укушенная.  -  Да  у
меня и аккумулятор сел. - Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить
телефон. - Свет, у тебя нет зарядного устройства?
   Вместо   зарядного   устройства   сообразительная   Света    принесла
запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно
запричитала:
   - Большой,  большой  какой!  Посмотрите,  кто  к  нам  пришел!  Какой
красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия!
   - Ты разбудишь его. - Слава  богу,  Оля  полностью  переключилась  на
ребенка.
   - Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, - уже  без  сюсюканий,
тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины слезы!
Только появись! Появись, пожалуйста!
   - Мне кажется, у меня молока нет. - Оля подтянула Ваньку к груди.
   - Все у тебя есть. Корми!
   Ванька, мгновение помедлив, принялся завтракать. Впервые в жизни.
 
XXIX 
 
   Местным вертухаям надо было отдать должное. Обшмонали не  только  все
карманы, но и каждый шов на одежде. Но, в  общем,  вежливо,  если  здесь
вообще в ходу такие понятия.
   - Одеваемся, на выход!
   Хорош выход. Лучше бы с вещами - на волю.  Как  в  кино.  Но  о  кино
напоминали только  знакомые  по  фильмам  о  революционерах  "интерьеры"
знаменитого Бутырского замка. Мерзкой масляной краской измазанные стены.
Лязгающие  под  ногами  металлические  лестницы.  Ряды  дверей  камер  с
глазками и "кормушками". Стойкий кислый запах.
   - Лицом к стене! Проходим по одному. Руки за спину!
   Камера была, видимо, не самой  большой  -  человек  на  пятьдесят.  В
напряженных  лицах  встречавших  их  арестантов  сквозило  между  тем  и
любопытство. Кто такие? С чем пожаловали?
   На всякий случай, войдя, они как бы  выстроились  клином  -  с  Сашей
Белым во главе.
   - Здравствуйте, - поприветствовал будущих сокамерников Фил.
   - Здорово...  здравствуйте...  -  ответила  камера  нестройным  гулом
голосов.
   Сделав несколько шагов, они остановились.
   - Смотрящий кто? - Белый сразу выделил из  всех  коротко  стриженного
парня умеренно-блатного вида, судя по всему - старшего по камере.
   - Тут смотрящих нет, -  ответил  тот  вполне  дружелюбно.  И  добавил
философически:
   - Мы все здесь гости.
   - Мы пройдем? - "по правилам" продолжил разговор Белый.
   - Без проблем, - кивнул стриженый.
   - Аккуратней, не зацепись, - с некоторым  вызовом  бросил  кто-то  из
старожилов. Но на него не обратили внимания.
   Пчела пристроился на тумбочке, привалившись спиной к стене. Космос  -
на широком и не слишком чистом подоконнике.  Фархад  и  Саша  по-турецки
расположились на нарах, а Фил остался стоять, широким своим  плечом  как
бы прикрывая вход  в  их  отдельный  закуток.  И  внимательным  взглядом
оглядывал камеру.
   - Сань, какого черта ты  их  впустил?  -  всплеснул  длинными  руками
Космос. - Сидели бы сейчас, водку пили...
   - А ты вспомни, - строго, исподлобья глянув на него, ответил Саша,  -
как нас четыре года назад менты гоняли, и все поймешь. - Косу оставалось
только грустно согласиться с Сашиными резонами.
   - Фарик, я знаю, что нам надо поговорить... - тронул  Саша  за  плечо
Фархада, которому явно не терпелось ему  что-то  сказать.  Важное,  чего
откладывать нельзя буквально на  минуту.  Фара  быстро-быстро  перебирал
пальцами свои лазурные четки, которые невесть как ухитрился  пронести  с
собой. Впрочем, Саша помнил, что даже в армии  Фарик  не  расставался  с
ними.
   - Сань, я так попал, - извиняющимся жестом Фара сложил на груди руки.
- И тебе будет плохо...
   - Фара, давай потом, не здесь, да?.. - остановил его Саша. -  Я  суть
дела понял.
   - Как ты догадался? - почти с восхищением расширил глаза Фархад.
   - Птица Говорун отличается умом и сообразительностью,  -  с  чувством
законной гордости подмигнул Саша.
   - Ну, а Красная Шапочка говорит, - неунывающий Пчела травил бородатый
анекдот, - бабушка, бабушка, почему у  тебя  такие  большие  уши?  Сань,
посмотри, - без паузы и с той же интонацией продолжил он, - вон  того  в
красном пиджаке не узнаешь?
   В противоположном углу камеры на нарах пристроилась весьма колоритная
троица. Лысый бугай карикатурно "новорусского" вида. Латиноамериканского
типа красавчик с четким пробором. И третий -  с  большими  залысинами  и
бегающими глазками, тот самый - в красном пиджаке...
 
*** 
 
   - Не дергайтесь, утром отпустят, - слишком уверенно, словно  стараясь
самого себя убедить в собственной правоте, вещал тот, что в пиджаке.
   И Каверин, а это был именно он, повел носом,  словно  охотничий  пес,
взявший след. Враг был совсем рядом, и сначала матерый  опер  учуял  его
запах, а уж после, тотчас же, впрочем, и увидел - Белов со своей  свитой
сидел близко. Слишком  близко.  Каверин  скрипнул  зубами.  И,  стараясь
оставаться спокойным, объяснил бугаю:
   - Сегодня всех метут, кто попадется.
   - А кто дергается?.. Только ты  один,  Володенька,  и  дергаешься.  А
нам-то, пацанам, чего? - развязно и  несколько  свысока  "пригасил"  его
лысый...
 
*** 
 
   Белый внимательно  проследил  за  направлением  Пчелиного  взгляда  и
зафиксировал "картинку":
   - Кто такие?
   - Чего, Космос, не узнаешь? - разминая сигарету, скривился  в  улыбке
Пчела.
   - Морда вроде знакомая... - сложный мыслительный процесс отразился на
Космосовой физиономии. - Из мафии? - предположил он не слишком уверенно.
Эта хитрая рожа с рыскающими глазками и высокими  залысинами  была  ему,
кажется, знакома. Наверняка мудила тот еще.
   - Да с чего! Околоплавающий какой-то... - определил Фил. - Подожди. -
Он сощурил глаза, пристально вглядываясь. - Может, из люберецких?
   - Точно, Мухин родственник! - врубился Белый. -  Но  он  же  мент!  -
резко вскинулся он. - В чем дело? - вопрос его прозвучал  раздраженно  и
очень по-деловому: типа, почему непорядок?
   - Да, счас, мент! - заулыбался  Пчела.  -  У  него  частное  охранное
агентство. Кстати. - И Пчела назидательно поднял  палец.  -  Крышу  дает
Лешке Макарову.
   - А с ним кто?
   - Вот справа. - Пчела прищурил правый глаз и  чуть  наклонил  голову,
чтобы лучше видеть, - Бек, серьезный мужчина. А другого... Раз в "Метле"
видел. Кто такой, чем дышит, не в курсах...
   - Да кончай на них  пялиться!  -  подернул  плечами  Фархад.  Похоже,
только он не знал, чем кончается Пчелин анекдот. - Дальше-то чего?
   - А, ну вот. Красная  шапочка  и  спрашивает:  "Бабушка,  бабушка,  а
почему у тебя такой большой хвост?" - А это не хвост, - ответил  волк  и
густо покраснел. - И вообще, у тебя молоко на губах не обсохло. - А  это
не молоко сказала Шапочка, и волк покраснел еще гуще.
   И все, вместе с Фариком,  густо  заржали,  будто  и  вправду  слышали
историю про Шапочку и Волка в первый раз...
 
*** 
 
   Лысый Бек недовольно поморщился, глянув на ржущую компанию:
   - А это что за молодежь?
   - Щас кого ни  спроси,  все  солнцевскими  откликаются,  -  лениво  и
немного снисходительно отозвался Лева-латиноамериканец.
   - Эти - хуже, - сквозь зубы прошипел Володя Каверин. Он  прямо  взмок
от напряжения, хотя в камере было совсем не жарко, разве  что  душно.  -
Зверье, каких мало.
   - Вон тот рыженький, возле стены,  в  "Метелице"  часто  зависает,  -
проявил осведомленность Лева.
   Бек презрительно хмыкнул и перевел взгляд правее:
   - А в белом что за пацанчик?
   Бывший опер сделал страшные глаза и беззвучно, шевеля только губами и
нижней челюстью, просипел:
   - Саша Белый.
   - Этот пионер - Саша Белый?!! - В заплывших глазах  Бека  промелькнул
искренний интерес с изумлением пополам.
   - Пионер!.. - Желваки Каверина заходили  так,  будто  он  пережевывал
непроваренную конину.  -  Волчара  почище  многих.  Пионер!..  -  Он  аж
задохнулся от возмущения: Белый был его кровным врагом, а врагов,  их...
знать надо! Чтобы бошку не оторвали!
 
*** 
 
   Ну и денек! Спятить можно! Введенский посмотрел  на  часы:  было  уже
двадцать минут второго. Похоже, сегодня придется заночевать  на  службе.
Весь мир сошел с ума. И центр безумия - Москва.
   Введенский посмотрел на хорошо знакомый ему портрет, что висел в  его
кабинете всегда. Дзержинский мрачно улыбался.
   -  Разрешите?  -  В  дверь  аккуратно  постучали.  Это   Коноваленко.
Введенский мог узнать каждого из своих подчиненных за версту. По  шагам,
по запахам и  -  по  стуку.  Коноваленко  ходил  крадучись,  пользовался
французским  одеколоном  от  Армани  польского  производства,  а  стучал
аккуратно и никогда не открывал двери, не дождавшись разрешения. За  что
и ценил его Введенский  больше  других  своих  джигитов.  Да  еще  и  за
энтузиазм в  работе.  И,  пожалуй,  за  некоторую,  умеренную,  впрочем,
романтичность.
   - Входи, - распорядился он.
   - Белов прилетел,  все  нормально,  -  доложил  Коноваленко,  потирая
тонкий, с горбинкой, нос. - А потом - вложений в почтовый ящик не  было.
Звонка не было. Я послал людей, его офис уже вверх дном. Я рискнул, - он
внимательно посмотрел на шефа, но тот вроде был спокоен, хотя и выглядел
усталым, - позвонил на мобильный. Не отвечает.  -  Он  удрученно  поджал
губы.
   - Ну, сегодня что за день-то? - вздохнул Введенский.  Точно,  поспать
не придется. - Проверь все изоляторы, наверняка попал  под  гребенку.  К
утру доложишь, а я сейчас наверх... - Он со значением указал  пальцем  в
потолок. Кабинет вышестоящего начальства находился ровно над ними. - Там
сейчас такое творится - не поверишь!
 
*** 
 
   - Дело было так, Сань, можно я расскажу?  -  Фара  уже  заходился  от
смеха, предвкушая финал своей истории.  -  Ну,  короче,  всех  на  плацу
построили, а Саню хохотунчик разобрал, да?  Генерал  вдоль  строя  идет,
щеки на погонах, морда цвета лампасов, а Саня ржет, заливается.
   - Сань, ты первый раз тогда, что ли? - встрял Космос.
   - Ну да,  только  попробовал...  Афганка,  зеленая,  знаешь,  она  же
крепкая.
   - Ну, и, короче, генерал подходит к Сане, - переведя взгляд с Космоса
на Сашу, продолжил Фара, - тот стоит,  крепится,  генерал  так  на  него
посмотрел, как отец родной, да, и говорит: "Как служба, сынок?" А  Саня:
"Спасибо, товарищ генерал. Раз косяк, два косяк,  и  граница  на  замке,
товарищ генерал".
   - Эй, кончай базар! - раздался чей-то недовольный голос.
   - Брат, чего орешь, я  не  пойму?  Ты  можешь  вежливо  попросить?  -
огрызнулся Кос.
   - Что, серьезно, что ли? - недоверчиво переспросил Фару Фил.
   - Клянусь Заратустрой! "Раз косяк, два косяк, и граница на  замке"...
- От их дружного хохота, наверное, враз проснулась уже вся камера...
 
*** 
 
   - Да что такое! - заворочался Бек и  поднял  голову.  -  Это  что  за
чурка? - указал он на Фархада.
   - Не знаю, - раздраженно ответил Каверин.
   - А должен знать, Володенька, - поучал его Бек. - Ты мент или кто? На
хрен я тебя брал?
   - Ребят, ну имейте  совесть,  дайте  поспать!  -  с  верхних  нар  по
соседству приподнялся пожилой мужик в вытертой джинсовой куртке.
   - Отец, прости. Возраст  мы  уважаем,  -  серьезно  ответил  Саша.  И
распорядился:
   - Все, давай спать.
   -  Раз  косяк,  два  косяк...  Потом  губа,  конечно...  -  бормотал,
укладываясь, Фара.
   - Отец, базара  нет.  -  Естественно,  последнее  слово  должно  было
остаться за Космосом.
   Осталось оно, однако, за Белым:
   - Жена рожает, а я на нарах... - тоскливо сказал он, глядя на грязные
стены камеры. Да уж, ситуация, какой и врагу не пожелаешь.  Ладно,  утро
вечера мудреней...
 
*** 
 
   Оля проснулась от боли. Ныл живот. А на душе  скребли  кошки.  Тысяча
ободранных кошек. Эта душевная боль заставила ее подняться.
   В палате тускло светил ночник. Сдержав стон, она  медленно,  стараясь
не делать резких движений, вышла в  коридор.  Слава  богу,  никого.  Тут
только она поняла, что забыла надеть тапочки. Но возвращаться  в  палату
не стала.
   В закутке дежурной сестры Оля присела на край стула и  набрала  Сашин
номер.
   - Абонент не отвечает или временно недоступен. Позвоните, пожалуйста,
позднее, - ответил чересчур вежливый механический голос. Господи, где же
он? Кошки радостно принялись за свое черное дело...
 
*** 
 
   Мобильники трещали без умолку. На разные лады. Прямо  птичник,  а  не
тюрьма! Один даже нагло выдавал звуки  государственного  гимна.  Пожилой
прапорщик с ненавистью смотрел на изъятое имущество. Развели тут...
   Он  беззвучно  выматерился.  Нашел  в  куче  аппаратов  "гимнюка"   и
попробовал заткнуть хотя бы его, тыркая толстым пальцем  во  все  кнопки
подряд.
   - Мать твою, заколебали, - вслух ругнулся он, когда телефон уже молча
завибрировал в его руке.
   Чтобы перекрыть трели, он включил телевизор. На экране  черный-черный
дым валил из белого Белого дома. Час от часу не легче!
   - Понедельник - день тяжелый, - вздохнул прапорщик и вырубил гребаный
ящик...
 
XXX 
 
   Он так  и  проспал  остаток  ночи  -  одетый,  скрючившись  на  узком
диванчике, под недремлющим оком  железного  Феликса.  Солнце  разбудило.
Невзирая на бурные ночные  события,  оно  сегодня  светило  чуть  ли  не
по-весеннему. Казалось, природе нет ни малейшего  дела  до  политических
катаклизмов.
   Введенский встал, с хрустом потянулся. Новый  день  -  новые  заботы.
Надо быть в форме. 14з стола  он  достал  пузатую  бутылку  с  волшебным
элексиром. Там оставалось всего ничего, на  донышке.  Ну  да  ладно,  на
первый заряд бодрости хватит. Он плеснул коньяку в  бокал,  вдохнул  его
аромат и с наслаждением опрокинул в себя, будто это был  не  благородный
напиток, а рюмка водки.
   - Разрешите? - постучали в дверь. Ну наконец-то  Коноваленко,  где  ж
тебя носило?
   - Входи. - Введенский поставил пустую бутылку под стол.
   - С добрым утром, Игорь Леонидович. -  Коноваленко  цвел,  как  роза.
Определив состояние шефа по заблестевшим глазам,  подчиненный  осмелился
пошутить. - После первой не закусываете?
   - Не борзей, - оборвал его Введенский. - Ну, что там?
   - Нашли его. - Коноваленко  моментально  вытянулся  в  струнку.  -  В
Бутырке.
   - Да что ты! - восхитился Введенский. - Жив-здоров?
   - Да ничего вроде. Омоновцы только помяли немного.
   - Ну, ничего, до свадьбы заживет. - Введенский был доволен.  "Объект"
и в самом деле всего лишь попал  под  "гребенку".  -  Ладно  -  молодец,
Коноваленко. Иди домой, отсыпайся.
   - Есть, - козырнул Коноваленко.
   Самому Введенскому отдыхать пока не светило. Надо было еще  вызволять
своих. Пока они еще свои.
   Перед  тем,  как  засесть  за  телефон,  Игорь  Леонидович  заботливо
прикрепил к российскому трехцветному флажку, что стоял у него на  столе,
черную полоску бумаги.  "Траур  по  недолгой  российской  демократии,  -
усмехнулся он про себя. - Аминь".
 
*** 
 
   Гостеприимные  двери  Бутырской  тюрьмы  были   распахнуты   настежь.
Сегодня, в отличие от вчерашнего, выпускали. Уже  без  формальностей.  И
без эксцессов. Даже мобильники  отдали.  И  чего,  спрашивается,  огород
городили?
   - Ну, Саня, это тебе  не  гауптвахта,  понимаешь,  -  веселый  Фархад
размахивал голубыми, под цвет октябрьского неба, четками. Саша  улыбался
отстраненно - ему надо было дозвониться прямо  сейчас,  немедленно,  еще
вчера. Но у Кати было занято. Блин, да с кем же она треплется-то?
   - Братва, я не понял, в чем дело? Метут без предъявы.  Что  за  дела?
Гонят ни свет, ни заря. Ну извиниться-то  хотя  бы  можно?  -  несколько
запоздало качал права Фил. Но ему никто  не  отвечал.  Космос  подставил
лицо солнцу, а ногами выстукивал чечетку.  Пчела  по  мобиле  успокаивал
родителей - у отца сердце не фонтан,  поди,  не  спал  всю  ночь,  телек
смотрел, переживал за страну и за сына.
   - Ну так, подумали, а чего мы  будем  хороших  пацанов  зря  держать?
Пусть едут... - наконец отозвался Саша и тут же закричал на всю улицу:
   - Але, Кать?
 
*** 
 
   - Ты куда пропал - мы с ног сбились!.. - разъяренная Катерина  вопила
в трубку так, что слышала, наверное, вся Бутырка. - Что значит "не ори"?
Немедленно звони матери, она там с ума сходит!..
   -  Кать,  а...  -  Он  не  успел  спросить,  как  голос  тетки   стал
сладким-сладким:
   - Да, родился, мальчик, конечно. Такой хорошенький, на три  двести...
Нормально, все у твоей Оли  нормально,  молока  хоть  залейся...  Ну,  в
общем, я тебя поздравляю, папаша... - повесив трубку, Катя  налила  себе
из мензурки пятьдесят граммов  спирта  и  выпила.  Слава  богу,  нашелся
блудный племянник. И, сильно выдохнув - спирт все-таки, не крюшон, - она
радостно помчалась к Оле:
   - Олечка, кормить пора!
 
*** 
 
   С полминуты Саша молча смотрел перед собой. Взгляд его был совершенно
отсутствующим.
   И, наконец, до него окончательно дошло, что же произошло! Какое  чудо
свершилось в мире. Чудо, такое нужное и важное именно сейчас.
   - Мужики, у меня сын родился! - все еще не до конца веря  собственным
словам, проговорил он. И только когда друзья заорали так, что  задрожали
окна соседнего дома и  едва  не  сработали  сигнализации  припаркованных
автомобилей, Саша понял - все правда истинная, как и то, что они  теперь
свободны и над ними чудесное голубое небо без единого облачка.
   Руки друзей и братвы, приехавшей  встречать  их,  подхватили  Сашу  и
начали качать, высоко подбрасывая в небо. На эту  сцену  без  улыбки  не
могли смотреть даже те люди, что стояли у бутырских стен в ожидании того
времени,  когда  начнут  принимать  передачи.  А  у  Саши  из   карманов
вываливались ключи и мелочь, подпрыгивая и крутясь на  асфальте.  Кто-то
из пацанов собрал все это и заботливо положил Саше в карман, когда  его,
наконец, опустили на грешную землю.
   Фара обнял Сашу и крепко, ладонью постучал по его спине:
   - Най-най-на-на-най... Саня, дела потом, - махнул он  рукой.  -  Вези
меня смотреть сына! Для мужчины сын - первое дело, клянусь Аллахом!
   Космос, как всегда, слова в простоте сказать не мог:
   - В  семье  самурая  дочь  -  кошмар,  а  сын  -  праздник,  -  очень
многозначительно шевеля губами, вымолвил он. И глаза его округлились.
   - Одно смущает, в понедельник родился... - посетовал  Саша,  на  чьем
лице продолжала блуждать счастливая улыбка.
   - А кто тебе сказал, что понедельник плохая примета? В понедельник  -
это очень хорошо; понедельник - так наш  город  называется,  Душанбе!  -
уверенно успокоил его Фара.
   - Володя, - наклонился Саша к водителю, - едем в роддом. Но не  забыл
и о делах:
   - Космос, пошли людей в офис, скажи, чтоб прибрали  все,  -  и  опять
вернулся к главной, самой важной теме:
   - Фарик, я не верю! Йо-хо-хо!
 
*** 
 
   Под дикарский вопль счастливого отца на бутырском  крыльце  появилась
мрачная троица в лице Бека,  Левы  и  Каверина.  Каверин  как  вкопанный
остановился на верхних  ступеньках  и  наблюдал  за  всей  этой  веселой
вакханалией - его враг опять был на коне.
   - Ну, что встал? Поехали, - прервал  его  размышления  Бек,  которого
сейчас волновало только одно - как бы скорее пожрать Ну никак не мог  он
не есть больше трех часов подряд, даже ночью.
   - Ты знаешь, Бек, - многозначительно ответил ему Каверин,  усаживаясь
в машину, - мы  сегодня  здесь  не  зря  ночевали.  Я  чурбана-то  этого
вспомнил...
 
*** 
 
   Саша торопил водителя, приказав  ехать  через  центр.  Фил  советовал
рвануть на МКАД, но Саше казалось, что  это  то  же  самое,  что  ехать,
например, в Петербург через Калининград. Поэтому поехали прямо по Лесной
- к Белорусскому.
   И все вроде бы шло ничего. Только уже посредине  Большой  Грузинской,
перед  огромным  сталинским  домом  с  высоченной  аркой,  наперерез  им
выскочил спецназовец в пятнистой  форме,  закамуфлированной  каске  и...
опять с десантным автоматом наперевес. Как они надоели! Все  одно  и  то
же, словно по дурному кругу!
   - Чего ты машешь, еханый ты бабай! Я все равно проеду! Я к сыну  еду!
- психанул Саня. - Давай, Володь, поворачивай. Дворами поедем.
   - Стоять! - заорал спецназовец, опускаясь на одн