Я еще хотел сказать, что... -  Саша  замялся,
совершенно не зная, что говорить,  и  вдруг  неожиданно  даже  для  себя
самого зачастил торопливой скороговоркой:
   - Ну, в общем, короче: я помню чудное мгновенье - передо мной явилась
ты, как мимолетное виденье... И... ну, чисто как гений красоты. Вот.
   Девушка наконец-то рассмеялась и с легким лукавством спросила:
   - Вас случайно не Александр зовут?
   - А вас не Анна?
   - Нет, не Анна, - опять засмеялась скрипачка. - Скажите,  а  если  мы
случайно встретимся, как я вас узнаю?
   - Ну-у-у... Допустим, у меня в левой руке будет журнал "Огонек".
   - Хорошо, договорились, -  улыбаясь,  кивнула  девушка.  -  А  теперь
извините, мне пора. До свидания.
   - До свидания.
   В телефонной трубке запиликали короткие  сигналы  отбоя.  Саша  снова
прильнул к окуляру телескопа и увидел, как в комнату вошла бабушка.
   И что-то сказала. Девушка кивнула в ответ и подошла к окну.
   Она взялась за шторы, но не задернула их сразу, а замерла, с  веселым
недоумением оглядывая соседские дома. Саша отчетливо видел: она пытается
угадать - в каком из них обитает ее недавний собеседник. И  оттого,  что
эта милая девушка думала сейчас  о  нем,  Белову  стало  одновременно  и
радостно и как-то по-особенному одиноко...
   Спустя пару минут она все-таки закрыла окно, и сквозь  голубую  ткань
занавесок Саша увидел колеблющийся силуэт раздевающейся  девушки.  Кровь
тут же ударила в голову, в ушах зашумело, он едва сдерживался,  чтоб  не
вскочить и не заорать от обуревающего его желания!
   Наконец, свет в соседнем  доме  погас.  Белов  застонал  и,  обхватив
руками голову, заметался по комнате. Мужское  естество  бушевало  в  нем
подобно двенадцатибальному шторму, мутило разум, искало выхода. И  тогда
Саша упал на пол и принялся с бешеной скоростью отжиматься.
   Этой ночью Белову не спалось. Он то ложился, то вставал, то  курил  в
окошко, то выходил на улицу и жадно вдыхал прохладный и  чистый  осенний
воздух... А потом сел к телескопу и навел его на невыносимо  яркий  диск
Луны. И долго, очень долго  вглядывался  в  затейливый  орнамент  лунных
морей и океанов, стараясь угадать в нем знакомые черты...

XXVI

   В узком, как пенал, кабинете под  портретом  Горбачева  разговаривали
двое:  следователь  прокуратуры  Сиротин  и  старший  лейтенант  милиции
Каверин.
   - Заколебали эти щенки, мозги парят... Сговорились - и долдонят  одно
и то же, - жаловался хозяин кабинета, доставая из сейфа бутылку коньяка.
- Филатов, кстати, сознался, что в бое участвовал, но его к  этому  делу
все равно никак не пристегнешь. Даже по "хулиганке"  не  проходит...  Ты
дверь-то закрыл?..
   - Закрыл, закрыл... Ты, Леш, не суетись и не  нервничай.  Обыск  был?
Был. Ствол  нашли?  Нашли.  Все  нормально,  -  не  слишком  убедительно
успокаивал его Каверин, протирая платком мутноватые  стопки.  -  Подавай
Белова в розыск, вот что я тебе  скажу.  Все  районки  на  уши,  трассы,
вокзалы, все полностью пусть отслеживают. Он же пацан еще, где-нибудь да
засветится. К матери пойдет или к девчонке своей...
   Они сели за стол, и Сиротин разлил коньяк. Мужчины взялись за  стопки
и следователь вопросительно взглянул на опера:
   - Ну, Володь, за что?
   - Как за что? - усмехнулся милиционер. - За успех нашего безнадежного
предприятия! Вот увидишь - я не я буду, но Белова этого  мы  упрячем  на
всю катушку!
   Каверин поднял стопку, мельком взглянув на портрет, и  ему  вдруг  на
миг  показалось,  что  Михаил  Сергеевич  как-то  очень   неодобрительно
нахмурился.

Часть 3
В БЕГАХ

XXVII

   Проснувшись утром,  Саша  первым  делом  подошел  к  телескопу.  Окна
соседнего дома пусты, но тут он увидел, как открылась входная дверь и на
крыльцо вышли скрипачка вместе со своей бабушкой.
   Старушка с озабоченным видом что-то сказала и перекрестила шагающую к
калитке внучку в спину. Оглянувшись,  девушка  увидела  это,  беззаботно
рассмеялась и помахала ей рукой. Она вышла на  дорогу  и  направилась  к
станции, бросив на ходу несколько любопытных взглядов на дачу Белова.
   Саша вскочил как ошпаренный и в сумасшедшем темпе стал одеваться.  Он
кое-как натянул рубашку, джинсы  и  ботинки  и,  застегиваясь  на  ходу,
стремглав выскочил из дома.
   Он  догнал  девушку  уже  за  дачным  поселком,  в   перелеске.   Она
неторопливо шла по тропинке, помахивая футляром со скрипкой, а Саша, как
юный партизан, крался за нею, скрываясь среди редкого подлеска.
   Конечно, девушка заметила Белова, да и он давно понял,  что  она  его
видит. И  тем  не  менее  оба  продолжали  делать  вид,  что  ничего  не
происходит. На губах девушки то и дело  вспыхивала  лукавая  улыбка,  ее
забавляла эта игра - по-детски наивная и потешная. Саша тоже  втихомолку
посмеивался - над этой занятной ситуацией, над собой, над своим нелепым,
мальчишеским поведением.
   Лесок закончился, девушка поднялась на платформу, а  Саша,  продолжая
игру, притаился внизу, у лестницы. Через пару минут подошла  электричка,
скрипачка, оглянувшись по  сторонам,  шагнула  в  распахнувшуюся  дверь.
Белов подскочил и что было сил припустил вверх по лестнице. Он запрыгнул
в вагон в самый последний момент, задержав руками уже смыкавшиеся двери.
   Запрыгнул и замер. В тамбуре стоял наряд милиции - двое хмурых ментов
с собакой. Пес грозно зарычал на встрепанного Сашу, да и оба милиционера
смотрели на него так, словно вот-вот залают.
   Белов выдавил беззаботную улыбочку и шагнул навстречу наряду.
   - Это на Москву? - небрежно спросил он.
   - На Пекин... - мрачно сострил тот, что держал  собаку.  -  Документы
есть?
   - Товарищ сержант, я документы дома забыл, вы уж  простите...  Месяц,
как дембельнулся,  -  продолжая  улыбаться,  Белов  расстегнул  пуговицу
рубашки и показал наколку с эмблемой погранвойск на груди.
   Милиционеры недоверчиво переглянулись. Тогда Саша присел на  корточки
и кивнул на собаку.
   - У меня на заставе такой же овчар был, Полем звали... Ай  хороший...
хороший... - ласково приговаривал  он  переставшему  рычать  псу.  -  Ай
красавец... умница... хороший мой... - Белов протянул к собаке  руку,  и
та вдруг лизнула ее.
   - Ни  фига  себе...  -  поражение  пробормотал  рядовой.  -  Ты  что,
фокусник?
   Саша встал и похлопал себя по карманам.
   - Черт, сигарет не успел купить... Не  угостите?  Рядовой  с  собакой
полез было в карман, но его остановил сержант.
   - Здесь не курят, - буркнул он.
   - Жаль, - подмигнул Саша рядовому.  -  Придется,  значит,  до  Пекина
терпеть!
   Тот рассмеялся, хмурый сержант тоже коротко хохотнул:
   - А ты остряк... Ну ладно, остряк, будь здоров!
   Пошли, Мельников...
   Патруль двинулся в следующий вагон, а Саша, с  трудом  сдержав  вздох
облегчения, направился вслед за скрипачкой. Он вошел  в  вагон  и  сразу
увидел девушку - справа у окошка. Неторопливо пройдя  по  проходу,  Саша
сел так, чтобы ее было хорошо видно. Они были совсем близко -  наискосок
через проход.
   Девушка, конечно, заметила Белова,  но  виду  не  подала.  Футляр  со
скрипкой лежал у нее на коленях, а на нем была раскрыта нотная  тетрадь.
Скрипачка старательно изображала, что с головой увлечена  чтением.  Саша
не спускал с нее глаз - бесполезно, она упорно не желала  оторваться  от
своих нот. Надо было срочно каким-то образом привлечь ее внимание.
   Поерзав, Белов повернул голову на своего соседа - бородатого дядьку с
корзиной яблок. Он разгадывал кроссворд (между  прочим,  в  "Огоньке"  -
отметил про себя Саша).
   - Помочь? - кивнув на журнал, обратился к нему Белов.
   - Попробуй... - с сомнением взглянул на него  мужчина.  -  Та-а-ак...
Вот! Двенадцать лежа - вулкан в Южной Америке.  Восемь  букв,  вторая  и
четвертая - "о".
   - Котопахи! - выпалил Саша.
   - Как-как?.. - улыбнулся дядька. - А ты уверен?
   - Да вы что? - Белов намеренно воскликнул чуть громче, чем  следовало
бы. - Котопахи - самый высокий  вулкан  в  мире,  пять  тысяч  восемьсот
девяносто шесть метров над уровнем моря!
   Дядька принялся вписывать буквы  в  клеточки,  а  Саша  с  ликованием
заметил, как скрипачка осторожно и быстро взглянула в его сторону  и  не
сдержала мимолетной улыбки.
   - Ну что там еще? - уверенно спросил он соседа.
   - Все, приехали! - ответил тот и поднялся, подхватив свою корзинку. -
На, угощайся, - он протянул Саше яблоко.
   - Спасибо, - кивнул Белов и полез в карман за мелочью. -  А  "Огонек"
не продадите?
   - Не надо, так бери, эрудит... - хмыкнул дядька, сунув ему журнал,  и
двинулся к выходу.
   Электричка тронулась. Девушка перевернула страницу и вновь углубилась
в тетрадь. Тогда Саша шумно вздохнул:
   - Фу, духотища! - и принялся демонстративно обмахиваться "Огоньком".
   Девушка подняла на него лучистые глаза и тихо рассмеялась.
   Так они и  ехали  -  переглядываясь  и  улыбаясь.  Перед  нею  лежала
раскрытая нотная тетрадь, перед ним - тоже открытый "Огонек". Но ни  он,
ни она до самой Москвы не смогли больше прочитать ни строчки.
   Белов шел за скрипачкой до самой консерватории - то почти рядом, след
в след, то поодаль. Девушке уже порядком поднадоела эта игра,  она  была
совсем не прочь познакомиться с этим занятным  парнем  поближе.  Но  тот
почему-то никак не решался с нею заговорить.
   У   дверей   консерватории   девушка   остановилась   и   оглянулась.
Дурачившийся Белов тут же юркнул за спину какой-то девчонки  с  огромным
контрабасом. Из-за своего укрытия он увидел,  как  скрипачка  шагнула  к
висящей у  входа  афише,  быстро  провела  по  ней  ладонью  и  еще  раз
оглянулась. Через секунду она скрылась за тяжелыми дубовыми дверями.
   Саша улыбнулся - он понял ее  намек.  Тут  же  подойдя  к  афише,  он
прочитал:

СЕГОДНЯ В РАХМАНИНОВСКОМ ЗАЛЕ
АКАДЕМИЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ
Начало в 12 00

   Белов взглянул на часы - до начала концерта  оставалось  чуть  больше
получаса.
   "Цветы! - растерянно  подумал  Саша.  -  Надо  срочно  где-то  купить
цветов!"
   Он кинулся к метро, но тут же остановился и стал шарить по  карманам.
С тоской взглянув на горстку мелочи,  которую  удалось  наскрести,  Саша
понял - купить цветов ему не удастся.
   Значит, их надо было раздобыть как-то иначе. Он огляделся  в  поисках
клумбы - ничего похожего поблизости не было. Зато в десяти шагах от него
сидел бронзовый Чайковский, а у его ног Белов увидел то, что искал - три
белых розы в целлофане, уже слегка тронутые увяданием.
   Выхода не было. Саша легко вскочил на решетку, обрамлявшую  памятник,
и с быстротою молнии сдернул оттуда букетик.
   "Извини, братишка! - мысленно обратился он к великому композитору.  -
Просто позарез нужно! Как-нибудь при случае верну обязательно!.."
   Он  победно  встряхнул  цветы  и  решительно  направился   к   дверям
консерватории. Теперь Белов был готов, дело оставалось за малым -  найти
тот самый Рахманиновский зал.

XXVIII

   В дверь позвонили. Татьяна Николаевна тут же  бросилась  открывать  -
вдруг Саня? Уже схватившись за замок, она вспомнила: у  Сани  ведь  есть
ключ, да и не пойдет он домой - его же повсюду ищут...
   - Кто?.. - настороженно спросила она. Из-за  двери  послышался  голос
младшей сестры:
   - Тань, это я - Катя!
   Татьяна Николаевна открыла дверь. Только шагнув за порог, Катя  сразу
же обняла сестру.
   - Катя, за что мне все это, а?  Господи...  -  еле  сдерживая  слезы,
пожаловалась Татьяна Николаевна.
   -  Ну-ну-ну,  успокойся,  сестренка...  Успокойся,   Тань,   слышишь,
успокойся...
   - Да... Я сейчас, сейчас...
   Обнявшись, женщины прошли в большую комнату. Татьяна  Николаевна  как
раз перед самым приходом сестры закончила там убираться после обыска.
   - Сестренка, какой у тебя порядок! - восхищенно ахнула Катя. -  Какая
красотень - прелесть просто! А там  тоже  самое?  -  она  направилась  в
Сашину комнату.
   - Еще лучше, - махнула рукой Татьяна Николаевна.
   У Саши она убраться еще не успела. Катя открыла дверь и опешила:
   - Какой кошмар!  Ужас!..  Ладно,  садись-ка,  Тань,  -  она  деловито
освободила два стула и край  стола  от  громоздившейся  на  них  Сашиной
одежды. - От Саньки ничего нет?..
   - Нет, - покачала головой сестра, - Кать, я с ума схожу - где он, что
с ним, ничего не знаю...
   Татьяне Николаевне пришлось солгать. Космос уже сообщил ей, что  Саша
в  безопасности,  в  надежном  месте,  но  строго-настрого  запретил  ей
рассказывать об этом кому бы то ни было!
   - Вот, сядь и слушай.
   Татьяна Николаевна  опустилась  на  стул.  Катя  сняла  плащ  и  села
напротив нее.
   - Так, слушай  меня  внимательно!  Танюшечка,  я  понимаю,  что  надо
больше, но это все, что у меня есть, - и она  принялась  выкладывать  из
сумочки на стол деньги - три тугие пачки в банковской упаковке. - Этого,
конечно, мало, но больше у меня, честное слово, нету...
   - Что это?.. Зачем? - нахмурилась Татьяна Николаевна.
   - Танечка, тебе нужно нанять хорошего адвоката, - Катя  взяла  ее  за
руки и строго посмотрела в глаза. - Очень  хорошего,  понимаешь?  А  еще
лучше - дать следствию. Но адвоката - дешевле.
   - Какой адвокат? Зачем нам адвокат? Мой сын никого не  убивал,  я  не
верю! - вспыхнув, встала со стула Сашина мать.
   - Таня, а я вот сижу у тебя на стуле и  вся  из  себя  верю,  да?!  -
возмущенно всплеснула руками Катя. - Ну что ты такое говоришь?! Ты такая
странная, вообще!
   - Ну не мог он!
   - И я говорю - не мог! Конечно, не мог! Но они-то по-другому  думают!
- сестра тоже встала и подошла к ней вплотную. - Танечка, ты  смотри  на
вещи реально... Погоди, погоди, не перебивай!  Я  тоже  ни  капельки  не
верю, что мой любимый племянник кого-то убил, но сейчас-то совсем не это
главное! Саньку спасать надо... Я тут посоветовалась кое с  кем,  и  мне
пообещали свести тебя с известным адвокатом...
   Татьяна Николаевна взяла со стола деньги, пересчитала  и  подняла  на
сестру испуганные глаза:
   - Но это же такие деньги, Кать... Ужас!..
   - Это для тебя деньги! - усмехнулась она. - И для тебя - ужас! А  для
адвоката - тьфу! Он за  такую  сумму  даже  задницу  свою  от  стула  не
оторвет.
   - Ну а сколько же надо-то?
   - В пять раз больше, - отчеканила Катя.
   - Да ты что, смеешься?! - оторопела Татьяна Николаевна.  -  Где  ж  я
такие деньги возьму?!..
   - Надо занять, Танюша, -  решительно  заявила  сестра.  -  Ты  можешь
занять у кого-нибудь?
   - У кого?!
   - Подумай, не торопись.
   - Да у меня нет ни одного богатого! - покачала головой  она.  -  Нет,
Кать, столько мне никто никогда не даст...
   - Тань, ты не говори - "нет". Ты  сначала  подумай  хорошенько...  Ну
давай, давай, соображай...
   Татьяна Николаевна потерянно молчала.
   - Ну?.. Навожу на мысль: у Саньки друзья есть? Ну?.. У  них  родители
есть? Ну?.. У этого, как его, у Космоса отец, между  прочим,  -  большая
шишка. Членкор!
   - Да я с ним, можно сказать, не знакома. Раньше,  давно,  встречались
пару раз на родительских собраниях... Так когда это было? Я  даже  имени
его не помню... Ростислав...
   - Юрий Ростиславович... - подсказала Катя и пододвинула ей телефонный
аппарат. - Вот что, сестренка: садись, бери телефон и звони!
   - Но у меня нет их телефона!
   Катя  наигранно  вздохнула,  жестом  фокусника  вытащила  из  кармана
записную книжку и протянула ее своей растерянной и непрактичной сестре.
   - Прошу!..
   Татьяна Николаевна с удивлением посмотрела на Катю -  похоже,  у  той
еще до прихода сюда все уже было продумано, взвешено и подготовлено.
   - Откуда у тебя их телефон?
   - От верблюда! - хмыкнула сестра и сняла с аппарата трубку. -  Давай,
звони, говорю!
   Пока все еще сомневающаяся Татьяна Николаевна подносила трубку к уху,
ее сестра уже успела набрать нужный номер.
   - Алло, здравствуйте, это квартира Холмогоровых? -  подрагивающим  от
волнения голосом произнесла Сашина мама. - Можно мне поговорить с  Юрием
Ростиславовичем?
   - А Юрия Ростиславовича нет, - ответили ей. - Да, он здесь, в Москве,
просто сейчас его нет... Попробуйте позвонить часа через два.
   Татьяна Николаевна не могла, разумеется, видеть, как на другом  конце
провода красивая молодая женщина,  опустив  трубку  на  рычаг,  крикнула
своему высокоученому мужу, работавшему у себя в кабинете:
   - Юра, тебе кофе сделать?
   - Спасибо, до свидания, - пробормотала Татьяна Николаевна и протянула
трубку сестре.
   Та быстро поднесла ее к уху и,  услышав  сигнал  отбоя,  положила  на
аппарат.
   - Ну?
   Татьяна  Николаевна  порывисто  вздохнула  и  ответила  все  тем   же
подрагивающим голосом:
   - Сказали, будет через два часа...
   - Слушай, Тань, я  такая  голодная!  -  вдруг  пожаловалась  Катя.  -
По-моему, я перенервничала... Пойдем-ка, покормишь меня! - она встала  и
направилась на кухню. - А кто сказал-то?
   - Жена его, наверное...  -  задумчиво  ответила  Татьяна  Николаевна,
покорно следуя за сестрой на кухню. - Вообще-то она Космосу не родная  -
мачеха.
   - Молодая? - Угу...
   - Ну-у, понятно! - подняла брови Катя. -  Врет,  небось!..  Как  пить
дать врет! Вот что я  тебе  скажу,  мать!  Ты  им  больше  не  звони,  а
собирайся-ка и поезжай сама! Адрес у меня есть.
   Катя аккуратно отодвинула в сторонку задумавшуюся  сестру  и  открыла
дверцу холодильника.
   - Нет,  Кать,  неудобно,  -  с  сомнением  покачала  головой  Татьяна
Николаевна.
   - Что значит - "неудобно"?.. - возмутилась сестра,  засовывая  в  рот
кусок колбасы. - Наоборот - очень даже удобно!.. Приедешь  как  снег  на
голову, - тогда уж они никак не отвертятся. А хочешь, я с тобой поеду?
   Сашина  мама  представила  на  секунду,  что   может   наговорить   у
Холмогоровых  ее  невоздержанная  на   язык   сестрица,   и   решительно
отказалась:
   - Нет, Кать, я одна.
   -  Ну  и  правильно,  -   тут   же   согласилась   сестра,   открывая
пакет-пирамидку с кефиром. - Тем более что я и сама не хотела. Я лучше у
Сашки в комнате уберусь!

XXIX

   "Академический концерт" стал  для  Белова  тяжелейшим  испытанием  на
выносливость и  вообще  -  сущим  мучением!  На  сцену  один  за  другим
поднимались студенты консерватории, и - подумать только! - все как  один
играли на скрипке!
   Первых  трех  музыкантов  Саша  перенес  довольно  легко,  но   потом
постепенно начал сдавать. Веки налились свинцовой тяжестью, мозг  словно
подернулся вязкой патокой,  от  сдерживаемых  зевков  судорогой  сводило
скулы... Короче, спать хотелось просто неимоверно!
   Саша боролся с дремотой как лев, напрягал всю свою волю  и  все  свои
силы, но музыкантов было больше. Им буквально не было числа  -  они  все
выходили и выходили. И играли, играли, играли...
   Да, силы были слишком неравны, и, наконец, Саша не выдержал,  сдался,
сломался, капитулировал: безвольно свесив голову на грудь, он задремал.
   Когда на сцену в нарядном темно-синем платье  вышла  его  соседка  по
даче, Белов спал - безмятежно  и  глубоко.  Она  сразу  заметила  его  в
полупустом зале и, разглядев то, в какой позе  он  замер,  едва  заметно
улыбнулась.
   Девушка прижала скрипку к подбородку и опустила смычок на струны.
   Саша спал крепко, но стоило ему сквозь дрему  услышать  самые  первые
звуки знакомой мелодии, как у  него,  подобно  многострадальной  собачке
академика Павлова, сработал условный рефлекс. Он вздрогнул, открыл глаза
и тут же расплылся в радостной улыбке.
   - Это "Каприз" Паганини... - не  спуская  глаз  со  сцены,  прошептал
Белов своему соседу - надменного вида сухощавому лысому старику.
   С последним аккордом Саша вскочил и с цветами наперевес заторопился к
сцене.
   -  Извините...  -  он  шагнул  на  ступеньки,  отодвинув  в  сторонку
намеревавшегося подняться на сцену очередного скрипача и  загородив  тем
самым ему проход.
   - Это вам! - Саша протянул девушке цветы.
   - Ну что, выспались? - с ехидцей спросила она.
   - Проходите... - бросил Белов топтавшемуся у узкой лестницы скрипачу.
- Виноват, ночей не сплю - к экзаменам