оборудование. Почти никто из них не превращает денег в капитал, а наоборот -
обращает  капитал в  деньги и вывозит  их за рубеж. Или тратит  в России  на
безумную роскошь и капризы. Отдыхавший на Канарских островах "новый русский"
проникся симпатией  к переводчику, который помогал ему всего  три дня,  и на
прощанье  подарил ему  10  тысяч долларов  - почти 60 миллионов  рублей. Это
по-русски - по-купечески или по-княжески. Но  несовместимо  с этикой буржуа.
Большевик ближе к капиталисту, чем этот рубаха-парень.
     Посмотрим на новых собственников не с такой противной стороны. Является
ли  буржуазным  их  отношения  с  рабочими? Ни  в коей мере.  Вот, не платят
рабочим  зарплату - для  буржуа  такое  противоестественно. Не заплатить  за
купленный товар (каким является для буржуа рабочая  сила) - немыслимое дело.
У нас же это сплошь и рядом. Потому, что нашим "хозяевам" заводов совершенно
чуждо мышление буржуа. Как же они могут превратить свой режим в "буржуазное"
государство?
     Другое столь же обычное явление:  новые хозяева,  вопреки всем рыночным
законам  и даже  вопреки приказам  Ельцина,  не  только  не  отшвырнули  все
социальные  службы  заводов  (жилье,  детсады, пионерлагеря  и пр.), а  даже
увеличили  расходы по  их  содержанию -  ввиду краха государства. Сегодня на
одно только  жилье  многие  акционерные  общества тратят больше, чем весь их
годовой  доход  (некоторые предприятия в  2-3  раза больше своего дохода)  -
проедают основной  капитал. "Хозяева" знают, что люди не в состоянии платить
за  жилье, но  у  них  не  поднимается  рука  отказать  им  в  помощи, да  и
побаиваются.  Опять-таки,  это  несовместимо  с  принципами буржуазии  и  ее
государства. Это - откат к уродливому феодализму: мужик на барщине бесплатно
спину гнет, зато барин о нем порадеет.
     Не будем пытаться  определить, что за  социальный строй у нас возник  и
может ли он существовать долгое  время  (на деле  строя еще нет, пока что мы
живем в  состоянии  социального  хаоса с  элементами  разных  порядков  - от
советского  до  рабовладельческого и  даже  первобытнообщинного). Одно ясно:
попытка  "по  плану"  создать у  нас капитализм  провалилась.  Буржуазии  не
возникло, а потому не сложилось и буржуазного государства.
     Вспомним, что либералам, разрушившим  царскую Россию в феврале 1917 г.,
не удалось создать новую, буржуазную государственность даже несмотря  на то,
что  в  России  уже  имелась  более  или  менее  развитая  буржуазия.  Тогда
государство  разваливалось  на  глазах,  и уже  в  октябре большевики просто
"подобрали" власть. Сегодня такого распада еще  нет только потому,  что целы
многие  структуры  советского   государства.   Хотя   бы   ракетные   войска
стратегического  назначения.  Без них Олбрайт совсем  иначе заговорила бы  с
Россией.
     Метафора   колонизации   России.  Нередко  говорится,   что  происходит
"превращение    России   в    колонию".    Это,   кстати,   несовместимо   с
"капитализацией"! Захватывая  колонии, Запад  первым  делом уничтожал в  них
ростки капитализма и создавал совершенно особый тип хозяйства - колониальную
экономику. Что никакой колонизации  России не  происходит,  что идет гораздо
более разрушительный процесс - особая большая тема.
     Многие  считают,  что  сказать  "у  нас  режим  компрадоров,  а  Россию
превращают  в колонию"  -  сплачивает  массы  на  борьбу. Это  не  так.  Да,
самолюбие задевает,  но не более  того.  А уж на борьбу никак не поднимает -
борьбу  в  колониях  всегда  ведут  не  туземцы,  а  сами  колонисты,  чтобы
отделиться  от  метрополии,  или  связанная  с  ними  элита,  воспитанная  в
университетах метрополии.
     В чем же суть колонии? В том, что европейцы  приезжали на  новые земли,
уговором или ружьем оттесняли туземцев и начинали вести свое хозяйство. Было
два  основных  типа  колонизаторов:   католики  (испанцы  и  португальцы)  и
протестанты (англичане и голландцы). Первые ужились  с индейцами, многому  у
них  учились,  обратили  в  христианство, сразу понастроили университетов не
хуже, чем  дома, открыли Академии наук. Кто  вел борьбу  против колониальной
зависимости?   Кто   были  Боливар,  Сан  Мартин,  Хосе   Марти?   Испанская
(креольская)  аристократия.  Какой продукт везли  в Европу  из  колоний  (не
считая корицы)? Продукт хозяйства  колонистов - их  плантаций и  шахт.  Мясо
скота,  выращенного  испанцами-гаучо. Колонисты почти не меняли  уклад жизни
индейских деревень-общин. Для работы на плантациях и в шахтах даже привозили
с собой рабов - тоже колонистов!
     Англичане с индейцами оказались несовместимы,  просто их уничтожили (но
тоже почти не  изменили их жизнь).  В Америку из Англии приехали труженики -
крестьяне,  ремесленники и выпускники университетов.  Они распахали  прерии,
построили  шахты  и  заводы, они  же  и стали  бороться против  колониальной
зависимости. И в  США первые колонизаторы чуть ли  не  первым делом  создали
прекрасные университеты, поощряли науку и ремесла.
     В Африке и Азии колонисты ужились с туземцами, но  главное повторилось:
в метрополию вывозился  продукт  хозяйства, созданного именно колонистами, а
не  пальмовое  вино  и не  тыквы,  отнятые  у африканцев.  В Алжире половина
пахотной земли была отдана французским  крестьянам,  и они  своими руками ее
возделывали,  снабжая  Европу  зерном,  вином  и  фруктами.  А в колонию  из
метрополии ввозился капитал для строительства шахт и плантаций. В отличие от
Америки, в Африке и Азии возникла туземная буржуазия - но не в  производстве
(а значит,  не в продаже продукта в метрополию), а исключительно в торговле,
занятой ввозом товаров  из Европы. Это и были компрадоры или покупатели. Они
снабжали  этими  товарами самих  же  колонистов  и туземную  элиту,  которая
служила  колонизаторам.  Массы  туземцев  этими  товарами  не  пользовались.
Поэтому компрадоры были полностью включены в жизнь самих колонизаторов, были
частью их мира. Если в колонии  возникали очаги современного производства со
своей  буржуазией  (эти очаги  колонизаторы  старались уничтожить),  то  эта
буржуазия никак не была компрадорской, она продавала свой продукт.
     Есть  ли признаки этого порядка у нас в  России?  Нет,  у  нас  система
совсем другая. На  Запад вывозят продукт наших туземных предприятий - нефть,
титан, вертолеты. Мы не видим у нас тружеников с Запада, которые бы поливали
землю России своим потом, привозили к нам свои знания, умения и инструменты.
Запад  не  ввозит к нам  капиталы -  наоборот, огромные  деньги вывозятся из
России и работают на  экономику Запада.  И, наконец, наши компрадоры.  Разве
они у нас правят бал?  Основная их масса  - это  бедолаги, которые  живут  в
нашей  трудящейся  массе,  продают  ей  турецкое  постное  масло и китайские
куртки.
     У нас нет главных признаков колонии. Если бы мы стали колонией, скажем,
США, то увидели бы  у  себя массу  колонистов-американцев, которые трудились
бы, строили свои заводы и университеты. И быстро бы соединились с русскими и
сбросили колониальную зависимость. У нас же происходит нечто другое. Было ли
в  колониях что-то похожее на то,  что происходит у нас сегодня? Да, и  надо
присмотреться к другим случаям.
     Вот, Куба  была  колонией Испании,  освободилась  в 1898 г.  и впустила
"друзей" из США. Сразу была ликвидирована сильная кубинская наука, экономика
переориентирована на США и разорена искусственными колебаниями цен на сахар.
Из  Кубы  стали   высасывать  все  соки,  посадили  президентом  подлого   и
кровожадного  пса - и так  вплоть до победы Кастро. При этом Куба после 1898
г., конечно же, не была колонией.
     Но главный  урок нам  дал Китай.  В  середине прошлого века, когда туда
начали проникать европейцы, Китай  был самой крупной по масштабам экономикой
мира. Запад опутал ее банками и займами  и тоже  стал "высасывать". В начале
ХХ  века,  когда в  Китае наконец-то  возродился национализм, интеллигенция,
используя  "устоявшееся понятие", стала убеждать народ, что Китай становится
колонией Запада. И  лидер освободительного движения Сунь Ятсен  вынужден был
приложить  очень  большие  усилия, чтобы доказать интеллигенции, а  потом  и
широким  массам, что  это  -  страшное  заблуждение.  Что привычное  понятие
"колония" есть не более  чем метафора. И эта метафора принципиально искажает
реальность и заводит борьбу  в тупик. Отношения Запада с Китаем представляли
собой совершенно  новый тип паразитизма, который  вел к полной, в буквальном
смысле слова,  гибели  всей китайской  нации.  Звучит  странно, но  Китай от
Запада спасла жестокая японская оккупация (а  уже потом война сопротивления,
разоружение советскими войсками Квантунской армии, победа коммунистов). Сунь
Ятсену  тоже говорили: зачем  вы  воюете  с  устоявшимися  понятиями,  людей
смущаете. Он посчитал, что "освободить сознание" необходимо.
     Если  бы Россия  стала  колонией,  это было  бы не  смертельно.  Мы  бы
пережили, окрепли, подучились и, как США или на худой конец Индия, завоевали
бы независимость. Но  нас  колонией  не  делают,  а вскрывают вены.  Это  не
больно, умирать даже приятно, но смерть, если  не стряхнем пиявок,  наступит
неминуемо. Поэтому надо назвать вещи своими именами.
     И  еще по одной причине  неверна мысль о России как жертве колонизации.
По причине, даже гораздо  более важной, чем ложное представление о характере
действий   Запада.   Метафора  колонии  переводит   все  наше   внимание  на
"колонизаторов" как  источник наших бед и угрозу будущему.  И слегка - на их
пособников-"компрадоров".  Так  создается   ложный  образ  врага,  все  наше
внимание  переключается на  набитое  соломой  пугало, а истинный  социальный
субъект нашей катастрофы  уводится в тень.  О нем  просто  забывают, его  не
изучают,  никакой  стратегии и тактики отношений с  ним не вырабатывается. А
значит, наше  сознание под контролем манипуляторов,  и мы  обрекаем  себя на
беспомощность.
     Не в  "колонизаторах"  дело.  Авторы  нашего удушения -  внутри России,
порождены  Россией,  а  Западу даже непонятны  и противны. Хотя он с ними  и
вошел в  союз,  поскольку они предложили свои услуги по свержению советского
строя.  Неизвестно даже,  можно  ли  их  считать  "пятой  колонной  Запада",
настолько активную, самостоятельную и творческую роль они сыграли. Возможно,
в этой их войне с советским строем скорее Запад был пособником.
     После выборов 1996  г.  я писал  о "гуннах" - обширной категории людей,
голосовавших   за  Ельцина   потому,  что   они   наслаждаются   данной   им
разрушительной волей. Но эти "гунны" - лишь "защитный слой"  организованного
интернационального сословия, обладающего  стройной  философией жизни, особой
культурой и даже языком. Речь идет о преступном  мире, который всегда  играл
важную  роль  в  жизни  России,  но  обрел   почти  "классовое"  сознание  и
организацию  в  последние  30-40  лет.  Тот преступный мир, который  сегодня
пришел  к  власти  -  явление  новое,  ХХ  века.  Он начал складываться  при
разрушении традиционного  уклада  еврейских  местечек,  кавказских  клановых
общин,  русского  воровского  "цеха". Сегодня  хорошо  описана  преступность
западного   гражданского  общества,   возникшая   в  результате   буржуазных
революций. И  мы  видим, что нынешний преступный мир России имеет совершенно
иной  тип. Объяснять различия  трудно,  пока наш культурный слой не пожелает
узнать, чем вообще Россия отличается от Запада как тип цивилизации.
     Еще  предстоит исследовать процесс самоорганизации особого,  небывалого
союза:   уголовного  мира,   власти  (номенклатуры)  и   либеральной   части
интеллигенции - той ударной силы,  которая сокрушила  СССР. Признаем хотя бы
сам  факт: такой  союз состоялся,  и  преступный мир является  в  нем  самой
активной и сплоченной силой. И речь идет не о  личностях, а именно о крупной
социальной силе, которая  и пришла к власти. Хотя она рядится в буржуазию (и
ее даже торопятся  признать таковой наши марксисты), это - особый социальный
и культурный тип.
     Несостоятельны  надежды на то, что через одно поколение  потомки  воров
превратятся  в   благопристойных  буржуа,   как   бандиты  США.  Преступники
гражданского общества не образуют сословия со своей культурой и этикой,  они
- "ассоциация  индивидуумов". У нас -  другое, и сословные рамки преступного
мира   жестки,  они  его   устойчиво   воспроизводят   и   тем  более  будут
воспроизводить, когда это сословие у власти и собственности.
     Конечно, преступная государственность может  существовать лишь короткий
исторический срок. Кланы  и  группировки неминуемо  начинают  грызться,  как
пауки  в банке  -  начало  этого мы уже  наблюдаем. Но  пока  они друг друга
перегрызут, они Россию совершенно истощат. Лучше через все это не проходить,
а свернуть как можно раньше. Единственный выход - "объединиться честным". Об
этом и  надо думать. И  первое  условие  для  этого  -  перестать  кормиться
сказками о  "колонизаторах и  компрадорской  буржуазии"  и  мыслить  ложными
метафорами.
     Рассмотрим  теперь стереотипы -  мыслительные конструкции,  подавляющие
способность увидеть  явление  в разных контекстах.  Вот  примеры  нескольких
стереотипов, которые использовались в ходе перестройки.

2. Стереотип антигосударственности

     Первым условием успешной революции (любого  толка)  является отщепление
активной части общества от государства. Каждого человека  тайно грызет червь
антигосударственного чувства,  ибо  любая  власть  давит.  Да и  объективные
основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства
держат  этого червя  под  контролем.  Внушением,  художественными  образами,
песней можно антигосударственное чувство растравить.
     Это  удалось за  полвека подготовки  революции 1905-1917 гг. в  России.
Тогда всей интеллигенцией овладела  одна мысль - "последним пинком раздавить
гадину",  Российское государство.  В.Розанов  пишет  в дневнике  в 1912  г.:
"Прочел в "Русск.  Вед." просто захлебывающуюся от радости  статью по поводу
натолкнувшейся   на  камни  возле  Гельсингфорса  миноноски...  Да  что  там
миноноска:  разве не ликовало  все  общество и  печать, когда  нас били  при
Цусиме, Шахэ, Мукдене?".
     То  же самое мы видели в  перестройке,  когда  стояла  задача разрушить
советское  государство   как  основу  советского  строя.  Поднимите  сегодня
подписку  "Огонька", "Столицы",  "Московского комсомольца" тех  лет - та  же
захлебывающаяся радость по  поводу любой  аварии, любого инцидента.  На этом
этапе  был  важен  пример  Запада,  повлиявший  прежде  всего  на  "сословие
специалистов". В книге-отчете  по  опросам 1989-1990 гг. "Есть  мнение" есть
общий  вывод:   "Носителями   радикально-перестроечных   идей,   ведущих   к
установлению  рыночных  отношений,  являются по  преимуществу  представители
молодой  технической и инженерно-экономической интеллигенции,  студенчество,
молодые работники аппарата и работники науки и культуры".
     Отщепенство  от  государства  и  лежащая  в  его  основе   ненависть  к
авторитету  и власти на Западе стали результатом  того превращения  народа в
скопище  "свободных  индивидов",   которое  составило   сущность  разрушения
традиционного   общества   и    возникновения   гражданского.   Как    пишет
Ортега-и-Гассет, "суверенитет любого индивида,  человека как такового, вышел
из  стадии  отвлеченной правовой  идеи или идеала  и укоренился  в  сознании
заурядных  людей".   Напротив,  государство  было   низведено  с   положения
исполненного  благодати  "отца"  до   уровня   "ночного   сторожа".   Вместо
университетской культуры стала господствовать мозаичная - масс-культура.
     Человек массы - потребитель стереотипов:  "К массе  духовно принадлежит
тот, кто в каждом вопросе  довольствуется готовой  мыслью, уже сидящей в его
голове", - писал Ортега-и-Гассет в книге  "Восстание масс". Этот труд  очень
важен  для  нашей  темы,  он  посвящен  человеку,  сформированному  массовой
культурой. Этот человек манипулируем,  мыслит стереотипами и обладает  таким
самомнением, что диалог с ним и обращение к разуму очень затруднены.
     У Ортеги-и-Гассета  речь  идет не о  "трудящихся массах",  а о  среднем
классе,  типичным  выразителем  которого  является  как   раз  "специалист".
Ортега-и-Гассет  пишет: "Специалист" служит нам как яркий, конкретный пример
"нового человека" и позволяет нам разглядеть  весь радикализм его новизны...
Его нельзя назвать образованным,  так  как он полный невежда во всем, что не
входит в его специальность; он и  не невежда, так  как он  все таки "человек
науки"  и знает в  совершенстве  свой крохотный уголок вселенной.  Мы должны
были бы назвать его "ученым невеждой", и это очень серьезно, это значит, что
во  всех  вопросах,  ему  неизвестных,  он  поведет  себя  не  как  человек,
незнакомый  с делом,  но  с  авторитетом  и амбицией,  присущими  знатоку  и
специалисту... Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя сегодня  во  всех
жизненных вопросах - в политике, в искусстве, в религии - наши "люди науки",
а за  ними  врачи, инженеры, экономисты,  учителя... Как убого и  нелепо они
мыслят, судят, действуют! Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы
то ни было - типичные черты  человека массы - достигают апогея именно у этих
довольно  квалифицированных  людей. Как  раз  эти  люди  символизируют  и  в
значительной  степени  осуществляют  современное   господство  масс,  а   их
варварство - непосредственная причина деморализации Европы".
     В  годы  перестройки,  когда  червь  антигосударственного  чувства  был
раскормлен   до  невероятных   размеров,  под   огнем  оказались  все  части
государства  -  от  хозяйственных органов, ВПК, армии и  милиции до  системы
школьного образования и детских домов. Л.Баткин, призывая в  книге-манифесте
"Иного не дано" к "максимальному разгосударствлению советской жизни", задает
риторические  вопросы: "Зачем министр крестьянину - колхознику, кооператору,
артельщику, единоличнику?.. Зачем  министр заводу?.. Зачем ученым в Академии
наук - сама эта Академия, ставшая натуральным министерством?". В лозунге "Не
нужен  министр  заводу!" -  формула  колоссального по  масштабам  разжижения
общества,   превращения   России    в   безгосударственное,   бесструктурное
образование, которое долго существовать не может.
     Интеллигенцию  соблазнили  на  отщепенство   от  государства  лозунгами
демократии  и  свободы. Академия  наук стала  чуть не главным объектом атаки
ученых-демократов! Даже в  1992 г., когда Академия была  уже почти  удушена,
доктор наук Вяч.Иванов пишет в "Независимой газете": "У нас осталась тяжелая
и нерешаемая  проблема -  Академия наук. Вот что мне, депутату от  академии,
абсолютно  не удалось  сделать  -  так это изменить ситуацию, которая  здесь
сложилась.  Академия по-прежнему  остается  одним  из  наиболее  реакционных
заведений". Этот филолог и депутат считает  себя вправе уничтожать ядро всей
русской    науки,    оправдываясь    пустым    идеологическим    стереотипом
("реакционность").
     Для  разжигания  антигосударственного  чувства  были  призваны  (скажем
прямо, наняты - в широком смысле слова) самые любимые таланты России, против
слова  которых  беззащитна душа  простого  человека.  После  1991  г.  в  их
откровениях  была  сделана   небольшая  коррекция  -  упор  делался  уже  на
"советском" государстве, но это ничего не меняет. Они, люди аполитичные  и к
тому же баловни советского государства, ничего серьезного против  советского
строя   сказать  не   могли.  Важен  был  сам  факт:  человек,  которому  мы
поклоняемся, ненавидел свое государство. И даже сегодня, когда можно было бы
уже  забыть свои  обиды,  он ничего предосудительного  в своей ненависти  не
видит, он говорит о ней как о благородном движении своей души.
     Вот  Николай  Петров, преуспевающий  музыкант,  делает такое признание:
"Когда-т