о колено и совершенно
определенно наводя автомат на Белова.
   - Э-э, смотри, да он же запросто стрельнет! - глаза Космоса  выражали
неподдельное  изумление  и  вместе  с  тем  абсолютную   уверенность   в
собственных словах.
   - Ладно, ладно, - пробормотал Володя, потихоньку сдавая назад.
   Удрученно вступил в обсуждение и Фил:
   - Говорил я тебе, Белый, что не надо через центр ехать.
   И зря он это сделал - Белый  был  сейчас,  как  сухой  порох:  только
спичку поднеси.
   - Ты мне будешь указывать, что мне делать! - заорал он уже  на  Фила,
вымещая на нем свои злобу и бессилие.
   Из арки тем временем медленно выезжал армейский "уазик", а за  ним  -
огромный  "Урал".  В  таких  обычно  перевозят  солдатиков.  Именно  эту
колонну, видимо, и ждали спецназовцы, чтоб пропустить ее вперед всех.
   Грузовик свернул направо и приостановился перед светофором.
   - Пацаны, ни хера себе, глянь, глянь! - ахнул Фил.
   Глаза его будто бы остекленели. Из-под брезента, которым  был  накрыт
какой-то бесформенный груз, свешивалась окровавленная рука  человека.  В
том, что он был мертв, сомнений не было. Как и не было  их  в  том,  что
весь кузов "Урала" забит человеческими телами, то есть, если быть точным
до конца, трупами.
   - Сань, чего это, а? - изумленно спросил Космос.
   - Это те, кому не повезло этой ночью, - ответил Саша. И добавил, имея
в виду не только судьбу этих несчастных, но и многое, многое другое:
   - Не дай бог...
 
*** 
 
   - Дороги перекрыты, но мы прорвались! -  наскоро  поцеловав  тетку  и
оставив ей охапку  роз,  Саша  рванулся  в  палату  к  Оле.  И,  страшно
вымолвить, к сыну.
   Оля сидела на кровати. Она нежно улыбалась мужу, а в руках у нее  был
аккуратный кулечек. Кулечек сладко посапывал и таращил светлые глазенки.
Сын. Ванька! У Саши  перехватило  дыхание.  Легонько  коснувшись  губами
Олиных губ, он осторожно взял сына. Руки моментально стали  деревянными.
Глядя на маленькое смешное личико, он тихо сказал Оле:
   - А я думал, они лысыми родятся...
   - Вот так, голову  держи...  -  Оля  поправила  его  руку,  чтобы  та
поддерживала голову младенца. А Саша всматривался в крошечное существо и
все не мог поверить. Неужели вот так, вдруг, еще вчера его  не  было,  а
сегодня уже настоящий человечек: реснички, белесые бровки.
   - Оля, а он на тебя похож, - восторженно прошептал  Саша.  Он  боялся
говорить громко, хотя Ванька не спал,  а  вовсю  таращился  на  папу.  -
Настоящий человеческий детеныш.
   - Я уже не могу без него... - Оля погладила мужа по плечу,  глядя  на
сына. Глаза ее наполнились слезами.
   - Я люблю тебя, моя хорошая, не плачь, не плачь, ну...
   - Ты где был? Я так тебя ждала... - слезинка скатилась по щеке.
   - Зайка, верь мне.  Я  не  могу  тебе  сказать,  где,  но  я  не  мог
выбраться... Правда... - Руки совсем онемели, ему хотелось обнять Олю. -
У,  колени  дрожат...  Страшно,  оказывается,  детей-то  иметь...  Кать,
возьми, а? - Он осторожно передал Ваньку Катерине и наконец обнял жену.
   - Что, Иван Александрович, напугал отца? - Катя умело взяла кулечек и
вышла из палаты на цыпочках.
 
*** 
 
   В маленьком коридорчике, который отделяло от палаты стекло, стояли  и
смотрели  на  сцену  встречи  супругов  Елизавета  Павловна  и   Татьяна
Николаевна.
   - Учтите сразу: воспитание  я  возьму  в  свои  руки.  Хватит  одного
бандита в семье. - Елизавета Павловна строго, поджимая губы,  посмотрела
на Сашину маму.
   - Не смейте моего сына оскорблять! - тихо, но  твердо  вступилась  за
сына Татьяна Николаевна. И добавила укоризненно:
   - Что ж вы за человек такой? У вас правнук родился...
   Они не входили в палату, через стекло умильно и ревниво  разглядывая,
как Катя забирает ребенка у Саши.
   - Оленька! Тебе не пора кормить? - вздорная старушка  все  же  решила
показать, кто здесь главный.
   - Она уже кормила, - успокоила ее Катя, закрывая за  собой  дверь.  -
Девочки, - примирительно сказала она, - пойдемте пить чай. Пусть они тут
полюбезничают, - она оглянулась на шепчущихся супругов...
 
*** 
 
   -  Я  завтра  заеду.  Тебе  что  принести?  -   Саша   поправил   уже
успокоившейся Оле выбившуюся прядь.
   - Напиши мне записку, ладно? - вспомнила Оля о "потерянной"  записке.
Она твердо знала:  мужья  должны  в  роддом  писать  женам  трогательные
письма, так было во все времена.
   - Напишу, - засмеялся Саша.
   - Только не на компьютере, - предупредила Оля.
   - Прямо сейчас напишу. - Саша взял  лист  из  стопочки,  лежавшей  на
белой тумбочке, и быстро, но аккуратно, почти печатными буквами вывел на
первой страничке: "ОЛЕНЬКА МОЯ". - А остальное потом допишу, -  пообещал
он, отрывая листок. И махнул рукой. - А это - для тебя!
   По его знаку жалюзи на окне палаты как по  волшебству  раскрылись,  и
обомлевшая Оля увидела  Сашину  команду.  Космос,  Пчела,  Фил  и  Фара,
размахивая огромными букетами, дружно грянули:
   - С днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван
Александрович, с днем рожденья, родной! - К их  на  удивление  стройному
хору присоединился и Саша, радостно подмигивая ей уже из-за стекла.
   Она не могла не рассмеяться. Ну и шум они  устроили  в  роддоме!  Вот
дуралеи, честное слово!
 
XXXI 
 
   В офисе не только прибрали, но и стол накрыли. Водка, икра,  копченое
мясо, колбаска, брусника Все как у людей. Человек родился!
   Фил в газетной треуголочке, как заправский строитель, внес  последнюю
черту - подвесил люстру. Новехонькую,  только  из  магазина.  Старая  во
время  обыска-разгрома   рассыпалась   на   мелкие   кусочки,   омоновцы
потрудились на славу. Орлы, да и только!
   Но Саша и Фара не праздновали. Дела, дела. Саша, нервно  затягиваясь,
курил одну за другой. Фара казался спокойным, но его  тонкие  породистые
пальцы нервно и быстро перебирали бусинки четок. Одну за другой, одну за
другой.
   - Фара, брат,  я  тебе  сразу  сказал.  Это  не  катит,  -  терпеливо
втолковывал Саша. - Что ты уперся?!
   - Ты мне брат, Саша, клянусь Аллахом!  Но  против  своих  я  тоже  не
пойду. Ты это знаешь... - Саша хотел перебить,  но  Фара  остановил  его
решительным жестом. - Дай досказать, я тебя долго слушал... Я между вами
как на границе! Дома мне говорят! пускай Софет товар в Москве сбывает, и
наши доходы увеличатся втрое. А что мне говорит Софет? Софет  -  значит,
Белый... - объяснил Фара. - Да погоди!.. Он мне  говорит:  "Фара,  брат,
пошли подальше всю свою родню, потому что  я  в  Россию  дурь  гнать  не
стану". Так?
   Саша, конечно, понимал, что так. Но не мог он рассказать  Фарику  про
Контору, Министерство, мать их, добрых дел. Не мог, и все тут!  И  -  не
хотел. Он находил все новые и новые доводы, стараясь быть убедительным.
   - Я тебе тридцатый раз говорю! Наркота - не сигареты! Все сыплются на
сбыте, на мелкой рознице. На хрена мне это надо?! Я два  года  отлаживал
оптовую линию на Запад! И сейчас, когда все заработало, ты хочешь, чтобы
я все бросил, послал на хрен?
   Иногда именно этого ему и хотелось больше всего  -  послать  всех.  И
Введенского, который день  ото  дня  становился  все  требовательнее,  в
особенности. Но - кого-ток увяз.
   - Саша, ты пойми, мне условие поставили. - Фара  решил  открыть  свои
карты. - Если я не улажу этот вопрос  с  тобой,  они  будут  решать  его
по-своему.
   - Здравствуй, жопа, Новый Год, - вскинулся Саша.  -  Дошли  до  ручки
совсем. Это что, стрелять меня будут?
   - Будут, - уверенно ответил Фара.
   - Не угрожай мне, Фарик! - Саша с силой затушил сигарету в пепельнице
и полез в пачку за новой. Черт, неужели всю пачку уже высадил?
   - Я не угрожаю, -  печально  откликнулся  Фархад,  поднимаясь.  Четки
жалобно стукнули о край стола.
   - Тем более. Угрожать мне бессмысленно. - Саша через силу улыбнулся.
 
*** 
 
   Перекрестье  оптического  прицела  переместилось  по  стене  дома   и
замерло, добравшись до нужного окна. В проем между жалюзи просматривался
накрытый по-праздничному стол. За столом сидели Саша, Космос  и  Фархад.
Они беззвучно шевелили губами, словно рыбки в аквариуме.  Прямо  как  на
ладони...
   Поколебавшись, прицел остановился  на  Сашином  лице,  в  перекрестье
загорелась красная точка, и...
   ... сразу же, сквозь помехи эфира, стали слышны голоса:
   - Тем более угрожать мне бессмысленно, - это говорил  Белов.  Каверин
стиснул зубы, словно вспоминая, как обещал загрызть его живьем.  Ничего,
еще не вечер, загрызу. А пока - пусть покувыркается.  Под  оптическим-то
прицелом.
   Прослушку Каверин установил в пустой квартире, в доме прямо  напротив
офиса Белова. Эти "академики" о  настоящей  безопасности  имели,  видно,
самые смутные  представления.  "Дилетанты  хреновы..."  -  злорадствовал
Каверин. Оторвавшись от оптики, он посмотрел на Петровича.
   - Пишешь?  -  спросил  он  верного  подручного.  Петрович  не  слышал
Каверина, его слух услаждали  совсем  иные  звуки  -  беседа  о  наркоте
оказалась интересной. Ишь, какой благородный клиент попался -  в  России
дурь не хочет продавать. Из патриотов, не иначе. Но беседа - беседой,  а
от уровня новой техники даже у видавшего виды бывшего топтуна  Петровича
съезжала крыша. Технический, блин, прогресс!
   - Пишешь? - Каверин тронул Петровича за плечо и пощелкал  пальцем  по
внешней стороне наушника - уж так-то он его услышит.
   - Ага... - Петрович приподнял наушники. Он не мог  больше  сдерживать
восхищение. - Ни черта себе приборчик. А как это действует?
   - Да лазер элементарный, - объяснил  Каверин,  не  уточняя,  впрочем,
сколько эта "элементарщина" стоит. - Луч считывает  вибрации  воздуха  с
оконного стекла.
   - Беда! - Петрович снова надел наушники и приник к окуляру.  Как  там
пациенты? Не перестреляли случаем друг друга? Без присмотра-то.
 
*** 
 
   Фара сдерживал  гнев  и  разочарование  уже  из  последних  сил.  Он,
конечно, знал, что Саша человек  упрямый,  но  не  настолько  же.  Самое
главное, он никак, ну никак не мог понять, почему  тот  так  упорствует.
Фара не видел для этого причин. Поэтому и злился все больше и больше.
   - Саша, ты же знаешь, ты мне как брат. Я тебе последнее отдам...
   - Фара, я люблю тебя как брата, - но личное есть личное, а дело  есть
дело. Это бизнес, какого черта!.. Все, короче. - Саша вскочил со  своего
места и начал нервно ходить по кабинету, словно рубя ладонью воздух. - В
Москву я наркоту не пропускаю. Скажешь родне. - Он поднял взгляд на Фару
и, хотя увидел в его глазах окончательную,  какую-то  вселенскую  тоску,
резко и безапелляционно закончил:
   - Белый в отказе. Пусть хоть бомбу бросают, мне по фигу.
   - Ох, брат!.. - Фарин взгляд не смог передать весь спектр его  чувств
- от обиды до восхищения. Да, даже восхищение  выражал  его  взгляд.  Но
все-таки не это было в нем главным. Заканчивалось сегодня  что-то  очень
важное, может быть, это был последний день, последний вечер их дружбы.
   Фархад, поняв, что сказать ему больше  нечего,  лишь  сжал  в  тонких
пальцах рюмку, едва не раздавив ее.
   - Фара, ты устал, - решил перевести разговор на более спокойные  темы
Саша. - Поезжай в гостиницу, отоспись...
   - Саша, я уйду! - вскочил теперь и Фара: ему еще будут указывать, как
себя вести, когда и что делать. - Но ты помни, - потряс он  перед  собой
пальцем, - что ты своего брата кинул! Ты кинул... - Фара,  схватив  свой
длинный черный плащ, выскочил из кабинета и  буквально  через  несколько
ступенек понесся вниз. Полы  плаща  развевались  -  и  Фара  еще  больше
напоминал Демона, того самого, который - хочешь, не  хочешь  -  вынужден
нести людям зло.
   - Фара! - крикнул вслед ему Белый. - Ребята, проводите!
   - Фара, стой! Чего ты кипятишься? - Пчела нагнал Фару уже в  коридоре
перед дверью. И  только  потому,  что  тот  остановился  там  на  время,
поглядывая вверх и бормоча какие-то родные заклинания.
   - Ты не понимаешь! - ну,  может,  хоть  мудрый  и  расчетливый  Пчела
поймет всю опасность  ситуации.  -  Сначала  они  убьют  меня,  -  и  он
убежденно ткнул себя пальцем в грудь,  -  потом  убьют  его,  -  и  Фара
показал куда-то наверх, имея в виду, впрочем, всего лишь Сашу Белова,  а
не какого-то там небожителя. Даже если последний себя  таковым  уверенно
считает.
   - Фара! - с неменьшим убеждением и даже немного назидательно  ответил
ему Пчела. - Саша зря ничего не делает!
   К ним двоим присоединился и Фил, спустившийся по  лестнице  с  банкой
красной икры, которую он уплетал ложкой, правда, не столовой, а чайной -
столовая бы в такую банку просто не влезла.
   Фара посмотрел на почти  безмятежно  пожирающего  икру  главу  службы
безопасности и окончательно понял: каши с ними сейчас не сваришь. И  он,
уходя, бросил уже совершенно обреченным гоном:
   - Наивные вы, как дети. Вы моих басмачей  не  знаете!  Э-э-э...  -  И
скрылся в ночи.
   - Вить, не ломай голову, - махнул рукой на все Фил. - Пойдем накатим.
   - Подожди, - закурил по новой Пчела. - Пусть потрещат.
   У всех у них оставался последний  шанс,  что  Космос  все  же  сможет
убедить Сашу. У него это иногда получалось, хотя в последнее  время  все
реже и реже. Белый предпочитал все решать сам. Фил  с  таким  положением
давно смирился, но Пчелу и Космоса оно не  совсем  устраивало,  если  не
сказать больше.
   - Надоела. Не могу ее больше жрать. - Фил поставил недоеденную  банку
с икрой на  подоконник.  А  Пчела  затушил  прямо  в  икру  недокуренную
сигарету. Завоняло, надо сказать, премерзко.
 
*** 
 
   Каверин в своей темной комнате отобрал наушники у Петровича:
   - Давай-ка езжай за азиатом, узнай, где живет.
   -  Есть!  -  по-военному  ответил  тот.  Каверин  же  с  нетерпеливым
интересом стал слушать: он чуял, что не все еще  было  сказано  -  самое
интересное, оно, может быть, как раз еще впереди.
   Космос и вправду надеялся исправить положение. Он не  слишком-то  был
напуган угрозами Фары. Но он тоже никак не  мог  понять  почти  ослиного
упорства Белого. Уж в чем, в чем, а в особом чистоплюйстве Саша  замечен
не был.
   - Белый, послушай меня... Только сразу не заводись, ладно? - попросил
Космос. По его примирительному тону Саша сразу  почувствовал,  куда  тот
клонит.
   - И ты туда же?
   - Ну ты послушай! - Кос почувствовал, что Сашино настроение несколько
переменилось. Он был сейчас  намного  спокойнее.  И  поэтому  надо  было
ловить шанс. - Это же выгодно для нас!
   - Космос! Ты ни черта не знаешь. - Саша понимал,  насколько  все  его
доводы выглядят пустыми и  неубедительными,  но  что  ему  было  делать?
Рассказать о Введенском прямо сейчас? Это было невозможно!
   - Зато считать умею! - принялся загибать пальцы Космос. -  Мы  теряем
колоссальные бабки! Это Москва, блин, порт пяти морей. Не мы будем,  тут
же найдутся другие...
   Саша с тоской посмотрел на  Фила  и  заученно  повторил,  по-прежнему
ничего не объясняя:
   - Повторяю! Ты ничего не знаешь. Я не буду гнать  наркоту  в  Россию.
Только транзит. Все. - Разговор был окончен.
   - Ну, как знаешь... - Космос  почувствовал  себя  в  положении  Фары,
когда понимаешь, что никакие доводы не действуют.  Хоть  стреляйся.  Или
стреляй. Ну не в Белова же?!
   Он поднялся, обреченно махнул рукой и направился к двери - тут ловить
было больше нечего.
   - Кос! - услышал он Сашин голос и обернулся. - У меня, между  прочим,
сын вчера родился.
   Наконец и до Космоса дошло, насколько они все  сегодня  заигрались  в
дела. Наркота, конечно, тема не последняя, но о  Сашкином-то  сыне  они,
подлецы, за всем этим забыли. Хотя именно ножки-то  и  хотели  обмыть  -
всей дружной компанией. Ой, как нехорошо получилось. Выражение Космосова
лица не только сменилось, но, казалось, лицо его буквально просветлело в
этот момент.
   - Лови. - Саша запустил по полированному столу рюмку водки.
   - Прости, брат! - с чувством поднял рюмку Кос.  -  За  Ивана  твоего.
Чтоб рос настоящим пацаном.
   - А почему не профессором астрофизики? - подколол его Белый.
   И вдруг неожиданно даже для самого себя принял решение. Пошли они все
в задницу, эти умники из Министерства добрых, мать их, дел.  Неужто  они
дороже ему старого друга? Не надо его подставлять. А то и вправду убьют,
на хрен.
   - Ладно. - И он хитро посмотрел на тут же  вскинувшегося  Космоса.  -
Чего Фару под пресс ставить?  Дадим  ему  килограммов...  десять.  Пусть
отстегивает нам долю с доставки, а продажами  занимается  сам.  И  волки
сыты, и овцы целы...
   Глаза Космоса просто сияли.
 
*** 
 
   Как нельзя больше доволен был и Каверин. Щелкнув кнопкой магнитофона,
он сбросил наушники и залился тонким вибрирующим  смехом.  Раскачиваясь,
как Ванька-Встанька, на табуретке, он пробормотал:
   - Насчет овец ты это зря... - И голос его гулко  разнесся  по  пустой
квартире.
 
*** 
 
   Праздник - так по полной! Даже  охраннику  налили  стопарь,  оставив,
правда, на страже. Но с собственной бутылочкой "Абсолюта". Так что Костя
Шишин на судьбу не жаловался. А служба, она и есть служба. Никто на нашу
землю не ступит, не пройдет!
   Не  забывая  прикладываться  к  водочке,  он  внимательно  смотрел  в
черно-белый экран монитора, показывающий совершенно неизменную картинку:
темные машины, безлюдную улицу. Город, казалось,  вымер.  Отдыхал  после
вчерашних безумств.
   Из кабинета Белова неслось нестройное пение пацанов.
   - А на черной скамье, на скамье подсудимых, ее сын дорогой и какой-то
жиган!.. - пели там, наверху. Костя  тихонько  подпевал.  Ох,  любил  он
хорошие, правильные песни!
   Космос прервал пение первым, еще Саня не отложил гитару. Коса все  не
оставляла в покое мысль  о  будущей  профессии  Сашиного  сына,  первого
ребенка в их компании. Рождение этого малыша словно  заставило  их  всех
вспомнить, что они когда-то тоже были маленькими,  тоже  хотели  чего-то
достичь, кем-то стать...
   - Саня!.. Саня, блин, братан... - Космос расчувствовался не на шутку.
- Я ведь в первом классе думал, тоже буду профессором...
   - А я сначала  космонавтом,  потом  артистом  порнофильмов,  -  Пчела
вскочил и манерно завихлял бедрами, - а потом...
   - Пчел, а я уже артист, ты понял, да? - перебил его гордый Фил.
   - Ты артист? - возмутился Пчела. - Ты массовка!
   - А я хотел вулканы изучать, - неожиданно грустно сказал Саня. И, уже
зло, добавил:
   - сука.
   Костя-охранник набрался уже основательно.  Он  старался  не  отрывать
глаз от монитора. Но там не менялось ничего. Ни-че-го.
   - Ну, блин, и телевизор,  -  задумчиво  удивился  Костя,  наливая  по
новой. Чего-то он уже поплыл. Ну да за сына Белого  грех  не  выпить!  И
немедленно выпил.
 
XXXII 
 
   - Подождите! - Катя ворвалась в  квартиру  первой  и  едва  заставила
остановиться Сашу и всех остальных.  Сегодня  она  снимала  фильм  века.
Фильм о Ваньке. Ну, и об остальных,  Ванькиных  родственниках.  Главное,
чтоб получилось. Кинооператор из нее еще тот - практики маловато, только
вчера немного потренировалась. Она включила видеокамеру:
   - Двадцать восьмое октября одна тысяча девятьсот  девяносто  третьего
года! - торжественным голосом произнесла  Катерина,  стараясь,  чтобы  в
объектив попали все. И племянник с Ванькой на руках,  и  Оля  с  охапкой
цветов, несколько растерянная после  больницы,  и  сестрица  Татьяна,  и
Елизавета Павловна, всю дорогу ревниво посматривающая на Сашу. -  Теперь
входите, - милостиво разрешила она, выискивая новые ракурсы и выстраивая
новые запоминающиеся мизансцены. Эх, надо было не в  медицинский,  а  во
ВГИК идти! Такие таланты в землю зарыла!
   - Ну, с новосельем, Вань! - Саша шагнул первым,  точнее,  первым  был
Иван. Саша осторожно держал сына, разглядывая серьезное детское  личико.
Ванька  не  спал.  Не   иначе,   как   в   виде   исключения.   Чувствуя
торжественность момента. А ведь в машине сопел,  как  паровозик,  даром,
что кроха.
   - Здесь у тебя детская будет... - под внимательным присмотром  камеры
Саша знакомил сына с квартиро