ренебрежение,  похитители  понятия  не  имели,  что  она  неплохо   владеет
кое-какими приемами - по  словам  Лары,  "хватали  за  ворот,  как  сопливую
пионерку". Одного она вырубила моментально, второй, будучи  половчее,  успел
отпрыгнуть и полез за пистолетом.
   Тогда Лара дважды бабахнула в него из "Эрмы", почти в упор. И кинулась  к
дому, не заперев гаража, хорошо еще, была в  брюках  и  кроссовках.  По  ней
дважды выстрелили - но она уже открыла дверь, от каковой пули и срикошетили.
   Папаша моментально вылетел во двор со стволом наголо, но  обнаружил  лишь
распахнутые двери гаража, невредимый "Опель" и пару пятен  свежей  крови  на
асфальте.  Милицию  он  вызывать  не  стал  по  причине  полного  неверия  в
эффективность ее действий, а сама она так и не появилась - видимо, обитатели
"дворянского гнезда",  даже  если  что-то  нехорошее  в  окна  и  усмотрели,
выполнять свой гражданский долг  не  озаботились.  Ничего  удивительного  по
нынешним временам...
   - С ней хоть все нормально? - спросил Данил, когда генерал замолчал.
   - Да нормально все... Ствол я разобрал по деталям и утречком, пока солнце
еще не встало, пробежался в "Адидасе" вдоль Шантары... Это, конечно, были не
органы.
   - Ценное наблюдение, - хмыкнул Данил.
   - Не язви. Будь у тебя дети, понимал бы.
   - Если бы мои дети сунулись искать такие клады, я бы им жопу  распинал...
- сказал Данил.
   - Поздно философствовать.  Нужно  что-то  делать.  Я  улетаю  вечером,  с
военным бортом. Хотел утром, так и растрепал всем, но подумал, что по дороге
могут быть... сюрпризы.
   - Вот это вполне возможно, - сказал  Данил.  -  Даже  наверняка  были  бы
сюрпризы. С глушителями.
   - Ладно. К вечеру Ларку спрячут, тут  я  спокоен..  Ты  уже  знаешь,  кто
копает Чингиза?
   - Что-то такое слышал... - сказал Данил еще осторожнее.
   - Не крути. Как бы я к тебе ни относился, вышло  так,  что  мы  сейчас  в
одной упряжке. Могилу они взять не должны. Ясно?
   - Ого, - сказал Данил. - Армия готова сказать свое веское слово?
   - Я готов сказать слово. И этого, прости за  самомнение,  пока  хватит  с
лихвой.
   - А тебя в самом деле будут  в  Москве  весело  провожать  на  пенсию?  -
спросил Данил.
   - Может, и будут. Может, и нет. Как повернется фортуна. Я не господь  бог
и не знаю точно, на кого ставит  мой  московский  хозяин,  зато  могу  точно
сказать, на кого он ни за что не будет  ставить...  На  тех,  кто  стоит  за
Кучиным.
   - А за Кучиным все же кто-то стоит?
   - Конечно. Эта троица - не просто кружок искателей кладов.  И  не  играет
сама по себе. А "Новый путь России" Кучиным со товарищи  не  ограничивается.
Там собралась вся эта шиза, которую при неудаче приличные люди с  превеликим
удовольствием  сдадут.  А  если  сдадут,  начнется  следствие  с  подробными
вопросами... Так что отступать им некуда... Официально я ничего  сделать  не
смогу. Я тебе  дам  Валентина.  Парень  обученный,  профессионал,  крови  не
боится... Ты ведь из Судорчаги? Значит, тайгу знаешь. Валентин  прошел  курс
"Джунгли", слышал про такой?
   - Приходилось...
   - А если ты знаешь тайгу, должен понимать - чтобы  полностью  блокировать
тот район по-настоящему, чтобы мышь не проскользнула, нужна даже не дивизия,
армия. По моим данным, у Кучина там едва наберется батальон полного  состава
- с техникой,  конечно.  Вездеходы,  пара  броневиков.  Один  вертолет.  Это
означает посты на главных дорогах и в ближайших населенных пунктах -  только
лишь. Возле самой могилы - и вовсе горстка, я уверен. Лишние свидетели им ни
к чему, управиться бы с теми, что уже есть... Если у тебя есть верные  люди,
прихвати одного-двух, но не больше.  Большая  группа  осязательно  наследит.
Стволы и снаряжение дам. Сколько смогу. Пару бесшумок,  "Гюрзу",  маячок.  В
Байкальском управлении  округа  у  меня  есть  надежный  кореш.  Он  рискнет
вмешаться, если  будет  полная  уверенность.  Выйдете  к  могиле,  поставите
маячок. Через час самое большее придут два вертолета с  десантом.  Кучинская
солдатня ни во что такое не посвящена, они не рискнут связываться,  да  и  с
чего бы вдруг воевать со своими?
   - А если те, кто копает, тоже успеют вызвать подмогу? Какая-то  тревожная
группа у них просто обязана быть...
   - Ты профессионал или кто? Ваша  с  Валентином  задача  -  нейтрализовать
"копачей" и дожить до вертолетов. Дальше будет проще. Победителей не  судят.
Я тебе молочных рек и не обещаю, кстати...
   - Ни даже законных двадцати пяти процентов? - усмехнулся Данил.
   - Там видно будет, - сказал Глаголев. -  Я  с  тобой  играю  честно,  как
видишь. Мог и наобещать...
   - Ценю доверие...
   - Брось. Какие тут, к лешему, проценты? Тебе шкуру надо спасать...
   - Тоже верно, - сказал Данил. - А я вообще-то оттуда вернусь?
   - Вернешься, - сказал Глаголев. - Хорошие свидетели всегда  в  цене,  тем
более в таком деле... Нет у тебя выбора, майор. Сунешься выкапывать для себя
- я на тебя Валентина спущу, не успеешь дойти...
   - А если  я  твоего  Валентина,  дойдя  с  ним  до  могилки,  отправлю  к
Чингисхану?
   - Ну, не мучайся детством, - поморщился Глаголев. - Я  ж  тебя  держу  за
серьезного мужика... Куда ты потом-то денешься? Через Китай станешь уходить?
Так они у тебя выгребут все золотишко до крупиночки, а  самого  пошлют  воду
возить на рисовые поля... Далеко от нас до более благополучных границ. Какую
тебе машину дать?
   - Да уж не "Паджеро", - сказал Данил. - На  нем  только  по  пляжу  телок
возить... Машина, впрочем, у меня есть. "Уазик", фургон. Для таежных  тропок
ничего лучше и нет. Я бы, конечно, от "Хаммера" не отказался, :но на него  ж
сбегутся смотреть все окрестные белки с соболями, не говоря уж о людях...
   - Нехай "Уазик". Ну что,  будем  детали  обговаривать?  "А  доченька  нас
увлеченно слушает", - подумал Данил, вздохнул и сказал:
   - Начнем о деталях...
   Через полчаса он встал с кресла, ощущая себя шансонеткой, которую поимели
без ее согласия и бесплатно. Сказал, кивнув куда-то в глубь квартиры:
   - Сильно испугалась?
   - Ларка? Да не сказал бы. То ли вся в  меня,  то  ли  детство  в  заднице
играет, не дошло еще, что это все всерьез, - в его  голосе  появилось  нечто
человеческое. - Ничего, спрячу в гарнизоне, с мужиками уже договорился. Есть
там одна хитрая казарма со своим внутренним охранением.  Главное,  чтобы  ее
оттуда не выпускали, нашла себе игры, дура... Пошли.
   Данил вышел следом за ним.
   - Выезжай завтра же  утречком,  -  сказал  Глаголев.  -  Лучше,  конечно,
ночью...
   - Лучше все же утром. Приеду, успею немного осмотреться...
   - Тоже верно.  Что  такое?  -  он  упруго,  как  распрямившаяся  пружина,
развернулся к двери.
   Там с грохотом упал стул. Выскочила  Лара  с  шалыми,  совершенно  дикими
глазами, показала рукой:
   - Там их машина... Внизу...
   Глаголев кинулся к балкону.  Лара  моментально  сунула  Данилу  в  карман
смятый бумажный комочек, подмигнула и убежала за папочкой.
   - Никого, - послышался голос генерала.
   - Только что стояла напротив скамейки...
   - Перепутала. Или показалось. Ничего, не рискнут они средь бела дня...
   Глаголев вышел, смущенно покрутил головой:
   - Померещилось дурехе...
   - А что ты хочешь? - честно глядя на него, сказал  Данил.  -  Шестнадцать
годков все-таки... Ты когда улетаешь?
   - В десять вечера придет машина, закинут прямо на аэродром. К одиннадцати
вернется Валентин, повезет ее... - он подозрительно покосился на Данила - Ты
к чему это?
   - Значит, она час будет одна? Глаголев досадливо покачал головой:
   - Тут, верно, получается окно... Не рискнут. Дверь  крепкая,  в  квартире
два газовика и помповушка, да и в холле  с  десяти  до  пяти  сидит  нанятый
сержант. Скинулись...
   - Там, между прочим, стоит подозрительная тачка, - сказал Данил. -  Синяя
"Тойота" с двумя жлобами.
   - Да? Черт, не лететь мне никак нельзя, и Валька  раньше  одиннадцати  не
вернется...
   - Я могу подежурить, - сказал Данил. Глаголев впился в него  внимательным
взглядом:
   - Ты ничего такого не комбинируешь?
   - Да брось ты. Думаешь, если у меня нет детей, я не понимаю?
   - Ну ладно. Запомни код. Только смотри, я тебя предупредил - если начнешь
чего-нибудь крутить, если вильнешь с кладом, из-под земли выкопаю...
   "Тойота" стояла  на  прежнем  месте.  Данил  прошел  мимо  насколько  мог
равнодушнее. Если они связались с кем-то по рации, будет хвост...
   Через несколько кварталов он установил, что хвоста нет. Загнал  машину  в
тихий дворик, вылез и прошелся вокруг с  детектором.  Не  удовольствовавшись
отсутствием красного огонька, облазил "Жигуль", чуть ли не обнюхал.
   Нет, "маячка" ему не всадили. И хвоста не послали. Значит, не по его душу
явились гости, они вообще не знают его в лицо.
   Еще сутки назад он преспокойно достал бы рацию и вызвал столько  людей  и
машин, сколько ему заблагорассудится. "Тойоту" и ее  владельцев  моментально
установили бы, взяли под наблюдение при нужде...
   Теперь же он прекрасно понял, что ощущают слепые и безногие.  Он  рискнул
довериться Кондрату, доверенному лицу самого Лалетина, поручил  ему  стеречь
Каретникова - но на этом следовало остановиться. Отнюдь не оттого, что он не
доверял кому-то - просто надлежало прочно лечь на грунт и обрубить абсолютно
все ведущие к нему ниточки. А поутру же сматываться из города.  Бортко  тоже
не волшебник, и всякого начальства над ним полно...
   Он приехал в речной порт, оставил машину  у  вокзала,  довольно  нелепого
серого здания сталинской постройки,  чрезвычайно  смахивавшего  на  обком  в
миниатюре. Вышел на набережную, свернул  вправо,  прошел  мимо  белоснежного
многопалубного  красавца  "Федора  Достоевского"  -  на  палубе   раскованно
гомонили иностранцы - мимо парочки кораблей поплоше, но, в общем,  столь  же
презентабельных. В самом конце причала стоял  невидный  кораблик,  маленький
речной теплоход с ботаническим названием "Багульник".
   Невидным кораблик был только снаружи - внутри  его  давно  и  старательно
переоборудовали, и из бывшего грузопассажира,  лет  десять  трудившегося  на
Шантаре, получилось  что-то  вроде  неплохой  яхты.  На  красавице  Шантаре,
протянувшейся по Сибири на четыре с лишним тысячи километров, такая  игрушка
просто необходима, если у тебя есть достаточно денег.  Зарубежные  партнеры,
вроде бы привыкшие ко всему земному шарику, после  пары  суток  прогулки  по
реке приходят в тихий экстаз - очень уж красивые места, сибирская Швейцария,
в чем единодушно сходились, несмотря на  полное  несовпадение  в  остальном,
столь разные люди, как Ленин, Сталин и Пилсудский (отбывавшие здесь  ссылку,
не одновременно, правда)...
   Сходни были убраны.  Данил  перепрыгнул  на  борт  -  и  откуда-то  сбоку
моментально выдвинулся бдительный вахтенный, в безукоризненных черных клешах
и тельняшке, чуть оттопыренной на правом бедре кобурой.  На  голове  у  него
красовалась черная фуражка с эмблемой "Интеркрайта" - у Кузьмича "Багульник"
был маленькой слабостью, вполне, думается, простительной, не  так  уж  много
слабостей у шефа и насчитывалось. Данил прекрасно знал, откуда это  пошло  -
помнил, как они пацанами сидели на обрыве, смотрели на пароходы и мечтали  о
своих таких, но он помалкивал, конечно.
   Вахтенный приветствовал его  со  всем  уважением,  однако  без  малейшего
удивления - сюда просто-напросто  новости  доходили  с  большим  опозданием,
никто не знал ни о смерти Данила, ни о его чудесном воскрешении.
   - Кэп на месте? - спросил Данил.
   - Так точно, адмирал! - вахтенный приложил к козырьку два пальца.
   - Милый, мы не в Польше... - рассеянно сказал Данил и направился знакомой
дорогой.
   У двери капитанской каюты вежливо постучал.
   - Прошу! - послышалось изнутри.
   Данил вошел.  Капитан  Довнар,  невысокий,  в  плечах  едва  ли  не  шире
двустворчатого шкафа, украшенный  великолепной  рыжей  шкиперской  бородкой,
сидел за столом и читал пухленький польский детектив, на  глянцевой  обложке
которого красовалось некое шифрованное письмо, истекающее ярко-алой кровью -
а к нему тянулась из угла определенно злодейская рука в черной перчатке.
   - Тайна Юлии, - сказал капитан.
   - Что? - Данил невольно вздрогнул.
   - Название  такое,  -  капитан  показал  книжку  в  захлопнутом  виде.  -
Зейдлер-Зборовский, знаменитая серия  о  майоре  Довнаре.  Пикантно  читать,
знаете ли, то и дело о собственную фамилию  спотыкаясь.  Я  вам  потом  дам.
Коньячку хотите?
   - Наливайте, - сказал Данил. - Самую малость.
   Кабинет был в надлежащей степени  эффектен:  в  углу  красовалась  модель
трехмачтового парусника, одну стену занимал советский  военно-морской  флаг,
на другой мирно соседствовали портреты адмирала Колчака, маршала Пилсудского
и самого капитана в старинном кунтуше, с рукой на рукояти позлащенной сабли.
   Капитан Ежи Довнар,  младше  Данила  десятью  годами,  не  без  некоторых
оснований  считался  личностью  исторической.  Как  и  Данил,  прапраправнук
сосланного сюда за которое-то из восстаний поляка. Поляков отчего-то принято
было  ссылать  главным  образом  в  Шантарскую  губернию,  где   они   из-за
хронического  недостатка  грамотных  великороссов   частенько   выходили   в
чиновники, а один сто тридцать лет назад даже положил в  этих  краях  начало
пивоварению, открыв первый в Шантарске пивзавод. Дедушка и отец Довнара  (до
тридцать  одного  года  писавшегося  Георгием)  стали  речниками,  а   Жора,
пренебрегая пресной водой, поступил в военно-морское училище  и  к  тридцати
одному году был уже капитаном второго ранга, имея под своей командой эсминец
с классическим именем "Стерегущий".
   Блестящую карьеру кавторанга, весельчака, бабника и консерватора,  сломал
ГКЧП, преставления о том не  имея.  Роковое  восемнадцатое  августа  застало
эсминец на рейде одного не  самого  большого,  но  и  не  самого  маленького
черноморского города, куда Довнар пришел, эскортируя явившийся  с  дружеским
визитом учебный парусный корабль  военного  флота  одной  латиноамериканской
страны.
   В тогдашней неразберихе штаб флота как-то забыл о "Стерегущем" и приказов
ему никаких не посылал  -  а  потому  кавторанг  действовал  самостоятельно,
опираясь исключительно на официальные сообщения московского радио и  позицию
военного министра. В девять часов утра он собрал на баке  команду,  произнес
краткую, но  образную  речь,  велел  на  всякий  случай  расчехлить  орудия,
просемафорить  флажками   латиноамериканцам,   что   они   обязаны   держать
нейтралитет, а в пять минут десятого к берегу уже пошли мотоботы с десантом.
Еще через четверть часа морячки Довнара, вооруженные автоматами  и  разбитые
на мелкие группы, заняли в городе все, что с  военной  точки  зрения  стоило
занять. В чем их горячо поддержали  сотни  полторы  пенсионеров-ветеранов  с
красными бантами, а также вдрызг пьяный боцман с  "латиноса",  загостившийся
на берегу еще с вечера (в латиноамериканских странах  военные  перевороты  -
дело будничное и житейское, и боцман  охотно  примкнул  к  ветеранам,  целые
сутки искренне принимавшим его за испанского коммуниста). Городские власти с
превеликой охотой устранились от руководства, а городские демократы,  числом
четверо, ушли в подполье и сопротивления не  оказывали  (первое  время  они,
правда, строили  феерические  планы  потопления  реакционного  эсминца  либо
взятия его на абордаж, но потом как-то успокоились).
   Три дня молодой кавторанг был полновластным хозяином курортной жемчужины,
которая, в общем, жила все это время прежней беззаботной  жизнью,  а  визгом
моды стало для отдыхающих - пойти на набережную и сняться на фоне эсминца.
   Увы, Бонапарта из Довнара не вышло, ввиду известного финала  всей  затеи.
Был шанс не только сохранить погоны, но и заполучить очередную  звездочку  -
стоило лишь, честно глядя в глаза комиссии, заявить, что город был  взят  на
шпагу как раз под флагом демократии, для  защиты  его  от  путчистов  (благо
противоречащих тому бумажек не было). Иные жуки так и поступили. Но  потомок
шляхтичей каяться и вилять из гонору отказался и вылетел с флота,  что  твоя
торпеда.  Вернувшись  в  Сибирь,  он  долго  мыкался  с  клеймом  "пособника
путчистов", пока не попал к Лалетину, стоявшему  выше  таких  пошлостей.  По
мнению некоторых, Довнар после пережитого  самую  чуточку  поехал  рассудком
(что, впрочем, Данилу, помнившему свои собственные  переживания,  ничуть  не
казалось удивительным). Заявив, что уходит во внутреннюю  эмиграцию,  Довнар
полонизировал имечко, выбил новый паспорт (не без помощи Лалетина, любившего
в людях безобидные странности, если они  не  мешали  Делу),  стал  регулярно
ходить на мессы в возвращенный Утопической общине дореволюционной  постройки
костел. Ездил даже в Польшу, чтобы присмотреться к исторической  родине,  но
нашел ее скучноватой и тесноватой. Данил, отставив рюмку,  достал  из  сумки
атлас, нашел нужную страницу, провел по карте авторучкой:
   - У вас есть лоции этих мест?
   - У меня есть лоции всей Шантары, - с достоинством сказал капитан.  -  Со
всеми судоходными протоками.
   - Меня интересуют эти места.
   - Здесь? - капитан заглянул  ему  через  плечо.  -  Второй  шкаф,  третья
полка...
   - Доставайте.
   Данил возился минут десять, совмещая в уме речные лоции и  полученные  от
Глаголева карты. Поднял голову:
   - Сможете пристать здесь? А здесь? Здесь? Глубина  у  берега  неизвестна,
правда...
   - Эхолот у меня японский. Как и прочее оборудование.  С  моей  осадкой  в
восемьдесят сантиметров и водометом прижмусь к любому бережку,  лишь  бы  он
был не болотистый...
   - Ну и прекрасно, - сказал Данил. - Кто сейчас на борту?
   - Пятеро. Нет радиста, кока, обоих стюардов и механика.
   - С теми, что есть, в рейс выйти сможете?
   - Если будет приказ.
   - Считайте, вы его получили, - сказал Данил. - Сколько у вас оружия?
   -  Охотничьего  -  полная  стойка.  В  сейфе  три  пистолета,  автомат  и
помповушка.
   - Горючее?
   - Полные баки.
   - Мои приказы обсуждению не подлежат?
   - Не подлежат. Пока нет отменяющих их распоряжений шефа.
   - Заприте радиорубку, - сказал Данил. Написал на листке несколько  строк,
вложил его в конверт и заклеил, лизнув языком. - Всякое сообщение с  берегом
прервать. С наступлением темноты отвалите и  пойдете  к  устью  Номочона.  В
шесть утра вскроете этот конверт. Если  кто  бы  то  ни  было,  кроме  меня,
попытается силой вторгнуться на борт, уходите, не дожидаясь темноты. Никаких
распоряжений из "Интеркрайта", если  они  не  подтверждены  лично  мной,  не
выполнять. В ком из экипажа не уверены?
   - Уверен во всех.
   - Раздайте оружие. С властью не воевать - просто уходите... - он чуть  не
ляпнул "в море", настолько этот  разговор  напоминал  диалог  из  пиратского
романа.  -  Если  придут  не  власти,  а  кто-то  другой  -   разрешаю   при
необходимости открывать ответный огонь. Но не  увлекайтесь,  ваша  задача  -
беспрепятственно уйти из Шантарска. Вопросы будут?
   Капитан Ежи Довнар смотрел на него истово, азартно, влюбленно.
   - Это ведь не игра? - спросил он звенящим голосом. - Не маневры? Правда?
   - Это война, - сказал Данил. - Наша маленькая война...
   ...Выйдя на набережную, он вынул и перечитал  украдкой  сунутую  Ларой  в
карман записку: "Одного я узнала. Раз пять видела в "Жар-Птице". Лет сорока,
зовут Батуала".
   Данил человека с такой кличкой не помнил. Не сталкивался прежде. Впрочем,
как говаривал  незабвенный  капитан  Алехин,  номер  документа  дате  выдачи
соответствует. Кличка Батуала  была  популярна  лет  двадцать  назад,  после
одного модного в то время мультика...
   Он зашел в здание речпорта, отыскал среди трех автоматов один работающий.
   Набрал номер и пару минут поговорил. Пришлось позвонить еще раз,  уже  по
другому номеру. Поговорил и по нему. Сзади собралась небольшая очередь, и он
отошел к игровым автоматам. Дождался,  когда  возле  телефон