авали сувениры, а иногда, если повезет, и подарки.
     --  Сограждане! Демократия в  опасности! К власти  рвется  криминал! --
резким, чем-то похожим на собачий лай голосом выкрикивал в микрофон Каверин.
-- Мы обязаны сделать  все, чтобы  не  допустить этого! Вор  должен сидеть в
тюрьме, а не в Государственной думе!
     При  этом он то и  дело яростно тыкал своей черной перчаткой  в сторону
избирательного плаката Белова.
     -- Такова  моя  принципиальная позиция, -- закончил, наконец, свою речь
Каверин.  -- Помогите  мне сегодня,  и  завтра  вы  увидите,  как  в  России
восторжествует справедливость!
     Его  выступление  завершили  дружные  аплодисменты  дюжины  стариков  и
старушек и двоих Володиных помощников.
     Передав микрофон одному из  них, Каверин направился к своей аудитории и
принялся пожимать им руки. Одну, другую, третью...
     -- Молодец,  Володя!  Так  их, паршивцев! Мы  за  тебя!  --  с деланным
воодушевлением восклицали бойкие старушки.
     Очередной  старичок протянул  ему  свою  сухую,  узловатую  ладонь,  но
Каверин  вдруг остановился и  замер, вглядываясь  куда-то через его  голову.
Улыбка вмиг исчезла с  его лица. Упрямый старик, что-то возбужденно бормоча,
продолжал совать ему руку, однако Володя словно не замечал этого.
     На  противоположной  стороне площади стоял черный "роллс-ройс",  в  его
приотрытом окне Каверин разглядел Белова. Лицо Володи превратилось в злобную
и жестокую маску. Глаза сузились, тяжелый взгляд уперся в окно лимузина.
     Белов понял,  что  соперник  его заметил. Легкомысленно сделав Каверину
ручкой,  Саша  демонстративно  отвернулся и  нажал  кнопку стеклоподъемника.
Поднявшиеся тонированные стекла скрыли его от глаз оппонента.
     -- Сань, а почему -- "вор"? Тебя что, короновали?..  -- подколол Белова
сидящий за рулем Макс.
     --  Так  он  же  жертва  войны, Макс,  --  вот  у  него  в башке все  и
перепуталось! -- усмехнулся Саша. -- Ладно, поехали в Серебряный Бор...
     "Роллс-ройс" тронулся.  На выезде с площади Белов  обернулся  и увидел,
как по-прежнему неподвижный  соперник провожал  все тем  же тяжелым взглядом
его машину.
     Белый  ехал  на  встречу с Виктором Петровичем Зориным. Во-первых, надо
было поставить компаньона в  известность, что  Саша  уходит из управления их
общим  бизнесом  и  предает  бразды  правления  Пчеле.  А  во-вторых,  Белов
собирался обсудить с чиновником свои предвыборные дела. Впрочем, на какую-то
серьезную  помощь  Зорина Саша  не  надеялся,  однако что-нибудь  дельное он
подсказать, конечно же, мог.
     -- И давно это  ты  в "роллс-ройс"  пересел? --  встретил  его вопросом
Зорин.
     -- Не очень, а что?
     Виктор  Петрович жестом пригласил  Сашу  за  довольно скромно  накрытый
чайный столик.
     --  Так ведь тебе, Сань, теперь на  "Волге" надо  ездить  или  даже  на
"Москвиче"...  --  неуклюже сострил  при этом  Зорин. --  Чтоб к  трудящимся
поближе быть.
     --  Мои  спецы по  выборам  то же самое зудят...  -- усмехнулся  Белов,
усаживаясь в кресло.
     -- Значит, и спецов успел подобрать? Молодец, к выборам надо относиться
серьезно,  -- сдержанно похвалил его чиновник. -- Только знаешь, Сань, ты на
них не  очень-то  рассчитывай. Они все теоретики, а в этих делах иногда надо
действовать по интуиции. Ты себе больше доверяй.
     -- Вот я и езжу на "ройсе"... -- согласился Саша и сразу взял  быка  за
рога. -- Скажи, а на тебя я могу рассчитывать?
     --  Если  что подсказать  --  пожалуйста! -- Виктор Петрович добродушно
развел руками. -- Меня ведь за последние пять лет куда только не выбирали!..
     --  Ну да,  опыт  -- великое  дело, спасибо, -- с нескрываемой  иронией
поблагодарил Белов.
     Зорин, впрочем, предпочел эту иронию не заметить.
     --  Ты  больше  на  пенсионеров  нажимай,  -- с самым  серьезным  видом
советовал он. -- Поздравления там, письма всякие -- они это любят...
     Все вышло именно  так, как и предполагал  Белов -- Зорин однозначно дал
понять, что для Сашиной избирательной кампании он и палец о палец не ударит.
Виктору  Петровичу  был  нужен  компаньон  из  теневого  бизнеса,  а  не  из
Государственной думы. Неприметный коммерсант, а не звезда политики. Нет,  на
помощь  чиновника  нечего  рассчитывать  --  это  было  яснее ясного.  Белов
отхлебнул успевший остыть чай и неожиданно улыбнулся.
     -- Знаешь,  мне  тут мои спецы ролик  предлагают сделать,  может, мне с
тобой  сняться?  -- задумчиво предложил он.  -- А  что?.. Известный  политик
поддерживает молодого кандидата в депутаты... Ты как, фотогеничен?
     Чай  попал  Виктору  Петровичу  не  в  то  горло,  он   поперхнулся,  а
откашлявшись, рассмеялся.
     -- Молодец,  --  покивал он.  -- Ладно, давай  говорить прямо. Если  ты
войдешь в Думу, я больше не смогу тебя прикрывать, на мою помощь не надейся.
     -- Компромата боишься?
     Зорин  нахмурился.  Сцепив пальцы  в  узел, он  пустился  в пространные
объяснения:
     -- Не так все просто, Саша. Вот мы сейчас с тобой сидим, чай пьем... Ты
обычный  коммерсант,  и поэтому наша встреча,  по  большому счету, никого не
касается. А как  только ты станешь  публичной персоной, любая газетная  сука
увидит нас вдвоем и сделает из этого политический факт! А потом мне придется
долго и нудно доказывать, что я не верблюд, ясно?..
     "Куда уж ясней!.." -- подумал Белов. Ему вдруг стало как-то не по себе.
Захотелось немедля  уйти и больше уже никогда не встречаться с этим циничным
и  расчетливым  человеком,  который всегда называл  себя Сашиным другом и ни
разу не захотел помочь ему в трудную минуту.
     Белов довольно сухо сообщил  Зорину о  том,  что отныне все дела  с ним
будет вести Витя  Пчелкин, и вскоре покинул клуб в Серебряном Бору. Как  ему
казалось -- навсегда.

XXVI

     В  избирательном  штабе  Каверина  кипела  работа.  В  общей   комнате,
обклеенной плакатами улыбающегося кандидата в строительной каске, была суета
и  дым коромыслом.  Сновали с бумагами озабоченные люди, то  и дело  звонили
телефоны, гудели ксероксы, горели мониторы компьютеров.
     За  стеной, в  своем  уютном  кабинете,  полулежа  на  диване,  Каверин
принимал доклад своего нового советника Вадима --  того самого имиджмейкера,
которого сосватал ему подполковник Введенский.
     -- Плакаты у нас вполне приличные, и по содержанию, и по полиграфии, --
сухо и деловито информировал своего шефа Вадим. -- Медиа-план мы  утвердили,
тут  тоже  все  нормально. Надо еще  подумать  о  последних  неделях,  когда
начнется  обострение. Необходимо страховаться, готовить радикальные ходы  по
компромату.
     --  Тебе  Игорь   Леонидыч   говорил   об  этом  эмигранте?  --  лениво
поинтересовался Каверин.
     --  Да, его  уже  привозили. Я с ним встречался, все обсудил,  --  едва
заметно улыбнулся Вадим. -- Это будет очень  сильная фишка,  только  ее надо
грамотно  подать. Но,  Владимир  Евгеньич,  этого  мало.  Нужно  еще  что-то
экстраординарное.
     Каверин тяжело, придерживая рукой за побаливающую поясницу,  поднялся с
дивана и раздраженно пробурчал:
     -- Ну так придумай. Ты спец или кто?..
     -- Понял,  Владимир  Евгеньич,  --  вытянулся  в  струнку  советник  из
органов. -- Будет сделано.
     На просторном письменном  столе стояло чучело  небольшого,  сантиметров
семидесяти  длиной, крокодильчика. Два дня назад Каверин случайно увидел его
в витрине зоомагазина и немедленно купил.  Крокодил нравился ему неимоверно,
стоило  Володе взглянуть  на разинутую  зубастую пасть рептилии, как у  него
сразу поднималось настроение.
     Вот и  сейчас  он довольно  рассмеялся и провел  ногтем  по  маленьким,
острым зубкам крокодила:
     -- Ну надо же -- как живой, гад!..
     Вадим выдал вежливую полуулыбку -- он явно  не разделял восторгов босса
по поводу чучела мерзкой рептилии. Каверин это  заметил. Резко помрачнев, он
холодно спросил:
     -- Что-нибудь еще?..
     -- Да, --  кивнул Вадим. Он извлек из папки небольшой  листок и положил
его на стол. -- Это макет листовки -- той самой.
     Каверин буквально впился в  листовку глазами. Сверху шла броская шапка:
"Братва рвется к власти!". Под ней помещалась эффектная фотография Белова --
Саша, далеко откинув руку, с ледяным прищуром целился  куда-то из пистолета.
На нем была коричневая рубашка с закатанными рукавами и черный галстук -- ни
дать  ни взять штурмовик-эсесовец. Не хватало только повязки со свастикой на
рукаве. Впрочем, любое мало-мальски живое  воображение без  труда восполняло
этот пробел.
     Под  фотографией был набран текст  -- всего-то два абзаца,  в которых в
лаконичных и весьма экспрессивных выражениях описывалась бандитская сущность
главного Каверинского  конкурента. Завершал  листовку  стандартный  призыв к
избирателям проявить гражданскую бдительность и "не  дать бандиту усесться в
думское кресло".
     --  В целом нормально,  -- задумчиво  кивнул явно довольный Каверин. --
Только ведь скажут -- фотомонтаж, а?..
     -- А пусть докажут... -- пожал плечами Вадим.
     -- И фактов маловато... -- продолжал сомневаться Володя.
     --  Владимир  Евгеньич,  да  зачем они вообще нужны  -- эти  факты?! --
казалось, совершенно искренне удивился  имиджмейкер в штатском. -- Наше дело
петушиное: главное -- прокукарекать, а там хоть вообще не рассветай!..
     Подумав, Каверин согласился:
     -- Хорошо. Запускай схему.
     В тот же день Вадим поехал в небольшую типографию. Директор, узнав, что
речь идет о предвыборной листовке, поинтересовался тиражом.
     --  Нам надо пять  тысяч  экземпляров,  --  ответил  серьезный  молодой
человек.
     Директор  назвал  сумму. Вадим, не  торгуясь,  согласился  и  достал из
кожаной папки макет листовки. Директор бегло просмотрел его содержимое.
     -- Э, нет, не пойдет! -- покачал он головой, возвращая листовку Вадиму.
-- Я с бандитами не связываюсь -- себе дороже...
     -- Вы  не поняли, уважаемый,  -- веско и многозначительно сказал Вадим.
-- Это -- в интересах государственной безопасности.
     Директор озадаченно почесал обширную лысину и со вздохом кивнул.
     -- Ладно, сделаем...

XXVII

     Смена подходила к концу. Ночная  сиделка, нанятая Бригадой для ухода за
Филом,  протяжно зевнула и потянулась. Спать  хотелось просто ужасно, но она
терпела -- платили ей очень хорошо, девушка  этим местом дорожила и  никаких
вольностей себе не  позволяла.  Чтоб  отогнать  одолевавшую  ее  сонливость,
сиделка встала и подошла к окну.
     На  улице начинало светать. Солнце еще не поднялось над крышами  домов,
но небо уже заголубело -- день обещал быть ясным и солнечным.
     Вдруг  за ее спиной тревожно запиликал зуммер системы жизнеобеспечения.
Девушка  кинулась  к  аппаратуре  --  по  экрану  монитора  бежали неровные,
зубчатые импульсы.  Ничего подобного до сих пор  не  было. Медсестра подняла
веко Фила --  реакция  зрачка на  свет была!  Девушка  и  вовсе растерялась,
кинулась  к  шкафу,  схватила  шприц  с ампулой,  повернулась к  больному  и
окаменела.
     Веки парня дрогнули, затрепетали и... приоткрылись!
     -- Господи!!.. -- прошептала ошеломленная сиделка и опрометью бросилась
вон.
     Когда Белов  влетел в отделение реанимации, там было необычно людно, по
коридору  сновали  озабоченные  доктора.  Его  увидела   заплаканная,  мелко
дрожащая от сильнейшего волнения Тамара. Она тут же кинулась к нему:
     -- Саша!.. Саша!.. -- задыхаясь, шептала она.
     -- Ну что там?!.. -- нетерпеливо схватив ее за плечи, спросил Белов.
     -- Он...
     Договорить  она  не  смогла. Тамара резко всхлипнула и,  закатив глаза,
стала  беспомощно  оседать  на  пол.  Саша  успел  ее   подхватить,  передал
подскочившим с нашатырем медсестрам и почти бегом бросился к палате Фила.
     --  Куда вы?!  --  сердито крикнула ему в спину  одна  из них. --  Туда
нельзя!!
     --  Мне  можно!  --  не оборачиваясь,  гаркнул  Белов  и рванул дверь в
палату.
     Вокруг  кровати  Фила стояли несколько  сосредоточенных врачей  разного
возраста,  они напряженно и взволнованно  что-то обсуждали.  Говорили  тихо,
вполголоса, но  все  сразу. В висках у Саши стучало, он попытался вникнуть в
разговор докторов,  но не смог одолеть  частокол  совершенно  неудобоваримых
медицинских  терминов. По лицам врачей тоже ничего, кроме того, что ситуация
сложилась экстраординарная,  понять было  нельзя. Белов растерялся. Внезапно
ему  стало  страшно.  Он отступил  назад,  опустился  на  стул  и, сдерживая
раздражение, негромко спросил:
     -- Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?..
     Врачи,  похоже,  даже  не  заметили его появления, только  один,  самый
молодой, рассеянно взглянул в его сторону и буркнул себе под нос:
     -- Кто бы мне это объяснил...
     Саша встал  и на секунду  прикрыл  глаза.  "Господи, помоги ему!.."  --
взмолился он.
     Решительно и бесцеремонно растолкав докторов, Белов подошел к другу. Со
страхом и с надеждой он вглядывался в бледное лицо Фила. Внешне все было как
всегда -- закрытые  глаза, кислородная маска, полная неподвижность... Присев
на край постели, Саша осторожно взял руку  Фила в свои ладони. Веки больного
медленно приоткрылись, глаза смотрели прямо перед собой.
     -- Брат... -- позвал его Саша.
     Зрачки Фила, подрагивая, поползли в его сторону и остановились на  лице
Белова. Они смотрели  друг другу в  глаза -- впервые после долгой и страшной
разлуки.
     -- Брат, ты меня слышишь?.. -- сорвавшимся голосом тихо спросил Саша.
     Вместо  ответа  Фил на  секунду  прикрыл  веки -- и из-под  них тут  же
скатились две слезинки.
     --  Черт... -- прошептал Саша и... заплакал. Белов протянул руку к лицу
друга. Он вытирал его слезы и не замечал своих. Поглаживая Фила  по волосам,
он то смеялся, то плакал. Саша был счастлив.
     Вскоре его попросили выйти -- врачам надо было заняться  Филом всерьез.
Саша  вышел в коридор.  На душе  у него  было спокойно  и радостно.  Теперь,
казалось Белову, все непременно должно быть хорошо -- и с Филом, и с семьей,
и с выборами. Самая сложная проблема осталась позади. Да, Филу еще предстоял
долгий и, наверное,  непростой путь к полному  восстановлению,  но  все-таки
самый главный, самый трудный шаг он уже сделал!
     По коридору навстречу ему бежали Космос и Пчела.
     -- Ну что? -- хором спросили они.
     -- Все в порядке... -- устало улыбнулся Белов.
     -- Йес!!! -- друзья бросились ему на шею, порывисто и крепко обнялись и
тут же рванули к палате Фила.
     -- Только тише там!.. -- прикрикнул им вдогонку Саша.
     Он вытер  лицо  рукавом накинутого на  плечи белого халата, вздохнул  и
медленно побрел дальше.
     Осмотр Фила многочисленной командой  докторов затянулся  -- видимо, его
случай и  в самом деле оказался  редким.  Но друзья и не думали расходиться,
они  терпеливо  ждали  в  коридоре того  момента,  когда  им  снова позволят
взглянуть в его ожившие глаза.
     Наконец, им разрешили  войти к Филу. Тамара, ждавшая вместе с ребятами,
куда-то подевалась.  Друзья расселись около  кровати Фила.  Первые  восторги
улеглись, невероятное возбуждение сменилось тихой, безмятежной  радостью. На
их   лицах  светились  умиротворенные  улыбки,  они  молча  переглядывались,
обмениваясь ими. Неподвижный Фил переводил  глаза  с  одного на другого. Все
трое молчали -- никаких слов им не требовалось.
     Зато сиделка  не замолкала ни на минуту, в который уже раз рассказывая,
как пришел в себя ее подопечный.
     --  Гляжу -- а он смотрит. Господи, меня  чуть  кондратий не хватил! --
взвинченно тараторила сиделка, прибирая инструменты, оставленные врачами. --
Все доктора в один голос говорят -- уникальный случай!.. А я, знаете,  очень
как-то этого пациента полюбила, он же боксер известный был, да?
     -- Да-да... -- усмехнулся Саша.  -- Спасибо вам, вы заканчивайте, мы уж
тут сами...
     -- Ага-ага, сейчас...  -- с готовностью закивала  девушка. -- Только вы
долго не сидите, а то Борис Моисеевич вообще велел вас прогнать.
     Сиделка вышла в коридор, но тут же дверь в палату снова открылась, и на
пороге появились Тамара и Оля.
     -- А я вот  Оле позвонила, порадовала, -- сказала, словно оправдываясь,
Тома.
     -- Привет, -- поздоровалась сразу со всеми Ольга.
     -- Привет, Оль, -- приветливо улыбнулся ей Пчела.
     Ольга рассеянно мазнула по нему взглядом и остановилась на Белове.
     -- Здравствуй,  --  тихо сказал  он,  вставая с  постели  друга,  чтобы
освободить ей место.
     Оля ему благодарно кивнула, опустилась на краешек кровати и повернулась
к Филу. Он перевел на нее взгляд и на секунду прикрыл веки в знак того,  что
он ее узнал. На глаза у Ольги навернулись слезы.
     -- Бедненький... -- прошептала она.
     Саша шагнул к ней сзади и молча опустил руку на ее плечо.

XXVIII

     От  Фила разошлись ближе  к  вечеру, да  и  то только  после того,  как
доктора чуть ли  не силком  выгнали их из  палаты. Белов  предложил  довезти
Ольгу домой, и она, конечно, согласилась.
     Ольга помнила о  так  и  не  состоявшемся разговоре и предполагала, что
Саша решил поговорить с ней по дороге. Но Белов не спешил вспоминать о своих
предвыборных  делах.  Он  понял,  в  чем  была  его   ошибка.  Он  собирался
использовать съемки ролика как повод для примирения, а нужно было делать все
наоборот. Сначала надо было  восстановить мир в семье,  вернуть домой жену и
сына, а уж тогда  придет и все остальное  -- и душевный покой,  и  победа на
выборах, и эти несчастные съемки...
     -- Ты не торопишься? -- спросил Саша. -- Может, посидим где-нибудь?..
     -- Давай... -- согласилась Оля.
     Она подумала, что Саша все-таки решился на  тот самый разговор, который
не состоялся в минувшую субботу. "Ну-ну, давно пора... Интересно  -- и что ж
это у него за дело на сто миллионов?.." -- размышляла она.
     "Роллс-ройс" свернул с шоссе и вскоре остановился у модного загородного
ресторана. Ольга вышла из  машины и с наслаждением вдохнула свежий, пьянящий
апрельский  воздух.  Несмотря на  прохладу,  весенний дух уже  набрал  силу,
ароматы пробуждающейся природы кружили голову и поднимали настроение.
     Навстречу гостям вышел молодой подтянутый официант.
     -- Добрый вечер,  --  радушно  улыбался  он.  --  Добро пожаловать. Где
желаете отдохнуть -- в зале, на веранде?..
     -- Тебе не холодно? -- спросил жену Саша. -- Нет.
     -- Тогда, может быть...
     -- Да, на  веранде,  --  охотно  согласилась  Оля.  Они сели за столик,
официант тут же подал им карточки:
     -- Меню, пожалуйста... Что желаете на аперитив?
     -- "Медок" есть у вас? -- спросил Белов. -- Девяносто пятый?
     -- Да, конечно, "Шато Мормон" вас устроит?
     -- Устроит, -- кивнул Саша и взглянул на жену. -- Ну, а ты что будешь?
     -- Сок, -- улыбнулась Оля.
     -- Какой предпочитаете? -- повернулся к ней официант.
     Дурманящий  весенний воздух сыграл с  Олей шутку. Она усмехнулась и  не
без доли ехидства ответила:
     -- Березовый.
     "Чего это вдруг? Каприз? А может, вызов?.." -- подумал Белов.
     -- Сделай березовый, -- кивнул он официанту.
     -- Сложновато будет, -- растерянно улыбнулся тот.
     -- Сделай, --  внушительно повторил Саша. -- Ну и фруктов  там, закуски
-- сам разберешься.
     Официант кивнул и исчез. Оля с любопытством посматривала по сторонам --
в этом месте  она была впервые. А Белов  тем  временем исподволь разглядывал
жену. Выглядела она  просто  здорово -- глаза блестели, на губах подрагивала
волнующая улыбка, даже волосы, казалось, стали гуще, пушистее.
     -- А здесь неплохо, -- заметила Ольга. -- Часто тут бываешь?
     -- Здесь Фил с Томкой любили отдыхать, -- уклончиво ответил Саша.
     -- Томку жалко, -- вздохнула Оля. -- Как она все это выдержала?..
     -- А сколько еще впереди!  -- согласился Белов. -- Неизвестно, когда он
полностью восстановится.
     -- Ну, все равно, легче уже. Все-таки теперь он в сознании, соображает.