орожных  реформах,  а  о  сломе
жизнеустройства.  Горбачев  сказал  совершенно определенно:  "Перестройка  -
многозначное,  чрезвычайно  емкое слово.  Но  если  из  многих его возможных
синонимов выбрать ключевой,  ближе всего выражающий саму его суть, то  можно
сказать так: перестройка  - это  революция...".  Популярный  тогда  Н.Шмелев
уточнил, что речь идет о революции разрушительной: "Революция  сверху отнюдь
не легче революции снизу. Успех ее,  как и всякой  революции, зависит прежде
всего  от стойкости, решительности революционных сил, их способности сломать
сопротивление отживших свое общественных настроений и структур".
     Обычные люди, не вовлеченные в толпу, обладают здоровым консерватизмом,
вытекающим из  исторического  опыта  и способности предвидеть  нежелательные
последствия изменений. Эти  свойства гнездятся  в  подсознании  и  действуют
автоматически, на уровне интуиции. Этот подсознательный контроль был в  СССР
устранен из общественного сознания в ходе перестройки.
     Шопенгауэр в "Афоризмах житейской мудрости" дает  такой  совет: "Прежде
чем  браться  за  выполнение   какого-либо  намерения,  надо  несколько  раз
хорошенько его  обдумать и  даже  после  того,  как  все  нами  уже подробно
рассмотрено,  следует  принять  в  расчет  несовершенство людского познания,
из-за  коего  всегда   возможно  наступление  обстоятельств,  исследовать  и
предвидеть которых мы не  смогли  - обстоятельств, способных  опрокинуть все
наши  расчеты.  Такое  размышление  непременно  прибавит  весу  на   сторону
отрицания и скажет  нам, что не следует, без  необходимости,  трогать ничего
важного, нарушать существующий покой".
     Удивительно, но, начиная  с  последнего  этапа  перестройки  в качестве
активных идеологов  стали выступать новые собственники ("предприниматели") -
и люди им верили! Но это противоречит даже выводам самих теоретиков рыночной
экономики. Адам Смит заканчивает первый  том своей  главной книги "Богатство
народов"   таким  предостережением:   "Всякое   предложение  нового  закона,
исходящее от этого разряда людей, должно быть встречено с крайним недоверием
и  может  быть   принято  только  после   подробного  и  самого  тщательного
исследования, произведенного не только со всевозможной добросовестностью, но
и  с самою  недоверчивою внимательностью.  Ибо предложение  это  исходит  от
класса  людей,  интерес  которых никогда  не может  совпадать  совершенно  с
интересами  всего народонаселения, и состоит  только в  том, чтобы  провести
общество и даже обременить его, что  уже неоднократно  и удавалось им делать
при каждом удобном случае".
     5.  За  время  перестройки  в  сознание  советских  людей  вошло  много
прекрасных,  но  расплывчатых  образов  -  демократия, гражданское общество,
правовое  государство и  т.д..  Никто  из политиков, которые клялись в своей
приверженности этим добрым идолам, не  излагали сути  понятия.  Принять язык
противника или даже друга - значит незаметно для себя стать  его  пленником.
Даже если ты понимаешь слова иначе, чем собеседник, ты в его руках,  т.к. не
владеешь стоящим за словом смыслом, часто многозначным и даже тайным. Это  -
заведомый проигрыш в любом споре.
     Положение советского человека оказалось еще  тяжелее -  перейдя на язык
неопределимых понятий, он утратил возможность общения  и диалога со "своими"
и  даже с  самим собой.  Логика оказалась  разорванной, и даже  сравнительно
простую проблему  человек  стал не в состоянии сформулировать  и додумать до
конца. Мышление огромных  масс людей  и представляющих их интересы политиков
стало некогерентным,  люди не могут  связать концы  с  концами и  выработать
объединяющий  их проект  -  ни проект  сопротивления,  ни проект  выхода  из
кризиса. Они не могут даже ясно выразить, чего они хотят.
     Приняв   вместо  ясно   усвоенных  житейских   понятий   понятия-идолы,
идеологические фантомы, смысл которых не был определен, добрая сотня народов
СССР оказалась  в руках политических проходимцев. Поддерживая  или  отвергая
предлагаемые им проекты, предопределяющие их собственную судьбу и  судьбу их
детей и внуков, миллионы людей следовали за блуждающими огнями фантазий.
     Шопенгауэр в "Афоризмах житейской  мудрости" пишет: "Путеводной звездой
нашей деятельности должны быть не образы фантазии, а ясно усвоенные понятия.
Обычно  бывает  обратное.  При ближайшем  исследовании  мы убеждаемся, что в
конце концов решающий голос во всех наших делах  принадлежит не понятиям, не
рассуждению,  а именно  воображению,  облекающему в красивый  образ  то, что
желали бы нам навязать".
     6.  Идеологическая  машина  перестройки  произвела  большую  работу  по
разрушению  коллективной  исторической  памяти  советского  общества.   Были
очернены,  осмеяны, перемешаны символы-вехи национальной  истории. Затем был
создан  хаос в  системе  мер,  оценок  и даже  временной  последовательности
событий,   образующих  историческую  картину.  Была   подорвана  способность
общества  вырабатывать коллективную  память даже самых недавних событий - по
прошествии всего  нескольких месяцев  они вытеснялись, стирались из  памяти.
Общество  в целом  и  каждый  человек  в  отдельности  потеряли  возможность
анализировать  прошлое и  использовать его уроки для того, чтобы  определять
свою позицию в конфликтах настоящего.
     Один из первых советов Шопенгауэра в его "Афоризмах житейской мудрости"
таков:  "Чтобы  жить  вполне  разумно  и  извлекать  из  собственного  опыта
содержащиеся  в   нем   уроки,   следует   почаще   припоминать   прошлое  и
пересматривать все,  что было прожито, сделано, познано и прочувствовано при
этом,  сравнивать свои  прежние  суждения  с  настоящими,  сопоставлять свои
задания и усилия с результатами".
     Все указанные  приемы  воздействия  на общественное  сознание, делающие
человека   беззащитным   против   манипуляции,  по   завершении  перестройки
применяются еще более жестко в ходе изъятия и перераспределения общенародной
собственности и личного достояния подавляющего большинства граждан России.

2. Холодная война и идейное разоружение советского человека

     Последние  полвека  главным  фоном  общественной  жизни   была  мировая
холодная война.  Как  и во время  всякой войны, все остальные  политические,
экономические   и   социальные   процессы   были   производными   от   этого
фундаментального  условия.  Главные   технологии  холодной  войны   лежат  в
информационно-психологической  сфере. Сам по  себе  тот факт,  что множество
людей "не замечали"  войны,  есть  результат  эффективного  психологического
воздействия  и  признак   ненормального   состояния   общества.  Еще   более
поразительно, что и сегодня,  когда совершенно открыто говорится, что Россия
- побежденная страна и выплачивает  законную контрибуцию  победителю,  чем и
обусловлены  ее  беды, множество людей этого как  бы  не  слышат и  в  своих
рассуждениях фактор длительной войны не учитывают.
     В  холодной  войне СССР  потерпел  поражение,  в  результате  чего  был
ликвидирован сложившийся вокруг СССР блок государств, затем был распущен сам
Советский  Союз. Следующим шагом  был  ликвидирован  существовавший  в  СССР
общественный   строй   и   политическая  система   и  начата   форсированная
деиндустриализация.   Фактически   идет  уничтожение   большой   страны  как
"геополитической   реальности",   причем  создаются   такие  условия   жизни
населяющих территорию  СССР народов,  чтобы сильная  независимая  страна  не
могла  возродиться.  Не  раз  была  декларирована  цель  реформы -  создание
необратимостей.
     Опубликованные  в  последние годы (по истечении 50 лет  после  принятия
документов) сведения о  доктрине холодной  войны,  выработанной в конце 40-х
годов в США,  показывают,  что эта  война с самого  начала  носила  характер
"войны  цивилизаций". Разговоры о  борьбе  с  коммунистической угрозой  были
поверхностным прикрытием.  Когда  Наполеон  готовил  поход  на  Россию,  его
называли "воскресшим Карлом"  - императором, который завоевал земли западных
славян. В 1942  г.  фашисты  пышно праздновали  1200  лет  со  дня  рождения
"Карла-европейца", а в разгар эры Аденауэра кардинал Фрингс из Кельна назвал
холодную войну "реализацией идеалов Карла Великого".  Но за годы перестройки
нас убедили, что холодная война была  порождена угрозой экспансии со стороны
СССР,  который якобы стремился  к мировому господству. Это - недавний миф, в
послевоенные годы никто из серьезных людей в него еще не верил.
     Американские авторы признают, что руководство СССР делало много попыток
предотвратить холодную  войну, в частности, через  расширение  экономических
связей с США. Так, в январе 1945 г. переговоры с послом США вел В.М.Молотов,
а в сентябре 1945 г. тот же вопрос поставил  Сталин в беседе с американскими
конгрессменами. Речь шла о большом (6 млрд. долл.)  кредите США для  покупки
американского оборудования с  оплатой золотом и нужным США сырьем. В той  же
беседе предлагались и политические уступки - скорый вывод советских войск из
Восточной Европы.  Министр финансов США Г.Моргентау  писал  Рузвельту: "Этот
кредит России стал бы важным шагом в осуществлении вашей программы  создания
60 млн. рабочих мест после войны". Как известно, США на это не пошли.
     Позже,  в беседе  с  деятелем  Республиканской партии США Г.Стассеном 9
апреля 1947 г.,  Сталин сказал: "Не следует увлекаться критикой систем  друг
друга...  Какая система лучше  -  покажет  история.  Для  сотрудничества  не
требуется, чтобы  народы имели одинаковую систему... Если обе стороны начнут
ругать  друг друга монополистами  или тоталитаристами,  то сотрудничества не
получится. Надо исходить из исторического факта  существования  двух систем,
одобренных  народом. Только на  этой основе возможно сотрудничество".  Выбор
между войной и миром был сделан именно на Западе.
     Ненависть  к России, которой  наполнены программные  документы холодной
войны,  можно сравнить с  ненавистью крестоносцев  к Византии в 1204  г. - а
ведь ту ненависть затрудняются рационально  объяснить  даже  фундаментальные
монографии  по  истории.  Вот  как  трактуется,  например,  в  одном  важном
документе   1948  г.  противник   Запада:   "Россия  -  азиатская  деспотия,
примитивная,  мерзкая  и  хищная,  воздвигнутая на  пирамиде из человеческих
костей, умелая лишь в своей наглости,  предательстве и  терроризме". Никакой
связи с  марксизмом, коммунизмом или другими идеологическими моментами здесь
нет. Это именно война, причем война тотальная, против мирного населения.
     Власть имущие  США,  тогда  монополиста  в  обладании атомным  оружием,
требовали сбрасывать на СССР атомные бомбы "без  колебания". Высший  военный
руководитель,  генерал-лейтенант  Дулитл,  в   публичной  речи  заявил,  что
американцы "должны быть физически, мысленно и морально  готовы к тому, чтобы
сбросить  атомные бомбы на промышленные центры России  при первых  признаках
агрессии. Мы должны заставить Россию понять, что мы это сделаем, и наш народ
должен отдавать себе отчет  в необходимости ответа такого рода". (Были в США
и деятели, которые предвидели, к чему поведет эта политика. Министр торговли
в  администрации  Трумэна, Уоллес,  направил  в сентябре 1946 г.  президенту
письмо с предложением отказаться от развязывания холодной войны и начавшейся
в  США  гонки вооружений  и строительства военных  баз.  Назавтра же он  был
уволен в отставку).
     Сам пафос холодной войны имел мессианский,  эсхатологический  характер.
Победа  в  этой  войне   была  названа  "концом   истории".   Но   под  этим
подразумевалась  не  просто ликвидация  многовекового  противника,  а  нечто
большее. Лео Страусс, главный политический философ неолиберализма, определил
цель  таким  образом:  "полная  победа города  над  деревней  или Запада над
Востоком".
     Насколько  абсолютен   пессимизм   этой  евроцентристской  эсхатологии,
говорит пояснение, которое дал  Л.Страусс этой формуле: "Завершение  истории
есть  начало  заката Европы,  Запада,  и  вследствие  этого,  поскольку  все
остальные  культуры были  поглощены Западом,  начало заката  человечества. У
человечества  нет  будущего".  Таким  образом,  уничтожение   "империи  зла"
виделось  как  конец этого  света  и конец  этого человечества. По сути, все
небывалые  вещи,  которые  мы сегодня  наблюдаем  - от разрушения Сербии как
миротворческой акции до взрыва  жилых  домов  в Москве  -  это действительно
разрыв непрерывности и  переход через  хаос к новому, трудно  предсказуемому
состоянию мира. Пока что мы называем это туманным словом "постмодерн".
     Холодную войну  "за умы" Запад выиграл  прежде  всего  у себя  в тылу -
левая  интеллигенция приняла социальную и политическую философию либерализма
и отказалась от социалистических установок, а затем даже и от умеренных идей
кейнсианства. Начался большой откат  (неолиберальная волна), в ходе которого
практически  стерлись  различия  между  левыми  и  правыми,  лейбористами  и
консерваторами.  Это была  большая  победа,  поскольку  по  инерции  доверия
трудящихся  "левые" у  власти  смогли  демонтировать  и реальные  социальные
завоевания, и культуру социальной справедливости в гораздо большей степени и
легче, чем  это сделали бы  правые  (нередко  говорят, что правые  у  власти
вообще не смогли бы этого сделать).
     Для   СССР  этот  поворот   имел  фундаментальное  значение,  поскольку
интеллигенция,  включая  партийную  номенклатуру,   была  воспитана  в  духе
евроцентризма, и установки западной  левой элиты  оказывали  на  нее сильное
воздействие.  Например, Горбачев  и вся его  интеллектуальная  команда прямо
следовали главным идеям еврокоммунизма  (это отметил  в  своих воспоминаниях
помощник Горбачева Загладин). Но одной из важнейших установок еврокоммунизма
было отрицание самого  права  на существование советского  строя, ибо в  нем
якобы  нарушались  все  объективные законы, открытые  Марксом.  Руководитель
итальянской компартии, знаменем которой был самый настоящий  советский флаг,
Пьетро Инграо  пишет о перестройке: "Все мы  приветствовали мирное вторжение
демократического начала, которое  нанесло удар по диктаторским режимам". Как
можно  было сказать такое  в  1994  г.,  когда  уже  были известны  страшные
последствия  разрушения СССР, в том числе для европейского левого  движения?
Инграо разъясняет: "Не  думаю,  чтобы в  моей стране имелись серьезные левые
силы,   которые  считали  бы,   что  в  СССР  делалась   попытка   построить
социалистический  строй. Думаю, что для  наиболее  продвинутых сил западного
коммунизма было ясно, что режимы Востока были очень далеки от социализма, во
всяком случае были чем-то другим".
     Довод  этот  чисто  схоластический,  социализм -  довольно  абстрактное
понятие,  ради которого  нелепо  менять политическую  траекторию партии  или
аплодировать  действиям,  ведущим  к  страданию  множества  людей.  Причина,
видимо, глубже -  западные  левые осознали,  наконец,  что главный  источник
благосостояния всего их общества заключается в эксплуатации "Юга", и сделали
свой выбор. Он  в консолидации Запада как  цитадели  "золотого миллиарда", и
холодная   война  все  больше  осознавалась  как  война  цивилизаций,  а  не
идеологий. Замечательно выступил в Москве в конце 1999 г. ультралевый в 1968
г. французский  философ Андре Глюксманн. Он признал, что сейчас не  смог  бы
подписаться под лозунгами протеста против войны США во Вьетнаме.
     Вьетнам,  как и  Китай, будучи защищенными от  идей евроцентризма своей
культурой,  устояли.  Самая  радикальная  ломка  всех  устоявшихся  структур
жизнеустройства происходит  в России. Сегодня,  имея опыт крушения, мы можем
понять то,  что было трудно даже увидеть всего десять  лет  назад. На изломе
видно то, что скрыто от  глаз в  спокойное, стабильное время. Так  в технике
аварии и катастрофы - важнейший источник принципиально нового знания.
     Почему 280 миллионов рассудительных  еще людей в СССР позволили сломать
вполне благополучную  жизнь?  Почему  рухнул  брежневский коммунизм? Ведь не
было  ни репрессий, ни  голода, ни  жутких несправедливостей. Как говорится,
"жизнь  улучшалась"  - въезжали в  новые  квартиры, имели телевизор,  ездили
отдыхать на  юг, мечтали  о  машине,  а  то и имели ее.  Почему  же  люди  с
энтузиазмом стали  ломать свой  дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ,
со счастливыми глазами продает у метро сигареты - то, чем на его вожделенном
Западе занимается неграмотный беспризорник? Мы должны это понять.
     Одну  важную  черту   массового   сознания  советского  человека  верно
подметили демократы  "первой  волны"  - избалованность  высокой  надежностью
социальной системы СССР.  Два поколения советских людей выросло в совершенно
новых, никогда раньше  не бывавших в истории России условиях: при отсутствии
угроз и опасностей. Вернее, при иллюзии отсутствия угроз. Причем эта иллюзия
нагнеталась в сознание всеми средствами культуры, была воспринята с радостью
и  проникла глубоко в  душу,  в  подсознание. Реально  мы даже не  верили  в
существование холодной войны - считали ее пропагандой. Нам казалось смешным,
что на Западе устраивают учебные атомные тревоги, проводят учебные эвакуации
целых городов. Нам  даже  стали казаться смешными и надуманными все реальные
страхи  и  угрозы,  в среде которых закаляется  человек  на  Западе:  угроза
безработицы, бедности, болезни при нехватке  денег на врача и лекарства.  Мы
даже из нашего воображения вычистили чужие угрозы,  чтобы  расти  совершенно
беззаботно.
     Человек привык  к  тому,  что  жизнь  может только  улучшаться,  а  все
социальные блага,  которыми он  располагает, являются  как  бы  естественной
частью окружающей природной среды и не могут исчезнуть из-за его,  человека,
политических установок  и решений.  Ортега-и-Гассет давно  сказал  важную  и
неприятную вещь: "избалованные массы настолько наивны, что  считают всю нашу
материальную  и  социальную  организацию,  предоставленную в  их пользование
наподобие воздуха, такой же естественной,  как воздух,  ведь  она  всегда на
месте и почти так же совершенна, как природа".
     Для  анализа  нашего   массового   сознания   не   годится  методология
упрощенного истмата с  его понятиями "объективных предпосылок" и "социальных
интересов". Мы уже девять  лет видим, как массы людей действуют против своих
интересов, и нередко идут на смерть, ссылаясь на абсурдные причины. Армяне в
Нагорном Карабахе  были  одной из самых  зажиточных и благополучных  местных
общин в СССР. Какие претензии выдвигали они к бакинскому руководству в  1988
г.?  У них плохо  принимаются телепрограммы из Еревана - а проклятый Баку не
дает  денег на  новый  ретранслятор!  Этот вопрос как  предмет непримиримого
конфликта был вынесен на уровень Верховного Совета СССР.  Конечно,  не в нем
дело  -  а  в  чем? Явные  и  скрытые  конфликты,  приведшие  к слому  целой
цивилизации, какой была Россия-СССР  - это неравновесная, самоорганизующаяся
система. После  того,  как пролили кровь в  Сумгаите  (а это  нетрудно  было
"организовать",  как  "организовал"  убийство  отца  Иван  Карамазов),  все,
конечно,  забыли про ретранслятор.  Мотивацией для следующих  шагов  по пути
разжигания конфликта была уже эта кровь.
     Вспомним  беловежский  сговор  о ликвидации СССР.  Есть  в  самом  акте
преступления  что-то  загадочное.  Так  люди смотрят,  вперившись,  на  руки
фокусника, и не могут  понять.  Как это?  Был голубь под шляпой и - нет его!
Убийство совершили средь  бела дня, при  всем честном  народе,  но так,  что
жертва  даже  не  охнула -  сидит,  как  сидела,  моргает, улыбается, а  уже
покойник. Тут же рядом любящие сыновья. Смотрят, как вынимают из сердца нож,
аккуратно его вытирают, прикрывают  ранку платочком  - и  ни у кого никакого
беспокойства.
     Один  из  потрясающих документов всемирной ист