ому же Данил, отвечая на яростные  взгляды  старлея
детской улыбкой, бродил возле палатки, недвусмысленно намереваясь поиграться
автоматами.
   - Забирай ты их и вали, хрен с тобой, -  посоветовал  он  Корявому.  -  А
насчет  тохарцев  -  поглядывай.   Погонишься   за   валютой,   без   головы
останешься...
   - Да чего они там...
   - Вот тебе "чего"... Я вчера выходил на связь, сказали, что подойдет  еще
батальон. Понял? По пустякам в тайгу не погонят. Они, говорят, в лесничестве
всех вырезали.
   - Эй, мистер! - заорал Корявый Данилу,  усиленно  помогая  себе  жестами,
стуча пальцем по стеклу часов:  -  Ком,  ком!  Время!  Ту-ту-ту!  Медведь  -
бух-бух!
   - Ну, чтоб  ты  только  мне  на  дороге  не  попался...  -  сказал  Данил
по-английски, похлопав старлея по плечу. - Пошли, доченька иностранца, а  то
у часового скоро казенные штаны по шву лопнут...
   - Не все же равнодушны к моей прелести, как ты, болван,  -  очаровательно
улыбаясь, бросила Лара на том же наречии и сделала ручкой  часовому.  -  Гуд
бай, мал-шик!
   "Вряд ли они  будут  сообщать  Логуну,  -  подумал  Данил,  когда  машина
тронулась. - А если и  доложат  по  рации,  будут  упорно  талдычить  насчет
"ненашего человека" с очаровательной дочкой, приметы у них, можно биться  об
заклад, в памяти не отложились - вот разве  что  параметры  Лариной  фигурки
могут описать с точностью до миллиметра... Значит,  подходит  еще  батальон?
Интересно, означает ли это, что раскопки близятся к концу?"
   Валентин достал процессор - они уже захватили начало запрограммированного
маршрута. Хитроумная штучка старательно попискивала  и  свиристела,  отмечая
короткими  пунктирами  все  отклонения  машины  от  вколоченной   в   память
процессора трассы.
   Данил пересел за руль. С ровной  дорогой  пришлось  распрощаться,  машина
перла  по  редколесью,  раскачиваясь,  словно  лодка  на  волнах,  взревывая
мотором, прыгая на толстых корнях. "Уазик" способен творить в тайге  чудеса,
лишь бы хватило места проехать...  Валентина  с  Ларой  швыряло  на  жестких
лавочках, автоматы им пришлось взять  в  руки,  а  запалы  от  гранат  Данил
напихал себе в карманы. Рюкзаки ездили то вдоль, то-поперек, хорошо  еще,  в
их вещах не было ничего стеклянного иначе  давно  разбилось  бы  к  чертовой
матери...
   Примерно  через  час  такой  эквилибристики   Данил   остановил   машину,
решительно выключил мотор. "Уазик", накренясь на левую  сторону,  приткнулся
на отлогом склоне. Дальше не проехать. Тайга становится  все  гуще,  петлять
пришлось бы так загогулисто, что пешком все равно быстрее...
   - Приехали, господа, - сказал он, распахивая дверцу.  -  Дальше  придется
ножками...
   Вокруг стояла тишина. Мошка моментально окутала их мельтешащим  облачком.
Данил побрызгал вокруг импортным аэрозолем, на пару минут воздух  очистился,
но вскоре крохотный таежный гнус вернулся, щекотал  лицо,  назойливо  лез  в
уголки глаз.
   - Ну откуда они берутся? - Лара громко выругалась, устав отмахиваться.
   - Ручками не махай, не поможет... -  сказал  Данил.  -  Это  еще  ничего,
бывает похуже, - он достал флакон  с  отечественным  гнусобоем.  -  Придется
мазаться. Только сначала косу заплети, да потуже, чтоб за ветки не цепляться
такой гривой.
   - А воняет... - Лара недовольно повертела флакон.
   - Смотри, чтобы в глаза не попало. -  Данил  щелкнул  затвором,  забросил
автомат на плечо и прицепил нож к поясу.
   Валентин извлек шикарный нож  разведчика  в  зеленых  ножнах-кусачках,  с
зеленой рифленой ручкой. Данил присмотрелся - так и есть, перышко с фокусом.
От обычного армейского ничем вроде бы на первый взгляд не отличается,  но  в
торец заделано стреляющее устройство на один патрон, с двадцати метров можно
прошибить каску...
   Лара  старательно  упрятала  косу  под  капюшон  ветровки,  завязала  под
подбородком шнурок. Нести ей ничего не пришлось, рюкзаков было  только  два,
да и те не особенно тяжелые, впрочем  -  камуфляж,  десятка  два  консервных
банок (сухой паек  на  неделю),  по  четыре  автоматных  магазина,  гранаты,
аптечка. У Валентина было еще большое, но легчайшее синтетическое полотнище,
из которого можно  было  соорудить  подобие  палатки.  Пара  биноклей,  пара
фонариков, топорик - вот и все.
   Данил велел Ларе снять кроссовки, проверил подошвы -  нет,  скользить  не
должны - для надежности пилкой своего ножа сделал несколько надрезов, там  и
сям выпилив зубцы. Вздохнул:
   - Вроде бы - пойдет... Запомни,  техника  безопасности  простая.  Смотри,
куда ставишь ногу. Не спеши. На поваленные стволы  подошвой  не  опирайся  -
переступай их. Если вывихнешь ногу, не знаю, что и делать...
   - Пристрелишь? - Лара улыбалась, но немножко посерьезнела все  же,  общее
настроение действовало.
   - Пристрелить, конечно, не пристрелю,  -  сказал  Данил.  -  Но  придется
оставить тебя с Мишей дожидаться нас, будете сидеть посреди тайги черт знает
сколько, нервишками скрипеть... Так что ты  уж  постарайся  осторожнее.  Ну,
готовы?
   Он отошел метров на двадцать. Порядок, уже с такого расстояния машины  не
видно, а с воздуха  тем  более  не  заметят...  Вернулся  к  своим,  докурил
сигарету и аккуратно затоптал окурок, снова вздохнул:
   - Пошли?
   В общем, было не так уж трудно: погода стояла прекрасная, болот  и  топей
по пути не предвиделось. Валентина с дядей Мишей Данил пустил вперед, а  сам
встал в хвост, позади Лары, как-то незаметно зашевелились  в  памяти  старые
навыки, и он без особого напряжения стерег каждый ее шаг.  Было  даже  легче
нежели  старь:  потому  что  сосредоточился  на  одном  -  подхватить,  если
споткнется.
   Многочасовая  ходьба  по  тайге  -  предприятие  не  то  чтобы   особенно
изматывающее, но однообразное и нудное. Обзора нет никакого, глаз  утыкается
в сплошную стену деревьев, сухие веточки легко ломаются, хрустя, когда ты их
задеваешь, от сучьев покрупнее, живых, приходится уворачиваться, то  и  дело
лицо встречает невесомо-липкую паутину. Хорошо еще, почти не  попадается  на
пути непроходимого бурелома, но иногда все же приходилось огибать высоченные
выворотни. Гнуса то ли стало поменьше во второй половине дня, то  ли  с  ним
немного свыклись, и он перестал раздражать - но все равно через  каждый  час
мазались вонючей  дрянью,  испарявшейся  столь  же  быстро,  как  основатели
"пирамид" с денежками вкладчиков.
   Живности вокруг хватало - то непуганые белки,  винтом  взмыв  по  стволу,
цокали сверху, то с фырчаньем взлетал  табунок  рябчиков  и  приземлялся  не
особенно далеко - дичь словно чуяла, что палить  по  ней  не  будут.  Зверье
покрупнее и пообстоятельнее на глаза себя, понятно, не выставляло - успевало
услышать шаги издали и бесшумно растаять в чаще.  Узенькие  звериные  тропки
встречались раза четыре, по одной они  даже  прошли  с  полкилометра,  очень
удачно была протоптана, почти  совпадая  с  их  маршрутом.  Неширокий  ручей
перешли, свалив поперек Молодую сосну, отталкиваясь от дна двумя  специально
вырубленными слегами.
   В два часа дня Данил объявил привал. Валентин ни словечком не протестовал
против того, что командование как-то  незаметно  перешло  к  Данилу,  вообще
хлопот с белобрысым не было ни малейших - рта  почти  не  разевал,  двигался
мягко и  бесшумно,  без  единого  лишнего  движения,  казался  неутомимым  и
неостановимым,  словно  робот.  Но  именно  это,  признаться,  Данилу  и  не
нравилось - он не ощущал рядом с собой присутствия человека, рослый  блондин
с бесшумным автоматом на плече был отделен неким силовым полем,  тормозившим
все эмоции и выпускавшим наружу лишь снисходительное равнодушие. И Данил  до
сих пор ломал голову, прикидывая: прав он или  нет,  уже  вынеся  решение  и
поставив точку?
   Слава богу, Лара причинила меньше хлопот, чем он опасался сначала. Час за
часом топала след в след за белобрысым, не пища и не жалуясь,  первое  время
немного замедляла ход  всей  цепочки,  но  довольно  быстро  приладилась  не
спотыкаться. И Данил успокоился, ухмыльнувшись про себя: что делает с людьми
золото...
   На привале она облегченно охнула и повалилась навзничь, даже  не  подумав
сбегать  в  кустики.  Корявый  разжег  крохотный  костерок,  отгоняя  дымком
поредевшую мошку. Данил вновь заставил девчонку сиять кроссовки и  тщательно
исследовал кожу на ногах,  шлепая  ладонью,  когда  начинала  попискивать  и
заявлять, что ей щекотно.
   - Ну, ничего, - сказал он облегченно. - Не стал бы я тебя брать в  долгий
маршрут, но день-другой с тобой неприятностей не будет...
   - Совершенно бесполезные пространства, - обронил Валентин.  -  При  одной
мысли, что  это  тянется  на  тысячи  километров,  цивилизованному  человеку
становится не по себе.
   - А как насчет "зеленых легких планеты"? -  с  ленивой  подначкой  бросил
Данил.
   - Ну разве что.
   Они устроились на  отлогом  склоне,  под  кедром.  Ощущения  трудно  было
описать словами: вокруг вес было, как прежде, как сто тысяч лет назад, когда
человек ютился по пещерам. 3десь не изменилось ничего, и в  мощь  оставшейся
где-то вдали цивилизации верилось с трудом - впрочем,  в  ее  разумность  не
верилось вообще...
   Съели по банке тушенки на двоих. Выпили кофе из отыскавшихся в рюкзаке  у
Валентина английских банок -армейских, саморазогревающихся.  И  минут  через
двадцать Данил поднял группу, наплевав на умоляющие взгляды Лары.
   - Ничего, - ухмыльнулся он, забрасывая автомат на  плечо.  -  Чем  больше
протопаем до темноты, тем меньше останется на завтра. Так  что  -  форвертс,
фройляйн...
   И вновь - липкая паутина на щеках, шуршат  крыльями  взлетающие  рябчики,
мелькнул черный хвост удирающего за дерево  соболя,  чуть  слышно  хрустнув,
ломается черно-серый, словно бы из затвердевшего пепла, сучок,  Расступаются
сочные ветви папоротника, порой достающие тебе до макушки, россыпи  огромных
червивых маслят, которым так и суждено сгнить,  иногда  обходишь  темноватый
сырой  овраг,   иногда   осторожно   перелезаешь   Рез   поваленное   ветром
подтрухлявевшее дерево, щебечут птицы, названия которых  ты,  как  городской
человек, забыл, а то и не знал вовсе...
   Сжалившись, он на  четверть  часа  остановил  группу,  чтобы  Лара  могла
вдоволь попастись в малиннике, а сам вес это время  стоял  с  автоматом  под
рукой - где малинник, там может оказаться и  медведь,  сейчас  они  сытые  и
спокойные, но зверь есть зверь, следует бдить...
   Около семи вечера слева послышалось тонкое металлическое  зудение,  Данил
торопливо вытащил из футляра бинокль, но  вертолет  прошел  слишком  далеко,
десятикратная оптика  поймала  лишь  пятнышко  на  горизонте,  цветом  почти
сливавшееся с тайгой.
   Песню "А вокруг голубая, голубая тайга" написал какой-то чудак, отроду  в
тайге не бывавший. Заросшие  тайгой  горы  даже  на  большом  расстоянии  не
выглядят голубыми, остаются столь же зелеными, разве что  чуть  подернувшись
дымкой, делающей их темнее... Вот безлесные горы - те, точно, кажутся издали
голубыми...
   Около десяти вечера они остановились в  распадке,  у  ручья.  Можно  было
пройти еще с километр, но Данил  решил  остаться  у  воды,  вскипятить  чай.
Английский кофе - вещь хорошая, но чай как-то привычнее, и организму  с  ним
не в пример приятнее...
   Валентин нажал кнопочки, присмотрелся к менявшимся цифрам.
   - Неплохо, господа. Тридцать шесть километров.
   - А не сто тридцать шесть? -  без  малейшего  наигрыша  простонала  Лара,
валявшаяся уже босиком. - Сколько там осталось, пятьсот?
   - Около двенадцати, если учесть, что идти придется не по прямой, - сказал
Валентин. - Ты же сама не захочешь идти прямиком по горам?
   -  Нет  уж,  избави  господи...  Джентльмены,  суньте  кто-нибудь  в  рот
сигарету, сил нет в карман залезть. Мерси. Темнеет-то как быстро...
   Темнота, в самом деле, накатывалась мгновенно. Валентин подсел к Данилу с
картой, посветил фонариком:
   - Завтра пойдем по этому вектору. Придется  пересечь  дорогу,  она  здесь
петляет. Это, как я понимаю, обрыв...
   - Непременно.
   - А дальше начинается долина... Что это вы делаете!?
   - Багульник добавляю, - сказал дядя  Миша,  бросая  в  закипавший  чайник
кусочки наломанных веточек. - Для аромата. Только  и  делов...  Все,  сейчас
настоится. На карауле стоять ночью будем?
   - Обязательно, - сказал Данил. - Кто  из  вас  лучше  переносит  "собачью
вахту"?
   - По-моему, я, - кивнул Валентин. - Опыта больше.
   - Значит, я стаю первым, - сказал Данил. - Потом дядя Миша,  потом  вы...
Только учтите, ручей так плещет, что ночью может неизвестно что  почудиться,
стреляйте с разбором...
   - Постараюсь, - с ледяной вежливостью ответил Валентин.
   Срубив несколько молоденьких сосенок, поставили подобие палатки, и  Данил
загнал остальных трех спать. Сам устроился у  прогоревшего  костра,  положив
рядом автомат на  кучку  лапника.  Жаль,  что  нельзя  было  взять  толковую
собачку, с ней спокойнее, любой сюрприз учует издали...
   Ручей лопотал поблизости, журчал, позвякивал, протяжно  булькал.  Никаких
загадочных звуков из тайги почти и не  доносилось  -  мыши,  зайцы  и  совы,
выходившие с темнотой на ночную жизнь, шуметь не привыкли. Ночные страхи,  в
общем, близко не подступали, и он сидел, расслабившись, без особых мыслей  в
буйной головушке.
   Потом тишину разорвало могучее мяуканье -  точь-в-точь  кошка  на  крыше,
только раз в десять посильнее.  Мяв  пронесся  над  тайгой,  утих.  И  снова
заорала лесная кошка, словно приветствуя показавшуюся над вершинами деревьев
луну.
   Полог приподнялся, выбралась Лара:
   - Это кто? - она подсела вплотную, зябко собрала  пригоршней  под  горлом
куртку.
   - Ничего особенного, - сказал Данил. - Рысь орет. От нечего делать. Сидит
на суку и упражняется...
   - А она на нас не полезет?
   - Не полезет. Серьезно. Вокруг, может, и походит... Рысь заорала снова.
   - То-то деревья были когтями изодраны... - сказал Данил. - Мы  у  нее  на
квартире, то бишь на участке. Обижается.
   - Бог ты мой, небо какое...
   В самом деле, было на что полюбоваться.  Млечный  ПУТЬ  протянулся  косой
полосой, звезды казались величиной с вишню - а вокруг,  везде,  где  достает
взгляд, россыпь огоньков-одиночек.
   Я такого в жизни не видела...
   - Ничего удивительного, - сказал Данил. - В городах такого не увидишь.
   - А она не блажит  больше...  Правда,  не  подкрадется?  -  Лара  подсела
вплотную, прижалась, положила ему голову на плечо. - Романтики - хоть ложкой
ешь...
   Данил после некоторой борьбы с собой - в такую ночь и в самом деле  тянет
предаться самой разнузданной лирике - отстранил девушку:
   - Ты, кажется, устала?
   - Мужлан... Я только разнежилась...
   - Это тебе не пикник, - твердо сказал Данил. - Выспаться всем  нужно  как
следует, ясно? Завтра определенно  будет  соприкосновение  с  противником...
Тебя это, конечно, не касается, но все равно...
   - Я хорошо держусь?
   - Ты замечательно держишься, - сказал Данил, коснулся губами ее щеки. - А
если будешь молча подчиняться приказам, тебе вообще цены не будет...
   - Валентин, мать его, как кибер... Ты придумал... Данил коснулся  пальцем
ее губ, потом уха. Замахнулся, сделав яростное лицо, подтолкнул:
   - Марш спать.
   Как ни удивительно, она повиновалась без дискуссий.
   ...Внутренний будильник был поставлен на половину пятого. Данил полежал с
открытыми глазами, привыкая к темноте, высунул голову из-под полога.
   Рассвет - серый,  зыбкий,  мутный  -  только  зарождался.  Меж  деревьями
слоились медленно плывущие полосы  тумана.  Валентин,  сидевший  на  том  же
месте,  где  вчера  Данил,  пошевелился  -  значит,  не  дремал.  Данил   на
четвереньках выполз из-под полога, тихо вытянул автомат. Как ни бесшумно  он
двигался, белобрысый услышал, повернул голову.  Сделав  успокаивающий  жест,
Данил встал на ноги, повесил автомат на  плечо,  сунул  в  карман  половинку
газетного листа и пошел вниз под уклон, к зарослям, лениво ломая голову  над
весьма интересной проблемой:  любопытно,  когда  же  бравые  мушкетеры,  при
навязанном им автором лихорадочном темпе жизни, ухитрялись покакать?
   Возможно, человек, сидящий со спущенными штанами  и  автоматом  наготове,
кому-то и покажется смешным, но свидетелей вокруг все равно не было.  Данил,
сняв автомат с предохранителя, из рук его не выпускал. Мало  ли  что.  Рысь,
раздосадованная присутствием на ее участке посторонних, могла  пожаловать  в
гости с самой неожиданной стороны. Да и медведи здесь в самом деле водятся -
он не стал ничего говорить остальным,  но  вчера  вечером  заметил  след  на
подходе к тому месту, где стали лагерем...
   Встал,  повесив  автомат  на  шею,  использовал   газету   -   и   замер,
пригнувшись...
   Нет, не почудилось. Тень и в самом деле мелькнула меж деревьями -  скорее
вертикальная, чем горизонтальная. И еще одна И еще.
   Палец был на курке, но он, разумеется, не выстрелил. Сидел на корточках в
кустарнике, глядя, как перебегают все ближе к палатке  четверо  неизвестных,
то  пропадая  в  тумане,  то  выныривая  вновь.  Становилось  все   светлее.
Неподалеку послышался непонятный звук - то ли всхлипыванье, то  ли  короткий
визг. И вновь - тишина. Четверо крадутся к палатке.
   Данил мог бы положить их одной очередью, но не знал,  сколько  их  еще  в
чаще. В руках у них ничего нет, только у переднего какой-то сверток,  ничуть
не похожий на оружие. Так что имеет смысл подождать развития событий...
   Увы, палатку со своего места он не видел,  деревья  заслонили.  Осторожно
переместился вправо шагов на пять. Еще немного, а теперь - за дерево...
   У  палатки  послышалась  громкая  возня,  какие-то  хрипы.  И  тут  же  -
торжествующие вопли, новая возня, Ларин визг... Данил скользнул правее.  Уже
почти рассвело, и он все рассмотрел, напрягая глаза.
   Валентин лежал ничком, и двое нападавших старательно связывали ему  руки.
Полотнище рухнуло, из-под него третий выволакивал Лару, на ходу скручивая ей
руки толстой веревкой, а потом показался и  четвертый,  стволом  Валентинова
автомата подталкивая дядю Мишу. Обернулся к деревьям, завопил что-то в тайгу
на совершенно непонятном языке.
   Данил присел, благословляя собственную  предусмотрительность  -  из  чащи
вылетели два всадника на низеньких мохнатых монгольских  лошадках,  ведя  за
собой в поводу еще четырех оседланных. Одеты, они были без всякой экзотики -
пиджачки, джинсы, один в старомоднейшем болоньевом плаще. У другого ружье за
спиной.
   "Тохарцы, - сообразил Данил, разглядев лица. - Черноволосые,  раскосые...
Значит, это не брехня, не часть отпугивающей дезы - ив самом  деле  какие-то
шайки перешли границы бывшей автономии, а ныне "сувереннейшей  республики  в
составе России". Молодой держит автомат  умело  -  в  армии,  скорее  всего,
служил. Автомат и ружье - больше оружия не видно, разве что ножи на поясах".
Что ж, он поступил правильно - начни он палить  по  четверке,  оставшиеся  в
засаде преспокойно могли бабахнуть в спину...
   С головы у Валентина сдернули мешок. Только теперь он,  словно  бы  ожив,
стал дергаться, весь сотрясаясь от кашля - ах, вот оно в чем дело, азиатские
хитрости... Он  уже  был  связан  по  рукам  и  ногам  -  должно  быть,  его
справедливо посчитали самым опасным.  Ларе  связали  только  руки,  примотав
свободный конец веревки к ближайшему суку, а дядю  Мишу  просто  держат  под
прицелом, в такой позиции и в самом деле не больно-то  потрепыхаешься,  если
не прошел специальной подготовки...
   Нападавшие ничуть не беспокоились, не озирались  по  сторонам.  "Это  уже
лучше, - подумал Данил. -  Они  не  знают,  сколько  всего  человек  было  в
палатке, не подозревают, что одного недостает. Видимо, вчера ночью  заметили
костер издали, вот и все. А его следы не отыщут - не индейские  следопыты  в
самом-то деле..."
   Он был почти спокоен, процентов на девяносто. Убивать его спутников  пока
не собирались, азиаты любят театральщину... До палатки  -