ял, - сказал Хоменко. - На ипподроме. Я к нему  на  все
время пребывания, как полагалось, приставил бодигарда - чужой город, правила
безопасности... Мальчик мне потом докладывал, что Ивлев велел поискать  ходы
к ипподрому. Ходы ему нашли. Он туда поехал с тем же мальчиком  и  тщательно
вымерял коня сантиметром.
   - Какого коня?
   - Да первого попавшегося. Проверял, какую этот конь занимает  площадь.  И
выспрашивал у ипподромных, как лошади ходят в табуне - тесно,  бок  к  боку,
или нет, сколько занимают места. Сечешь что-нибудь?
   - Ни хрена, - сказал Данил искренне. - Ну, это мы отложим  на  потом.  Ты
пока посиди и хорошенько припомни все об  этом  его  визите.  До  мельчайших
подробностей, что тебя учить?
   И замолчал, чуть  прибавив  газу.  Ломать  сейчас  голову  над  очередной
порцией загадок он и не собирался - рано, рано... К тому же не брали еще  за
кислород крутого паренька Хиля, а  сидевшие  в  засаде  на  квартире  Вадима
периодически докладывали, что вокруг все спокойно, чужих радиопереговоров не
фиксируют,  в   квартиру   никто   проникнуть   не   пытается,   а   субъект
цыганско-казацкого типа в окрестностях не замечен...
   Он ни о чем не думал. Он ждал, совершенно точно представляя, чего ждет.
   И дождался-таки. Одного из просчитанных вариантов.
   Город, собственно, уже начался - вокруг густо маячили заводские  корпуса,
примыкавшие к железной дороге склады, высоченные  трубы,  длинные  стены  из
бетонных плит Движение было оживленное, пошли  знаки  ограничения  скорости,
светофоры, и Данил сбросил скорость.
   "Зилок" вылетел справа на красный  свет  -  но  он  ждал  и  такого,  был
готов... Крутанул руль, не касаясь тормозной педали, дал  газу.  Темно-серый
БМВ, увернувшись от массивного  темно-синего  капота,  проскочил  на  другую
сторону перекрестка, разминувшись в паре  миллиметров  с  ехавшей  навстречу
соблюдавшей все правила и державшей дозволенную скорость "Волгой".  Выскочил
на обочину и встал.
   Со всех сторон возмущенно завопили клаксоны. "ЗИЛ" уносился прочь.  Синяя
"Хонда" рванула было за ним, но Данил успел дать два длинных  гудка,  и  она
тормознула, медленно стала выбираться из мгновенно возникшей пробки.
   - Весело живете, - выдохнул Хоменко, вцепившись побелевшими от напряжения
пальцами в фигурную боковину двери.
   - Говорил же тебе - пристегнись...
   - А почему вернул ребят?
   - Все равно не догнали бы, - соврал Данил. - Он уже свернул за угол,  там
настоящий лабиринт, есть где  стряхнуть  любой  хвост  или  смыться,  бросив
машину...
   Где-то далеко позади взвыла милицейская сирена, и Данил поскорее рванул с
места, благо не было ни битых машин, ни покалеченных пешеходов.

   Глава восьмая
   Гость в дом - черт в дом
   00.45
   Именно такие циферки зеленели в глазах висевшей над столом  пластмассовой
совы. Классический час призраков и нечистой  силы  уже  миновал,  отчего  не
стало ни легче, ни веселее -  к  нечистой  силе  засада  не  имела  никакого
отношения.
   Данил сидел в прихожей, прямо на полу, разувшись и пряча огонек  сигареты
в ладони. Всем, и себе в том числе, он разрешил не более трех сигарет в  час
и всем приходилось нелегко.
   Света нигде не зажигали, снаружи окна казались непроницаемо черными. Пост
в квартире он давно сменил, сейчас в кухне сидели Кондрат и Сема, а Хоменко,
благо был во  всем  темном,  пребывал  в  комнате  с  балконом  и  временами
осторожно поглядывал на улицу в прибор ночного видения.
   Данил  вот  уже  два  часа  терзался  сомнениями,  разрывался  меж  двумя
возможностями - где лучше было устраивать засаду: в квартире или снаружи?
   Если "гость" придет, целей у него две, на выбор: либо забрать из квартиры
что-то спрятанное (но где оно, черт побери, спрятано, если сам Данил  ничего
не  нашел?),  либо  эту  захоронку  уничтожить.  Предпочтительнее  было   бы
разместиться на улице, дать неизвестному войти и аккуратненько взять  уже  в
подъезде, когда соберется уходить.
   Но этот вариант - самый  зыбкий.  С  ним  может  нагрянуть  некая  группа
прикрытия, получится свалка, в неразберихе  искомое  окажется  уничтоженным,
наконец,   объявится   совершенно    случайный    свидетель,    какой-нибудь
припозднившийся сосед, я все испортит - примеров хватает. Да  и  блокировать
квартиру, находясь на  улице,  не  в  пример  труднее  -  не  изображать  же
влюбленные парочки голубых такое прошло бы где-нибудь в Сан-Франциско, а  не
в консервативной Сибири. А вариант "шумная компания алкашей на скамейке" мог
визитера спугнуть своей избитостью - как спугнул уже единожды...
   Сидеть в квартире - надежнее  во  всех  смыслах.  Однако  тут  есть  свои
скверные стороны: брать его придется, едва войдет. Сразу  же.  Тут  тебе  не
вилла из романов Агаты Кристи или кого-то из Макдональдов,  где  можно  было
бы, не вспугнув незваного гост",  украдкой  следовать  за  ним  по  анфиладе
покоев и позволить вскрыть тайник... Квартиры советской постройки  никак  не
приспособлены для таких забав...
   Хорошо еще, ветеран чеченской кампании давно угомонился, и на  лестничной
площадке царит пустота...
   Мало того, к терзавшим  до  сих  пор  сомнениям  в  выборе  места  засады
добавились еще раздумья над загадкой коммерческой палатки "Кинг-Конг".
   Инструкции Данила были выполнены в точности Двое лбов жутко  рэкетнрского
облика прикатили на белом "Скорпио" и, нажевывая чуингам, хрустя  кожанками,
замолотили в дверь киоска, с матами-перематами призывая  продавца  выглянуть
наружу, пока его не спалили с киоском вместе.
   Выглянули целых двое (не столь жуткого облика, как прибывшие, но  ребята,
от дистрофии  не  страдавшие),  не  дожидаясь  расспросов,  предъявили  один
красное удостоверение,  другой  пистолет  Макарова  и  злым  шепотом  велели
убираться отсюда немедленно и насовсем, иначе неприятностей хватит на  целый
рэкетирский взвод.
   Мнимые рэкетиры попятились, делая примирительные жесты, прыгнули в машину
и отбыли. Конечно, удостоверение, которым небрежно взмахнули, могло  быть  и
фальшивым. Конечно, эти два мента могли оказаться всего-навсего нанятыми для
вящего  спокойствия  предусмотрительным  хозяином  киоска.  Но  Данил,   как
неоднократно подчеркивал сам, давно уже не верил в совпадения. В том числе и
в крайне завлекательную гипотезу, будто  в  Светкином  подъезде  обосновался
подпольный торговец анашой, ради которого киоск под окнами и воздвигли.
   Еще в те времена, когда Вадим там обитал, Данил проверял всех соседей  до
единого - деликатно и долго. Так уж было заведено еще его  предшественником,
старательно "просвечивавшим" все подъезды, где обитали руководящие работники
"Интеркрайта". И проверки периодически повторялись. Разумеется, чужая душа -
потемки, на этом  свете  все  возможно,  но  до  сих  пор  проколов  в  этом
направлении  у  Максима  не  случалось.  Очень   многозначительная   цепочка
выстраивается: Вадим - Светка - Хиль - Астральная Мамаша - "Интеркрайт"...
   И в довершение можно вспомнить о небольших, но  пикантных  деталюшках:  в
квартиру может войти первым не гипотетический профи, а посланный  им  вперед
козел отпущения, ну, а ключи от сей квартиры - вовсе не улика, с ее  помощью
никого в убийстве не уличишь...
   Лежавшая под рукой Данила рация  ожила,  тихонько  захрипела  что-то.  Он
нагнулся, прибавил громкости.
   - ...пусто, говорю, пусто. Ни души.
   - Ладно, давайте оттуда. Только далеко не отъезжайте, ясно?
   - Да чего там...
   Он поднялся, бесшумно пробежал  на  цыпочках  в  кухню.  Смотревший  вниз
Кондрат обернулся, зашептал в ухо:
   - Луноход проехал. Уазик. Тихонечко так. Волна была, точно,  милицейская.
Но никакая милиция,  выступая  от  имени  закона  и  порядка,  не  стала  бы
дожидаться часа ночи, чтобы залезть в квартиру по-воровски. Для этого  нужно
страдать вовсе уж застарелым комплексом неполноценности, а милиция  в  таком
комплексе не замечена. Зато какая-нибудь парочка ссученных сержантов, а то и
повыше, из прикормленных тем же Бесом,  вполне  может  прикрывать  "есаула",
будучи в форме, при исполнении, на служебных колесах... Это  задачу  если  и
осложняет, то ненамного, не в собесе, чай, служим...
   Данил вернулся на прежнее место. Конечно, накурили они здесь изрядно (был
какой-то  старый  рассказ,  где  при  подобных   обстоятельствах   некурящий
диверсант унюхал засаду), но, с другой стороны,  здесь  всегда  курили  -  и
Вадим, и он сам, с чего бы визитеру тревожиться, нюхнув дыма?
   Данил подался вправо, скрывшись за высоким японским  холодильником.  Шаги
на лестнице были почти бесшумными, но он все же  уловил  их  напряженным  до
предела звериным чутьем. Ни один мирный обыватель так домой не крадется...
   Через    несколько    секунд    контрольная    лампочка     сигнализации,
рубиново-красная точечка, вдруг погасла. Все правильно, в  одной  и  той  же
крайне развитой промышленно стране изготовляли и хитроумную сигнализацию,  и
не  менее  изощренные  устройства,  способные  эту  сигнализацию   вырубать.
Покупай, что душе угодно, были бы бабки...
   Почти бесшумно провернулись в замках ключи - первый, второй... Нет,  вряд
ли первым пер пресловутый козел отпущения.
   Дверь приоткрылась на хорошо смазанных петлях,  от  чего  в  прихожей  не
стало светлее - Данил самолично вывернул лампочку  на  площадке.  Узкий  луч
сильного фонарика омахнул прихожую - пятно света не отрывалось от  пола,  не
поднялось выше подоконника, так что снаружи совершенно незаметно...
   Дверь открылась пошире. Пара секунд напряженнейшей  тишины,  показавшейся
часом - ив прихожую скользнула темная фигура. Данил из своего укрытия  видел
только голову.
   Вошедший не спешил. Выждал еще, прежде чем прикрыть за собой дверь  -  но
прикрыл наконец. Стоял и ждал, когда глаза после вспышки фонарика  привыкнут
к темноте...
   Что, если у него в руке - включенная рация? И там,  в  машине  прикрытия,
услышат шум борьбы? Даже если так, ссученные менты в квартиру не  полезут...
если знают, с кем имеют дело. А если нет?
   Но не отступать же... Данил выпрямился и,  дождавшись,  когда  незнакомец
сделает два шага в сторону комнаты, метнулся вперед, как спущенная с  тетевы
стрела. В доли  секунды  он  ощутил,  как  моментально  напряглось  сильное,
тренированное тело - но незваного гостя никогда в жизни  не  учили  охранять
товарища Брежнева...
   И потому он был вырублен столь быстро и надежно, что не  придрался  бы  и
генерал Медведев. Сумка в руке незнакомца глухо стукнула об пол, самого  его
Данил еще пару секунд прижимал к полу, но убедился по расслабленности  тела,
что сработал без помарок.
   - Света не зажигать! - прохрипел он сквозь зубы. - Фонариком!
   Кто-то посветил, вырывая из мрака запрокинутое лицо с сомкнутыми веками -
чернявый, горбоносый мужик лет сорока,  в  самом  деле,  поневоле  всплывает
определение "казачьих кровей".
   - Сема, остаешься здесь, - бросил Данил. -  Дверь  не  открывать  никому,
если что, вызывай машину. Паша, Кондрат, взяли! - сам  он  включил  рацию  и
крикнул: - Двадцать пять, двадцать пять!
   - Понято, - моментально откликнулась рация.
   Данил пошарил лучом по полу.  Подхватил  сумку,  перекинул  ремень  через
плечо,  хозяйственно  прибрал  и   фонарик   незваного   гостя,   штатовский
полицейский образец.
   Выскочил на площадку первым. Следом Хоменко с Кондратом волокли обвисшего
гостя, уже украшенного наручниками, волокли без всякой нежности, и его  ноги
шумно волочились но ступеням. Грохоту было изрядно, но никто, конечно,  носа
за дверь не  высунул  -  а  как  же  иначе,  в  духе  времени,  это  вам  не
благословенные года социализма...
   У подъезда уже тихо  урчали  моторами  его  БМВ  с  Федулом  за  рулем  и
Степашина "Хонда". Данил крикнул Степаше:
   - Прикрываешь хвост!
   И распахнул дверцу, прыгнул на сиденье рядом с  Федулом.  За  его  спиной
устраивали поудобнее пленника и устраивались сами бравые сподвижники.
   В глаза ударил свет - одновременно с  рокотом  мотора  вынырнувшей  из-за
угла  дома  машины,  озарявшей  все  вокруг  ритмичными   синими   вспышками
включенной мигалки. Но "Хонда" уже метнулась вперед, обошла по  дуге  машину
Данила, в  лоб  столкнулась  с  милицейским  "Уазиком".  Отчаянно  завизжали
тормоза, и посыпалось стекло.
   Федул рванул БМВ задним ходом, пер так, пока не кончился дом, вывернул на
улицу  и  тут  уж  вжарил  по-настоящему.  Бывший  таксист,  несколько   раз
участвовавший во всесоюзных ралли, мог творить чудеса высшего пилотажа и  на
любой советской тачке, а уж когда под ним  была  германская  лошадка  чистых
кровей... Они свернули, снова  свернули,  промчались  по  пустынной  улочке,
застроенной  частными  домиками,  мимо  шеренги   железных   гаражей,   мимо
стеклянного  здания  "Шантарспецав-томатики",  еще  попетляли  по  проходным
дворам, широким и узким улицам - и теперь уже сам Данил окончательно потерял
всякое представление о том, где они в данный момент находятся.
   - Тормозни, - сказал он.
   Федул притормозил, подал машину назад, остановился и выключил  все  огни.
БМВ стал перпендикулярно освещенной желтоватыми фонарями улице, носом к ней,
укрытый в тени меж двух "хрущевок".
   Данил опустил стекло до половины,  прислушался.  Стояла  покойная  ночная
тишина. Ничего похожего на вой сирены  даже  вдали  не  слышно.  Он  включил
рацию, перевел на милицейскую волну. Все, что он услышал, с  легким  сердцем
можно было отнести к рутинным  милицейским  будням  -  поблизости  и  впрямь
кого-то ловили, но азартно перекликавшиеся "батальонцы" охотились за  "белой
иномаркой, вроде японской". Их  БМВ,  цвета,  как  модно  говорить,  мокрого
асфальта, никак под это описание не подходил.
   - Это где же мы есть? - спросил Данил.
   - На Сосновой, - сказал Федул. - Во-он там - стадион  "Сокол",  а  в  той
стороне...
   - Ладно, я понял.
   Белую иномарку ловили у моста, километрах в трех отсюда, так что они  тут
точно ни при чем. Если  ссученные  знают,  с  кем  имеют  дело,  тревогу  не
поднимут. А если и не знают - Степаша успел протаранить их раньше,  чем  они
смогли разглядеть марку и цвет Даниловой тачки...
   - Поглядите там, - сказал он. - Или нет, дайте мне. Вы пока  пошарьте  по
карманам. И смотрите, как очнется, тут же добавьте...
   Хоменко передал ему небольшую сумку. Рация.  Выключена  -  был  уверен  в
себе, как и многие  дурики,  сгоревшие  до  него...  Сканер-отмычка.  Как  и
предвидел Данил, сканер  оказался  земляком  сигнализации,  игрушкой  не  из
дешевых. Фонарик. Перочинный нож со множеством предметов -  можно  купить  в
каждом втором магазине, перышко дорогое, зато холодным оружием,  безусловно,
не считается, несмотря на то, что умелые ручонки в три секунды  пропорют  им
трех человек...
   И все. Вполне достаточно для задуманного вторжения,  но  мало  выводов  и
логических умозаключений. Одно ясно: сгребли они не шакала  -  волчару...  У
Вадима не было ни единого шанса.
   - Ну, что там?
   - Пачка "Верблюда", зажигалка и ключи, - сказал Кондрат. - Больше ничего.
Данил распорядился:
   - Ну, тогда, благословясь - на ближнюю дачу. Посидим, поокаем...
   За спиной у него послышался глухой удар.
   - Очухался? - спросил он.
   - Ага, - тяжело выдохнул Кондрат. - Притворился, сука, будто  все  еще  в
нокауте, но мышца-то напряглась...
   -  Пристройте  его  на  полу,  -  сказал  Данил.  -   И   давай,   Федул,
огородами-огородами,  неровен  час,  полезут  нас   проверять   по   ночному
времени...
   "Ближняя дача", числившаяся частным владением  Данила,  располагалась  на
левом берегу, там, где над городом  громоздились  сопки.  Оттуда  открывался
прекрасный вид  на  ночной  город  и  на  реку,  дача  прильнула  на  склоне
Коршуновской горы, в незапамятные времена бывшей вулканом.  Домик  скромный,
зато кирпичный, возведенный в те полузабытые времена, когда подобную фазенду
могли позволить себе и простые пенсионеры, и наскребшие на свой  хребет  эту
самую перестройку интеллигенты, и творческие люди вроде субъекта, у которого
дачку купили. Художник этот, в застойные  времена  украшавший  торцы  зданий
жуткой мозаикой на идеологические  темы,  гласность  воспринял  с  визгом  и
моментально  сделался  первым  демократом  города,  но  со  временем   вдруг
обнаружил, что при новой власти его монстры никому  не  нужны,  и  денег  на
подобное похабство из казны более  не  отпускается.  Отыскав  в  себе  малую
толику немецкой крови, он стал оформлять документы в далекий фатерланд  -  и
попутно распродавал все, что можно, дабы  наскрести  хоть  на  дорогу.  Увы,
исполненную в местном мраморе метровую голову Владимира Ильича загнать так и
не удалось - а Данил по причине ее неподъемности и  полной  безвредности  не
стал возиться и выкидывать. Так голова и торчала в  садике,  посреди  десяти
соток сосняка. Приезжавшие на дачу гости воспринимали ее спокойно,  а  после
хорошей водочки кое-кто и ронял ностальгически слезу.
   Граф, двухлетний мохнатый южак, был уже чисто Даниловым  приобретением  -
как и сторож дядя Миша, милейший человек, отсидевший в общей  сложности  лет
двадцать за разные дела, в основном за несгораемые кассы, чемоданы в поездах
и левое золотишко. Как правило, зэки со стажем собак терпеть  не  могут,  но
дядя Миша был исключением, и оба второй год жили душа в душу. К новой работе
сторож относился философски (только иногда, подвыпив, скорбел о  загубленной
молодости, матеря юное поколение, без всяких хлопот и  при  полном  бессилии
властей крутившие дела, какие дяде Мише при  социализме  и  не  снились),  а
слабость у него была  одна-единственная  -  порой  приводил  девиц  позднего
школьного возраста... Но как-то ухитрялся подбирать таких, что обходилось  и
без огласки, и без триппера. Ну, а молчать умел, как  отшельник  первых  лет
христианства, искавший в немоте совершенства...
   Граф понесся вдоль железной ограды, захлебываясь лаем, но  тут  же  узнал
вылезшего из машины Данила и смущенно заткнулся,  преданно  извиваясь.  Дядя
Миша молча открыл ворота, запер их за бесшумно вплывшей машиной, поймал  пса
и отвел его в будку. Присмотрелся к обвисшему гостю,  которого  поддерживали
под мышки:
   - Чего-то он в бранзулетках? Казачок засланный?
   - Вроде того, - сказал Данил.  -  Камин  растопи,  дядь  Миша,  и  жуткую
кислоту приготовь, нам с ходу декорации понадобятся. Как соседи?
   - Справа - в город уехали. Слева -  привез  девку.  До  полуночи  звенели
пузырями и гоняли музыку, потом угомонились.
   - Мы сейчас этого голубка занесем, осмотришь?
   - Проконсультировать?
   - Ну?
   - Яволь, - дядя Миша отдал честь по-американски - ладонь к пустой голове,
потом чуть вперед.
   - Видиков насмотрелся? - лениво поинтересовался Данил.
   - А чего еще делать? - он приотстал от тащивших пленника, взял Данила под
локоть. - Слышь, бугор... Тут часиков в семь вечера крутились по  улице  два
мотоциклиста, все из себя  навороченные,  в  эмблемках,  цепях  и  драконах.
Только если это не тихари, я народный дружинник.. Я  и  девку  приводить  не
стал, как собирался, кто их ведает...
   - Ну и?
   - Бля буду, они на твою фазенду косяка кидали.
   - Работа у них такая, - сказал Данил. - В конце-то концов фазенда на меня
записана. Держись посмелее, дядь Миша, ты хоть и в сторожах, да сторожишь не
котельную... Всегда отмажем, если чистый. Главное, не нужно в них  бабахать,
это выйдет перебор...
   Он мимоходом потрепал Графа по затылку, спустил его с цепи и вошел в дом.
Пленный лежал на полу, в сознание еще не пришел, но уже постанывал.
   Вы мне его заголите, орлы, сказал дядя Миша Кондрату с Хоменко. - Сверху.
Поглядим
   Заголили. Данил оглядел синею церковь с куполами,  красовавшуюся  во  всю
нехилую грудь, проткнутый кинжалом череп и прочие изыски, повернулся к  дяде
Мише:
   - Сидел. Не единожды. А?
   - Точно, бугор. Самое малое три ходки. Разбой, грабеж, в зоне  -  родимая
отрицаловка.  Восемнадцать  стукнуло  на  малолет