х. Да  прозондировать  через людей  верных,
надежных. А такие есть.

     И  ликование  охватило  душу  министра  финансов.  Вот  это  да!  Какие
горизонты окрест открываются  с вершин  Гималаев и  сопок  Приамурья... Ведь
новый, совершенно незнакомый восточный мир, о котором никто еще и не думает,
лежит,  можно  сказать,  у  него  на ладони.  Ухтомсий  и Бадмаев  -  пустые
прожектеры, не знающие  движущей энергии денег,  подтолкнули  его, направили
мысль в  дальние восточные земли.  Но не им браться за их  завоевание. И  не
военной грубой силой, которая столкнется с не менее могучей и тотчас вызовет
отпор, чреватый самыми печальными, если не катастрофическими, последствиями,
а силой тонкой, умной, гибкой, острой, как хороший  золинген,  пронизывающей
самые толстые стены и  рассекающей самые крепкие запоры, разлагающей  души и
способной вползать во все поры противника. Силой денег! Ею он покорит страну
восточную, туманную, загадочную, манящую, зыбкую как мираж, пряную и острую,
желтую и  косоглазую, богатую и  нищую, могучую и бессильную, гордую и такую
покорную, неведомую страну. Покорит  не для  себя, да и не нужно ему ничего,
кроме  самой  малости  -  привычного  образа  жизни.  И  не  для  императора
Александра III -  толстого обжоры и пьяницы. Покорит для России  и во  славу
своего  имени.  В  вечной  памяти  людской  он  встанет  вровень  с  Ермаком
Тимофеевичем,  покорителем Сибири. Да что там Ермак Тимофеевич. Китай -  это
не пустынная  заснеженная территория,  в которую и нищих русских крестьян не
сманишь.  Сосед  восточный -  страна  пышная, теплая, чрезмерно  заселенная,
богатая рабочей силой и неисчерпаемым возможностями. И не на север обратятся
глаза их хищные и орды всесокрушающие, а на юг, против англичан и французов.
И затем в  Индию пестротканую, узорчатую.  Ох, дух захватывает! Ведь дерзкая
мысль уже видит всю Азию принадлежащей России.
     Так займемся же...

ВАТАЦУБАСИ. ЯПОНИЯ.

     Ему сэнсей Сумимото уделял особое внимание.
     После вечерней поверки,  когда все курсанты Морского кадетского училища
на
     Этадзима занимались перед сном своими делами, каннуси Сумимото звал его
к  себе, усаживал на татами, снимал с хибати чайник с душистым густым  чаем,
наливал ароматный напиток  в фарфоровые  чашки и принимался расспрашивать об
успехах в учебе, какие предметы вызывают особое затруднение, об отношениях с
товарищами  до курсу, получает ли он письма от  родителей, словом обо  всем,
что составляло мир юноши.
     Особенно запомнилась ему первая их беседа.
     -  Ты,  мальчик, - говорил  учитель,  - родился  и долго  жил  в стране
варваров и испорчен чуждыми истинному  кунгаю обычаями и нравами. Ты получил
их начальное образование - это и хорошо и плохо. Хорошо потому, что ты понял
основы их культуры, религии, знаешь их  язык, чувствуешь себя в их среде как
карп в родном  горном  потоке,  и плохо  потому, что ты потерял  животворную
связь с родиной, не живешь ее заботами, не воспринял с молоком матери законы
Бусидо, не играл в игры своих сверстников...
     - Нет, - пытался возразить юноша, - отец и мать все этому меня учили...
     Но  голос каннуси становился суровым, - Видишь,  ты пытаешься возражать
учители, чего никогда не сделает никто из твоих новых друзей-сокурсников  по
училищу.
     -  Ты отпрыск  младшей  ветви  древнейшего  рода  кунгаев  Фудзивара  и
считаешься  родственником самому тэнно - императору Муцухито, отцу нации,  и
обязан верой и правдой служить ему и великой Японии.
     Сердце юноши наполнялось гордостью и возникало желание совершить подвиг
или немедленно погибнуть во славу великого тэнно.
     - Я раскажу  тебе  историю нашего рода,  ведь  я тоже Фудзивара.  Это и
история  Японии.  В  667  году  до  Рождества  Христова,  по  летоисчислению
красноголовых  варваров,  великий  Дзинму  со  своим  войском  высадился  на
восточном берегу Кюсю в Фиуге, прошел этот остров, овладел островом Сикоку и
половиной  острова   Ниппон.  Здесь,  очарованный   красотой  местности,  он
поселился близ города Нара, примерно  в  семи ри  от позднейшей столицы. Ама
Тэразу Оми Ками  - Великая богиня небесного света, которая  называлась также
Хацу Куми Ширазу Тэнно, или первой царствующей императрицей, повелела Дзинму
Тэнно, основателю  Японской  империи:  - "Этой  прекрасной  производящее рис
стране  суждено  стать  великой державой,  в которой будут  царствовать наши
потомки; утвердись  в  ней, внук  мой, и владычествуй  над ней". Последующие
императоры одобрили выбор своего  предка,  ибо Кио -столица империи - меняла
место, но  всегда оставалась  по  соседству с выбранным  Дзинму.  Прежде чем
сделаться императором, Великий Дзинму  был богом - ками йох. Когда он пришел
в  Японию,  она  была  страной  дикой  и  варварской,  населенной  косматыми
широколицыми  людьми,  с которыми  воинство  Дзинму  вступило  в сражение  и
оттеснило  их  на  север.  Люди  Дзинму  были  высокими, с гладкими  черными
волосами и индийскими чертами лица. У них было оружие  богов - мечи "Татчи",
благодаря  которым  они и победили многочисленных  варваров.  Великий Дзинму
проложил путь к  Ямато и сделал столицей Кашивара. И  всегда рядом с ним был
наш предок Фудзи  вара  уджи  но  чоджа, верный  помощник и  слуга  Великого
Дзинму. Сразу после императоров и фамилии царской крови по степени знатности
и древности родов идут "кунгаи",  что означает "Великий Дом". Многие  кунгаи
принадлежат  к  младшим  ветвям   императорского  дома,  другие  ведут  свое
происхождение  от воинов Дзинму, пришедших с ним из  Кюсю в Сикоку и Ниппон,
ставших с  тех  пор  главной  опорой  трону и получивших от него во владение
земли.  Кунгаи  всегда  считались знатным  сословием  при  дворе императора.
Сословию кунгаев  принадлежат самые знаменитые роды Японии. И дайме, и  даже
сегуны  имеют более низкое  происхождение.  Из числа  всех  японских фамилий
первое место  занимают Фудзивара  -  и  по длине родословной  и  по почестям
прошедших  лет.  Фудзивара не только всегда  занимали главные должности  при
императорском дворе,  не только  выдавали своих дочерей замуж за наследников
престола, но  и был в  истории  случай, когда Сэйва, внук Фудзивара Ёсифуса,
взошел на престол, а сам он стал при внуке регентом. Дочь Фудзивара Митинага
была  избрана  в жены императору Гоитидзе, а сам он вознесся  настолько, что
сложил танку:
     Полная луна
     Не ведает изъяна.
     Думай о ней -
     Весь этот мир
     У моих ног. *
     *  Мещеряков  А.Н. Герои,  творцы  и  хранители японской старины.  Изд.
"Наука", Москва, 1988 г., стр. 194

     Девяносто пять  фамилий  кунгаев  считают  себя  происходящими из  рода
Фудзивара.  Гражданские кунгаи  не носили  мечи, а военные  носили один меч,
называемый "татчи". В обычное время кунгая нельзя было, да это и сейчас так,
предать смерти, сколь опасным не было его преступление; прежде ему выбривали
голову  и  велели удалиться  в монастырь,  или  заключали в одной из  комнат
собственного  дома.  Сегун  Иэясу  в  своих  законах  указывал,   -  Фамилии
Фудзивара, Минамото,  Таира.  Татчибана, Сунгивара,  Овэй, Аривара,  Киовара
происходят во  прямой линии от микадо. Главы войск должны избираться из этих
фамилий. Если между этими семействами будут  люди, хотя и добрые характером,
но необразованные, робкие или невежественные  в деле религии,  то  такие  не
должны быть избираемы на должности. Поэтому необходимо, чтобы все члены этих
фамилий были прилежны в науках. Помни это, мальчик, и старайся учиться, быть
впереди всех в науке, и в физических упражнениях, и в воинском искусстве.
     Наставления  каннуси Сумимото ложились на  хорошо удобренную  почву, во
Владивостоке  отец и мать много внимания уделяли воспитанию юноши; душою  он
принадлежал своей нации, хорошо учился и был физически развит.
     - Твоя мать, мальчик, родилась в год лошади и это принесло несчастье ее
мужу, твоему отцу. Он верно служил Сайго Такамори, храбро бился против войск
сегуна  Кейки, а  потом сражался  рядом с  Сайго в Сацуме, в  последней  его
битве,   помогал   ему   совершить  сеппуку  и  вместе  с  другими   верными
сподвижниками  генералиссимуса  спрятал  его  голову.  Сайго  погиб,  а  его
приверженцев  и сторонников строго наказали. Отца твоего, хотя он и  отпрыск
великих  кунгаев,  отправили  в самую  варварскую часть  варварской страны -
России,  во Владивосток,  и должность дали  унизительную даже для  самурая -
торговый агент. Но о нем  помнят.  Мунэмицу  Муцу, товарищ  твоего  отца  по
императорской  гвардии  и  службе  у  генералиссимуса Сайго,  сейчас министр
иностранных дел Японии, напомнил о тебе начальнику училища, и вот ты учишься
здесь. Многие хотят попасть сюда учиться, но очень мало кому удается. Из ста
сокурсников твоих всего пятеро  принадлежат к сидзоку - потомкам самураев, а
остальные кадзоку -  потомки  кунгаев и дайме, главным образом  из княжества
Сацума. Цени оказанную тебе честь и будь верным тэнно и великой Японии.

     Эта-Дзима является  островком,  расположенным  на громадном  внутреннем
рейде военно-морской базы  в Куре ( недалеко от Хиросимы), поэтому  курсанты
жили на этом острове в полной изоляции от всего остального мира.
     Учеба  давалась ему  великом  трудом и  терпением.  Хотя полученные  во
Владивостокской прогимназии знания были тверды  и основательны, но программа
отличалась  значительно,  к   тому  же  подводило   слабое  знание  японской
литературы, которое не возмещалось  домашними занятиями с ним матери. Сейчас
приходилось много заниматься, даже зубрить, иначе назовут бонкура - тупицей,
но  ведь нельзя было и  отставать от сверстников в  их проделках,  чтобы  не
прослыть евамуси - трусом.  После  повторения общеобразовательных  предметов
пошли специальные -  лоция и навигация,  кораблестроение  и  машиностроение,
высшая  математика,  физика,  химия,  артиллерийское и  минное искусство. За
неимением   еще  японских  учебников,  все  эти  предметы  преподавались  на
английском, досуга, словом, почти  не было.  Ему стало нравиться чувствовать
себя частицей общности - строя, флота, армии, Великой Японии - монолита, как
ему  казалось. Он был словно электроном  в мире  атомов  и молекул, согласно
новейшей теории  русского химика. Нравилось ему все:  и маршировать в  общем
строю,  и  кричать хором Кинно! -  Слава императору, и  Джой!  -  вышвырнуть
иностранцев,  и обедать  в столовой, сидя за  длинным общим столом  и орудуя
палочками, мыться в бане, спать в заведенной на европейский манер казарме...
В шутку,  зная, что  казарма во английски - барак, они даже  стали  называть
себя буракуминами - неприкасаемыми. Клич Джой тоже официально не дозволялся,
но офицеры-наставники смотрели  сквозь  пальцы,  скорее поощрительно,  слыша
дружный вопль семнадцатилетних мальчишек.
     А сэнсей каждый вечер повторял, - Тосе дай гонгэн - Великое  воплощение
солнечного  сияния Востока -  Токугава  Иэясу  отпрыскам  древнейших фамилий
кунгаев  велел  быть  прилежными  в  науках,  чтобы  из  их  числа  избирать
начальников войск.
     В ночь на Новый год курсанты колледжа строем направились на хацумодэ.
     По длинной, вьющейся между  прибрежных скал  каменистой дороге  молча и
сосредоточенно шагали они вознести первую в наступающем двадцать шестом году
эры Мэйдзи, или 1893 году по григорианскому  летоисчислению, молитву. Справа
опаловым   светом   под   луной  дышало   море,  слева  смолисто  благоухали
криптомерии, а дорога змеилась разноцветными китайскими фонариками и  яркими
смолистыми  факелами.  Он  вспомнил родной дом -  во Владивостоке,  на  углу
Китайской  и  Пекинской,   долгожданный  первый   снег  в  канун  рождества,
стремительный  бег  санок  на  лед  Семеновского ковша,  визжаще-копошащуюся
кучу-малу мальчишек и девчонок всех  национальностей, тугие  снежки,  робкие
еще взгляды  в  сторону  самых  привлекательных девчонок,  далекий  перезвон
колоколов на Успенском соборе... Как давно это было, целый год минул.
     Каннуси  Сумимото, шествовавший  радом с начальником училища  во  главе
колонны, словно почувствовав душевную его расслабленность, шагнул в сторону,
пропуская  мимо   пары  юношей  с  самоуглубленными  лицами,  дождался  его,
внимательно заглянул в глаза и, шагая неторопливо в ногу с ним, доверительно
забормотал.
     - Познай самого себя. Загляни  в самую глубь души  своей. Познай сердце
свое,  в  котором живет  божество, указывающее  тебе  и повелевающее  тобой.
Слушайся его велений  и ты не будешь нуждаться в другом божестве. Помни, что
ты потомок кунгаев, верных слуг великого Дзинму, правнука  богиня Аматэрасу.
Придя с Кюсю, Дзинму  именно здесь начал собирать вокруг себя народ Ямато  и
наши предки сопутствовали и  помогали ему. Ты обязан жизнью своим  предкам и
поэтому, хотя они и незримы, должен  быть им всецело благодарен. Помни,  что
ты живешь  в самом  великом государстве, поэтому никогда  не забывай тэнно -
императора, твоего повелителя, от кого исходят мир, закон и порядок.
     Пройдя сквозь багровые в свете факелов тории, курсанты сгрудились перед
расстеленными  на  земле  широкими  белыми полотнищами, уже покрытыми  слоем
монет и, бросив каждый по горстке  монеток, хлопали в ладоши, чтобы привлечь
к себе внимание  ками  - местного божества, и  застывали в молитвенной позе,
обращаясь к нему со своими просьбами.
     Потом каннуси Сумимото собрал вокруг  себя  курсантов,  оглядел  смутно
белевшие в предутренней  темноте лица, собрался с мыслями и, ощущая на  себе
пристальное внимание трех сотен пар  глаз с отблесками  масляных фонариков в
зрачках, громко, так, что  стал привлекать к себе внимание других молящихся,
четко и раздельно заговорил.
     - Япония - родина  великой  богиня Аматэрасу, сияющей в  небе,  которая
льет  свой свет на все страны  в  четырех морях.  Наш страна -  единственная
несравненная ни с какой другой в  мире.  Японская империя первоначально была
вверена богиней солнца  Аматэрасу-о-миками своим потомкам со словами: - "Мои
божественные потомки,  вы должны управлять этой страной". Япония -  это одна
большая  семья;  император  сошел  с небес,  он  божественен  и священен, он
возвышается  над всеми подданными. Все жители  страны Ямато должны  почитать
его, ибо  он  является неприкосновенным.  По  первому зову мы отдадим себя в
распоряжение  государства и  тем  самым  сохраним  и  поддержим  процветание
императорского трона, существующего во веки веков...
     Он замолчал, еще раз медленно, шеренгу за шеренгой, оглядел застывшие в
слепом экстазе  лица юношей  и, призывая жестом обеих ладоней  не  проявлять
бурных эмоций, тихо и властно произнес, - Кинно!
     - Кинно! - ответным эхом слитно выдохнули юноши, и каннуси Сумимото еще
раз  убедился, что свои  обязанности духовного  наставника  он  выполняет на
отлично.

     Как-то  весной, в мае,  свободный воскресный  день  он  решил посвятить
учебе,  чувствуя  некоторый  пробел  в знаниях,  но в казарму  зашел каннуси
Сумимото и велел  всем  одеться и идти  на  дзерури - театральное  кукольное
представление. Ссылка на занятость не помогла, голос каннуси был властным.
     - Идти всем, - повторил он, - будут показывать "Повесть о сорока восьми
ронинах".
     Против  ожиданий,  его  товарищи,  прихватывая  с  собой татами и спеша
занять лучшие места перед  сценой,  с охотой поспешили на открытую площадку,
где разбил свой шатер кукольный театр.
     Зазвенел  сямисэн,  занавеси  расползлись и пронзительно-высокий  голос
повел свое повествование, сопровождая кукольное действо.
     "  В  давние  времена в провинции  Харима  жил  дайме  по  имени  Асано
Такуми-но-Ками,  владетельный князь замка Ако. Вызывает его однажды  в  Иэдо
сегун и  велит  вместе о  другим князем  по имени Камэи Сама подготовиться к
встрече посла  императора.  Для  обучения церемонии  по  принятому при дворе
императора этикету учителем их был назначен высокопоставленный чиновник Кира
Косукэ-но-Сукэ. Оба княвя принесли сэнсею богатые дары - и  китайские шелка,
и жемчуг, и меха, но жадный Коцукэ-но-Сукэ был охоч до денег и посчитал, что
принесенный подарков ему  мало. Поэтому он затаил на них  тайную злобу, учил
плохо, а при каждом удобном случае попрекал незнанием  правил  церемониала и
злобно высмеивал.
     Долго  терпели  князья, да  всему приходит  конец.  Прибыл в свой замок
однажды Камеи  Сама, собрал своих советников  и, багровый от ярости,  сказал
им,  -  Переполнилась  чаша  моего  терпения,  не  могу  больше  я  выносить
оскорблений  от  Коцукэ-но-Сукэ. Хоть  и  знаю я,  что  пострадает  все  мое
семейство и сам я буду казнен, но завтра же убью его.
     Старший  советник  Камеи  Сама,  видя,  что  господин  настроен  весьма
решительно, заверил  его в безусловной верности всех советников и вассалов и
отдал им распоряжение сделать  своевременно все нужные приготовления.  А сам
вспомнил о  жадности  Коцукэ-но-Сукэ  и  решил дать тому  большую  взятку  и
предотвратить этим  ужасную беду. Быстро  собрал он все деньги, какие только
смог найти в  замке,  и  направился  к  его  дому.  Там  он  передал  деньги
приближенным  Коцукэ-но-Сукэ  со словами  благодарности  за обучение  своего
князя придворному этикету и попросил быть благосклонным к Камеи Сама".
     С  больший  вниманием  и  наслаждением следили  курсанты  за  кукольным
представлением,  дивились  искусству  актеров,  в  чьих  руках  куклы  важно
расхаживали  по сцене со старинными прическами  мидзура в шелковых  кафтанах
наоси,  длинных  хаори  с  вытканными  гербами,  коротких  кимоно  суйканах,
костюмах  знатных   вельмож  офурисодэ  и  каидори,  постукивая  деревянными
подошвами  маленьких  узорчатых   дзори.  А  у  героев-князей  за  широкими,
подпоясывающими  кимоно,  поясами-оби были заткнуты  даже самурайские мечи -
длинный тати и короткий танто.
     "Получив мешок с деньгами,  приближенные Коцукэ-но-Сукэ снимали высокие
мягкие  шапки  эбоси  и  рассыпались в благодарности. Побежали они  к своему
господину, доложили о богатом подарке и тот вышел сказать,  что он очень рад
узнать  о  признательности своего ученика,  князя Камеи  Сама, и  завтра  же
придаст ему особый блеск в выполнении  церемониала. И  советник отбыл  очень
довольный, зная, что  с честью  выполнил свои  обязанности и спас господина,
весь ею род, да и себя самого.
     Разгневанным  прибыл  во  дворец  сегуна  Камеи  Сама,  не зная  еще  о
подношении, сделанном от его имени Коцукэ-но-Сукэ, и  был готов убить своего
врага.  Но  тот  выразил  ему  все  знаки  внимания,  был  весьма  вежлив  и
предупредителен.
     -  Я  должен  просить  у вас  прощения, князь, за  свою  ворчливость  и
невыдержанность.  Вы  очень хорошо  освоили  правила придворного  этикета  и
сегодня я лишь придам отточенность вашим блестящим манерам.
     Подивился Камеи Сама такому превращению и отказался от плана мести. Вот
так  мудрость и  находчивость советника  спасли  Камеи  Сама,  его  семью  и
приближенных.
     Но когда  в  зал  вошел  Асано  Такуми-но-Ками, то обхождение с ним еще
больше  ухудшилось.  Коцукэ-но-Сукэ  грубо  и  безжалостно  высмеивал его  и
всячески издевался, чем поверг в смущение всех находившихся в зале. Наглость
заносчивого вельможи  перешла все  границы, когда он, выдвинув  вперед ногу,
велел Такуми-но-Ками красиво завязать бант на его дзори.
     Такуми-но-Ками вспыхнул было от гнева, но потом подумал, что, возможно,
это еще одно правило придворного этикета - завязывать бант послу императора,
и  что ему следует быть  выдержанным  и терпеливым.  Опустившись  на колено,
Такуми-но-Ками   принялся   завязывать  ленту,   но   надменный   и   жадный
Коцукэ-но-Сукэ  тут  же стал оскорблять  его,  обзывать тупицей и  неуклюжей
деревенщиной и утверждать,  что в столице  все помрут со  смеха, увидя такою
увальня.
     Не вынес Такуми-но-Ками последнего  оскорбления, переполнилась чаша его
гнева и велел он остановиться  удаляющемуся обидчик