и
никакие самые здравые  и  самые  логичные аргументы его  уже  не  остановят.
Подполковнику было  искренне жаль этого неплохого, в сущности, парня, но,  в
то  же время,  ему  стало ясно  --  повлиять на  его судьбу он, увы, уже  не
сможет. Игорь Леонидович нахмурился и неохотно ответил:
     -- Он жив. Это человек Каверина. Володя вербанул его, когда еще ходил в
форме. Карельский -- бывший функционер спецуры ГРУ.  Потом уволился, занялся
рэкетом и засыпался  на убийстве одного чеченского туза. А Каверин это  дело
размотал и прихватил его за жабры.
     -- Черт... -- покачал головою Саша. -- Он у меня пять лет работал.
     --  Вашей вины тут  нет. Это  невозможно было просчитать. Очень  мощная
длинная схема.
     Они помолчали, думая каждый о своем.
     --  Завтра  похороны, --  задумчиво  произнес  Белов.  --  Мне  надо их
провести.
     -- Имейте в виду, -- предупредил Введенский, -- счет идет на часы.
     -- Да, счет идет на часы... -- согласился  Саша. Подумав, он вытащил из
кармана и протянул подполковнику компьютерную дискету.
     -- Игорь Леонидович, здесь материалы  по моему Фонду и все,  что я знаю
хорошего  о  господине Зорине,  --  пояснил  он.  -- Свалите козла, он  того
заслужил. Прощайте.
     Игорь Леонидович услышал за спиной частые, постепенно  затихающие шаги.
Он  обернулся -- Белов,  упрямо опустив лобастую голову,  стремительно шагал
вдоль древней монастырской стены.
     Уже не таясь,  Введенский смотрел ему вслед  и вдруг с острой, саднящей
тоской понял: этот человек  -- не жилец на  этом свете. И  еще  об одном ему
неожиданно  подумалось --  вполне  возможно,  что  когда-нибудь  потом  ему,
подполковнику  Введенскому будет  не хватать бандитского авторитета --  Саши
Белого.

XLVII

     От Новодевичьего монастыря Шмидт отвез Сашу на дачу к Киншакову. Там он
пробыл недолго  -- меньше  часа, а весь оставшийся день Белов провел в офисе
Фонда,  занимаясь   делами  --   теперь   уже   совершенно   сознательно   и
целенаправленно.
     Вечером они со  Шмидтом поехали в морг.  Посредине просторной,  светлой
комнаты  стояли  четыре  открытых  гроба.  За ними,  у стены были прислонены
крышки   с   позолоченными  крестами.   Переступив  порог,  Саша   замер   и
перекрестился. Рядом, с кожаным дипломатом в руке, остановился Шмидт.
     Подавив рвущийся из груди вздох, Саша медленно подошел к гробам.
     Космос...
     Свесив голову, Саша  смотрел в его белое, словно мраморное, лицо. В его
памяти,  наслаиваясь  одна  на  другую,  роились  бесчисленные  картинки  их
прошлого. Отныне только это и оставалось -- память... Не повернув головы, он
протянул руку Шмидту. Тот  открыл портфель и  подал ему  новенький ТТ.  Саша
отогнул край савана и вложил пистолет в мертвую руку друга.
     Пчела...
     И снова белое, неуловимо изменившееся  лицо, снова воспоминания,  снова
тяжелый ком, застрявший в горле... И тягостное,  непреходящее  чувство вины,
которую  уже никогда  не  загладить... Шмидт подал  второй пистолет,  и Саша
вложил его в руку Пчелы.
     Фил...
     Его не  было с ними больше  года. Казалось бы, смириться с потерей Фила
должно   было   бы  проще,   но  --  нет...   Ведь  он  только-только  начал
выкарабкиваться,  он  боролся  за свою  жизнь,  рвался к  ней изо всех своих
сил...  В глазах Белова  заблестели слезы, он протянул руку Шмидту  и третий
пистолет лег в холодную, безжизненную ладонь Фила.
     Тамара...
     Безвинная жертва. Уж она-то не сделала ничего плохого ни иуде Максу, ни
шакалу  Каверину. Она вообще, кажется, никогда и никому не вредила. Кроткая,
приветливая,  добрая  Тамара...  Ее  прирезали  только за  то, что  она была
знакома с Беловым. Саша накрыл ее узкую ладошку своею рукой.
     -- Прости, Томочка...  Прости... -- он шмыгнул носом, но все-таки сумел
сдержаться.
     Он еще несколько минут неподвижно стоял и поочередно смотрел на друзей,
словно стараясь  как можно лучше запечатлеть в памяти их мертвые лица. Потом
перекрестился и направился к дверям, где его поджидал безмолвный Шмидт.
     -- Проследи, чтоб стволы прикрыли... -- прошептал ему Белов.
     Шмидт кивнул. Саша легонько подтолкнул его  к дверям и вышел следом, не
обернувшись. Дверь за ними бесшумно закрылась.
     Мертвые  остались одни -- в тишине, под мягким, идущим словно ниоткуда,
светом.

XLVIII

     Настал день похорон. День, который должен был перевернуть Сашину жизнь.
Если, конечно, ему удалось бы ее сохранить.
     Против ожидания, всю ночь накануне  Белов спал  как  убитый.  На душе у
него было спокойно, так, словно  все,  что  он задумал,  уже было сделано  и
сделано  успешно.  Главное  осталось  позади  --  мучительное  решение  было
принято,   все  было  продумано  до  мелочей   и  самым  тщательным  образом
подготовлено.
     После завтрака  (удивительно, но и аппетит у Белова оказался отменным!)
Саша  с  неотлучным  Шмидтом  вышли из  дома.  Погода была замечательная  --
теплая,  солнечная. Молодая,  сочная зелень травы и  деревьев радовала глаз,
воздух  был прозрачным и чистым, как вода в лесном роднике.  Ни о чем плохом
думать не хотелось. Саша и не думал.
     Вдруг   ворота  распахнулись,  и  во  двор   неторопливо  вполз  старый
коричневый "линкольн" -- тот самый.
     -- Саш, а это что за драндулет? -- удивился Шмидт.
     -- Это первая  машина Космоса, -- с улыбкой  объяснил Белов. Он  поднял
голову и, прищурившись, повернулся к солнцу. -- Денек-то сегодня какой, а?..
     -- Да, весна... -- согласился Шмидт.
     Из машины вышли двое молодых мужчин -- подтянутых, спортивных.
     --  Доброе  утро!  -- водитель коротко  взмахнул  рукой  и одобрительно
похлопал по крыше древнего лимузина. -- Саш, а вполне еще ничего машина!
     -- Ездить можно? -- улыбнулся Белов.
     -- А то! Масло заливай -- и вперед!
     -- Кто это? -- спросил Шмидт.
     -- Мой новый водитель.
     --  Саш,  я не  стал  стекла менять, изнутри  окна завесил -- нормально
будет,  --  сказал второй,  доставая  из салона два  массивных  бронежилета,
которые он положил на капот. -- А броники нам надо все-таки надеть...
     -- Хорошо, -- кивнул Саша.
     Шмидт ровным счетом ничего не  понимал  -- этих людей он видел впервые,
а, между тем, они разговаривали с Беловым как старые и добрые знакомые.
     -- Не понял... -- протянул Шмидт.
     -- Это мой новый начальник охраны, --  как ни в чем  ни бывало  сообщил
Саша.  --  Я  поеду с  ними,  а ты поезжай  на кладбище,  я  часам к  десяти
подтянусь.
     -- Саш, а что все это значит?.. -- нахмурился бритоголовый охранник.
     -- Да все нормально, Шмидт, -- похлопал его по плечу Белов. -- У меня к
тебе претензий нет. Езжай, оттуда позвонишь.
     -- Как знаешь...  -- Шмидт  недоверчиво  посмотрел на  Сашу,  потом  на
каждого из незнакомцев и, неодобрительно хмыкнув, направился к своему джипу.
     --  Здорово,  ребята... Слава, привет! -- Белов обменялся с приехавшими
рукопожатиями. -- Вы идите в дом, перекусите пока, через полчаса поедем.
     Шмидт выехал со двора, гости прошли в дом. Оставшись один, Саша подошел
к "линкольну", провел рукой по капоту и тихо, почти нежно произнес:
     --  Ну  здравствуй,  ласточка...  "Такая  только  у  меня  и  у  Майкла
Джексона", -- с  легкой усмешкой вспомнил он,  покачав головой.  Потом зашел
сбоку,  присел  на  корточки,  разглядывая  потускневший  "файер".  --  Энди
Уорхолл...
     За спиной дробью застучали торопливые, мелкие шажочки сына. Ваня вихрем
налетел сзади, навалился, закрыл своими крохотными ладошками отцу глаза:
     -- Кто?! -- пискнул он.
     -- Кот в сапогах, -- улыбнулся Саша.
     -- А вот и нет! Это я! -- радостно закричал он. -- А чья это машина?
     -- Моего друга.
     -- А где он?
     Белов подхватил сына на руки и на секунду прижался к нему лицом.
     -- Нет его больше, Вань... -- прошептал он.
     К ним подошла Оля -- собранная и немного отрешенная.
     -- Саша, ехать пора, -- чуть хрипловатым  от волнения  голосом  сказала
она.
     -- Да, пора... -- пристально взглянув ей в глаза, согласился Белов.
     На кладбище  один  за  другим  въехали  четыре  лимузина-катафалка.  Их
окружили родственники и друзья. Дюжие парни с траурными  повязками принялись
выгружать  гробы. Мать Тамары,  не  выдержав, зарыдала в голос. Гроб Космоса
качнулся  в  руках  парней,  насупленный  Юрий  Ростиславович  непроизвольно
дернулся к нему и строго попросил:
     -- Осторожнее с сыном...
     Рядом с ним -- рука об руку -- стояла некрасивая, заплаканная Люда.
     -- Он мне предложение сделал... --  комкая в руках мокрый платок, вдруг
призналась она.
     Юрий  Ростиславович, словно  не понимая, о чем речь, внимательно на нее
взглянул, а потом, шумно вздохнув, обнял и порывисто прижал к груди.
     У гроба Пчелы дрожащим шепотком причитала его мама:
     -- Что ж теперь  делать-то? Я Витеньке носочки связала, а он их так  ни
разу и не одел...
     --  Ну-ну,  мать, успокойся...  -- похлопывал ее по  плечу  осунувшийся
отец. -- Что ж теперь... Бог дал, Бог взял...
     От  гроба  к  гробу  ходили  затянутые  в  черное тетка Саши  Екатерина
Николаевна и бабушка Оли.
     Вскоре у кладбища остановилась машина  Шмидта.  К нему тут  же  подошел
человек с черно-красной траурной повязкой.
     -- Шмидт, где Саша? Народ волнуется, надо панихиду начинать...
     -- Сейчас, -- кивнул Шмидт. -- Через десять минут будет.
     В  синем  микроавтобусе   неподалеку   от   дома  Белова  скучали  трое
тележурналистов.  Им  было  поручено сделать  репортаж о похоронах,  но  они
решили  сопроводить  Белова  от  самого  дома --  так,  на всякий  случай. В
ожидании  отъезда депутата Госдумы  на  похороны  друзей они  завтракали  на
свежем воздухе прихваченными из дому бутербродами.
     Едва ворота Беловского дома распахнулись, телевизионщики тут же юркнули
в свою  машину.  Торопливо дожевывая колбасу,  старший невнятно  скомандовал
оператору:
     -- Возьми пошире, чтоб  вместе с поселком...  Мимо  них проехали четыре
машины,  в первой  -- древнем коричневом "линкольне" -- на секунду мелькнуло
лицо Белова.
     -- Давай за ними, -- приказал водителю старший. -- Только не близко, не
надо злить охрану...
     Вереница  машин  выбралась  на шоссе,  и  там телевизионщиков, конечно,
вскоре  засекли. Перед  поворотом от  кавалькады  отделился джип  охраны  и,
отстав, перегородил дорогу синему микроавтобусу.
     --  Вот  теперь,  кажется,  доигрались...  --  испуганно  переглянулись
журналисты.
     Из   джипа   вылез   угрюмый   бугай   и   неторопливо   направился   к
телевизионщикам.  Его вид  был  настолько  внушителен, что репортеры  дружно
подняли  руки. Бугай  строго посмотрел на них через  лобовое  стекло  и,  не
сказав ни  слова, повернулся и забрался в машину. Джип мощно рванул с места,
устремляясь вслед за своими.
     Журналисты  снова  переглянулись,  на  сей  раз  с  явным  облегчением.
Старший, испугавшийся больше всех, с глуповатым видом заржал:
     -- Гы-гы-гы... Чего это он -- струхнул?..
     Ему  было невдомек, что пока он трясся перед угрюмым бугаем  из  охраны
депутата, в ста  метрах впереди, за  поворотом шоссе, Белов  с женой и сыном
пересели в  "мерседес"  сопровождения. В старом  "линкольне"  остался только
водитель, закованный в бронежилет и спецкостюм.
     Отсмеявшись, решили  снова  двинуться вперед, но держаться на  сей  раз
подальше.
     Едва микроавтобус выехал за поворот, как  их стремительно обогнал белый
джип с  мигалками на крыше. Он  рванулся  вдогонку за кавалькадой Белова, из
его громкоговорителей громыхал категоричный приказ:
     --  Прижаться  к обочине! Принять всем вправо!.. Повторяю. Всем принять
вправо и прижаться к обочине!..
     Телевизионщики насторожились.
     -- Снимем на свой страх и риск, -- кивнул старший. -- Поднажми!..
     Водитель прибавил газу, а оператор приник к видоискателю камеры.
     Белый джип обогнал  караван и, подрезав их,  остановился  на  мосту. Из
задней двери  машины  выскочил человек в маске  с гранатометом в  руках.  Он
резко  вскинул оружие  к  плечу,  прицелился  и нажал  на  курок. Гранатомет
басовито и  глухо  плюнул пламенем --  и в ту  же  секунду  "линкольн", едва
въехавший на мост,  подбросило мощным  взрывом. Еще  мгновение --  и объятый
пламенем автомобиль, протаранив перила моста, рухнул в реку.
     Панихида подходила к концу,  когда  к сгрудившимся  возле  гробов людям
выскочил очумелый, потерянный Никитин.
     -- Господа!  Господа!  -- пронзительно выкрикнул  он  высоким, дрожащим
голосом.
     Дьякон оборвал службу, десятки лиц разом обернулись  на этот  тревожный
крик. И в наступившей тишине отчетливо и страшно прозвучал срывающийся голос
Никитина:
     --  Друзья, только что сообщили  -- на  въезде в  Москву убит Александр
Белов!..
     Все ахнули. Екатерина Николаевна, запрокинув голову,  грузно  осела  на
руки  подхватившему ее Антону. Бабушка Оли схватилась за сердце,  растерянно
выкрикивая:
     -- Что?!.. Оля!.. Господи, Оля!!..
     Юрий Ростиславович закрыл лицо кепкой и затрясся в рыданиях.
     Все моментально пришло в движение. Люди беспорядочно  сновали, не зная,
что  делать.  Кто-то торопился  от греха  подальше  уехать, многие принялись
звонить  по  мобильникам, крепкие ребята  с  повязками группировались вокруг
бригадиров.
     Только родные погибших остались возле своих гробов.
     И еще один человек не двинулся с места. Шмидт, глядя  прямо перед собой
остановившимся взглядом оцепенело бормотал:
     -- Саша, я тебя не предавал. Видит Бог, это не я...

XLIX

     По пустым коридорам заброшенного  шлюза раздавались быстрые, энергичные
шаги. Володя Каверин,  широко  размахивая своей черной рукой и  напевая себе
под нос нечто бравурное, спускался по лестнице вниз. Теперь  уже  можно было
не таиться, кошмар его жизни  -- Саша Белый -- навсегда остался в прошлом, и
Володю переполняла неконтролируемая, прямо-таки щенячья радость.
     Еще  не  дойдя  до потайной двери под лестницей,  он  крикнул  в полный
голос:
     -- Эй! Жив, курилка?!..
     Ему никто  не ответил. Не переставая улыбаться,  Каверин открыл замок и
вошел в убежище Макса. Первое, что ему бросилось в глаза, -- это истерзанная
боксерская груша. Володя удивленно  присвистнул  и повернулся  к  неподвижно
лежавшему на койке Максу.
     -- Эй, орел! -- усмехнулся он. -- Ты ее грыз, что ли?
     И снова  Макс ничего не ответил. Шагнув к нему, Каверин потянул  его за
плечо. Макс нехотя  повернулся  и  поднял на  своего нового хозяина  мутный,
диковатый  взгляд.  Володе стало не  по себе.  Он убрал руку -- Макс тут  же
снова уткнулся в стену.
     --  Мы  победили,  слышишь?   --  наигранно-бодрым  голосом  воскликнул
Каверин.
     Тишина.
     Он пожал плечами и, бросив ключи от убежища на пол, торопливо вышел.

x x x

     В кабинете Зорина в Белом доме зазвонил телефон.
     -- Да, -- хмуро бросил в трубку Виктор Петрович.
     Мгновение  --  и он  тут  же  вскинул голову,  оживился  и  даже  будто
помолодел.
     --  Это  точно,  Сереж?! --  возбужденно переспросил он.  -- По  какому
каналу?..
     Виктор Петрович бросил трубку на аппарат и, торопливо схватив  со стола
пульт, включил телевизор.
     На   экране  появилась   заставка  экстренного  выпуска  новостей.  Она
сменилась  крупным  снимком  Белова, затем  пошла  запись  расстрела старого
"линкольна"  из  гранатомета.  Кадры  взрыва  и  падения  с  моста  горящего
автомобиля сопровождал дикторский текст:
     -- Сегодня  утром на загородном шоссе был  взорван  автомобиль депутата
Государственной Думы Александра  Белова. Депутат, его жена  и  их семилетний
сын погибли. Случайно оказавшимся на месте преступления журналистам одной из
независимых  телекомпаний   удалось   снять  это  происшествие.  Генеральной
прокуратурой по данному факту возбуждено уголовное дело.
     Зорин опустил голову и, пряча усмешку, саркастически пробормотал:
     -- Бедный мальчик...
     Подполковник Введенский выслушал доклад  своего сотрудника об  убийстве
Белова с каменным лицом. Дослушав подчиненного до конца, он опустил голову и
задумался.  Зазвонил телефон  --  Введенский не  обратил  на  него  никакого
внимания. Сидевший напротив  молодой оперативник наконец  осмелился нарушить
его размышления:
     -- Игорь Леонидович...
     Подполковник поднял на него сухие, колючие глаза.
     -- Кто конкретно исполнил?
     -- Трудно понять, -- пожал плечами  оперативник. -- Слишком много  было
заинтересованных...
     -- Да,  слишком  много,  --  согласился  Введенский и  вдруг протяжно и
тоскливо  вздохнул.  -- Вот  жизнь!.. По большому счету, мы  же вместе с ним
начинали. Девять лет  назад,  оба щеглы еще были.  Теперь  я подполковник, а
он... -- Игорь Леонидович коротко кивнул куда-то вверх. -- Судьба...
     Подумав, молодой оперативник решил осторожно поправить шефа.
     --  По-моему -- совершенно  естественно. Просто вы живете правильно, по
законам, а он был бандит.
     --  Ну да, -- снова задумчиво повторил  Введенский. -- Я же и говорю --
судьба...

L

     По широким лестницам и просторным залам огромного строящегося торгового
комплекса  ходил  его  будущий хозяин  -- Владимир  Евгеньевич Каверин.  Его
почтительно  окружала свита  --  прораб  строительства,  Артур Лапшин,  Макс
Карельский и трое охранников.
     Масштаб  строительства   кружил  Каверину  голову.  Его  возбуждала   и
приводила в тихий восторг одна мысль, что вся эта махина -- его.
     -- Прикинь, Артурка, какой дворец мы отгрохали! -- взволнованно и гордо
разглагольствовал он, то и дело поводя вокруг своей черной рукой. -- Это мы,
мы подарили народу счастье потребления! Больше денег, больше товаров, больше
счастливой, красивой жизни! Представляешь,  через каких-нибудь полгода здесь
будет полным-полно народа! Стройные девки с большими сиськами будут покупать
белье и парфюмерию, а их кретины-мужики -- дурацкие ботинки и костюмы за две
штуки баксов.
     Привыкший к экспрессивности  своего неугомонного шефа Артур без особого
энтузиазма одобрительно покачивал головой.
     -- Ну скажи, разве я не  молодец, что вытащил тебя из  твоего долбаного
Дюссельдорфа? -- хлопнул его по плечу Каверин.
     -- Молодец, -- покорно согласился Лапшин.
     --  А  что  с Белым вопрос порешал, молодец? -- Каверин снова ткнул его
железной рукой.
     -- Молодец...
     -- Ну, видишь как! -- радостно загоготал  Володя. --  Я тебе когда  еще
все это обещал?  Я что  говорю,  всегда делаю  -- такой уж  у меня характер!
Михалыч, -- повернулся он к прорабу, -- как, успеем к новому  году  подарить
народу счастье?
     Тот развел руками:
     -- Если смежники не подведут, успеем.
     -- Смотри, Михалыч, -- погрозил ему Каверин. -- Смежники  смежниками, а
не сдашь объект к тридцать первому декабря --  я  тебя  за ребра вон к  тому
балкону подвешу. Не шучу.
     Прораб угрюмо промолчал. К подобным обещаниям своего босса он уже успел
привыкнуть. Каверин задрал голову и опять пихнул Артура в плечо.
     -- Айда глянем на верхний ярус!
     -- Иди, я не хочу, -- помотав головой, он попятился назад.
     -- Ну и зря! -- хмыкнул Володя.  -- Там оранжерея будет. Знаешь,  какая
красота? Как в раю! --  он направился к лестнице, бросив на ходу охранникам:
-- Один со мной!
     В  сопровождении прораба  и  охранника  Каверин  скрылся  на  лестнице.
Охранники тут же расслабились и закурили.
     -- Не, а так-то здесь ничего, да? -- заметил один из них.
     -- Еще изваяния поставят, -- поддакнул второй.
     -- Да? Что, бабы будут голые?
     -- Может, бабы, а может, и кони -- хрен его знает!
     -- Эй, хорош базарить! -- прикрикнул на них Макс. -- Работайте!..
     Печальный Артур кивнул в сторону лестницы и пожаловался:
     -- Что-то наш ботаник совсем обалдел...
     -- Ладно, не твое дело, -- хмуро отмахнулся Макс.
     Артур опустил голову и буркнул:
     -- Шнурки завяжи