ростовского. Но мы поговорим о "тележках".
     Уже   начиная  с  последней  стадии  перестройки  резко  изменился  тип
сообщений  СМИ  по   сравнению   с   советским  периодом.   Произошло  почти
моментальное  переключение  СМИ  на  тип  информационного  потока  мозаичной
культуры  - с семантикой и риторикой, описанных  в гл. 12. В  сообщениях СМИ
перестали ставиться и обсуждаться целостные  проблемы, понятия  и теории,  в
которых   они  могут   быть   осмыслены.   Возник  тип  сообщений,   которые
хаотизировали мышление, делали его некогерентным. Решалась проблема создания
в  общественном  сознании  перехода  "порядок-хаос".  На  этом  этапе  и  не
ставилось задачи  "перевербовать" людей в новую  веру, важнее было поставить
под сомнение  все  ценности вообще,  опорочить все  священные символы  и тем
снять  психологическую защиту  против  манипуляции. Дьявол,  который посещал
Ивана Карамазова, вовсе не старался "обратить в безверие".  Он говорил  ему:
"Я тебя вожу между верой и безверием попеременно".
     Ссылаясь на данные психофизиологов, философ Ю.Г.Волков пишет в 1994 г.:
"Пропаганда  теории,  проповедь   учения,  разъяснение  концепции,  доктрины
сегодня  не  в  моде.  Соответствующие  установки, ценностные  предпочтения,
стереотипы поведения формируются ненавязчиво, без сопровождения философского
флера,  рефлексии,  а  как  бы  под воздействием точечного массажа.  В  ходу
зрелища, театральная  символика,  памфлетно-детективный  жанр,  полуанекдот,
фарс; идеология все  больше  ориентируется на  видео,  телепередачи, музыку,
пение, воздействие идет не на интеллект, а на подсознание".
     Конец перестройки был совмещен с моментом смены поколений, причем смены
кардинальной  -   пришло   активное  поколение  людей,  не  знавших   и   не
прочувствовавших войну, не знакомых с тяготами восстановительного периода. В
обществе господствующее положение заняли  люди, которые всю жизнь были сыты.
Оказалось, что  это  совершенно иное  общество,  многих простых вещей оно не
понимает,  и объяснять их надо  на каком-то новом  языке.  В  этих  условиях
"отказ"   идеологической   машины  КПСС  при   вираже   верхушки   произошел
моментально, с  разрывом непрерывности  - даже до  кадровой чистки редакций.
Консерваторы не  были  готовы к  сопротивлению  и не  использовали  даже тех
немногих возможностей для общественного диалога, которые имелись.
     Напротив, персонал  СМИ оказался на удивление хорошо подготовленным для
применения   технологий    манипуляции.    Этому,   видимо,   способствовали
заблаговременные усилия по  изданию  в СССР  уже в 70-е  годы  большой серии
книг,  бывших по сути  дела учебными пособиями  по  манипуляции сознанием (с
названиями  типа  "Техника дезинформации и обмана", "Психологическая война",
"Манипуляторы  сознанием" и  т.п.).  В  предисловиях  они представлялись как
книги, разоблачающие методы  буржуазной  пропаганды,  но  в  общем  это были
довольно детальные описания этих методов (таких описаний для разоблачения не
требовалось).  Зато практически не было  литературы,  посвященной  защите от
этих методов.  В общем,  персонал,  владеющий методами манипуляции,  в  СССР
имелся, и в годы перестройки он смог наконец применить свои знания и умения.
     В  ходе  углубления   конфликта  в  стране  этот  персонал  как  особая
социальная группа также раскололся, хотя и не в той пропорции, что остальная
часть общества. После довольно жесткой кадровой чистки корпус журналистов, в
общем,  представляет собой  вполне  однородную  группу,  строго  соблюдающую
"партийную"  дисциплину.  Те  журналисты, которые находятся  в  оппозиции  к
режиму реформаторов, практически вытеснены из сообщества или занимают  в нем
маргинальное  положение. В гражданском обществе социальные сдвиги  порождают
расколы относительно неглубокие, так  что сохраняется возможность  диалога и
компромисса. В идеократическом обществе раскол приводит к возникновению двух
тоталитарно   мыслящих   групп,  которые  просто  игнорируют   существование
противника и не принимают его  интересы как допустимые. Конфликт приобретает
почти  религиозный и  "расовый" характер.  В  СССР было  декларировано  даже
возникновение   нового  этноса   ("новые  русские").  Отсюда   -  аномальная
жестокость  победителей,  которой  в  принципе  было  невозможно  ожидать  в
стабильное время. Это отразилось на деятельности СМИ и особенно телевидения.
Видимо, потому, что,  в отличие от печатной продукции, оно летуче, как эфир.
В  настоящее  время ни  рядовой телезритель, ни  организации  оппозиции не в
состоянии зафиксировать продукт  телевидения и  предъявить его для какого-то
суда  и даже  дебатов.  До  сих  пор  телевидение  как отправитель сообщений
практически  не  ограничено  никакими  нормами   и  полностью  неуязвимо  по
отношению к недовольству получателей сообщений.
     Во  многих  своих  передачах  телевидение  доходит  до  информационного
садизма. Это - глумление в дни праздников над тем, что отмечает и вспоминает
большинство граждан.  Это издевательство над дорогими для многих  образами и
символами. Это  -  очернение их  друзей и  злорадство  их  бедам.  Россия  -
единственная страна,  где огромное  число граждан жаждет  отомстить  ведущим
телевидения, где телецентр приходится охранять с помощью военной силы.  Одно
это  показывает,   сколько  обиды   накопилось  в  душе  у   людей,  которые
подвергались издевательствам.
     Вопрос о  том,  какую роль  играет  телевидение в  восприятии  мира,  в
формировании человека и, значит, общества, стал одним  из важнейших вопросов
в России.  Но  открытого  разговора на  эту  тему нет. Деятели телевидения и
философы-демократы ни разу не  объяснились с обществом, даже после расстрела
людей  у дверей  телецентра в 1993 г. Никто не поставил вопрос: почему толпы
людей несколько  лет с яростью  рвались  к дверям телецентра, чтобы  сказать
что-то. Телевидение получило мощную охрану с надежными пулеметами,  и больше
его деятелей ничто не волнует.
     В  разгар  войны в  Чечне  в  1995 г., когда телевидение вновь  вызвало
ярость самых разных людей, обозреватель  НТВ  Е.Киселев воззвал: "не казните
гонца, он  приносит  вам те вести, какие есть".  И  сразу возникли сомнения.
Гонец  ли   телевидение  или   что-то  иное?  Те  ли   вести,  что  есть   в
действительности, нам приносит этот "гонец" - или он  их фабрикует по своему
усмотрению?  Получает  ли он  при этом  какую-то власть над нами,  незаметно
лишая нас  определенных  видов  свободы  - манипулируя нами, или телевидение
действительно   нейтрально?   Рассмотрим  эти   вопросы  в   форме   кратких
утверждений.
     1. Телевидение определенно приняло манипулятивную  семантику и риторику
-  язык,  стиль,  эстетику,  темп  и  построение  программ.  Оно постоянно и
последовательно  сокращало  время,  а потом и  ликвидировало познавательные,
рассудительные и восстанавливающие здравый смысл людей передачи. Оно ввело в
практику непонятные, нервирующие, порой  кажущиеся безумными заставки (глаз,
шестерни,  падающие  со стула  клоуны,  дерущиеся деды-морозы и т.д.). Ткань
передач стала разрываться рекламой, так что даже художественные произведения
утратили   свою   восстанавливающую  сознание  силу  (важные   в   советском
телевидении  передачи  лучших   спектаклей   драматических   театров  вообще
исчезли).  В  целом  телевидение  взяло  на  себя  роль  силы,   подрывающей
способность людей к рациональному  логическому  мышлению, стало инструментом
обскурантизма.  Эфир заполнили  астрологи  и предсказатели  -  в  масштабах,
совершенно  не  соответствующих  реальному распространению этих  суеверий  в
российском  обществе начала 90-х годов. Телевидение внедряло эту субкультуру
в массовое сознание.
     Программы  новостей  нагнетают нервозность (о которой писал  Марат),  а
программы  на  исторические  темы в основном  имеют целью разрушение  образа
прошлого, проявляя при этом поразительную  бестактность и  дурной вкус (чего
стоит "фильм" Лобкова о Мавзолее, где он с важным видом в белом халате пишет
на доске формулу уксусной кислоты). Само глумление над элементарным вкусом и
элементарными школьными  знаниями  стало  особой  программой  по  разрушению
культурного  ядра.  Предельно  примитивны  и пошлы  мелкие  провокации  типа
reality  show, имитации сенсационных  открытий и  "расследований": например,
Е.Масюк, проваливаясь в снегу, идет ночью в Измайловском парке к месту, где,
"как стало известно  НТВ",  некие террористы закопали сумку с радиоактивными
веществами. Да, сумка  есть. Желтая. Суют  к  ней  какой-то  прибор, стрелка
отклоняется.  Какой  ничтожный  спектакль.  Как  жаль  искреннего,  глубинно
честного человека, который верит этому спектаклю - просто потому, что у него
в голове  не  умещается мысль о  том, что образованные люди могут  так подло
врать.
     Выполняя  задачу  постоянной  дестабилизации   общественного  сознания,
ведущие  телевидения,  скорее  всего,  уже   и  сами   не  замечают,   какие
недопустимые  вещи  говорят  -  произошел  отрыв  телевидения  от  обыденной
культуры. 26 января 2000 г. произошла тяжелая катастрофа на железной дороге,
погиб  помощник  машиниста.  Ведущий   дает   ернический   комментарий:  "На
российских железных дорогах  катастрофы обычно происходят  из-за  того,  что
машинисты  и  их  помощники   засыпают  за   ручками   управления".   Какова
терминология: обычно! Одно это слово  придает фразе  такое звучание,  что  у
телезрителя создается подсознательное ощущение, будто катастрофы  в России -
обычное дело.
     Тема разрушения и гибели стала главной на телевидении. Ни расстрел Дома
Советов,  ни  театральный  взрыв  президентского дворца  в  Грозном  в 1995,
показанный телекомпаниями всего мира, не были бы нужны, если бы они не могли
быть показаны по телевидению. Все  эти акции  были тщательно подготовленными
сценами, смысл которых  - именно их трансляция в  каждый дом. Господствующее
меньшинство  создает  "общество  спектакля",  снимающее  все психологические
защиты.
     2. Уже  в конце перестройки телевидение  отбросило  элементарные  нормы
профессиональной  этики и стало "создавать  реальность", фальсифицируя факты
самым грубым образом. Вот типичный случай. 22  июня  1992 г. около Останкино
собралось тысячи две человек,  отделенные от телецентра 10-тысячным кордоном
ОМОНа,  собак,  грузовиков. Наблюдая  это  зрелище,  я  обратил  внимание на
телеоператора  с  умным  интеллигентным  лицом. Он  внимательно рассматривал
толпу и, найдя особенно колоритную и непривлекательную  фигуру (возбужденную
растрепанную женщину, убогого или явно  ненормального человека), продвигался
к  ней и долго снимал своей камерой в разных  ракурсах.  Постояв около  него
минут  пятнадцать, я  подошел  и  спросил,  не  чувствует  ли  он  моральной
ответственности  за явное искажение  реальности, дезинформацию  общества, да
еще ведущую не к  умиротворению, а к расколу. Он не ожидал "такой постановки
вопроса"  и даже смутился, начав что-то лепетать о жанре телеискусства. Но в
следующий момент появились человек пять обычных с виду молодцов в штатском и
оттерли меня  от "деятеля  телеискусства".  Сегодня разница с тем репортером
только в том, что нынешние уже не краснеют.
     А как  делались телерепортажи о Чечне - и в 1995-1996 гг.,  и  сегодня?
Вот тропинка вдоль разрушенного дома, вдалеке от боя. По этой тропинке бегут
какие-то  люди, за ними следует  камера.  Камера дергается, люди выпадают из
кадра, сбивается фокусировка. Все так, будто оператор, в  страшном волнении,
под  огнем снимает  реальность. Создается мощный эффект присутствия,  мы как
будто вброшены в страшную действительность Чечни. Но ведь это  трюк, который
должен  имитировать  реальность!  Описан  во  всех  учебниках  телерекламы и
телерепортажа. Камера дергалась и  сбивалась с фокуса только для того, чтобы
создать  иллюзию  боевой   обстановки.   Это  дешевый  прием  телерепортера,
манипулирующего  сознанием зрителя - reality show  (имитация реальности). На
Западе его постоянно  применяют  в  полицейских  роликах,  чтобы имитировать
сфабрикованную задним числом съемку поимки бандитов или дорожной катастрофы.
При этом зрителя и не обманывают, будто  это  натурная съемка, но сильнейшее
эмоциональное воздействие от иллюзии достоверности достигается.
     Как  уже говорилось, новое эффективное  оружие, открытое психологами  -
соединение рекламы  с  "объективным" телерепортажем. Против обеих этих вещей
по  отдельности  может  устоять   сознание,  но  оно  беззащитно  против  их
комбинации.  Потому  так  резок  водораздел  между  советским  телевидением,
отвергавшим  это открытие  культурологов,  и  демократическим  телевидением,
которое взяло  его на  вооружение. И это  воздействие  таково, что те  силы,
которые контролируют телевидение,  могут  не просто манипулировать сознанием
огромных масс телезрителей, но и на время разрушать его, как бы "отключать".
Телевидение в России стало не только злоупотреблять рекламой для "дробления"
любой  существенной  информации,  но и  дало  экран  для  рекламы  предельно
агрессивной  и идеологизированной.  Часть  ее  прямо  содержала  радикальный
политический смысл,  используя образы и  символы советского прошлого, другая
часть разрушала общекультурные символы (например, многие рекламные сообщения
были построены на  безобразном гротескном образе учителя). И вся  реклама  в
целом  стала  агрессивным  внедрением   в   сознание  ценностей   эгоизма  и
потребительства. Не дай себе засохнуть!
     3. В СССР и России в ходе "демократической революции" телевидение  было
использовано  для атаки  на  все возможные табу и  запреты -  как инструмент
"разрушения  культурного  ядра"  нашего  общества.  После достижения  первой
политической цели телевидение, однако, не прекратило ударов по  общественной
морали.  Перед ним стоит  еще более крупная и длительная работа:  обеспечить
реформаторам "культурную  гегемонию", которая необходима им для  легитимации
нового социального  порядка. Поскольку  никакой привлекательной  идеологии у
них  нет,  им приходится  обращаться  к  нездоровым  сторонам подсознания  и
усиливать развращение зрителя - чтобы он уже не  мог оторваться от кормящего
его  манипулирующими  сообщениями   телевидения.  Так  торговец  наркотиками
устанавливает свою гегемонию среди подростков трущоб.
     Во время дебатов при подготовке передачи "Суд идет" на НТВ председатель
Фонда защиты гласности А.Симонов ответил мне  на этот тезис,  что если людям
не нравятся безнравственные передачи, они могут закрыть глаза и заткнуть уши
(он  привел африканскую пословицу в  этом смысле). Я пояснил очевидную вещь:
люди не могут обойтись без  информации и вынуждены держать  глаза открытыми.
При  той скудости информационного рациона, что  установило телевидение,  его
политика стала разновидностью известной пытки - давать заключенному селедку,
а  потом кружку воды с  мочой. Не  нравится  -  не пей.  Защитник  гласности
обиделся и сказал, что не понимает, кто же тут  селедка  (думаю, что он зато
прекрасно понял, что же тут моча).
     Тот факт, что на телевидении  работают отнюдь не порочные, а культурные
и  интеллигентные люди, прямо указывает на целенаправленный и преднамеренный
характер  передач,  разрушающих  обыденные  нормы нравственности.  Кто такой
А.Яковлев? Образованный человек, имеет семью, души не чает во внуке. Судя по
всему,  ему  чужды  низменные страсти. Почему  же он,  будучи  руководителем
российского телевидения,  открыл  его  для порнографии, примитивных  фильмов
ужасов?  Потому  что подрядился разрушать "культурное ядро".  Для этого надо
погрузить  в  духовную  грязь  половину   населения,  особенно  молодежь.  А
поскольку  все  здоровое в человеке против этого протестует, Яковлеву и  его
подручным необходима  такая свобода,  когда  никто не  имеет права подойти к
телевидению с  этическими  мерками.  Поэтому  такой  отпор получила  попытка
Госдумы учредить Совет по нравственности на телевидении.
     4.  Одно  из  фундаментальных   культурных  табу,   которое  планомерно
разрушалось телевидением,  состоит в запрете  на показ таинства  смерти  вне
негласно установленного нравственными нормами  ритуала. Осмысление смерти  -
одна  из труднейших  проблем человеческого  бытия. В течение  жизни  зрелище
смерти дается человеку малыми, "точно  отмеренными" порциями,  и  всегда это
потрясение.  За  тысячелетия  культура вплела  эти  "порции  смерти" в такую
плотную  ткань  норм  и  процедур,  что  потрясения  от  зрелища  смерти  не
разрушают, а укрепляют человека. Телевидение же вводит  зрелище смерти в дом
каждой семьи вне всяких норм, в огромных количествах  и в самом неприглядном
виде. С утра до вечера на нас обрушивают  поток образов смерти - катастрофы,
похороны, убийства, морги.  И  нормальный  человек  погружается в  состояние
непрерывного шока.
     Именно  "репортаж из морга" заснял  журналист  "Известий" О.Блоцкий для
продажи немецкому ТВ.  Это - важный  инцидент,  который произошел в  феврале
2000 г. в  Чечне, где Блоцкий сделал видеозапись  работы похоронной команды.
Есть ли тут преступление  против морали? Да, есть. Ибо  он  снимал  те дела,
которые  человек  видеть не должен. Понимаю, что это  жестоко,  но предлагаю
О.Блоцкому  представить  себе, что у  него умер дорогой для него  человек, а
кто-то с ТВ пришел с камерой в морг и заснял на видео все  то, что служители
и  патологоанатомы делают  с телом этого человека.  Заснял, а потом  показал
всему свету  по ТВ. Блоцкий  скажет,  что  на него  бы это не подействовало?
Тогда он - выродок рода  человеческого. Это что касается самого факта съемок
запретного зрелища - независимо от продажи пленки.
     Многие  помнят кадры растерзанных  тел,  привезенных  из  Бендер, после
которых  ТВ  сразу  дало  рекламу шампуня "Видаль Сасун". А потом была Чечня
1995-1996  гг.  - репортеры НТВ  пять дней  подряд  позировали  перед  телом
убитого в Грозном  солдата  российской армии,  показывали на  него пальцем и
критиковали  Грачева  за  то,  что  тот  не забирает  у  Дудаева  тело.  Все
рассуждения об  ошибках  командования, бездарности  министра и т.д. на  этом
фоне  были  несущественны, главным был показ этого  трупа, превращение его в
реквизит  - потрясающее  насилие  над  совестью. Как  следует понимать  цели
организации, сотрудники которой  пять дней  показывают стране (и,  возможно,
родителям погибшего) тело павшего солдата -  вместо того, чтобы первым делом
предать его земле?
     А  в  Москве  телевидение  крупным  планом,  смакуя  ракурсы,  показало
погибшего  в  Чечне полковника МВД. Да еще с фарисейскими  приговорками. Кто
позволил  выставить усопшего, не убранного со всеми ритуалами, на  обозрение
десяткам миллионов? Возмущение репортеров враждебностью военных в Чечне было
наигранным,  ибо  эта их  нормальная  реакция  предусмотрена учебником.  Что
должен думать солдат,  в  мыслях готовый к смерти,  когда видит  человека  с
видеокамерой  и   жвачкой   во  рту?  Как  искусно  этот  тип  заснимет  его
изуродованное тело? Надо было  поражаться сдержанности солдата, а  не ныть о
поломанных камерах.
     Изменилось ли  положение с тех пор? Почти нисколько. 24 января  2000 г.
ТВЦ  дал репортаж  о  лаборатории ростовского госпиталя,  в которой проводят
идентификацию неопознанных тел погибших в Чечне военных. Мы видим фотографии
молодых людей крупным планом  - так, что их не могут не узнать их близкие. А
потом  - кадры с со стоящими на полке черепами. Черепами погибших  сыновей и
братьев телезрителей. Следом -  кадр с лежащей около микроскопа печенью. Что
должны  подумать близкие  тех,  кто погиб в  Чечне?  Может быть, это  печень
родного  им  человека?  Затем -  кадр  с  полусожженным  трупом.  В  целом -
недопустимое  с  точки  зрения  культурных  норм "введение  морга  в жизнь",
которое вызывает шок у нормального человека.  Все это -  для того, чтобы