цким".
     Здесь, действительно, любопытно все, включая туманный стиль  изложения.
Сообщается также о попытках проникнуть к Горбачеву со стороны  кинорежиссера
Олега Уралова и российских депутатов, "волею случая отдыхавших в те  роковые
дни  на  Крымском побережье".  Но  из  их  рассказа  о  том, как  дружелюбно
отнеслась  к ним охрана и не пропустила к президенту под тем предлогом,  что
"у Михаила Сергеевича нет возможности принимать всех отдыхающих по соседству
депутатов",  абсолютно  ничего  не следует. Более  того, ответ  охраны  даже
выглядит вполне резонным.

4. "Переворот" и КПСС

     Имеет смысл отвлечься ненадолго от ярких событий "путча" к оставшимся в
тени действиям  руководства  КПСС.  Известно,  что  именно  "путч"  послужил
поводом  для  ликвидации  этой  огромной  организации,  и утверждение  о  ее
активной  роли  в подготовке переворота  было  принято как  не  требующий ни
доказательства, ни размышлений факт.  Пресса (в том  числе т.н. "партийная")
на   этот  счет   отделывалась  туманными  репликами,   избегая  затрагивать
фактическую сторону дела.
     В виде  маленькой,  невзрачной заметки  прошло  в "Правде"  сообщение о
таком немаловажном  факте. 26 августа 1991 г.  прокурор  Ленинграда возбудил
уголовное дело по признакам преступления  пункта "А" ст. 64 УК РСФСР "Измена
Родине"  против Ленинградской организации КПСС, секретарь которой Б.Гидаспов
был признанным "крутым" консерватором. 26 декабря следствие было закончено и
следователь   по  особо  важным  делам  П.Кривошеев   ответил   на   вопросы
корреспондента:
     "- Какое общее впечатление о поведении  руководителей парторганизации в
дни событий 19-23 августа?
     - Они заняли нейтральную, вернее, даже выжидательную позицию. В местный
ГКЧП  Б.Гидаспов, например,  попал как член военного  совета  округа. А  как
первый секретарь обкома он даже не имел необходимой информации от ЦК. Звонил
Купцову,  Ивашко, спрашивал,  что же все-таки происходит, где  Горбачев,  те
отделывались туманными  фразами. После чего, как утверждает Гидаспов, у него
стало закрадываться подозрение, что тут  не все в порядке. А когда он увидел
по телевидению  дрожащие руки Янаева, понял: дело нечисто. И  с  тех пор все
его действия  были направлены  на то, чтобы  сохранить в  городе порядок, не
допустить кровопролития...
     - К какому же выводу пришло следствие?
     -  Никаких конкретных  или реальных действий со  стороны  Ленинградской
парторганизации, направленных на  поддержку решений ГКЧП, совершено не было.
Не установлено ни одного факта, который потребовал бы привлечения  виновных,
если бы таковые обнаружились, к уголовной  ответственности за измену Родине.
Поэтому  своим  постановлением  дело  N 381953  я прекратил  за  отсутствием
состава преступления".
     Подобного  рода  сообщения  шли  и  из других  мест.  Так,  Прокуратура
Белоруссии вела уголовное дело, возбужденное по  сведениям о поддержке  ГКЧП
разными   общественными  организациями.   В   феврале   Прокуратура  сделала
заявление,  согласно  которому  она  не  установила  "сговора  руководителей
коммунистической  партии Беларуси  и  коммунистов  республики  с участниками
заговора с  целью  захвата власти, осуществленного  в  августе  1991  года в
Москве".
     В истории августовского путча и роли в нем КПСС есть одна тема, которой
политики  стараются  не  касаться.  Она может  интересовать лишь  достаточно
беспристрастного наблюдателя - ниже мы попытаемся объяснить, почему это так,
что  же происходило на Старой площади, в цитадели коммунистической системы -
Центральном  комитете КПСС. Ниже приводится рассказ одного  из  аппаратчиков
высшего  звена ЦК. В августе  он  отдыхал в Форосе, рядом с дачей Горбачева.
Утром  19  августа,   узнав  о  событиях  в  Москве,  он  регулярным  рейсом
"Аэрофлота" вернулся  в  столицу и провел  все  дни путча непосредственно  в
здании ЦК, наблюдая события "изнутри".  Вот, коротко, его рассказ, который я
привожу без редактирования и без комментариев.
     "... Эта  тема тесно связана  с вопросом о том, кому в конце второй и в
течение третьей  декады августа 1991 года принадлежала власть в КПСС. Власть
КПСС в обществе к этому времени была уже достаточно слабой, это была даже не
власть как  таковая, а  остатки былого могущества и всепроникающего влияния.
Но власть внутри партии и власть партии в обществе - это две разные вещи,  и
первая может существовать даже при полном отсутствии второй.
     Итак, в чьих руках была  партийная власть 19 августа, в день, когда был
изолирован в Форосе генеральный  секретарь ЦК?  Формально, по  уставу высшим
органом партии является Политбюро, но каких-либо следов его  деятельности  в
этот  период не  прослеживается. Оно не собиралось, так как львиная доля его
членов -  все республиканские лидеры  - предпочли в  тот момент  остаться  в
своих  вотчинах  -  кто выполнять  указания ГКЧП, кто  отсидеться,  а  кто и
противодействовать путчистам.  Неизвестны  и принятые в этот период от имени
Политбюро документы.
     Вторым по значению органом внутрипартийного управления между  пленумами
являлся  секретариат ЦК.  Следы его деятельности  прослежены в  ходе идущего
следствия,  а печально  известная  шифровка, призывающая к  поддержке  ГКЧП,
разослана  как  раз  от  его имени. Шифровка  была  направлена  на места  19
августа.   Характер   документа   указывает,   что  в   отличие   от  загодя
подготовленных домашних заготовок, многие из которых уже преданы  гласности,
этот документ тогда же, то есть 19 августа, и родился.
     Путч  без  сомнения  застал  основной   орган  оперативного  управления
огромной  партийной структурой  врасплох. Иначе не объяснишь, почему  второе
лицо в партии - заместитель генсека В.Ивашко - накануне был прооперирован по
поводу  щитовидной  железы.   Почему   секретарь   Г.Семенова   оказалась  в
командировке в Средней Азии, секретарь П.Лучинский грелся в Крыму, секретарь
А.Гиренко отлеживался в легком недомогании и т.п. Считать, что они оказались
по-лукьяновски  лукавыми  и  дальновидными, не  приходится, ибо  все они  19
устремились  на Старую площадь, пытались понять,  что  происходит, и все дни
путча находились там, покинув  свои рабочие места в последний  день августа,
когда все партийные функционеры под дулами автоматов были  изгнаны из здания
ЦК. Если бы  существовало тайное партийное  решение об организации путча, им
бы просто  не было позволено в важнейший момент захвата власти, когда каждый
из посвященных играет огромную  роль, уклониться  и находиться  за тридевять
земель или в больнице.
     По  свидетельству многочисленных функционеров ЦК,  с кем довелось вести
беседы, секретариат заседал практически непрерывно  в течение и  19, и 20, и
первой  половины  21  августа.  Эти  заседания  отличались от  обычных.  Они
проходили  в самом узком,  то есть  собственно секретарском составе. Обычной
практикой  еще со сталинских времен было участие  в  заседаниях секретариата
заведующих  отделами ЦК  - весьма  влиятельной  в партийной иерархии  группы
функционеров...
     На этот  раз  они не были допущены.  Отсечены от  влияния на  выработку
отношения  к  путчу  и  документов,  которых  ждали  провинциальные  центры,
оказались,  конечно,  не только  собственно заведующие.  Вместе с  ними  был
отсечен и весь аппарат ЦК...
     К исходу дня  20 августа  ведущих функционеров  ознакомили  с  проектом
заявления ЦК, которое было вымучено самим Секретариатом. Предполагалось, что
оно  прозвучит  в  программе  "Время".   Заявление  носило  крайне  аморфный
характер, обнаруживая полную бесхребетность и отсутствие политической  воли.
В нем "принималась к сведению" информация  ГКЧП о том, что с генсеком ничего
непоправимого не  случилось, и  давалось  обставленное  оговорками  обещание
поддержки  путчистам,  если ГКЧП  будет  "выражать  чаяния  народа".  Натиск
среднего звена  на руководство  оказался столь  настойчивым,  что  партийные
бонзы дрогнули и отозвали заявление.  По свидетельству одного  из работников
телевидения,  его  буквально  вынули  из  рук  диктора  главной политической
телепрограммы. Такое заявление,  возможно, и было бы  хуже, чем ничего. Но и
"ничего" от правящей партии в момент путча, длившегося уже  двое суток, было
не лучше.
     Почему в эти дни не собрался пленум ЦК? Примерно от десяти членов ЦК, с
которыми нам удалось провести  телефонные разговоры,  стало известно, что  в
первой половине  дня 19 августа  они узнали о готовящемся на следующий день,
то  есть 20-го  (скорее всего,  вечером) пленуме.  На  вопрос, почему он  не
состоялся, вразумительного ответа не дал никто.
     Как удалось установить, утром  19-го известие о пленуме получили  почти
все члены ЦК. Многие из них, бросив все, поехали в Москву.  Утром 20 августа
в  отделе,  ведавшем  оргработой, циркулировали данные о  прибытии в  Москву
110-115 иногородних членов ЦК. А еще почти половина членов  пленума ЦК - это
представители московской политической  элиты. Другими словами,  20 августа в
Москве  находилось примерно  две  трети членов ЦК.  Собрать их на  заседание
труда не представляло.  Однако  секретариат, ссылаясь на  то,  что в  Москве
вводится чрезвычайное положение, от  проведения пленума отказался. Это и был
момент узурпации власти в партии.
     Горбачев  уверял всех,  что из Фороса  в  новую  страну  вернулся новый
президент,  но это было не так. Он привез в Москву многие из своих иллюзий -
в  аэропорту  и на  первых пресс-конференциях еще  говорил  о перестройке  и
социалистическом выборе. Но через день ему многое стало ясно...
     И тогда  он призвал  КПСС сослужить последнюю  службу.  Она должна была
теперь  сыграть роль жертвы,  которую он  принесет  на  алтарь разгневанного
божества! В узком кругу оставшихся ему верными функционеров (многими из  них
он пожертвует  уже в ближайшие дни) за круглым столом в комнате, примыкавшей
к приемной  его кремлевских апартаментов,  родились заявления о судьбе КПСС,
ее имущества и т.п. Парадоксально, но факт: к разработке определяющих судьбу
партии документов не были  привлечены  не  то  что  члены  пленума ЦК,  но и
секретари  -  только  ближайшее  окружение генерального секретаря и  два-три
человека из среднего звена функционеров ЦК.
     Так  произошла  вторая  за  несколько  дней  узурпация  внутрипартийной
власти.  Она  носила  еще  более выраженный характер: власть  в партии  была
узурпирована одним  человеком,  ее генеральным секретарем.  Узурпирована  на
очень  короткий  отрезок времени, если рассуждать предельно строго, всего на
несколько  часов,  и только  с одной  целью - уничтожить ее как организацию,
использовав такое уничтожение как козырь в новом туре политической борьбы".
     Рассмотрим    альтернативные    объяснения    происшедшего,     которые
циркулировали в среде наблюдателей.

5. Модели объяснения событий

     Согласно официальной версии, сформулированной Б.Н.Ельциным уже в первый
день путча, а затем подтвержденной Горбачевым и  радикальными демократами  и
даже   утвержденной  парламентом,  в   СССР   был  совершен  государственный
переворот,   организованный   группой    заговорщиков,    которые   признаны
преступниками.
     Никого не волновали неувязки с правом: парламент и президент,  подменяя
суд,  уже не  только дали  событиям юридическую  квалификацию, но  и вынесли
приговор. Члены ГКЧП  до  суда и даже до  следствия  признаны преступниками.
Горбачев, будучи  даже по  официальной  версии  потерпевшим, то  есть  лицом
заинтересованным, создает и возглавляет комиссию, наблюдающую за следствием,
а  допрашивается  как  свидетель,  так что защита  не может  задать ему свои
вопросы.
     Относительно мотивов действий ГКЧП мнения разошлись. Демократы считают,
что на отчаянный  шаг  "путчистов" толкнуло стремление партократии сохранить
свои позиции. Горбачев же  сказал,  что  когда  путчисты  приехали к нему  с
ультиматумом, требуя  ввести чрезвычайное положение ради спасения страны, он
им  ответил, что  его  и их оценки ситуации полностью совпадают,  но  он  не
согласен со способом их действий.  Это странно,  ибо если он  имел такое  же
мнение о ситуации в стране, он по долгу службы обязан был принять адекватные
меры, и требование путчистов было  вполне справедливым. Из  этого  некоторые
обозреватели  пришли   к  выводу,  что  "путчисты"  действовали  из  чувства
патриотизма, когда президент отказался принять меры по спасению страны.
     Приведенные  трактовки   мотивов   уязвимы.  Идти  на  опасное  и  явно
безнадежное  дело  якобы   ради   сохранения  собственных  позиций   (версия
демократов) - значит предполагать у всех заговорщиков отсутствие интеллекта,
доходящее  до  идиотизма.  Известно,  что  никто  из  партократов, идущих  в
фарватере  Горбачева, никаких позиций за время  перестройки  не потерял. Что
мог потерять премьер-министр  или  шеф КГБ,  или закадычный друг  президента
председатель Верховного  Совета СССР  Лукьянов? Риск  никак  не оправдывался
самой большой из возможных потерь. Понимая,  что рационально  объяснить  эту
неувязку   невозможно,   демократическая   пресса    утверждала,   что   все
"заговорщики" действительно были  глупы. Но это - миф. Во всяком случае, шеф
КГБ, премьер-министр и председатель парламента проявили себя ранее как очень
умные и прагматичные политики. За эти годы все имели возможность убедиться в
том,  что А.И.Лукьянов - мастер политической  интриги  высшего класса (о нем
даже  говорилось в  прессе: "при  всем уме, хитрости и  коварстве Лукьянова,
он..."  и  т.д.).  Писатель  Даниил  Гранин,  человек  явно  демократических
взглядов,  так отозвался о Лукьянове: "Этот человек  владел всей  ситуацией.
Это  часовщик,  он великолепно знал  механизм власти". Так  что в  версии  о
глупости организаторов путча концы с концами не вяжутся.
     Версия Горбачева более благосклонна. По ней "путчисты" - патриотические
политики  с обостренным чувством  ответственности за  судьбу страны,  но без
правового  мышления.  Эту  версию  также  трудно  принять по трем  причинам.
Во-первых, все эти  люди  - "команда Горбачева",  они работали с  ним душа в
душу и прекрасно  знали,  куда он ведет страну. Внезапная и самоубийственная
вспышка  патриотизма  у  них  просто  необъяснима.   Если  такая  вспышка  и
произошла,  значит,  они  узнали  нечто из  ряда вон выходящее,  но  об этом
неизбежном следствии из указанной версии никогда не было сказано ни слова.
     Во-вторых,  те в ГКЧП, кто  был непосредственно  связан  с  экономикой,
вовсе  не  были   сторонниками  возврата  к   казарменному  социализму,  они
определенно  являлись  приверженцами  рыночной   экономики.  Так   что  ГКЧП
представлял  не хунту,  спаянную  едиными  идеалами, а  весьма гетерогенное,
"плюралистичное" образование -  уникальное явление в истории государственных
переворотов.  Во  всяком  случае,  из-за легких  расхождений с  радикальными
либералами "хозяйственники" в ГКЧП и пальцем не пошевельнули бы, не  то  что
стали бы организовывать переворот.
     Наконец, если бы  они действовали из  клановой солидарности партократов
или  из  патриотизма,  они ни  в  коем случае не стали бы вводить  в  Москву
войска.  Советская армия  по  своему культурному типу  не приспособлена  для
государственных переворотов. Кроме того,  "заговорщики" изучали  проведенный
политологами разных направлений анализ  январского "мини-путча" в  Вильнюсе.
Во всех  докладах два вывода были  однозначны: 1) тот, кто выведет войска на
улицу, потерпит сокрушительное поражение; 2) кто бы это ни организовал, вина
будет  возложена на  КПСС  и союзные  органы  власти.  Можно с  уверенностью
сказать: ядро "заговорщиков" должно было  знать,  чем  кончится этот  "путч"
(хотя некоторые  военные и партийные деятели, видимо, могли присоединиться к
нему в действительно  отчаянной попытке что-то сделать для спасения  страны,
как они страну понимали).
     Официальная  версия  создает  следующее  противоречие:  если  это   был
государственный   переворот  (неважно,  какими  мотивами   вызванный),   как
объяснить странное поведение заговорщиков,  явно обрекающее их на поражение?
Эти странности очевидны:
     -  ГКЧП не отмежевался от  Горбачева,  кредит  доверия  к которому  был
исчерпан практически у  всех  политических сил в стране.  Сказав: "Мы - люди
Горбачева и будем продолжать его политику", заговорщики заведомо лишили себя
поддержки населения. Это усугублялось тем, что личного авторитета и симпатий
в обществе члены ГКЧП не  имели и  харизматическими лидерами  быть не могли.
Вообще, в  истории это первый случай, когда переворот совершает  хунта, явно
не  имеющая  лидера.  Утверждения  о  том,  что  заговор  был  спонтанным  и
героическая  идея родилась одновременно в нескольких головах, принять  очень
трудно.
     -  ГКЧП  не  привлек те  силы,  которые  сформировались  как  оппозиция
Горбачеву  (часть  КПСС,  круги  т.н.  "патриотической"  интеллигенции). Что
касается авторитетных консервативных  военачальников, таких  как заместитель
министра   обороны  Варенников  или  командующий  округом  Макашов,  то  они
привлечены к "перевороту" не были (Макашова даже все три дня не соединяли по
телефону с  Язовым). Напротив, делалось  как  будто  все, чтобы путч не  был
принят всерьез и не приобрел силу.
     - "Заговорщики" не выполнили элементарных тактических требований любого
переворота  (установление  контроля  над связью и транспортом, быстрый арест
политических  противников,  активные  действия). Вместо этого  -  гротескные
передвижения,  уклонение от  каких бы  то  ни  было  действий, бессмысленные
пресс-конференции, постоянные  заверения,  что войска не предпримут  никаких
акций, фактически поощрение враждебной заговору пропаганды.
     Создать  уверенность  в  том,  что   ГКЧП  готовил  массовые  аресты  и
репрессии, при выработке официальной версии событий было просто необходимо -
иначе  какой  же  это  переворот.  Это  требовало  от журналистов  непростой
эквилибристики.  Вот,  например,  заявление "Известий"  от 26  августа:  "Из
неофициальных источников "Известия" получили информацию о том, что сценарием
государственного  переворота  в СССР предусматривались аресты лиц, способных
помешать новым властям в деле строительства светлого будущего. По  некоторым
данным, в список было включено около семи тысяч фамилий. Получить какое либо
документальное  подтверждение этим  фактам  нам пока не удалось. Однако  нет
никаких  оснований  утверждать,  что  подобные  списки не  существовали...".
Поистине,  верх  правового  мышления. Пришлось даже новому  шефу КГБ  Вадиму
Бакатину нехотя признать, что сведений о списках на аресты он не имеет и их,
по-видимому, не существовало.
     Версия,  развиваемая прессой, гласила:  все  заговорщики  -  пьяницы  и
дегенераты,  они   даже   путча  толком   не  могли   организовать.   Газета
"Megaрolis-Exрress"  5  сентября  сформулировала   это   так:  "Руководители
переворота в те три дня упорно вели себя то  ли как полные идиоты, то ли как
люди, склонные к  нетривиальным  способам  самоубийства". Но  это объяснение
крайне неубедительно.  Все помнят  молниеносные операции по  взятию  Праги в
1968  г.  или  Кабула  в  1979.  Кстати,  и  сама  операция  19  августа  по
развертыванию в центре  Москвы, среди толпы, двух дивизий с тяжелыми танками
была проведена, по отзывам экспертов, блестяще  -  не  был задавлен ни  один
человек, не было ни одного столкновения на дороге.
     С гораздо меньшими возможностями Ярузельский в декабре 1981  г. за одну
ночь парализовал  огромную, разветвленную систему  "Солидарности" - а ведь в
тот момент  "путчист"  Крючков был представителем  КГБ в Польше  и  приобрел
полезный  опыт.  По  словам  живущего  в  Лондоне  известного  диссидента  и
политолога  Владимира  Буковского,  заместитель  Крючкова  по  КГБ,  генерал
В.Грушко  (также  арестованный после  путча  как заговорщик)  был  одним