о все и раздваивалось, дорожки побежали в разные  стороны.  Один
предложение принял, был после недолгого отпуска отправлен на соответствующую
дрессировку и тянул лямку без особых взлетов и  падений,  пока  на  нехитрой
карьере не поставили крест октябрьские игрища.  Другой  сумел  с  надлежащим
тактом (то бишь  врожденной  крестьянской  хитрецой)  отклонить  предложение
таким манером, чтобы не испортить характеристику. С этой характеристикой  да
благодаря несомненным семи пядям во лбу без  особого  труда  взял  на  шпагу
Шантарский университет, стал из кандидатов членом, вышел с красным  дипломом
- но приземлился в Северо-Восточном райисполкоме, да так и двинулся вверх по
этой склизкой лесенке, перепархивая от партийных органов к советским, словно
теннисный мячик меж двумя ракетками.
   Перестройка его застигла первым заместителем  председателя  облисполкома.
Существует расхожее мнение, будто перестройка как раз  и  была  затеяна  для
того, чтобы вторые секретари могли сесть на место  первых.  Конечно,  многие
так  и  поступили,  прихватив  в   могучие   союзники   горластую   совковую
интеллигенцию, а уж та, в свою очередь, убедила истосковавшуюся  по  доброму
государю массу, что и член Политбюро способен в одночасье прозреть... Однако
Иван Кузьмич Лалетин не пошел ни по одному из двух традиционных путей  -  не
обернулся ярым демократом и  не  погряз  в  забавах  полозковско-зюгановской
братии. Едва только  приоткрылась  щелочка  с  непривычно  пугающей  кличкой
"кооперативное движение", как он с разлету грянулся в нее всем телом -  так,
что на заборе остался пролом в виде его силуэта, словно  в  мультфильме.  Но
Лалетин не разбился, а проскочил на ту сторону, где обосновался прочно.
   Пожалуй, к этому и сводится "Краткий курс  истории  И.К.Л.".  Большинства
деталей, подробностей и эпизодов былого Данил не  знал  да  и  не  стремился
узнать уже потому, что они безвозвратно отошли в прошлое. Поскольку в  жизни
нет места ни сказке, ни романтике, легко домыслить кое-что и догадаться, что
на избранном пути друг детства  Ванятка  не  стал  ни  святым,  ни  хотя  бы
подвижником, но и не запродал окончательно  душу  дьяволу.  И  Данила  такая
ситуация и такой шеф полностью устраивали - на фоне обшей ситуации в стране.
   Когда они чисто случайно встретились  в  столице  сразу  после  окаянного
октября, Кузьмич обрисовал ему детали и сделал  предложение.  Данил  сказал,
что согласится, если получит честное слово, что там нет  ни  наркотиков,  ни
крена в сторону прямой  уголовщины.  После  короткой  дискуссии,  уточнявшей
понятие "прямая уголовщина", стороны пришли к  сердечному  согласию.  То  ли
происходившее в октябре сыграло роль последней соломинки,  то  ли  сказалась
усталость от перестройки,  отучившей  многому  удивляться  и  приучившей  на
многое смотреть иначе, но Данил даже в глубине души не  включал  "заимку"  в
категорию прямой уголовщины. В конце-то концов,  государству  подносили  уже
этот клад на блюдечке, и оно само от него отказалось...
   Платиновое месторождение в районе речки Беди обнаружил в тридцать  шестом
году молодой геолог Изместьев, второй  сезон  работавший  в  "Шантарзолоте".
Однако в геологии тогда безраздельно царствовал академик  Бочкарев,  в  душе
коего (как это частенько случалось  с  выдающимися  деятелями  науки,  и  не
обязательно сталинской) причудливо соседствовали гений и  сатрап.  На  беду,
Бочкарев еще в двадцать пятом издал фундаментальный труд, где доказывал, что
на территории СССР самородная платина восточнее Урала залегать не может...
   (Вообще-то тема интересная - положа руку на сердце, как  повели  бы  себя
Ньютон или Пастер,  даруй  им  судьба  возможность  абсолютно  безнаказанно,
ничуть не потеряв  в  глазах  общества,  отправлять  научных  оппонентов  на
виселицу?)
   На двойную беду, молодой открыватель шантарской платины оказался  упрямым
и несговорчивым, не слушая увещеваний  и  намеков  -  может,  по  юношескому
максимализму, а может, очень уж хотелось одним махом оказаться в  ферзях.  И
сгинул год спустя так надежно, что не обнаружился ни в пятьдесят шестом,  ни
вообще. А о месторождении забыли напрочь  -  для  того  района  существовала
установка исключительно на золото. Да вышло так, что случай свел Лалетина  в
Ялте с умиравшим от рака профессором. Старец, родом  из  Шантарска,  некогда
был в свите Бочкарева и остался, наверное, последним из живущих, посвященным
в ту давнюю паскудную тайну...
   Дальше было  несложно  -  имея  деньги  и  верных  людей.  Благо,  архивы
"Шантарзолота" сохранились и секрета по давности лет больше не представляли.
Кузьмич через свои связи и  запустил  в  архивы  надежного  паренька,  якобы
молодого писателя,  собиравшего  материалы  о  героических  подвигах  первых
советских геологов.
   Конечно, главное - отчет Изместьева и все сопутствующее - еще в  тридцать
седьмом было изъято ежовскими костоломами,  но  к  цели  можно  двигаться  и
обходными путями... Никто не стал изымать бухгалтерские документы, а ведь  в
них черным по белому стояло название села, где Изместьев нанимал рабочих,  а
также номера площадок промывки, по которым, сопоставив с другими пожелтелыми
бумажками, нетрудно было сделать привязку к местности...
   Бумаги из архива, понятно, упорхнули - для пущей  надежности.  И  Кузьмич
оказался монопольным обладателем  тайны,  ничуть  не  боясь,  что  объявятся
официальные конкуренты, - подвалила гайдаровщина,  и  "Шантаргеология",  как
многие геологические управления по стране, тихо умирала без денег,  даже  не
мечтая о новых маршрутах... И одна из старательских артелей Кузьмича,  якобы
безуспешно три года искавшая на  Беде  золото,  на  самом  деле  трудолюбиво
копала платину, всплывавшую потом на мировом рынке в качестве юаровской.
   Это была единственная область, куда Данилу не дали хода -  зато  отвалили
два процента с прибыли. Детали он представлял смутно, сообразив лишь: полная
конспирация вряд ли обеспечивается регулярным сезонным убоем рабочих.  Такое
случается лишь в дешевом боевике. Или в местах гораздо более  отдаленных  от
Транссибирской магистрали. Не зря связи Кузьмича  ответвлялись  на  Северный
Кавказ, а в той артели не числилось ни единого славянина.  Вероятнее  всего,
платину все эти годы копал  некий  аксакал  с  пятеркой  сыновей  и  дюжиной
племянников, повязанных намертво родовым кодексом  чести  и  прочей  горской
экзотикой.  В  том  же  Дагестане  чуть  ли  не  в  каждом   ауле   -   своя
национальность, даже со  своим  языком,  который  ближайшие  соседи  уже  не
понимают...
   Он поднял голову. Из кабинета вышел  субъект  кавказской  национальности,
пожилой, но юношески легкий в движениях. Мимолетно кольнув  Данила  пытливым
взглядом дирижера,  прошествовал  в  коридор.  Качок  заторопился  следом  с
грозным видом - но пас клиента  так  бездарно,  что  Данил,  будь  он  чужим
киллером, успел бы преспокойно положить обоих, да и Жанну в придачу, бросить
ствол посередине и уйти, не особенно даже торопясь.
   Данил вошел в кабинет. Друг детства стоял у окна, сунув руки  в  карманы,
вроде бы безразлично смотрел вниз, но у Данила осталось  такое  впечатление,
будто спина у шефа как-то нехорошо напряжена.
   - Прибыл, - сказал он кратко.
   Кузьмич обернулся - излишне резковато, пожалуй. На свои сорок пять  он  в
общем не выглядел, самое большее  -  на  сороковник,  и  походил  больше  на
флегматичного   британца.    Бог    его    знает,    откуда    у    правнука
землепашцев-раскольников получилась узкая и породистая английская физиономия
- в Сибири отроду  не  водилось  помещиков,  изрядно-таки  улучшивших  своей
статью породу крепостного российского крестьянства... Впрочем, и  сам  Данил
не  особенно-то  походил  на  кого-нибудь  из  тех   кругломордых,   которых
"Мосфильм" упорно пихал в  свои  эпопеи  о  крестьянской  жизни,  прошлой  и
нынешней.
   - Ну, и где ты болтаешься?
   - Ивлева убили, - сказал Данил. - Дела такие...  Он  докладывал  четко  и
быстро, вычленяя главное,  и  не  мог  отделаться  от  мысли,  что  Кузьмича
происшедшее ничуть не занимает, что Кузьмич только и ждет окончания рапорта.
А это было более чем странно - если вспомнить, что  год  назад  шеф  гораздо
серьезнее отнесся к истории со  сцапанным  милицией  рядовым  охранником.  У
которого тоже, кстати,  обнаружился  левый  ствол.  А  по  табели  о  рангах
охранник стоял не в пример ниже покойного Вадима...
   - Все?
   - Все, - сказал Данил.
   Оба так и не присели, стояли посреди кабинета и со стены  на  них  сурово
пялился "Северный колдун", сверхнордического облика мужик с соколом на руке,
в   пронзительно-зеленой   ферязи   -   подлинник   Константина   Васильева,
обнаруженный Кузьмичом чуть ли не в туалете районного дома  культуры  где-то
под Тамбовом.
   - Все дальнейшие хлопоты повесишь  на  юристов,  -  сказал  Кузьмич  так,
словно отмахивался.  -  А  теперь  стой  и  слушай.  Или  слушай  сидя,  как
предпочитаешь... В пятницу, под конец рабочего  дня,  таможня  в  Байкальске
вскрыла наш  контейнер.  С  бамбуковыми  стульями  и  прочей  дребеденью  из
Бангкока - дешевка, мелочь, но до сих пор  хорошо  идет...  В  этой  поганой
мебелишке,  в  сиденьях  нескольких  стульев,  обнаружен  героин.   Примерно
полкило. Тысяч на пятьдесят зелеными. Естественно,  шум  поднялся  страшный,
слетелись  сокола   из   всех   серьезных   контор,   "Интеркрайт-Транспорт"
автоматически угодил под указ двадцать-двенадцать,  Бударин  приземлился  на
тридцать суток. К твоей службе претензий нет. Никаких аварийных  выходов  на
связь  предусмотрено  не  было,  потому  что   не   планировалось   подобных
ситуаций... Хоменко тоже взяли, продержали субботу и воскресенье без  всяких
допросов. Сегодня утром, как только обо всем узнали ребята  Ярчевского,  его
быстренько выдернули с нажатием соответствующих кнопок, и он тут же позвонил
твоему дежурному. Но с Будариным никакие кнопки не сработали, что более  чем
странно. Не так уж слабо мы сидели в Байкальске...
   Данил задумчиво кивнул. Президентский указ двадцать-двенадцать, творчески
развивавший кампанию борьбы с организованной преступностью,  предписывал:  в
подобных случаях в контору  согрешившей  фирмы  назначается  наблюдатель  от
властей, и, как правило,  не  один.  Естественно,  от  серьезных  органов  с
аббревиатурой на три буквы - и тех, чьи буковки менялись  по  нынешней  моде
несколько раз в  год,  и  тех,  что  пахали  без  переименований  со  времен
диктатуры пролетариата Нечто вроде революционных матросов в  Государственном
банке, права и полномочия примерно те же, исключая  разве  что  расстрел  на
месте. После этого, как легко догадаться, нормальной плодотворной работы  от
подвергшейся такому наезду фирмы ожидать почти что и не приходилось...
   - А почему начали с  заместителя?  -  спросил  Данил.  -  Если  уж  пошли
ковбойские штучки, почему посадили Бударина, а не Авдеева?
   - Потому что Авдеев взял отпуск и решил слетать на недельку развеяться  в
Куала-Джампур, сказал Кузьмич мертвым, деревянным голосом. И билет получился
в один конец. Помнишь такую песенку? "Уан вай  ти-кет..."  -  он  достал  из
стола пухлую многоцветную газету импортного облика  и  чуть  ли  не  швырнул
Данилу - Английский не забыл? На первой странице. Еще слава  богу,  что  без
фотографий, а то они обожают...
   Заголовки выдержаны в крикливо-завлекающем  стиле  (лет  несколько  назад
подхваченном и родной прессой):
   "Русская мафия в Куала-Джампуре!", "Российские  гангстеры  осваивают  наш
рынок?". И тому подобное.
   Андреева, начальника  байкальского  филиала  "Интеркрайт  -Транспорт",  в
прошлую среду взяла полиция, едва он сошел с  трапа  в  Куала-Джампуре  -  с
пакетиком  героина  в  кармане,  и  героин  весил  ровно   десять   граммов.
Полицейский комиссар с труднопроизносимым в английской транскрипции  имечком
остерегается делать конкретные заявления, но отнюдь не исключает, что мистер
Avdeeff привез образец товара будущему партнеру, дабы  злокозненно  наладить
постоянные поставки...
   - Ему же конец, - сказал  Данил.  -  Покойник.  По  тамошнему  уголовному
кодексу автоматически вздергивают уже за четыре грамма, не то что за десять.
Без различия пола и подданства, без всякой оперативной разработки.  Будь  ты
хоть клинтоновским племянником. В прошлом году  они  вздернули-таки  Янкеса,
хотя за него просил и посол, и конгрессмены...
   - Слышал... Что посылай адвоката, что не посылай. Коньяку хочешь?
   Данил мотнул головой: "Нет!" Кузьмич тем не менее распахнул  полированную
дверцу бара, вытащил изящную бутылку "Метаксы", набулькал себе в  украшенный
цветным стеклом бокал граммов пятьдесят светло-янтарного нектара -  и  ахнул
одним глотком. Вот это уж на него решительно не походило. Но потом он сделал
нечто еще  более  нестандартное  -  оторвал  зубами  фильтр  суперпрестижной
сигаретки, выплюнул его в пепельницу. Сунул сигарету в  рот,  поднес  огонек
зажигалки к разлохмаченному концу. Данил молча ждал,  не  поддаваясь  первым
эмоциям.
   Кузьмич подошел и остановился перед ним:
   - А теперь слушай внимательно. И  постарайся  поверить,  что  так  оно  и
обстоит. Это не мой порошок. Никто и никогда не  перевозил  нашими  каналами
никаких наркотиков, - он жестко улыбнулся. -  Разве  что  партию  китайского
эфедрина три года назад. Но это, во-первых, официально было оформлено не  на
нас, а на Басалая, он воспользовался нашими транспортными услугами, заплатил
через кассу, мы и перевезли, как честнейшие аравийские верблюды.  Во-вторых,
что гораздо существеннее, в накладных и прочих бумагах честно было написано:
"эфедрин". В те  времена  эти  таблеточки  можно  было  ввозить  практически
легально, это потом сыскари догадались, что эфедрон наши ширяльщики мастерят
как раз из эфедрина... Да и проходил этот груз отнюдь не через Байкальск,  -
он подошел к черному селектору и тронул клавишу. - Жанна,  меня  нет,  разве
что для забугорных... Садись, Данил,  -  покосился  на  бутылку,  подумал  и
решительно отнес ее назад в бар. - Скороспелые версии есть?
   - Конечно. На то  они  и  скороспелые,  -  Данил  сел  и  какое-то  время
отрешенно поигрывал зажигалкой. - Без высокой санкции  так  просто  наших  в
камеры не потащили бы, это азбука... Больше никаких деталей?
   - Никаких. Хоменко прилетит вечерним рейсом.  Пусть  твои  его  встретят,
кстати. Мало ли что... Итак?
   - Я, конечно, не господь всевидящий и даже не Лаврентий Палыч,  -  сказал
Данил, - но стукачи в байкальском филиале у меня хорошие - и  те  двое,  что
остались от предшественника, и тот, кого я сам вводил. Если  бы  Авдеев  или
Бударин вздумали за твоей спиной таскать во  Святую  Русь  наркотики,  я  бы
непременно знал. Ручаюсь. - И тут только до него дошло.  -  Постой-постой...
Так, значит, взяли только Бударина? И навалились только на "Транспорт"?  Или
нет?
   - Только на "Транспорт", - сказал Кузьмич. - Хотя по всей логике  полицаи
любой  страны   обязательно   наехали   бы   не   на   "Транспорт",   а   на
"Интеркрайт-Байкальск". Груз идет через  него,  контейнер  принадлежит  ему,
"Транспорт" - подотдел, извозчик, не более того... Ну?
   - Я бы не стал давать голову  на  отсечение,  но  тут  за  версту  воняет
наездом с инсценировкой, - сказал Данил медленно,  взвешивая  слова.  -  Оба
печальных  факта  совершенно  не  состыкуются.  Действительно,  противоречат
всякой логике, но не убогим вкусам потребителя бульварной прессы. Он-то  как
раз логике не обучен и не стремится обучаться... "И в  контейнере-то  у  них
нашли героин, и в заграницах-то взяли ихнего с героином,  мафия  оскалилась!
Лев прыгнул!" Но это же вздор, Кузьмич! Уж ты-то знаешь, как лев прыгает, да
и я, твоими трудами, малость нахватался... Если Авдеев с  Будариным,  крутые
головастые наркобарончики, на пару забрасывали  порошок  в  многострадальное
отечество,  Авдееву  нужно  было  оказаться  форменным  дебилом,  чтобы   со
смертельной порцией героина лететь в страну, где он побывал раз несколько  и
прекрасно знает, за что там автоматически вздергивают. В  аэропортах  у  них
во-от  такие  плакатищи  на  двадцати  языках,  туристов   еще   на   родине
предупреждают... А в то, что Авдеев с Будариным возились с  порошком  втайне
друг  от  друга,  я  ни  за  что  не  поверю  -  не  великий  знаток  теории
вероятностей, но, насколько помню, таких совпадений она не  допускает...  Ну
не стыкуется, в мать... По отдельности я с превеликой натяжкой могу поверить
и в фаршированные героином стулья, и в  Куала-Джампур,  но  в  то,  что  это
состыковалось посреди нашей действительности... Тут  пишут,  что  пакетик  у
него обнаружили в кармане пиджака.  При  известной  ловкости  рук  подкинуть
нетрудно - в салоне самолета меньше всего  опасаются  щипачей,  особенно  на
выходе, когда все радостно и весело устремляются к трапу. Никто  не  смотрит
ни за своими карманами, ни за чужими. Я иду за тобой, выбираю  момент,  одно
движение -  и  "снежок"  у  тебя  в  кармане.  Потом  подхожу  к  ближайшему
полицаю... нет, иду к  ближайшему  телефону  и  стучу,  как  законопослушный
гуманоид. Репутация у наших за рубежом соответствующая, никто и не удивится.
Между прочим, подбросить порошок в контейнер даже  легче.  Контейнер  шел  в
Байкальск из Владика, за это время при некотором навыке можно подкинуть хоть
атомную бомбу. Знаешь как я сам это сделал бы? Сунул нос в фактуры -  а  это
можно за десяток баксов сделать на нескольких этапах выяснил характер груза,
купил в твоем же магазине несколько аналогичных стульев, зарядил их порошком
и подменил за пять минут.  Пломбы  -  пустяк...  Если  Хоменко  скажет,  что
"фаршированные" стульчики находились у самых створок, уверенности у меня еще
более прибавится. Но у меня ее и сейчас достаточно. Уже сейчас Вдобавок и  с
Ивлевым разворачивается что-то совершенно сюрреалистическое. Мне не нравится
такой накал  сюрреализма  вокруг  отдельно  взятой  фирмы.  А  в  совпадения
перестал верить давненько. Вот и все скороспелое резюме. Без знания  деталей
дальше и не стоит пока что умствовать.
   Резонно, - кивнул бывший сослуживец по кремлевским синим погонам. - И то,
что иные газетки очень уж торопливо  тявкнули,  на  гипотезу  насчет  наезда
прекрасно работает...
   - Ага, - сказал Данил. Уже и пресса?
   - Ты еще не видел?
   - Какое там, как явился с рассвета ментенок...
   - Посмотри у себя, - Кузьмич лишил фильтра еще одну  сигарету.  -  И  вот
теперь, Данил, возникают любопытнейшие моменты и коллизии. Мелкая  сявка  не
затеет провокации ценой  в  пятьдесят  тысяч  баксов  -  даже  больше,  если
приплюсовать  расходы  на  Куала-Джампур  и  бдительность   таможни.   Такая
бдительность, как закон, требует отдельных премиальных... Плюс смазка прочих
байкальских колесиков, мы оба прекрасно знаем, как делаются такие дела, сами
смазчики не из ленивых...  Органы  провели  бы  все  это  иначе,  совершенно
иначе... Так вот, я с утра и до обеда ломаю голову, но  и  не  отыскал  даже
тени кандидата во враги. В Байкальске мы никому не наступали на хвост  и  не
пытались прокопаться на чужие делянки. Никто даже и  не  пробовал  объявлять
претензию, никаких "стрелок". И потом ради чего все это затеяно? Пусть  даже
Бударин через месяц покажет, что ввозил героин по моей личной просьбе, а  за
рубеж готовился вывезти атомную бомбу, для  меня  все  кончится  мельчайшими
неприятностями. Если я в чем-то и уверен, так это  в  том,  что  сижу  здесь
прочно. Те, кто на меня малость обиделся после того, как я у них  перехватил
алюминиевые акции и баварский контракт, подобной дури затевать не стали бы -
еще и оттого, что угол падения равен углу отражения, мы  тоже  можем  кое  к
чему привлечь внимание честнейших следователей и неподкупной прессы...
   - Может  газетная  шумиха  повлиять  на  мнение  баварцев?  Контракт  еще
подписать нужно...
   - Глупости, - отмахнулся Кузьмич. - Какое дело  баварскому  об