метров  двадцать,
тот, что с ружьем, так его и не  снимает,  остальные  копаются  в  пожитках,
удивленно тараторя над гранатами, лошадей уже привязали.  Устроить  в  такой
обстановке небольшую Варфоломеевскую ночь, располагая автоматом и "Береттой"
с полными магазинами - что обрызгать два пальца...  Даже  разжигать  в  себе
злость не стоит.
   Дядя Миша витиевато выругался. Похоже, поняли  его  прекрасно  -  тохарец
угрожающе взмахнул автоматом, и Корявый на всякий случай примолк...  Лицо  у
него, впрочем, казалось не особенно испуганным - битый жизнью  зэк  смекнул,
что Данила нет, и нет его автомата, если бы тохарцы его пришили в  отдалении
от лагеря, оружие непременно принесли бы с собой... Данил видел, что Корявый
начинает уже спокойно оценивать ситуацию.
   Реакции Валентина определить было гораздо труднее - он все еще  перхал  и
кашлял, валяясь лицом вниз. Старый азиатский  способ:  на  дно  мешка  мелко
крошится табак, накидывается  часовому  на  голову,  и  человек  моментально
захлебывается едкой пылью... Главное - подкрасться бесшумно.
   Ларе приходилось тяжелее всех - Данил рассмотрел  ее  испуганное  личико.
Торчавший перед ней тохарец пялился на нее так, что  долго  думать  над  его
намерениями не было нужды. Тот, что с ружьем, самый, похоже, старший, что-то
ему крикнул - но молодой, засмеявшись, отделался короткой фразой,  шагнул  к
девушке вплотную и принялся обстоятельно, неторопливо  лапать,  разорвал  на
груди маечку...
   Данил поднял автомат, положил ствол на подходящий сук.  Конечно,  целился
он не в сексуально озабоченного, а в того, что стоял с автоматом. В голову -
тут не до вежливости...
   Положил палец на курок.
   Тохарец с автоматом дернулся,  в  полной  тишине  разжал  руки.  Выпустил
автомат и стал падать, подламываясь в коленках. Данил видел у  него  во  лбу
аккуратную дырочку - но сам-то был тут ни при чем!
   Секундой позже пожилой с ружьем  за  спиной  медленно  повалился  ничком.
Данил перебежал за соседнее  дерево,  уже  приблизительно  прикинув,  откуда
лупит из бесшумки неизвестный, но превосходный стрелок. Пожалуй, являть себя
публике в автоматном грохоте пока что рановато...
   Трое, побросав вещи, оторопело стояли над рюкзаками,  все  еще  не  веря.
Данил их прекрасно понимал - тут не сразу и  опомнишься...  Только  молодой,
прижавший Лару к бедру и самозабвенно расстегивавший на ней  джинсы,  ничего
не видел и не слышал вокруг, словно токующий глухарь...
   Стряхнув оцепенение, один из тохарцев завопил. Молодой наконец недовольно
оглянулся, до него медленно-медленно стало  кое-что  доходить...  Корявый  -
молодец, бля! - рухнул наземь, закрывая  голову  руками,  чтобы  не  УГОДИТЬ
невзначай под пулю. И тут же упали те трое, скошенные,  как  можно  угадать,
одной очередью - -короткой и меткой.
   Один-единственный из налетчиков, оставшийся в Живых, заметался, словно бы
отмахиваясь от невидимок, обступивших  его  со  всех  сторон,  он  почему-то
побежал  прочь  от  лошадей,  опомнился,  кинулся   назад,   к   низкорослым
разноцветным конькам, преспокойно стоявшим на привязи...
   И упал, нелепо взмахнув руками. Тишина, только Лара пару раз всхлипнула и
умолкла, пытаясь привести себя в порядок, но как это сделать  со  связанными
руками? Данил ждал, держа автомат стволом вверх, стоя так, чтобы моментально
крутнуться  куда  надлежит,  полоснуть  очередью  и  залечь.  Как  ни  шарил
взглядом, не мог обнаружить ни малейшего шевеления.
   Потом  что-то  сдвинулось  с  места,  медленно  продвигаясь  к  рухнувшей
палатке, на открытое пространство... Сначала  показалось,  что  это  зашагал
отдаленный куст.
   Но это, конечно, был человек - в "лохматом" камуфляжном  костюме,  словно
бы дробящем очертания фигуры из-за множества нашитых  на  него  лоскутков  и
полосок самой разнообразной формы, в нашлемнике, больше  всего  напоминавшем
болотную  кочку.  По  цвету  все  это  идеально   сливалось   с   окружающей
растительностью. Ь смотря на покрывавшие  лицо  зеленые  полосы,  можно  без
труда определить, что человек очень похож на нападавших - столь же раскос  и
скуласт.
   Данил выжидал. Человек спокойно опустил такой же,  как  у  Валентина,  АС
(только увитый камуфляжными ленточками), положил его, поднял  руки  ладонями
вверх и крикнул:
   - Я - Борус!
   Облегченно вздохнув, Данил опустил автомат и пошел к нему.

   Глава тридцать первая
   Четверо плюс один
   Дядя Миша уже встал и, матерясь, пилил ножом Ларины путы - это  оказалась
не веревка, а колючий волосяной аркан.
   - Довольно вовремя... - сказал Данил, пожимая руку тохарцу.
   - А разве вас не предупредили, что я могу появиться в  самый  неожиданный
момент?
   Под камуфляжем плохо угадывалась его  фигура,  но  уже  видно  было,  что
кличка дана не зря ("Борус" - "бык" на местном  сибирском  говоре.  -  Прим.
ред.). На голову ниже Данила и явственно шире в  плечах,  он  стоял,  прочно
расставив ноги и загадочным восточным взглядом  изучал  сцену.  Сцена,  надо
признать, была нерядовая: зло  храпящие  лошади  у  кедра,  раскинувшиеся  в
нелепых позах трупы - мертвецы  всегда  выглядят  чуточку  нелепо  и  крайне
похожи на кучи пустой одежды  -  перхающий  и  кашляющий  Валентин,  Лара  в
обрывках майки и расстегнутых джинсах, на  смятом  зеленом  полотнище  лежат
россыпью гранаты без запалов, погода вокруг прекрасная, меж деревьев  льются
солнечные лучи, мир вокруг сияет чистой зеленью...
   - Давно идете за нами? - спросил Данил.
   - Неужели засекли? - чуть усмехнулся Борус.
   - Нет, конечно. Просто подумал...
   - Примерно с восьми вечера, вчера. Хотел ждать вас в  точке  рандеву,  но
потом решил пойти наперерез, взглянуть, как идете...
   - И как идем?
   - Вполне прилично...
   - Боже мой! - надрывно вскрикнула Лара.  Глаза  у  нее  стали  совершенно
безумными. - Вы что, охренели все? Тут лежат... столько...  а  они  светскую
беседу...
   Рухнула на колени, и ее стало выворачивать. Данил  кивнул  дяде  Мише,  и
тот, совсем невежливо уцапав девчонку за роскошную золотую косу,  передвинул
правее, чтобы не запачкала рвотой оружие и рюкзаки.  Данил  терпеливо  ждал.
Убедившись,  что  в  желудке  у  нее  не  осталось   ни   единой   капельки,
удовлетворенно  покачал  головой.  Лара  попыталась  приподняться,  упираясь
руками в землю, ее затрясло в истерике. Данил  с  превеликим  удовольствием,
подняв ей голову, залепил две оглушительных пощечины. Пригляделся, подумал и
влепил еще парочку. Подействовало. Едва она попыталась всхлипнуть, поднял на
ноги и заорал в лицо:
   - Заткнуть пасть! Убью!  Кому  говорю,  заткни  пасть!  Кладоискательница
хреновая!
   У нее прямо-таки в зобу дыхание сперло. С ней, конечно, в  жизни  так  не
обращались. Данил отвесил ей последнюю, пятую оплеуху,  на  сей  раз  скорее
символнческую. И сказал тише, но столь же зло, глядя в оторопевшее от шока и
обиды бледное личико с огромными глазищами:
   - Ну, довольна? Довольна, спрашиваю? Когда я тебе говорил,  что  все  это
всерьез, я это и имел в виду. Если закатишь истерику, если  будешь  хныкать,
брошу к чертовой матери, ногу подстрелю и брошу,  влеплю  пулю  в  мякоть  п
оставлю бинт, чтобы смогла перевязаться и ползти. Если бог тебя  не  бросит,
выползешь, а подохнешь... Будешь еще когда-нибудь гоняться за кладами?
   Лара беззвучно закрыла и открыла рот, ей чертовски хотелось  плакать,  но
она боялась. Он ухмыльнулся про себя - вот так и учат жизни - подтолкнул  ее
к ручью:
   - Иди искупайся,  смой  всю  блевоту,  -  порылся  в  рюкзаке,  нашел  ее
камуфляжный комбинезон, пластиковый пакет с бельем,  сунул  в  руки.  -  Ну,
шагом марш! И потом чтоб ходила по струнке... В воде  можешь  похныкать,  но
когда вернешься, чтобы ни слезинки на морде... Пошла!
   Она побрела к ручью, пошатываясь и  спотыкаясь  на  ровном  месте.  Борус
поглядывал на него одобрительно.
   - Как это вы так спокойно... - тихо сказал  Данил.  Борус  его  прекрасно
понял. Выпрямился и отчеканил:
   - Это все равно были отбросы... Товарищ Сталин называл нас эллинами Азии,
а эти животные вели себя, как  последняя  погань.  Что  поделать,  наверняка
помесь...
   "Господи, еще один ницшеанец, - подумал Данил. -  Черноволосая  бестия...
Белокурая у нас уже есть, теперь будет негатив, для комплекта... Две  бестии
разной масти - это что-то, господа,  это  что-то!  Валентин,  правда,  вслух
ничего не высказывает, но все равно по роже видно,  стоит  вспомнить,  какую
харю скорчил, войдя в избу - между прочим, вполне опрятную..."
   - Продолжим, однако, воспитательный  процесс,  -  сказал  он,  подходя  к
Валентину, которого  уже  почти  освободил  дядя  Миша.  -  Что  же  вы  так
лопухнулись, сокол мой?  Я  о  подготовочке  в  вашей  конторе  был  лучшего
мнения...
   Валентин, выкашливая последние табачные крошки, поднялся, на ноги,  пожал
плечами. На сей раз он не  сумел  остаться  полностью  непроницаемым,  некое
смущение на физиономии все же проявилось.
   - Как у вас говорят, и на старуху бывает проруха, -  сказал  он,  на  миг
отведя глаза. - Кто мог подумать, что какие-то дикари...
   Борус негромко прервал:
   - Между прочим, предки этих дикарей уже имели свою письменность и  читали
ученые книги, пока  ваши  предки  приносили  в  жемайтских  лесах  в  жертву
людей...
   - О, простите, - Валентин вновь стал прежним. - Я хотел  только  сказать,
что логику непрофессионала и его ухищрения предугадать не всегда возможно...
- его глаза были холодными. - Я вижу, КГБ  получил  численное  преимущество?
Два против одного?
   - Двое отставников против одного строевика, -  поклонился  Борус.  -  Это
вас, быть может, утешит? Нам уже выше не подняться, а вы до генерала  можете
докарабкаться...
   Литовец, слегка усмехнувшись, поклонился:
   - Вашими молитвами.
   Борус тоже раскланялся и пошел прочь, бросив через плечо:
   - Пойду приведу коня.
   - Вы, кстати, в  каком  звании?  -  спросил  Данил.  -  Я  только  сейчас
сообразил, что не знаю... Запамятовал как-то спросить.
   - Майор.
   - Неплохо... Если учесть, что вы моложе меня лет на десять.
   - На  одиннадцать,  -  Валентин  улыбнулся.  -  Ну  вот,  теперь  я  могу
преспокойно поворачиваться к вам спиной... Если бы замышляли что-то, удобнее
случая представиться не могло - списать  меня  на  этих  вот...  было  проще
простого.
   - Я вашему генералу давал слово офицера, - сухо  ответил  Данил.  -  А  я
такими вещами не шучу. Даже теперь.
   - Однако приготовили подстраховку?
   - Ну, не совсем я, - сказал Данил. - Это местный  кадр.  Прелюбопытнейшие
вещи, оказывается, творились вокруг долины последние сорок пять лет...
   - Командир! - жалобно воззвал  дядя  Миша.  -  Может,  мы  их  пока  хоть
прикроем? Крутовато все же...
   Они минут за пять уложили трупы рядком и прикрыли полотнищем, в  котором,
похоже, нужды больше не  было.  Его  как  раз  хватило,  чтобы  укрыть  тела
полностью. Оглядываясь временами, Данил видел, что Лара, уже  искупавшись  и
переодевшись, назад не торопится, сидит над  ручейком,  повернувшись  к  ним
спиной, этакая пепельная нимфа здешних вод. По правде говоря,  у  него  тоже
стоял в горле комок, но он знал, что вытерпит.
   Когда умирают  те,  кто  хотел  тебя  убить,  особой  тоски  и  душевного
дискомфорта как-то не испытываешь...
   Над  полотнищем  уже  жужжали  мухи.  Показался  Борус,  ведя  в   поводу
низкорослого монгольского конька - головы коня  и  человека  были  на  одном
уровне, а это означало, что конь даже крупнее собратьев. Данил оглянулся  на
тех, которые столь неожиданно достались в наследство. Увы, ковбои из него не
получится, сто лет не ездил  верхом.  Он  все  же  хотел  подойти,  но  кони
шарахнулись, прижимая уши, визжа и скалясь. Данил плюнул и отступился.  Конь
может цапнуть почище собаки, а эти  дикари  всю  руку  способны  оторвать...
Великолепные  вообще-то  животные  -  сутками  могут  скакать  без   устали,
пропитание добывают сами, зимой копытят траву из-под снега.
   Борус привязал своего Росинанта поодаль, подошел и сказал:
   - Вам их не взять, здорово приучены к хозяину...
   - Ведь сдохнут же на привязи?
   - Да нет, когда проголодаются, перегрызут арканы и уйдут.
   - Домой?
   - Конечно, в армыш (армыш - тохарская деревня, улус. - Прим. ред.) .  Это
далековато, пока там забеспокоятся, мы уже будем на месте...
   - Но ведь могут оказаться и другие такие шайки?
   - Боюсь, могут... - кивнул Борус.  -  Мы  справимся  с  любой,  но  лучше
побыстрее уходить. Чтобы никто не связал эту падаль с нами.
   - Пожалуй, - кивнул Данил. Повернулся к ручью и крикнул: - Мисс, мы  ждем
только вас!
   Лара неохотно подошла, избегая встречаться с ним  взглядом.  Лицо  у  нее
было совершенно сухое, а вот в глазах затаилось нечто  -  отпечаток  первого
горького и страшного опыта, прекрасно знакомый Данилу по другим ситуациям  и
другим людям. Отпечаток этот остается навсегда, понимающие люди  его  всегда
усмотрят...
   - Вот так и учит жизнь, - сказал он тихо, наклонившись к ней.
   Лара вскинула на него глаза:
   - А ты бы правда смог...
   Усмехнувшись, Данил поднял с земли  флягу  с  коньяком,  содержавшуюся  в
качестве НЗ, отвинтил  стаканчик,  потом  колпачок.  Наполнил  стаканчик  до
половины и бесцеремонно подсунул к ее губам:
   - Пей. Пей, кому сказал... Молодец. А черт его знает, прелесть  моя,  что
бы я смог, что нет. Лучше не доводить до таких ситуаций, вот и все...
   - Кто это такой? - спросила она шепотом.
   - Хороший человек.
   - Твой человек?
   - А как же, - сказал он браво.
   - А он поможет...
   Данил сделал скромные глаза, и она покладисто  умолкла...  А  ведь  будет
недурная сцена, когда она сообразит, что клад  везут  абсолютно  благонравно
для передачи властям. Следует заранее прикинуть, как ее унимать. Хорошо еще,
без оружия осталась, все спокойнее...
   Он оглянулся и махнул рукой:
   - Снимаемся, господа! Пошел аргиш! (Аргиш - кочевье, аргишить -  кочевать
по тайге. Слово  употребляется  многими  народами  Сибири,  главным  образом
кочевыми. - Прим. ред.)
   ...На сей раз лидером оказался Корявый. Валентин деликатно, но решительно
сманеврировал так, чтобы быть поближе к Данилу и замыкавшему цепочку Борусу.
Впрочем, понять его можно было - послушать Боруса стоило...
   - Отдел был создан тогда же, в пятидесятом году.  Когда  с  обеих  сторон
пограничники отошли вглубь, и образовалась ничейная земля.  Она  и  в  самом
деле ничейная. Территория в двести восемь квадратных  километров  словно  бы
выпала с карт. Она не принадлежит ни России, ни Китаю, ни Монголии. -  Борус
усмехнулся. - Отсюда возникает занятный юридический казус. Я  плохой  знаток
международного права и не знаю, что оно советует в таких случаях,  но  казус
прелюбопытнейший:  это  не  обычная   нейтральная   полоса   меж   границами
государств,  а  именно  ничья  земля.  Мы  уже,  кстати,  на  нее  вступили.
Юрисдикция прилегающих государств на этот клочок не распространяется, отсюда
выходит, что здесь не действует ни один закон. Клад словно бы ничей. Опытные
юристы где-нибудь в Гааге могут тянуть дело годами.
   - Подождите, - сказал Данил. - Но ведь нужно было изменить тысячи карт, и
не в одной стране - в трех...
   - Товарищ Сталин успешно решал  и  более  трудные  задачи,  -  усмехнулся
Борус. - Я не думаю, что китайцы, а уж тем более монголы были в курсе. Разве
что сам Мао... Нет, - тут же поправил он сам себя. - Знай Мао, он непременно
попытался бы извлечь клад после смерти Сталина. Могилу Чингисхана они искали
долго и  старательно,  впрочем,  пытаются  до  сих  пор...  Скорее  всего  с
китайской  стороны  секретность  обеспечивали  наши  агенты.  Судя  по  иным
замечаниям моего отца, так и было...
   - Отдел существовал при Байкальском управлении?
   - Да. Сталин сам отобрал  двоих  офицеров  -  одного  русского  и  одного
тохарца,  моего  отца.  Все  легендировалось   пресловутыми   радиоактивными
отходами. В Москве, в центральном аппарате,  непременно  должен  был  сидеть
кто-то особо посвященный - иначе отдел не просуществовал бы автономно  сорок
один год. А меж тем его прикрыли аж в девяносто первом, когда сопротивляться
не было никакой возможности... Хорошо еще, нас там было всего  трое.  Сожгли
все до последней бумажки, перевели деньги  с  секретного  счета  на  свои  -
механизм был предусмотрен и отработан  -  и,  положив  удостоверения,  гордо
спустились с крыльца... Один умер в девяносто третьем. Один исчез, и у  меня
есть сильные подозрения, что утечка  произошла  через  него.  Что  поделать,
времена нынче другие, кадры не те...
   Данил,  признаться,  не  особенно  был  удивлен.  Если   в   свое   время
прославилась  в  узком  кругу   легендарная   "военно-строительная   часть",
прошедшая всю войну и еще лет пять после существовавшая  как  ни  в  чем  не
бывало, хотя ни в каких списках Министерства обороны  она  не  числилась,  а
была создана  оборотистыми  дезертирами  -  что  удивительного  в  том,  что
крохотный  отдел,  созданный  по  приказу  самого  вождя,  где  людей   была
горсточка, а кресла  передавались  по  наследству,  сорок  лет  наблюдал  за
таежной долиной, пережив все реорганизации и смену вывесок? Потом,  конечно,
выжить не стало никакой возможности, потому что предательство было совершено
на самом верху и пошло ниже, словно круги по гнилой воде, а такого  не  смог
бы предусмотреть и Сталин, спрятавший эту  экзотическую  копилку  на  черный
день и надо признать, надежно...
   - Берия что-то прослышал, - сказал Борус. - Он три года  искал  подступы,
шарил верхним чутьем... К лету пятьдесят третьего нащупал кое-какие ниточки,
отец и его напарник готовились уже принимать меры, благо - план и  на  такой
случаи был, но история сыграла по-своему. Правда, в хрущевские времена  тоже
пытались отыскать к нам подступы, но так бессмысленно, хаотично,  что  сразу
становилось ясно: у них только смутные слухи. Прокол был  один-единственный:
никто и не предполагал, что было три статуэтки, три одинаковых текста...
   - А может, и четыре? - пожал плечами Данил. - Если у китайца было  время,
он мог подстраховаться со всем прилежанием. Терпеливая и упрямая нация...
   - Возможно, и четыре...
   Они наискось спускались по отлогому  склону.  Валентин,  конечно,  слышал
весь разговор. Ну ничего, что  этим  изменишь?  Гораздо  интереснее  другое:
какую игру задумал белобрысый? Его "маячок", якобы  необходимый  для  вызова
вертолетов с десантом, годился  разве  что  для  колки  орехов,  потому  что
Корявый, запустивший лапу в  рюкзак  блондина,  пока  Данил  таскал  его  по
деревне, обнаружил, что в "маячке" нет аккумулятора, гнездо пустое. Конечно,
он попросту  мог  держать  аккумулятор  отдельно,  но  Корявый,  молниеносно
устроив общий шмон, клянется, что ничего похожего на аккумулятор не видел, а
ведь Данил точно ему описал, как эта штучка должна выглядеть...  Держит  при
себе, в кармане? Но  к  чему  такие  предосторожности?  И  потом  Липатов  в
ситуации, когда врать ему  не  было  никакого  резона,  сказанул  любопытную
фразу:  "Глаголевский  чухонец  глядит  на  сторону,  хвост  за  ним  еще  с
Германии..."
   Данил с Глаголевым дружбу допрежь не водил и не вел с  ним  общих  дел  -
значит,  это  не  выдумка,  рассчитанная  на  то,  чтобы  вбить   клин   меж
соратниками, заронить подозрения. Ну не было Липатову ни смысла,  ни  выгоды
такое выдумывать... А других чухонцев при  Глаголеве  нет.  Валентин  вообще
единственный, кто притащился вслед за шефом из Германии.
   Но если маячок - пустышка, выводы возникают недвусмысленные... На что  же
белесый  надеется?  На  собственные  силы?  Или  у  него  где-то  поблизости
припрятана Группа? Самое скверное - никак не уличить минутки, чтобы остаться
наедине с Борусом и поделиться кой-какой информацией к размышлению и  самими
размышлениями. Ну, это и неважно. Борус и так знает, к кому  должен  попасть
клад, а к кому он угодить никак н