и  назначил своим товарищам  место в
Иэдо; сам,  обманув надзиравших шпионов, скрылся и отправился мстить. Вместе
с ним пустился в путь и его сын Оиси Цикара, который стал сорок восьмым.
     В  последнем месяце года, дзюнигацу-сивасу  -  месяце окончания дел,  в
самом начале сезона  тайсэцу - большого снега, погода выдалась действительно
ужасной.  Пронизывающий насквозь  холодный  сильный ветер нес крупные хлопья
снега, улицы были пустынны и  даже собаки забились в укромные теплые уголки.
Вот тогда-то ронины и решили, что более подходящего  случая для нападения  и
выполнения  их замысла не  представится.  Еще раз обсудили они план  захвата
жилища  врага  и   разделились  для  этого   на   две  группы.  Первая,  под
командованием  Оиси Кураносукэ,  должна  была напасть на охраняемые  сильной
стражей передние  ворота,  а второй, начальником  которой был назначен  Оиси
Цикара, было поручено захватить заднюю калитку дома. Иосида Цудзаэмон, самый
сильный  воин,  был  приставлен  телохранителем  к  шестнадцатилетнему  Оиси
Цикара. Сигналом к одновременному нападению должен был служить удар в боевой
барабан, который захватил  с собой  Оиси Кураносукэ,  а сигнал свистка будет
означать, что  их  враг  убит. По этому сигналу  все  должны будут собраться
сразу  же  у  тела  мертвого  врага  и   убедиться,  что  это  действительно
Коцукэ-но-Сукэ. Затем, как было решено, они отделят голову мертвого врага от
тела  и  отнесут ее  в  храм  Сэнгакудзи,  где  возложат  на  могилу  своего
господина. Завершив свой долг вассалов, ронины  должны  будут отдать себя  в
руки  властей  и  ожидать своей  судьбы, приговора,  который, без  сомнения,
принесет им смерть. Ронины  договорились, что, захватывая дом, они не станут
наносить вреда женщинам и детям, а сразятся лишь с охраной.
     Когда  в  домах  давно  погасли  огоньки  и  наступил  час  крысы,  они
выступили.  По пустынным улицам  вилась белыми хвостами метель. Было темно и
пронзительно холодно. Подойдя к дому, они  разделились на две партии  и Оиси
Цикара со своими людьми ушел  к задней калитке,  а четыре человека из партии
его отца забрались на ворота и проникли во двор.
     Охрана спала. С  мечами  наизготовку ворвались отважные  войны в  домик
привратника и обезоружили находившихся там стражников. На требование открыть
ворота умолявшие сохранять им жизни стражники  заявили, что ключ от  запоров
находится у старшего стражника,  который отправился спать в  дом. Потерявшие
терпение ронины молотами разбили запоры, широко распахнули ворота и впустили
нападавших.  Тем  временем  и Оиси  Цикара со своими людьми  захватил заднюю
калитку.
     В  разбуженных  шумом   соседних  домах   начали   зажигаться  огни   и
встревоженные их обитатели появились на улице. Оиси Курановукэ послал одного
из ронинов, который обратился к соседям с просьбой не  беспокоиться за  свои
дома  и семьи и рассказал, что нападающие  - бывшие  вассалы Такуми-но-Ками,
которого погубил Коцукэ-но-Сукэ, за что ему вершится месть. Соседи не любили
жадного и подлого Коцукэ-но-Сукэ и никто не пришел  ему  на помощь. А  чтобы
люди Коцукэ-но-Сукэ  не бросились за  поддержкой  к городским властям,  Оиси
Кураносукэ послал девять вооруженных луками  ронинов на  крышу дома и  велел
убить  всякого, кто попытается  выйти за ворота. После этого Оиси Кураносукэ
сел на походное седалище и ударил в барабан, подавая сигнал к нападению.
     Выбили ронины дверь  и ворвались в дом, где сразу вступили в схватку  с
вассалами  Копукэ-но-Сукэ.   Ярко  пылали  факелы,  ослепительными  молниями
блестели  мелькающие мечи,  громко  раздавались победные крики нападавших  и
предсмертные хрипы  и  мольбы о пощаде защищавшихся.  Оиси Цакара со  своими
людьми через сад и заднюю дверь тоже ворвался в дом и вел там сражение.
     Но  проснулись  спавшие   в  задних  комнатах  вассалы  Коцукэ-но-Сукэ,
схватили мечи и вступили в  сражение. Скоротечен был яростный бой и  все они
полегла от мечей храбрых ронинов,  остались лишь трое самых искусных бойцов.
Твердо  стояли  они  перед  дверью  комнаты  своего  господина,  мужественно
отбивали яростные атаки  ронинов  и даже  пытались перейти в наступление.  С
гневными  упреками  в  трусости обратился сидевший на походном седалище Оиси
Кураносукэ к своим товарищам,  ударил опять в барабан и велел не щадя  жизни
сломить  оборону, ворваться  в  комнату,  найти  Коцукэ-но-Сукэ  и завершить
месть.
     И опять разбилась атака нападавших  о  каменную защиту обороны.  Совсем
разгневался Оиси  Кураносукэ  и  велел своему сыну  Оиси Цикара  вступить  в
охватку и либо победить, либо погибнуть.
     Схватил копье Оиси Цикара и вступил в бой  с самым опытным противником.
Видя перед  собой юношу,  грозный воин с яростью обрушился на ного, заставил
отступить  в  сад, прижал  к  бассейну и даже  опрокинул  в воду.  Засмеялся
могучий боец над  поверженным  юношей,  склонился над водой, но  Оиси Цикара
ударил его копьем в ногу, вторым ударом свалил наземь и, мигом выбравшись из
бассейна, прикончил насмерть. А пока они сражались, другие ронины убили двух
оставшихся вассалов Коцукэ-но-Сукэ.
     Поднял  Оиси   Цикара   меч  убитого  противника,   вошел   в   комнату
Коцукэ-но-Сукэ, но нашел  там только его  сына,  молодого  князя.  Сразились
юноши и  был  пронзен  мечом сын  Копукэ-но-Сукэ. Еще  раз осмотрели  ронины
задние комнаты,  но кроме плачущих женщин и детей никого здесь не было. Пали
они было  духом, но  Оиси Кураносукэ потрогал постель хозяина  дома и понял,
что тот скрывается где-то рядом. Весь дом обыскали ронины, но не могли найти
своего врага. Тогда Оиси Кураносукэ  догадался снять какэмоно с изображением
гинко на фоне  Фудзиямы, висевшую  в токонома. За  какэноно был лаз! Один из
ронинов, потыкав предварительно копьем, пролез через лаз и обнаружил, что он
ведет в задний дворик, в углу этого дворика он увидел чулан для дров и угля.
Заглянул ронин в чулан  и увидели в  темноте что-то  белое. Поднял  он копье
потыкать  этот предмет, но тут же  двое  вооруженных вассалов Коцукэ-но-Сукэ
напали на него и вытеснили из чулана. Храбро бился ронин, умело защищался от
свирепых стражников, пока не подоспели ему на помощь товарищи и не убили их.
     Опять зашел в чулан ронин и потыкал белый тюк копьем. Громкий крик боли
обнаружил, что перед ним был человек. Повернулся тот лицом, вскочил на ноги,
взмахнул мечом, но ронин был быстрее, моложе, ловчее. Выбил из рук его меч и
за шиворот,  помогая  себе пинками,  выволок  во дворик.  Окружили  пленника
ронины, осветили фонарем и принялись разглядывать. Перед  ними стоял раненый
в бедро Коцукэ-но-Сукэ. Чтобы проверить, спросили ронины его имя, но пленник
молчал. Засвистел Оиси Кураносукэ в свисток, сбежались к нему все сорок семь
ронинов,  внимательно  осмотрели  пленника   и  убедились,  что  перед  ними
Коцукэ-но-Сукэ.  Доказательством служил шрам на голове, оставленный мечом их
господина Асано Такуми-но-Ками во дворце сегуна.
     Опустился на  колени  Оиси Кураносукэ и весьма почтительно обратился  к
пленнику, -  Господин, мы - бывшие вассалы Такуми-но-Ками. Вы оскорбили  его
во  дворце  сегуна,  за  что  он попытался  убить  вас.  По  решению  совета
Такуми-но-Ками совершил сэппуку, а его род был  разорен. Мы верные вассалы и
обязаны отомстить за  смерть своего господина. Возьмите  же меч  и совершите
обряд харакири. Я смиренно помогу вам в этой церемонии, приму  вашу голову и
отнесу на могилу Асано Такуми-но-Ками в качестве подношения его духу.
     Закрыл руками уши Коцукэ-но-Сукэ, трясся от страха и отрицательно качал
головой. Еще раз почтительно  обратился  к нему Оиси  Кураносукэ  с просьбой
совершить  харакири,  но  его  увещевания  были  напрасны.  Тогда бросил  он
трусливого  врага  Коцукэ-но-Сукэ на  землю, взмахнул  мечом  и отделил  его
голову от туловища.
     Положили  ронины  в  пустое  ведро  голову Коцукэ-но-Сукэ, обошли  дом,
погасили все огни, чтобы не случился  пожар и не нанес этим  ущерб соседям и
вышли на улицу. Они ожидали нападения вассалов тестя Коцукэ-но-Сукэ, поэтому
построились боевой  колонной и, с мечами в руках и  в  окровавленной одежде,
направились  в  сторону  Таканава, предместья  столицы, где  находился  храм
Сэнгакудзи и где был похоронен их господин.
     Жители улиц, по которым проходили сорок восемь ронинов, стояли вдоль их
пути и  почтительно кланялись  уже оповещенные молвой о их  верности  своему
господину и проявленной храбрости. Один из могущественных дайме Японии князь
Сэндай  собрал  своих советников и велел им пригласить проходивших  мимо его
дворца  ронинов   поесть   и  выпить  по   чашке  черного   сакэ.  Ронины  с
благодарностью  приняли  приглашение,  зашли  во   дворец   князя  Сэндай  и
подкрепились рисом и горячим сакэ. Еще раз поблагодарив хозяина дома, ронины
отправились дальше и  вскоре  подошли к храму  Сэнгакудзи. Их  встретил  сам
настоятель  монастыря. Он помог им обмыть голову Коцукэ-но-Сукэ и проводил к
могиле  их  господина.  Священники  храма  воскурили  благовонные   палочки,
прочитали молитвы и возложили голову на могилу.
     Оиси Кураносукэ отдал все деньги, какие он имел, настоятелю монастыря и
попросил похоронить их  с выполнением  должного обряда,  когда они  совершат
обряд сэппуку.
     Спокойно  ждали  ронины  верховного  судилища  и  невозмутимо выслушали
приговор, которым за пренебрежение  правосудием и нарушение порядка в городе
им было приказано совершить сэппуку. Мужественно исполнили они обряд сэппуку
и были похоронены перед могилой их господина Асано Такуми-но-Ками.
     Молва о подвиге сорока восьми ронинов распространилась по всей Японии и
каждый,  побывавший  в Иэдо, обязательно приходил поклониться могилам верных
своему долгу вассалов. Пришел сюда и тот самурай из Сацума, что пинал ногами
и плевал на лежавшего в канаве Оиси  Кураюсуке. Низко поклонился он  могиле,
допросил прощения у духа Оиси Кураносукэ и, в искупление  тяжкой  вины перед
отважным и  верным  слугой своего господина, встал на  колени,  вынул  меч и
пронзил себе живот.
     Вот  и  вся  печальная  и  героическая  история  сорока  восьми  верных
самураев."


     Горячими криками  одобрения встречали  каждую  сцену курсанты  морского
колледжа, а сам он лишь  недоуменно пожимал  плечами. И  чему здесь  следует
восхищаться?  Разве   что  искусству  кукловодов,  умеющих  создать  иллюзию
полнейшей  реальности  происходившего  на  сцене  и  атмосферу  соучастия  в
событиях вековой давности.
     -  Я бы лучше математику поучил, - недовольно сказал он сэнсэю,  -  чем
слушать  такую  сказочку. Что мне она  дает? Сорок восемь бандитов навали на
виновника  гибели  их прежнего  сюзерена, поубивали кучу людей, отрубили ему
голову. И  ради чего? Чтобы самим потом  зарезаться? Экономические мотивы их
мести понять можно  -  казнили их кормильца и господина, чем оставили их без
чашки  риса и крыши над  головой и самураи превратились  в  несомых  потоком
жизни неприкаянных, страдающих, всюду гонимых, обесчещенных и нищих ронинов.
Но оправдать или хотя  бы отнестись сочувственно?  Нет, вряд ли. Посчитайте,
сколько  крови  и  жертв  ради сомнительного  удовольствия  швырнуть мертвую
голову на могилу сюзерена.
     -  Ясно,  юноша,  вот  они, пробелы  в  твоем воспитании.  Знай же, что
мировоззрение, моральная основа  каждого жителя Страны Восходящего Солнца, а
тем более воина, составляется из трех главнейших  направлений. Первое  - это
почитание  богов, созданной ими Великой  Японии,  их наследника - императора
Японии;  второе  -  это  любовь  к  божественному  тзнно  и  бесприкословное
выполнение  его указаний; и третье -  ясное представление о принципе неба  и
пути человека.  Все вместе  они составляют Кодо - императорский путь,  путь,
ведущий Великую Японию к предначертанной и  указанной  ей  богами  миссии  -
Владычицы  Востока!  Китай стар  и  дряхл, их императорский  двор  погряз  в
безделье, разврате  и  взяточничестве;  Корея  - слабая,  ничтожная  страна,
колеблемая, как  тростинка на ветру, трусливо выбирающая,  под  кого  сейчас
лечь; Россия - грозный колосс на Западе  и не более  чем мыльный  пузырь  на
Востоке.  Историческая  роль  Японии  - вести все народы Востока  под  своим
руководством к миру  и процветанию. Бесчисленные  людские муравейники Китая,
Кореи, Аннама,  Кохинхины, Индии  и Ост-Индии,  все  это должно стать  сырой
глиной  в руках великого тэнно.  Именно  он будет лепить  мир  Божественного
Востока. Сонно Дзэи - почитание императора и изгнание европейских варваров и
Кодо  - следование по императорскому пути - вот  главные принципы построения
Японии будущего, и ты, мальчик, должен быть готов следовать ими.
     Голос каннуси Сумимото звучал жестко, требовательно, а  взгляд проникал
в самую душу.
     -  С  первыми  двумя  направлениями  ты,  на  мой  взгляд,  ознакомился
достаточно хорошо, но третье -  основанное на Бусидо - воинственно-рыцарском
пути,  для тебя  еще  страна,  покрытая мраком. А Бусидо - это  нравственная
основа японского воина-дворянина, покоящаяся на Рэй-хи-сиу - сознании стыда.
И достичь  его  можно  лишь  постоянным  воспитанием самого  себя.  Один  из
храбрейших воинов одиннадцатого века оставил нам четверостишье:
     Прежде всего заставь быть сдержанным свое собственное Я,
     Затем своих друзей и, наконец, врагов.
     Эти три победы тесно связаны между собой.
     Они дадут блеск имени победителя.
     Самовоспитание  ведет к  самоотречению.  Высшей похвалой среди самураев
является: человек без  собственного  Я. Кто стремится  к полному уничтожению
собственной личности, тот считается существом высшего разряда. Истинный долг
человека заключается не в собственном спасении; у него не должно быть надежд
на награду неба, если он что-либо сделает или не сделает. Голос совести - ты
верный  слуга  сюзерена, императора -  вот  высшая  и  единственная награда.
Выражения  "кокороин-хаирн"  или  "тэн-ин-хаирн", то  есть быть пристыженным
перед самим  собой  или перед небом  и означает чувство  стыда. Именно перед
самим собой и перед  небом. И  только! Японская нация первоначально состояла
из маленьких общин,  в которых люди сообща  возделывали рис в тесных  горных
долинах. Поэтому такое  учение было просто необходимо в маленькой феодальной
общине,  где общественное мнение,  выраженное, может  быть, кучкой болтунов,
имело значительно  большее  значение, чем  в наше  время, и далеко не всегда
благотворно влияло на поведение и образ мыслей  человека. "Пока зеркало моей
души не  замутнено вашим  гнилостным дыханием, до  тех  пор  все хорошо",  -
гласит пословица. Или, как  пишет один поэт, -"Какие  бы мысли не возбуждала
осенняя луна, которая так ясно и весело светит высоко над гребнем гор, она о
них не спрашивает нас".
     - О, ну как же можно пренебрегать мнением окружающих? Ведь именно оно -
компас, дающий верное направление мыслям и поступкам, - поразился юноша.
     - Первое  требование,  которое  предъявляется  тому,  кто  хочет  стать
настоящим самураем, это отдавать себе во всем отчет. Совесть, или то, что мы
определяем  оловом  "кокото", означающим одновременно чувство,  ум  и доброе
сердце  -  единственный масштаб правды и справедливости. Самурай должен быть
прямым  и справедливым. А для  этого необходимо обладать  бодростью и  силой
духа...  С  раннего детства самурая приучают терпеть и рисковать.  Мальчиков
заставляют ходить  на  восходе солнца  босиком  по снегу,  терпеть синяки  и
ссадины во время упражнений в фехтовании, силовой борьбе и стрельбе из лука,
без страха проводить ночи  на кладбище, сутками бодрствовать. Это закаливает
будущих воинов, дает им бодрость и стойкость духа.
     - Но ведь как часто физически  развитые и  смелые люди совершают низкие
поступки,  чему  не  препятствует даже  весь  их  недюженный  ум  и  высокое
положение  в обществе.  Вон, к  примеру,  Коцукэ-но-Сукэ, достигши  высокого
положения при дворе сегуна..., да и сам сегун, несправедливо осудивший князя
Ако, - напомнил юноша.
     - На твоем  жизненном пути тебе придется встречаться со всякими людьми,
бывать в разных ситуациях и  готовых рецептов  поведения я  дать не могу, но
знай, что высшая  справедливость - это благородство. Один известный буси так
говорил о благородстве, - "Благородство есть кость, которая придает крепость
и силу всему телу. Как без кости голова не может оставаться наверху спинного
хребта,  руки  не  могут  двигаться, а  ноги  - стоять,  так без  понятия  о
благородстве  ни талант, ни  наука  не могут выработать  характера самурая".
Если  военная хитрость  допускается всеми на  войне  как  неизбежное зло, то
самурайская  прямота  и  честность  являются драгоценностью,  сияющей  ярким
светом  солнца.  Поэтому эта  черта характера буси  высоко ценится и  служит
подлинным мерилом зрелости  самурая.  Эпитет "гиси"  -  рыцарь без страха  и
упрека - применяется к человеку высшего понимания чести и справедливости. Ты
правильно  осудил  поведение Коцукэ-но-Сукэ,  а эти  сорок  восемь  ронинов,
пример которых очень много значит для воспитания самурайского духа в юношах,
известны в обычной речи как  сорок восемь гиси. От "гиси" образовался термин
"гири".  Первоначально гири  означало  обязанность,  сознание долга, который
должен  быть  непременно выполнен. И в  отношении  родины,  и  божественного
тэннэ,  и к  обществу, родителям,  близким... Если любовь не побуждает людей
делать должное, то рассудок человека и его доводы, по гири, должны вызвать в
нем убеждение поступать по  справедливости. "Гири", стало быть, есть суровый
учитель  с  палкой  в  руке,  заставляющий  делать  должное.  Оно  выполняет
второстепенную  роль  в  этике,  являясь,  по существу,  неумолимым законом.
Следуя  чувству гиря, мать должна, если потребуется, жертвовать  жизнью всех
детей   ради   спасения  старшего;  девушка   должна   продавать   себя  для
предоставления средств  к существованию своих  обедневших родителей. Но гири
выродилось бы  в  боязнь порицания, морального осужденния, даже в  трусость,
если  бы  Бусидо  не требовал  других  сильных  чувств: смелости, храбрости,
терпения... Искать рискованных  ситуаций,  идти  на явную смерть,  рисковать
жизнью, безумная храбрость на войне, все это  - свойства души, которые часто
восхваляют,  но  не  в  этом состоит  истинная  храбрость  самурая.  Не  зря
напрасную смерть называют собачьей  смертью. - "Броситься в середину битвы и
быть  убитым,  -  говорил  митоский  принц, - довольно  легко,  но  истинная
храбрость - жить,  когда надо  жить, и умереть, когда надо  умереть." Бусидо
требует  от воина быть милосердным, сострадательным, великодушным..., но без
слюнтяйства, ибо "Бусидо но  насакэ"  - милосердие  самурая - это не  слепой
импульс, а  воспитанное  чувство, имеющие  целью сохранить власть,  добиться
поставленной  цели, разумно употребить  силу,  избегнуть ненужных  жертв. Ты
помнишь, сорок  восемь гиси не причинили никакого вреда женщинам и детям, и,
покидая дом своего врага, погасили все огни,  чтобы  не  произошел случайный
пожар и не нанес вреда соседям.
     -  А  что же  война?  Как  же мне поступать, если  будет  отдан  приказ
обстрелять из орудий вражеский город?
     -  Сострадание к  слабым,  беспомощным,  униженным  представляется  как
особенная   добродетель   самурая.   Всем  знакома   картина,   изображающая
священника,  едущего верхом  на корове.  Этот всадник был  воином, самое имя
которого  внушало  ужас.  В страшной  битве при Суманэ-ура в  1184  году  по
христианскому  летоисчислению, которая была одной из  самых жестоких битв  в
истории Японии, он, догнав врага,  вступил  с ним в единоборство и готов был
уже  задушить противника в  своих могучих объятиях. Этикет  войны  требовал,
чтобы  в  таких случаях  кровь не проливалась,  если более слабая сторона не
была по положению или состоянию равна или превосходила сильную. Грозный боец
спросил  имя человека, находившегося под ним