...
     Карельский  глянул на  ноги -- действительно, шнурок на  правом ботинке
болтался.  Он  присел  на  корточки,   а  Артур,  засунув  руки  в  карманы,
неторопливо двинулся вперед.
     Пройдя десяток шагов, Артур свернул за угол и увидел  у входа в галерею
сварщика  в спецовке и маске, склонившегося  над какими-то железяками. Артур
нахмурился  --  по  приказу  Каверина  все  работы  на стройке  на время его
инспекции прекращались, а рабочих прятали по бытовкам.
     -- Эй!.. -- окрикнул он работягу.
     Сварщик не шелохнулся. Артур пожал плечами и повернул назад.
     -- Макс! -- он показал себе за спину. -- Там какой-то стахановец...
     Карельский  поднялся  и,  миновав  Артура,  завернул  за  угол.  Увидев
сгорбившуюся фигуру сварщика, он усмехнулся:
     -- Эй, трудовые резервы, ты что тут делаешь? Тот не отвечал. Тогда Макс
ткнул его в плечо:
     -- Ты что, глухой?..
     В ту же  секунду сварщик мгновенно  развернулся  и сорвал с лица маску.
Макс  остолбенел  -- перед ним  был Белов.  Рука  Карельского  потянулась  к
пистолету, но Саша оказался  быстрей. Резким движением он воткнул  сварочный
электрод  в ногу врага.  Макса пронзил  мощный электрический разряд.  Хрипло
вскрикнув, он завалился на спину.
     Мельком взглянув на корчившегося на полу Макса, Белов вскочил  на ноги,
скинул  спецовку и  вытащил  из  кобуры под  мышкой  свой любимый "магнум" с
глушителем. Он был решителен, собран и беспощаден.
     Не мешкая ни секунды, Белов выскочил из своего укрытия. Первым, кого он
увидел, оказался Артур. Тот даже не успел испугаться. "Магнум" глухо чмокнул
--  и  Артур, раскинув руки,  рухнул  ничком. Перешагнув  через  него,  Саша
двинулся вперед.
     Навстречу ему  уже спешили два охранника,  привлеченных звуком упавшего
тела.  В  руках  у  обоих были пистолеты,  но выстрелить не  успел ни  один.
"Магнум"  Белова опередил их: три  беглых выстрела --  и  с охранниками было
покончено.
     Саша настороженно прислушался и огляделся -- все было тихо. Он повернул
назад, к Максу, попутно добив агонизирующего Артура.
     Максим Карельский был еще жив. Истязаемый электрическими разрядами он с
мучительным хрипом корчился и трясся на бетонном полу.
     Глаза его закатились, на губах выступила пена.
     Саша  выдернул электрод и присел над телом Макса. Из нагрудного кармана
рубашки он достал фотокарточку с  надписью, оставленной в палате Фила: "ЖРИ,
ТВАРЬ".
     Макс пришел  в себя. Его мутный взгляд  остановился  на снимке. Бледные
губы  скривились  в  злобной  усмешке  и,  с  трудом  ворочая  языком,  Макс
прошептал:
     -- Ненавижу, сука...
     Скрипнув зубами, Саша скомкал фото  и запихнул его  в  рот  убийцы.  Он
поднялся на  ноги и трижды  выстрелил в грудь своего врага. Макс  вздрогнул,
выгнулся дугой и замер. А Белов уже шагал к лестнице на второй этаж.
     А там в это время взбешенный Каверин отчитывал нерадивого прораба.
     -- Это оранжерея? Михалыч, это -- оранжерея?!.. -- грозно надвигаясь на
несчастного  строителя, кричал Володя. -- Это херня, а  не оранжерея! У тебя
по проекту что здесь было? Финское обогреваемое стекло! А у тебя что?
     -- Субподрядчики подвели... -- виновато бубнил прораб.
     -- Субподрядчики?!  -- пуще  прежнего взвился  Каверин. -- А  грязь  из
бассейна  я  когда говорил  убрать?!  Гидроизоляцию  проверил?! Через неделю
будем ставить насосы -- ты о чем думаешь?!
     Чутко прислушиваясь к разговору, Саша осторожно поднимался по лестнице.
На глаза попалось пустое ведро из-под краски -- он поднял его.
     Белов вышел  на второй этаж. Голоса  раздавались  откуда-то справа.  Он
сделал еще пару  крадущихся шагов, вплотную подойдя к углу. Перехватив ведро
поудобнее, он швырнул его далеко вперед и в сторону. И  в  тот момент, когда
оно с грохотом обрушилось на пол, Саша выскочил из своего укрытия.
     Каверин мгновенно юркнул за спину охранника, тот схватился за пистолет,
но Белов  уже жал на курок. "Магнум"  дважды вздрогнул,  выпуская пули, -- и
охранник грузно осел на пол, оставив своего босса без всякой защиты.
     Белов мельком  взглянул на оторопевшего  прораба и  коротко указал  ему
пистолетом  в угол. Насмерть перепуганный строитель  тут же шмыгнул туда  и,
прикрыв руками голову, присел на корточки.
     Каверин и Белов остались одни -- глаза в глаза.
     Саша, не опуская пистолета, направленного в лоб врага, двинулся вперед.
Бледный,  как  мел,  Каверин  отступал,  пятился,  беспомощно  озираясь   по
сторонам. Наконец он уперся в  перила, ограждавшие галерею второго этажа. За
его спиной был высокий обрыв с котлованом бассейна внизу.
     Не  произнеся  ни слова,  Белов вплотную приблизился  к  Володе.  Ствол
"магнума"  почти уперся ему в грудь. Спасения не было. И тогда Каверин одним
молниеносным  движением сорвал с головы каску,  ударил ею по пистолету и тут
же рванулся в сторону.
     Вряд ли это можно было считать попыткой спастись -- скорее это был жест
отчаянья. Белов без  труда  удержал  свой "магнум"  в  руке  и  хладнокровно
выстрелил  в  спину  убегавшего  Каверина.  Володя  рухнул  на   спину,  как
подкошенный.
     Затворная  рама "магнума" замерла в  заднем  положении --  пистолет был
пуст. Саша вставил новую  обойму и пуля за пулей -- всю без остатка -- садил
в мертвое уже тело Каверина -- бешеного шакала, отравившего ему жизнь.
     Все было кончено.  Но Белову показалось этого мало. Он взял Каверина за
ноги и подтащил его к  перилам.  Не без труда перевалив через  них труп,  он
столкнул  его вниз.  Тело  Владимира  Евгеньевича  Каверина  рухнуло  на дно
котлована его торгового комплекса. Секундой позже оттуда донесся глухой звук
удара о землю.
     Белов повернулся  к  прорабу,  окинул  мрачным,  тяжелым  взглядом  его
скорчившуюся  в углу фигуру.  Прораб, не мигая,  смотрел на него круглыми от
ужаса глазами.  Вдруг  Саша едва заметно усмехнулся  и поднес к губам палец.
Прораб, не веря  своему счастью, тут же кивнул и с  готовностью повторил его
жест.
     Достав платок, Саша  тщательно протер "магнум", швырнул  его вниз и, не
оглядываясь, направился к лестнице.

LI

     Выехав  из  ворот  Мосфильма, Киншаков  свернул  направо.  Метров через
триста он  притормозил. К его джипу стремительно подошел парень в невзрачной
курточке и бейсболке, надвинутой на самые брови. Это был Белов.
     -- Привет, -- буркнул он, усевшись рядом с Киншаковым.
     -- Привет, -- кивнул тот, трогая машину.
     -- Спасибо тебе,  Саш,  -- повернулся к водителю Белов.  --  И Славе, и
ребятам спасибо -- клевый трюк.
     -- Сам-то видел?
     -- Видел, я же сзади в машине сопровождения ехал.
     -- Заметь -- с одного дубля,  -- мельком улыбнулся Киншаков. -- Валерка
Филатов, царство ему небесное, о таком трюке мечтал. Так что считай  --  это
тебе от него подарок. Кстати, если покопаются -- могут сообразить...
     -- Да кому это сейчас надо!.. -- поморщился Саша.
     --  И куда  ты теперь  --  в подполье?  --  искоса  взглянул на  Белова
каскадер.
     -- А меня нет, -- мрачно глядя прямо перед собой, произнес Белов. --  Я
мертвец.
     После  этих  слов оба  замолчали.  А возле  Университета Саша  попросил
остановиться.
     -- Тебя подождать? -- спросил Киншаков.
     -- Нет, Саш, -- покачал головой Белов. -- Дальше я сам. Прощай.
     --  Прощай, -- протянул ему руку Александр.  -- Будет  трудно... Ну,  в
общем, ты понял, да?..
     Саша кивнул, выскочил из машины и быстро скрылся за деревьями.
     В это время  Оля  с Ваней в Шереметьеве проходили  регистрацию на  рейс
Москва  --  Нью-Йорк.  Ольга,  в  нелепом черном парике,  с  чересчур ярким,
совершенно не идущим ей макияжем, нервничала. Но не из-за липовых документов
-- это ей было не впервой. Она переживала за Сашу.
     Муж велел им прибыть в  аэропорт заранее  и  как  можно быстрее  пройти
паспортный контроль, чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей. Сам
Саша обещал приехать в  самый последний момент.  Именно  по этой  причине --
из-за того, что  она  не знала, где он сейчас и что  с ним --  на душе у нее
было неспокойно.
     Регистрация  прошла без сучка без задоринки. Переступив  условный рубеж
отечества, Ольга с Ваней устроились в зале и стали ждать Сашу...
     В этот теплый и  тихий майский  вечер на смотровой  площадке Воробьевых
гор было многолюдно. Но Белов не замечал  веселой, говорливой толпы. Со всех
сторон  он  был окружен людьми -- и в то же время  оставался  один. Один как
перст.
     В   его  памяти   отчетливо  и  ярко  предстало  раннее  утро  далекого
восемьдесят девятого года. Космос, Фил, Пчела -- тогда все  они были вместе.
Он  вспомнил  клятву, которую они давали друг  другу  здесь,  на  Воробьевых
горах,  и  его  сухие губы сами  собой  зашевелились, повторяя  те священные
слова:
     -- Клянусь... что никогда... что никогда никого из  вас... я не оставил
в беде... -- шептал Саша. -- Клянусь всем, что у меня осталось...
     Саша  опустил  руки  на  прохладный  гранит  парапета.  Он  смотрел  на
величественную  панораму древней столицы, но видел только бесконечно дорогие
лица друзей.  В  его влажно поблескивающих глазах  застыла  вечная печаль  и
боль.
     --  Клянусь, что никогда не пожалею о  том, что  был вашим другом... --
прошептал он. -- И никогда не забуду вас, братья!..
     Помедлив, он снял с запястья  часы и резким ударом разбил их о парапет.
А потом широко размахнулся и что было сил зашвырнул их далеко на склон.

LII

     -- Мама, где папа? -- в который уже раз повторил Ваня.
     Оля, напряженно оглядывавшая зал ожидания, не  ответила. Этот же вопрос
она без конца задавала себе сама. Вдруг у нее зазвонил мобильник.
     -- Оля... -- раздался в трубке голос мужа.
     --  Саша, где ты ходишь? -- раздраженно, но и с облегчением воскликнула
она. -- Время П..
     -- Я далеко, -- ответил Белов. Он стоял на галерее, нависшей  над залом
ожидания,  и прекрасно видел жену и  сына.  Их  разделяла  только стеклянная
перегородка и  расстояние  в каких-нибудь тридцать-сорок  метров. --  Слушай
меня внимательно, Оленька. Бери Ваньку и улетайте...
     -- Мама, это кто? -- дернул мать за рукав Ваня.
     -- А что случилось? -- напряглась Оля.
     -- Очень  тебя прошу -- сделай так, как я говорю, -- Саша говорил тихо,
но изо всех сил своей измученной души старался быть убедительным. -- Со мной
вам нельзя, это очень опасно. И выкинь мобильный --  по нему  вас  вычислят.
Меня все равно будут искать, улетайте.
     -- А ты?
     --  Оля, родная  моя,  послушай  меня! Я  тебя  очень люблю... -- Белов
запнулся и перешел  на торопливый, сбивчивый шепот. -- Я тебя безумно люблю!
Безумно!..  Верь  мне, родная!  Я  приеду.  Через  месяц,  через  два,  но я
обязательно прилечу!..
     -- Мы без тебя никуда не поедем! -- выкрикнула Ольга. -- Ты слышишь?
     -- Оленька,  вы --  самое  дорогое, что  у меня  осталось.  Пожалуйста,
улетайте... Я очень тебя прошу!
     -- Я  никуда не поеду! -- решительно  повторила  Ольга,  но  трубка уже
гудела сигналами отбоя.
     К  растерянной,  ничего не  понимающей Ольге  подошел  мужчина в летной
форме.
     -- Будьте добры, ваши билеты, пожалуйста...
     Ольга автоматически подала ему билеты.
     Мужчина мельком на них взглянул и укоризненно покачал головой:
     --  Что  же  вы,  девушка? Рейс  уже  отправляется,  только  вас  ждут!
Пойдемте...
     Деликатно взяв  рассеянную  пассажирку под локоток, он  проводил  ее  к
выходу  на посадку. У дверей Ольга обернулась --  в  последней,  несбыточной
надежде увидеть все-таки мужа. Зал был пуст. Она бросила в урну мобильник и,
опустив голову, шагнула в коридор, ведущий на посадку.
     Ничего не видя вокруг, она шла на чужих, негнущихся ногах  к самолету и
плакала.
     -- Мама,  не  плачь,  тебе  нельзя волноваться! -- взволнованно просил,
заглядывая ей в лицо, сын.
     -- Я не плачу... -- бормотала она. -- Не плачу...
     -- Ага, а почему слезы льются? -- теребил ее  Ваня. -- Ну пожалуйста...
Ты же все-таки взрослый человек! Прости папу...
     Стюардесса  проводила   последних,  неизвестно  почему  припозднившихся
пассажиров  к  их  местам.  Дверь  самолета  закрылась,  трап,   складываясь
гармошкой, попятился назад.
     Минуту спустя огромный самолет плавно тронулся с места.
     -- Мам, а мы вернемся домой?
     Ольга,  уже не  плакавшая,  склонилась  к  сыну и коснулась  губами его
волос.
     -- Трудно сказать, сынок, -- прошептала она. -- Поживем -- увидим...
     -- А папа когда приедет? Мне что-то так грустно...
     Ольга коротко вздохнула.
     --  Папа... папа  в  командировке, --  она постаралась  улыбнуться.  --
Наверное, он  долго не приедет. Будем ждать, и тогда он  вернется раньше. Он
же нас любит.
     Ваня тоже вздохнул и, кусая губы, отвернулся к иллюминатору.

x x x

     Белов  не  спешил  покинуть  аэропорт. Теперь  ему  вообще некуда  было
спешить. Все, что он должен был сделать, -- он сделал. О своем будущем он не
задумывался ни на секунду,  словно  его у него и не было.  Словно  он подвел
итог своей жизни.
     Саша стоял на  автомобильной эстакаде,  ведущей в  здание  аэропорта  и
смотрел на  взлетное поле.  Ему было хорошо  видно, как тягач тащил  пузатый
ИЛ-86  к  рулежной дорожке.  Потом  машина  отцепилась,  двигатели  самолета
взревели на полную  мощь, и огромный лайнер, стремительно  набирая скорость,
начал свой разбег. Через несколько секунд он скрылся из вида.
     "Вот и все... -- подумал Белов. -- Все..."
     Он отвернулся от летного поля и, подняв руку, шагнул к дороге. И в этот
миг  прогремел  выстрел. Страшный, обжигающий удар в грудь отшвырнул Сашу на
парапет. Он попытался ухватиться за него, устоять,  но ноги его подкосились,
Саша  рухнул  на  колени,  а  потом тяжело упал  навзничь.  Грудь  разрывала
невыносимая боль,  в  голове  мутилось, глаза застилал  кровавый  туман.  Он
чувствовал, как быстро,  словно  вода в песок,  уходят  его  силы. И тут его
беспомощно блуждающий взгляд наткнулся на двух парящих в небе птиц.
     Их, видимо, вспугнул выстрел  и теперь они кружили над ним, не снижаясь
и не улетая прочь, словно ждали чего-то...
     Две птицы -- черный, как сажа, ворон и снежно-белый голубь.
     И вдруг как  взрыв, как  озарение,  как единственный выход из путанного
лабиринта жизни, к Саше  пришло понимание -- они ждали его!  Забыв обо всем,
он силился понять -- какая из птиц  унесет в неведомые дали  его бессмертную
душу? Какой путь ей уготован? Что ждет ее в вечности?
     Боль исчезла. Исчезло все --  жена, сын,  друзья... Остались только две
птицы  в небе  и  мучительный  поиск ответа  в себе  самом на этот вечный  и
неизбежный вопрос...
     Саша  изо всех  сил  пытался удержать  неумолимо ускользающее сознание.
Казалось,  еще мгновение,  еще  чуть-чуть --  и ему  откроется  нечто  самое
важное, самое сокровенное на земле...
     Но тут грянул второй выстрел -- и наступила тьма...