- вопреки  здравому  смыслу,  вопреки всем
антиутопиям Набокова,  Замятина, Оруэлла, которых они уже  начитались.  Ведь
полная  "прозрачность" (а  слово гласность  так  и переводится  на  западные
языки) и означает тоталитаризм. О каких  правах человека может идти речь при
"неограниченной гласности",  когда не может укрыться ни одно  твое движение,
ни одна  мысль?  Заметим,  что эта болезнь  демократической интеллигенции  -
расщепление логики - вызревала довольно давно. Бациллы для создания массовой
эпидемии выращивались в идеологических лабораториях два десятилетия.
     Не лучше  и мышление "прагматиков". Так получилось, что с  1990 г. меня
неоднократно  привлекали  к  экспертизе важных  законопроектов.  Каждый  раз
ознакомление с документом  вызывало шок. Поражали  даже не идеи с людоедским
оскалом. Шок вызывала странность утверждений, явная шизофреничность  логики.
И  когда видишь  авторов этих документов  - образованных людей  в пиджаках и
галстуках, имеющих  семьи - охватывает ощущение чего-то нереального. В каком
мы театре находимся? Когда же такое бывало!
     Вот   проект  Закона   о  предпринимательстве  (1990  г.).  Подготовлен
научно-промышленной   группой  депутатов,   стоят   подписи   Владиславлева,
Велихова,  других  представителей   интеллектуальной  элиты.   И  совершенно
несовместимые друг  с  другом бредовые  утверждения  и заклинания. "В  нашем
обществе практически отсутствует инновационная активность!". Ну подумали бы,
может  ли  в принципе существовать такое  общество. Инновационная активность
пронизывает  жизнь  буквально  каждого  человека,  это -  его  биологическое
свойство.  Да  если говорить  об  экономике:  сами же утверждают, что она  в
основном  работала  на  оборону, но в  производстве вооружений инновационный
потенциал советской промышленности  был  безусловно  и вне  всяких  сомнений
исключительно  высок. То  есть, наша экономика  в основной своей  части была
высоко инновационной.
     Или еще тезис: "Государство не должно юридически запрещать никаких форм
собственности!" - и  это  после  стольких веков борьбы за запрет рабства или
крепостного права (а ведь возрождение рабства  - реальность конца  ХХ века).
"Государство  должно   воздействовать  на   хозяйственных  субъектов  только
экономическими  методами!" - во всем  мире "хозяйственные  субъекты"  весьма
часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем. "Основным
критерием   и   мерой   общественного  признания   общественной   полезности
деятельности является прибыль!" - но тогда да здравствует наркобизнес, норма
прибыли у него наивысшая. Ну не бред ли за подписью академиков?
     В  выступлениях  идеологов,  особенно  из  ученых,  бросалось  в  глаза
принципиальное (как бы наивное) отрицание накопленного  человечеством навыка
логического  мышления. Сами  став  первой жертвой  операции  по  расщеплению
сознания,   они   заражали   этой  искусственной  шизофренией  массу.  В  их
выступлениях  была  чуть   ли  не   мистическая  тяга  сказать  нечто  прямо
противоположное знанию  и опыту -  причем сказать  в  связи  с  очень важным
положением, на котором они и выстраивали свою идеологию.
     Вот  передача  "Момент  истины".  На  экране Святослав  Федоров требует
"полной свободы"  предпринимателям и доказывает, что частная собственность -
естественное право человека. Что  питекантроп  превратился в человека именно
тогда, когда получил собственность, а без нее человек превращается обратно в
питекантропа.  И  при  этом  наш  знаток  "естественной  истории"  постоянно
обращает внимание на то, что он - профессор. А надо бы профессору вспомнить,
что при общинном строе люди (похожие на  питекантропов не больше,  чем самый
цивилизованный предприниматель) жили в 2 тысячи раз дольше, чем  при частной
собственности.  Но  кульминацией  рассуждений  С.Федорова  был  убийственный
аргумент  против  вмешательства  государства  в хозяйственную  деятельность.
"Экономика, -  говорит  С.Федоров, - это организм.  А в организм вмешиваться
нельзя - он сам знает, что ему лучше. Мы  вот сидим, разговариваем, а печень
себе работает, как надо". От кого же мы это  слышим? От профессора медицины!
Да  не  просто  врача, а хирурга! Он  всю свою жизнь только  и  делает,  что
вмешивается  в  деятельность организма, да  не с лекарствами  (хотя  и это -
очень сильное  вмешательство), а  со скальпелем,  и прямо в  глаз. Каким  же
расщепленным  должно  быть  сознание  человека,   чтобы  выбрать  именно  ту
аналогию, которая действует прямо против его собственного тезиса!
     Элементарный  акт мышления  всегда  связан  с  диалогом,  с  оппозицией
утверждений.  Мы же наблюдаем полный  разрыв с диалогичностью, полный  отказ
демократической интеллигенции от  ответа оппонентам. Это делается  с помощью
самых тупых приемов - молчания или идеологических штампов (вроде "мы это уже
проходили"). Все  помнят, как писатель Юрий Бондарев задал Горбачеву вопрос:
"Вы  подняли  в воздух  самолет,  а куда  садиться-то  будете?".  Что  здесь
обидного или реакционного? Вполне естественный вопрос разумного человека. Об
ответе  и  речи  не было,  но какую же ненависть  вызвал  Ю.Бондарев  у всей
либеральной интеллигенции! И ведь эта ненависть нисколько не утихла сегодня,
когда мы все убедились, насколько прозорлив был вопрошающий.
     Отключение  от рациональных  критериев  стало  общим, массовым явлением
прежде всего в среде интеллигенции. Так, интеллигенция, в  общем, поддержала
удушение  колхозов как  якобы  неэффективной  формы  производства. И  ей  не
показалось  странным: в 1992  г. правительство Гайдара  купило у российского
села 21 млн. т зерна по 12 тыс. руб. (около 10 долл.) за тонну, а у западных
фермеров 24,3 млн. т по 100 долл. за тонну. Почему же "неэффективен" хозяин,
поставляющий  тебе  товар в  десять  раз  дешевле  "эффективного"?  То же  с
молоком. Себестоимость его в колхозах до реформы была 330 руб. за тонну, а у
фермеров США 331 долл. - при фантастических дотациях  на фуражное зерно, 8,8
млрд. долл. в год (136 долл. на каждую тонну молока)!
     Как  шел процесс  иррационализации,  навязанный  службами "архитекторов
перестройки"?  Не будем  лезть  в  дебри  логики  и  теории  доказательства.
Рассмотрим  структуру  простых  логических  построений,  которую  используют
политики и  средства  массовой информации. Аристотель называл  их энтимемами
(риторическими   силлогизмами)   -   неполно   выраженными    рассуждениями,
пропущенные элементы которых  подразумеваются.  Вот схема  разумного, хотя и
упрощенного, рассуждения:
     Данные (Д)--------- Квалификация (К) ------ Заключение (З)
     " "
     Поскольку (Г) ----- Оговорки (О)
     "
     Ведь (П)
     В  популярной  книге  А.Моля  читаем:  "Аргументация  определяется  как
движение  мысли от принятых исходных данных (Д) через посредство  основания,
гарантии  (Г)   к  некоторому   тезису,   составляющему   заключение   (З)".
Подкрепление (П)  служит для усиления  "гарантии"  и  содержит обычно хорошо
известные   факты   или   надежные   аналогии.   Квалификация   (К)   служит
количественной  мерой заключения (типа "в 9  случаях из 10").  Оговорки  (О)
очерчивают  условия,  при  которых  справедливо  заключение  ("если   только
не...").
     В митинговых,  крайне  упрощенных  рассуждениях  обычно  остаются  лишь
главные три  элемента: Д-Г-З.  Но  это  -  абсолютный минимум.  Аргументация
ответственных   политических  дебатов  намного  сложнее,  в  них  требуется,
например, отдельно обосновывать  и выбор данных,  и  надежность гарантии,  и
методы квалификации.  Что же мы наблюдали в  процессе перестройки и реформы?
Из аргументации  были сначала  полностью исключены  подкрепления, оговорки и
квалификации. А  затем была разрушена и минимальная триада - была изъята или
чудовищно искажена гарантия.
     Вот уже упомянутый пример с приватизацией торговли:
     Д: в государственных магазинах нет товаров;
     Г: в частных магазинах США и ФРГ изобилие товаров;
     З: если приватизируем магазины, наступит изобилие.
     Достаточно ввести в этот силлогизм мало-мальски честную оговорку: "если
только дело не в доступности цен для широких масс населения", как становится
очевидной несостоятельность самой гарантии: в США полки магазинов ломятся не
потому, что магазины частные,  а потому, что цена ограничивает покупательную
способность населения. Потому и в России достигнуто "изобилие на прилавках",
что резко повышены цены и снижены доходы, а вовсе не вследствие приватизации
магазинов.
     Но оговорка не вводится, а  квалификация заменяется просьбой поверить в
абсолютную  надежность  заключения  (на  этот  счет  А.Моль  замечает:  "Как
показано в  исследованиях массовой  пропаганды,  ложь должна  сообщаться без
всяких оговорок, лишь истина может позволить себе роскошь быть  спорной"). И
подготовленная таким образом  публика  спокойно воспринимает даже  в августе
1992 г. уверения Ельцина, что с осени "начнется  наполнение потребительского
рынка  товарами".  Хотя  всем  было  известно,  каков  спад  производства  и
насколько меньше товаров  поступало в  розничную  сеть (в 1992 г. наполнение
товарами упало на 40 процентов,  после того как  этот показатель  упал уже в
1991 г.). Сегодня правительство не может выплачивать зарплату и пенсии уже и
потому,  что сразу обнаружится  страшный  дефицит товаров  и  продовольствия
(летом 1996 г. в Воронеже "резко" выплатили долги по зарплате и пенсиям, и в
два дня полки магазинов опустели).
     Утрата  навыка  умозаключений подтверждается  поразительным  нежеланием
среднего  гражданина  вникнуть  в  вопрос,   даже  когда  информация  вполне
доступна.  Вот,  политики-демократы перед  выборами  и  1993,  и 1995  годов
создавали  устойчивое мнение,  что высокие  цены  на хлеб вызваны  "диктатом
аграрного лобби". Но  ведь структура  цены буханки  известна,  и  нужные для
рассуждений  данные просты и  доступны. Из  центральных газет осенью 1995 г.
можно  было узнать: на четвертый квартал 1995 г. была установлена закупочная
цена на пшеницу  III  класса твердую  600 тыс. руб.  за тонну и  на  пшеницу
мягкую ценную  550 тыс.  руб.  Рожь закупалась по  государственной цене  350
тыс., а на рынке (бирже) по 550 тыс. за тонну.
     Таким образом,  хлебозаводы  Москвы  до Нового  1996  года  платили  за
килограмм лучшей пшеницы 600 руб. Этого килограмма хватает, чтобы испечь две
буханки, значит, на  одну  буханку  уходило пшеницы  на  300 руб.  То  есть,
"аграрное лобби" имеет касательство только к  той части цены буханки  хлеба,
которая  составляет  300 рублей. Именно внутри этой суммы сколько-то  рублей
может быть обусловлено давлением этого "лобби" - сумма по  сравнению с ценой
буханки на прилавке (3 тыс. руб.) в любом случае ничтожная.
     Расходы на  помол,  выпечку и торговые издержки при  советской  системе
составляли  1,1  от  стоимости  пшеницы.  Говорят,  рынок эффективнее (да  и
зарплата  по  сравнению  с советским временем ничтожна).  Ну  пусть даже эти
издержки  не уменьшились. Все равно, реальная себестоимость буханки хлеба на
московском прилавке  равна  двукратной  стоимости пшеницы,  пошедшей на  эту
буханку. Значит, в конце  1995 г. эта себестоимость была равна 600 рублей. А
цена-то была  3  тысячи рублей! "Накрутки" созданный  Чубайсом  невиданный в
истории  рынок может,  разумеется, сделать сколь угодно  большими - никакого
отношения к ним ни колхозники, ни совхозы, ни фермеры не имеют.
     То  же  в декабре 1993  г. Батон хлеба  в Москве стоил 230  руб. Он был
испечен  из 330  г.  пшеницы урожая  1992  года. За это  количество  пшеницы
правительство обещало селу заплатить 4 рубля.  Выпечка хлеба не  может  быть
дороже муки. Куда пошли 222 рубля из 230? Но  об этом думать никто не желает
- легче испугаться "аграрного лобби". И  ведь положение не меняется. Сейчас,
весной 2000 г.,  батон  белого хлеба весом 380 г. стоит  в Москве  6 руб. Он
выпечен из 200 г. пшеницы. Такое количество пшеницы стоило в декабре 1999 г.
на рынке  34 коп. (1725 руб. за тонну). Себестоимость превращения пшеницы  в
хлеб с доставкой его к прилавку равна 110% от стоимости пшеницы, то есть для
одного батона 38 коп. Итого реальная себестоимость батона равна 72 коп. А на
прилавке его цена  6 руб.  Таков масштаб  "накруток"  на пути  от пшеницы до
хлеба - 733%!
     Предоставляю  самому  читателю  применить  простую  методику логической
проверки  и  к другим  известным лозунгам  и  силлогизмам  (например,  тому,
который был положен в  основу  президентского указа о землепользовании конца
1991 г.: "В Голландии один фермер кормит 150 человек - Надо не позже первого
квартала  1992  г.  ликвидировать  колхозы  -  Тогда  у  нас  будет изобилие
продуктов").
     Важным средством  отключения здравого  смысла  был крайний тоталитаризм
утверждений,  которые  были  обрушены  на  головы  слушателей,  читателей  и
зрителей. Сначала из рассуждений была устранена необходимая часть энтимемы -
квалификация, количественная мера утверждения. А потом мало-помалу перешли к
жестким тотальным,  абсолютным выводам, которые уже не допускали полутонов и
поиска меры, а расщепляли реальность на черное и белое.
     Когда в  конституционном  суде  адвокат  Макаров и сподвижник  Сахарова
С.Ковалев  утверждали,  что   все  (!)  действия  КПСС  были  преступными  и
настаивали на этом, то дальнейший разговор был бесполезен - никакой разумной
дискуссии при таком  обращении с логикой быть не может.  Помню, что когда на
том суде С.Ковалев заявил: "Все действия КПСС были преступны", Зорькин так и
подпрыгнул: неужели все  до единого? Ну  признай,  что  сказал ради красного
словца.  Нет,  все  до единого!  Прошло два года  -  нисколько  С.Ковалев не
подрос.  "Все  сообщения о войне в  Чечне - ложь! Все фразы, а часто  и  все
слова до единого!". Опять недоумение у собеседника: как же такое может быть?
"Да, все слова до единого - ложь!".
     Но попробуйте препарировать  в виде энтимемы любое  крупное утверждение
"архитекторов" - почти во всех видна эта  логика. "Иного не дано", "Так жить
нельзя",  "Конституционный  порядок  в Чечне  должен  быть  установлен любой
ценой".  Вдумались  бы  в  смысл  этих  тоталитарных утверждений!  Ведь  они
определили  сам тип мыслительного  аппарата этих десяти  лет. Как  это любой
ценой? Как это иного не дано?
     Конечно, это  сильно действовало на массовое сознание - ведь всех  этих
людей  нам  представляли как  цвет  интеллектуальной элиты.  Вот,  известный
автор,  "историк" А.С.Ципко заявляет: "Не было в  истории человечества более
патологической ситуации для человека, занимающегося умственным трудом, чем у
советской интеллигенции.  Судите  сами.  Заниматься умственным  трудом и  не
обладать   ни   одним   условием,  необходимым   для   постижения   истины".
Представляете, в СССР человек умственного труда не обладал ни одним условием
для  постижения  истины.  Ни  одним! Ну  разве это умозаключение человека  с
нормальной логикой и здравым смыслом?
     А  вот  другой  известный  активист  и  советник   президента  Ельцина,
А.Мигранян: "Разрушая все органические связи, отчуждая всех от собственности
и  власти, данный  режим...  Вот почему  никогда  в истории  не было  такого
бессилия отдельного человека перед властью".  Ну как  можно  вести диалог  с
человеком,  который в одном абзаце утверждает, что при  советском  строе был
многомиллионный класс бюрократии, которая захватила собственность  и власть,
а в другом - что этот режим  всех отчуждал от собственности  и власти. И что
не было  во всей  истории, включая правление царя Ирода и Пол Пота, большего
бесправия, чем в СССР  вплоть до прихода демократов. И  ведь все это  -  без
психотропных лучей.
     Там,    где   средства   массовой   информации   выполняют   мощную   и
концентрированную программу  манипуляции сознанием,  возможности  отключения
здравого смысла  действительно впечатляют.  Сегодня мы можем довольно  полно
восстановить  две таких программы - антисоветскую и  националистическую  (во
многих  местах  они  совпадали).  Высказывания  Ципко  и  Миграняна  -  плод
антисоветской программы.
     На Украине антисоветская и антирусская программа расколола общество, но
свои следы оставила на массовом сознании в целом. В октябре 1997 г. я  был в
Киеве,  и меня повели на экскурсию в Киевско-Печерскую  Лавру. В центре ее -
руины старейшего на Руси  Успенского собора. Он был  взорван в конце 1941 г.
Всегда  считалось,   что   он  был   взорван  занявшими  Киев  немцами,  это
зафиксировано на  Нюрнбергском процессе.  Но теперь, на  волне  перестройки,
возникла  новая "истина"  - собор взорвали  коммунисты,  следуя  приказам из
Москвы.  Эту  версию излагают  экскурсоводы,  а посетители стоят  и  кивают.
Насколько я знаю, интеллигенция Киева это  проглотила, и  никто не воззвал к
здравому смыслу и не попытался построить логическое рассуждение.
     Во-первых, зачем Москве было  уничтожать христианскую святыню, если еще
до начала войны в  идеологии был сделан упор  на патриотизм  и Церковь  была
привлечена к организации Отечественной войны? Такие  крупные несовместимости
главной стратегии и практических дел встречаются редко и требуют объяснения.
Тут же никакого объяснения никто не дал и не потребовал.
     Во-вторых,  и  еще  более  очевидно:  не  могут  подпольщики  в  центре
оккупированного  города,  да  еще  на  этапе сокрушительных  поражений своей
армии,  проникнуть  в  обнесенный  стеной  монастырь и  заложить  под  стены
огромного  собора  несколько  тонн  взрывчатки,  а  потом  каким-то  образом
взорвать ее. Это мог  бы совершить только такой герой,  как малолетний Борис
Ельцин, который  украл гранату  и бил по ней молотком, но  его в Киеве в  то
время не было.
     На  этот  довод  отвечают:  взрывчатку  русские  могли  заложить  перед
отступлением из Киева. Но  в самом  же музее Лавры висят большие фотографии:
монастырь занят немцами, на экскурсию прибыла пышная процессия, рейхсминистр
Розенберг  в сопровождении наместника Украины  гауляйтера  Коха  осматривает
Успенский  собор.  Нелепо думать, что  иерархи Рейха такого ранга  придут на
экскурсию в собор без того, чтобы помещение сначала осмотрели минеры. А ведь
речь  идет  об  огромных количествах  тола.  Поразительно, что  экскурсоводы
старательно  тычут  указкой в фотографии - вот  Розенберг, вот Кох, вот  вся
пышная свита. А потом переходят к несуразице о русских подрывниках.
     Архитектор Гитлера А.Шпеер поехал осмотреть Успенский собор и был очень
раздосадован, что его уже  взорвали. Он пишет в мемуарах: "На месте одной из
самых знаменитых церквей Киева  я обнаружил  груду развалин. Мне рассказали,
что  при  Советах  здесь  находился  склад  боеприпасов,  который  затем  по
неизвестной причине взлетел  на воздух. Позднее Геббельс рассказал мне,  что
на самом  деле  рейхскомиссар Украины  Эрих  Кох  решил уничтожить символ ее
национальной  гордости  и  приказал взорвать  церковь.  Геббельс  был крайне
недоволен его поведением".
     Объяснение самих фашистов (Геббельса) вполне логично и  не противоречит
здравому смыслу. А пущенная версия о складе боеприпасов неубедительна. Никто
бы   не  привез   министра  на  экскурсию  в  собор,  заваленный  ящиками  с
боеприпасами (даже  если бы "Советы"  были такими идиотами, чтобы устраивать
склад  в центре  Киева  и  именно  в Успенском соборе).  Кроме того, взорван
именно  собор,  причем квалифицированно,  так  что  стоящие  рядом  строения
монастыря (колокольня, церкви, палаты) не пострадали. Так не  может быть при
взрыве склада боеприпасов. Все  эти  доводы сразу приходят на ум посетителю,
которого  предварительно  не полоскали  в  потоке антирусской пропаганды.  А
люди, в этом потоке живущие, нелепостей "новой истины" не замечают. Странно,
что и церковные власти (а Лавра принадлежит Московской Патриархии) молчаливо
потакают своим экскурсоводам.
     Регресс в качестве