится в двери... Но я, знаешь ли, в  себе  уверен.  Будем  брать  Адочку.
Будем брать нашего. У нас, по большому счету, сутки с  маленьким  хвостиком.
Всего-то.
   - Целых-то,- поправил Лемке, азартно поблескивая глазами в полумраке.
   - Ну да, все относительно... Короче, с утра выдвигай группы на  исходные.
Кончились умствования,  началась  война.  Мне  бы,  как  главнокомандующему,
изречь что-нибудь  историческое,  но  к  чему  эти  пошлости?  Коли  расклад
простой- началось...

   Глава четвертая
   Палач не знает роздыха...
   - Мы есть и будем щитом России на западном направлении,- чеканил с экрана
Батька.- Это не пожелание одного президента, это воля рутенско-го народа,  и
я не имею права торговать его чувствами...
   Данил не находил себе места, хотя  внешне  это  и  никак  не  выражалось.
Связью  он  пользоваться  запретил,  знал  лишь,  что   московский   самолет
приземлился в расчетный срок, - что в две минуты удалось выяснить совершенно
легально, позвонив в справочную аэропорта.
   Дальше начиналась неизвестность. Лично он - как и все,  кто  пребывал  на
"двойной" квартире,- в любом случае успели бы уйти, на улице с обеих  сторон
дома заняли посты  опытные  ребята.  Но  если  Лемке  завалится,  это  будет
означать, что завалится все. Что его-таки ухитрились переиграть на  каком-то
из этапов. Что  он  где-то  потянул  пустышку,  свернул  на  ложную  тропку,
проложенную специально для него, упиравшуюся в  великолепно  замаскированную
волчью яму. И - кранты всему. В  Лукашевича  будут  стрелять  совершенно  из
другой точки, "фейерверк" рванет совершенно не там, если вообще  существует,
все, все, все летит к черту...
   Вот в такие минуты и седеют, без дураков. Он встрепенулся, взял со  стола
дистанционку и увеличил громкость телевиз