ботами, не воспринял с молоком матери законы
Бусидо, не играл в игры своих сверстников...
     - Нет, - пытался возразить юноша, - отец и мать все этому меня учили...
     Но  голос  каннуси становился суровым, - Видишь, ты пытаешься возражать
учители, чего  никогда не сделает никто из твоих новых друзей-сокурсников по
училищу.
     -  Ты  отпрыск  младшей  ветви  древнейшего  рода кунгаев  Фудзивара  и
считаешься родственником самому  тэнно - императору  Муцухито, отцу нации, и
обязан верой и правдой служить ему и великой Японии.
     Сердце юноши наполнялось гордостью и возникало желание совершить подвиг
или немедленно погибнуть во славу великого тэнно.
     -  Я  раскажу тебе историю нашего рода, ведь  я  тоже Фудзивара.  Это и
история  Японии.  В  667  году  до  Рождества  Христова,  по  летоисчислению
красноголовых  варваров,  великий  Дзинму  со  своим  войском  высадился  на
восточном берегу Кюсю в Фиуге, прошел этот остров, овладел островом Сикоку и
половиной  острова   Ниппон.  Здесь,  очарованный   красотой  местности,  он
поселился близ города Нара, примерно  в  семи  ри от позднейшей столицы. Ама
Тэразу Оми  Ками - Великая богиня небесного  света, которая называлась также
Хацу Куми Ширазу Тэнно, или первой царствующей императрицей, повелела Дзинму
Тэнно,  основателю  Японской империи:  - "Этой  прекрасной производящее  рис
стране  суждено  стать  великой державой, в  которой будут царствовать  наши
потомки;  утвердись в ней, внук мой,  и владычествуй над  ней".  Последующие
императоры одобрили выбор своего предка,  ибо  Кио -столица империи - меняла
место,  но всегда оставалась по соседству  с  выбранным  Дзинму. Прежде  чем
сделаться императором, Великий Дзинму  был богом - ками йох. Когда он пришел
в  Японию,  она  была  страной  дикой  и  варварской,  населенной  косматыми
широколицыми  людьми,  с  которыми воинство  Дзинму  вступило  в  сражение и
оттеснило  их  на  север.  Люди  Дзинму  были  высокими, с  гладкими черными
волосами и индийскими чертами лица. У них было  оружие богов - мечи "Татчи",
благодаря  которым они и победили  многочисленных  варваров.  Великий Дзинму
проложил путь к Ямато и  сделал столицей Кашивара. И  всегда рядом с ним был
наш предок Фудзи  вара  уджи  но  чоджа, верный  помощник и  слуга  Великого
Дзинму. Сразу после императоров и фамилии царской крови по степени знатности
и древности  родов идут "кунгаи", что означает "Великий  Дом". Многие кунгаи
принадлежат  к  младшим  ветвям  императорского  дома,  другие  ведут   свое
происхождение от воинов  Дзинму, пришедших  с ним из Кюсю в Сикоку и Ниппон,
ставших с  тех пор главной  опорой трону и  получивших от  него во  владение
земли.  Кунгаи  всегда  считались  знатным  сословием при  дворе императора.
Сословию кунгаев  принадлежат самые знаменитые роды Японии. И дайме,  и даже
сегуны  имеют более низкое происхождение.  Из  числа  всех  японских фамилий
первое место  занимают  Фудзивара  - и  по длине  родословной и  по почестям
прошедших лет.  Фудзивара не только  всегда  занимали главные  должности при
императорском дворе, не  только выдавали своих дочерей замуж  за наследников
престола, но и был в  истории случай,  когда  Сэйва, внук Фудзивара Ёсифуса,
взошел на престол, а сам он стал при внуке регентом. Дочь Фудзивара Митинага
была избрана в жены императору Гоитидзе, а  сам он  вознесся настолько,  что
сложил танку:
     Полная луна
     Не ведает изъяна.
     Думай о ней -
     Весь этот мир
     У моих ног. *
     * Мещеряков  А.Н. Герои,  творцы  и хранители  японской  старины.  Изд.
"Наука", Москва, 1988 г., стр. 194

     Девяносто  пять  фамилий  кунгаев  считают себя  происходящими  из рода
Фудзивара.  Гражданские  кунгаи не носили мечи,  а военные носили один  меч,
называемый "татчи". В обычное время кунгая нельзя было, да это и сейчас так,
предать смерти, сколь опасным не было его преступление; прежде ему выбривали
голову  и  велели удалиться в  монастырь, или  заключали  в одной  из комнат
собственного  дома.  Сегун  Иэясу  в  своих  законах   указывал,  -  Фамилии
Фудзивара, Минамото,  Таира.  Татчибана,  Сунгивара, Овэй, Аривара,  Киовара
происходят во прямой линии  от микадо. Главы войск должны избираться из этих
фамилий. Если между этими семействами будут люди, хотя и  добрые характером,
но необразованные, робкие или  невежественные  в  деле религии, то  такие не
должны быть избираемы на должности. Поэтому необходимо, чтобы все члены этих
фамилий были прилежны в науках. Помни это, мальчик, и старайся учиться, быть
впереди всех в науке, и в физических упражнениях, и в воинском искусстве.
     Наставления  каннуси  Сумимото ложились  на хорошо удобренную почву, во
Владивостоке отец  и мать много внимания уделяли воспитанию юноши;  душою он
принадлежал своей нации, хорошо учился и был физически развит.
     - Твоя мать, мальчик, родилась в год лошади и это принесло несчастье ее
мужу, твоему отцу. Он верно служил Сайго Такамори, храбро бился против войск
сегуна  Кейки,  а потом сражался рядом с  Сайго в  Сацуме,  в  последней его
битве,   помогал   ему  совершить  сеппуку  и   вместе  с  другими   верными
сподвижниками  генералиссимуса  спрятал  его  голову.  Сайго  погиб,  а  его
приверженцев и  сторонников строго наказали. Отца твоего, хотя  он и отпрыск
великих  кунгаев,  отправили  в самую  варварскую часть  варварской страны -
России, во Владивосток, и  должность дали унизительную даже  для  самурая  -
торговый  агент.  Но  о  нем помнят.  Мунэмицу Муцу, товарищ твоего  отца по
императорской  гвардии  и  службе у  генералиссимуса  Сайго, сейчас  министр
иностранных дел Японии, напомнил о тебе начальнику училища, и вот ты учишься
здесь. Многие хотят попасть сюда учиться, но очень мало кому удается. Из ста
сокурсников твоих всего пятеро принадлежат к  сидзоку - потомкам самураев, а
остальные кадзоку  - потомки кунгаев и  дайме, главным образом  из княжества
Сацума. Цени оказанную тебе честь и будь верным тэнно и великой Японии.

     Эта-Дзима  является островком,  расположенным  на  громадном внутреннем
рейде  военно-морской  базы в Куре ( недалеко от Хиросимы), поэтому курсанты
жили на этом острове в полной изоляции от всего остального мира.
     Учеба  давалась ему великом  трудом  и терпением.  Хотя  полученные  во
Владивостокской прогимназии знания были тверды и  основательны, но программа
отличалась  значительно,  к   тому   же  подводило  слабое  знание  японской
литературы, которое не возмещалось домашними занятиями  с ним матери. Сейчас
приходилось много заниматься, даже зубрить, иначе назовут бонкура - тупицей,
но  ведь  нельзя  было  и отставать от сверстников  в их проделках, чтобы не
прослыть  евамуси - трусом.  После повторения  общеобразовательных предметов
пошли  специальные - лоция  и навигация, кораблестроение  и  машиностроение,
высшая  математика, физика,  химия,  артиллерийское и минное  искусство.  За
неимением  еще  японских  учебников,   все  эти  предметы  преподавались  на
английском, досуга, словом,  почти не  было. Ему стало нравиться чувствовать
себя частицей общности - строя, флота, армии, Великой Японии - монолита, как
ему казалось. Он был  словно электроном в  мире  атомов и молекул,  согласно
новейшей теории русского  химика. Нравилось ему  все: и маршировать в  общем
строю,  и  кричать  хором  Кинно!  - Слава императору, и  Джой! - вышвырнуть
иностранцев, и  обедать  в столовой,  сидя за длинным общим  столом и орудуя
палочками, мыться в бане, спать в заведенной на европейский манер казарме...
В шутку, зная, что  казарма во  английски - барак, они  даже  стали называть
себя буракуминами - неприкасаемыми. Клич Джой тоже официально не дозволялся,
но  офицеры-наставники  смотрели сквозь  пальцы, скорее  поощрительно, слыша
дружный вопль семнадцатилетних мальчишек.
     А сэнсей каждый вечер повторял, - Тосе  дай гонгэн - Великое воплощение
солнечного  сияния Востока  -  Токугава Иэясу  отпрыскам древнейших  фамилий
кунгаев  велел  быть  прилежными  в  науках,  чтобы  из  их  числа  избирать
начальников войск.
     В ночь на Новый год курсанты колледжа строем направились на хацумодэ.
     По  длинной, вьющейся между прибрежных скал  каменистой дороге молча  и
сосредоточенно шагали они вознести первую в наступающем двадцать шестом году
эры  Мэйдзи, или 1893 году по григорианскому летоисчислению, молитву. Справа
опаловым  светом   под   луной  дышало   море,   слева  смолисто  благоухали
криптомерии, а дорога змеилась разноцветными  китайскими фонариками и яркими
смолистыми факелами.  Он  вспомнил  родной  дом  - во Владивостоке, на  углу
Китайской   и  Пекинской,  долгожданный  первый  снег  в   канун  рождества,
стремительный  бег санок  на  лед  Семеновского  ковша,  визжаще-копошащуюся
кучу-малу  мальчишек и девчонок  всех национальностей, тугие  снежки, робкие
еще  взгляды  в сторону  самых  привлекательных  девчонок, далекий  перезвон
колоколов на Успенском соборе... Как давно это было, целый год минул.
     Каннуси  Сумимото,  шествовавший  радом с начальником училища  во главе
колонны, словно почувствовав душевную его расслабленность, шагнул в сторону,
пропуская  мимо  пары  юношей  с  самоуглубленными  лицами,  дождался   его,
внимательно заглянул в глаза и, шагая неторопливо в ногу с ним, доверительно
забормотал.
     - Познай самого себя. Загляни в самую глубь души  своей. Познай  сердце
свое,  в  котором  живет  божество,  указывающее  тебе и повелевающее тобой.
Слушайся его велений и ты не будешь нуждаться в другом  божестве. Помни, что
ты потомок кунгаев, верных слуг великого Дзинму,  правнука богиня Аматэрасу.
Придя с Кюсю, Дзинму  именно здесь начал собирать вокруг  себя народ Ямато и
наши  предки сопутствовали и помогали ему.  Ты обязан жизнью своим предкам и
поэтому, хотя они и незримы, должен быть им всецело  благодарен.  Помни, что
ты живешь в самом  великом государстве, поэтому  никогда  не забывай тэнно -
императора, твоего повелителя, от кого исходят мир, закон и порядок.
     Пройдя сквозь багровые в свете факелов тории, курсанты сгрудились перед
расстеленными  на земле широкими  белыми  полотнищами,  уже  покрытыми слоем
монет и, бросив каждый по  горстке монеток, хлопали в ладоши, чтобы привлечь
к себе  внимание ками - местного божества, и застывали  в молитвенной  позе,
обращаясь к нему со своими просьбами.
     Потом  каннуси Сумимото  собрал  вокруг  себя курсантов, оглядел смутно
белевшие в  предутренней темноте  лица, собрался с мыслями и, ощущая на себе
пристальное  внимание трех сотен пар глаз с отблесками масляных  фонариков в
зрачках, громко, так, что стал привлекать к себе внимание  других молящихся,
четко и раздельно заговорил.
     - Япония - родина великой богиня Аматэрасу,  сияющей  в  небе,  которая
льет  свой свет  на  все страны в  четырех морях. Наш страна  - единственная
несравненная ни с какой  другой  в мире. Японская империя первоначально была
вверена богиней солнца Аматэрасу-о-миками своим  потомкам со словами: - "Мои
божественные  потомки, вы  должны управлять этой страной". Япония - это одна
большая семья; император  сошел  с  небес,  он  божественен и  священен,  он
возвышается  над всеми подданными. Все жители страны  Ямато  должны почитать
его, ибо он  является неприкосновенным. По  первому зову  мы отдадим  себя в
распоряжение  государства  и  тем  самым  сохраним  и  поддержим процветание
императорского трона, существующего во веки веков...
     Он замолчал, еще раз медленно, шеренгу за шеренгой, оглядел застывшие в
слепом  экстазе  лица юношей  и, призывая жестом  обеих ладоней не проявлять
бурных эмоций, тихо и властно произнес, - Кинно!
     - Кинно! - ответным эхом слитно выдохнули юноши, и каннуси Сумимото еще
раз  убедился,  что свои  обязанности  духовного наставника он выполняет  на
отлично.

     Как-то  весной, в  мае, свободный воскресный день  он  решил  посвятить
учебе,  чувствуя  некоторый пробел  в  знаниях, но  в казарму  зашел каннуси
Сумимото  и велел всем одеться  и  идти на  дзерури - театральное  кукольное
представление. Ссылка на занятость не помогла, голос каннуси был властным.
     - Идти всем, - повторил он, - будут показывать "Повесть о сорока восьми
ронинах".
     Против  ожиданий,  его  товарищи, прихватывая  с  собой  татами и спеша
занять лучшие места перед  сценой, с охотой  поспешили на открытую площадку,
где разбил свой шатер кукольный театр.
     Зазвенел сямисэн, занавеси  расползлись  и  пронзительно-высокий  голос
повел свое повествование, сопровождая кукольное действо.
     "  В  давние  времена  в  провинции  Харима жил  дайме по  имени  Асано
Такуми-но-Ками, владетельный  князь  замка Ако.  Вызывает его однажды в Иэдо
сегун  и велит вместе о другим князем по  имени  Камэи Сама  подготовиться к
встрече посла  императора.  Для  обучения церемонии  по  принятому при дворе
императора этикету учителем их был назначен высокопоставленный чиновник Кира
Косукэ-но-Сукэ. Оба княвя принесли сэнсею богатые дары -  и китайские шелка,
и жемчуг, и меха, но жадный Коцукэ-но-Сукэ был охоч до денег и посчитал, что
принесенный подарков ему мало. Поэтому  он  затаил на них тайную злобу, учил
плохо,  а при каждом удобном  случае попрекал незнанием правил церемониала и
злобно высмеивал.
     Долго  терпели князья,  да всему приходит  конец. Прибыл  в  свой замок
однажды  Камеи Сама,  собрал своих  советников и, багровый от ярости, сказал
им,  -  Переполнилась  чаша  моего  терпения,  не  могу  больше  я  выносить
оскорблений  от  Коцукэ-но-Сукэ.  Хоть  и  знаю я,  что пострадает  все  мое
семейство и сам я буду казнен, но завтра же убью его.
     Старший  советник  Камеи  Сама,  видя,  что  господин  настроен  весьма
решительно,  заверил его в безусловной верности всех советников и вассалов и
отдал  им распоряжение сделать своевременно все нужные  приготовления. А сам
вспомнил  о жадности  Коцукэ-но-Сукэ  и  решил дать  тому большую  взятку  и
предотвратить этим  ужасную беду. Быстро  собрал он все деньги, какие только
смог  найти  в  замке,  и  направился  к  его  дому.  Там  он передал деньги
приближенным  Коцукэ-но-Сукэ со  словами благодарности  за  обучение  своего
князя придворному этикету и попросил быть благосклонным к Камеи Сама".
     С  больший  вниманием  и наслаждением  следили  курсанты  за  кукольным
представлением,  дивились  искусству  актеров,  в  чьих  руках  куклы  важно
расхаживали по  сцене со  старинными прическами  мидзура в шелковых кафтанах
наоси,  длинных  хаори  с  вытканными  гербами,  коротких  кимоно  суйканах,
костюмах  знатных   вельмож  офурисодэ  и  каидори,  постукивая  деревянными
подошвами   маленьких  узорчатых  дзори.  А  у  героев-князей  за  широкими,
подпоясывающими  кимоно, поясами-оби были  заткнуты  даже самурайские мечи -
длинный тати и короткий танто.
     "Получив  мешок с деньгами, приближенные Коцукэ-но-Сукэ снимали высокие
мягкие  шапки  эбоси  и рассыпались  в благодарности. Побежали  они к своему
господину, доложили о богатом подарке и тот вышел сказать, что он очень  рад
узнать о признательности  своего ученика,  князя  Камеи  Сама,  и завтра  же
придаст  ему особый блеск  в  выполнении церемониала. И советник отбыл очень
довольный,  зная, что  с честью выполнил свои обязанности и спас  господина,
весь ею род, да и себя самого.
     Разгневанным  прибыл  во  дворец сегуна  Камеи  Сама,  не  зная  еще  о
подношении,  сделанном от его имени Коцукэ-но-Сукэ, и был готов убить своего
врага.  Но  тот  выразил  ему  все  знаки  внимания,  был  весьма  вежлив  и
предупредителен.
     -  Я  должен  просить  у вас  прощения,  князь, за  свою ворчливость  и
невыдержанность.  Вы  очень хорошо  освоили  правила  придворного этикета  и
сегодня я лишь придам отточенность вашим блестящим манерам.
     Подивился Камеи Сама такому превращению и отказался от плана мести. Вот
так  мудрость  и находчивость  советника спасли  Камеи  Сама,  его  семью  и
приближенных.
     Но  когда в  зал вошел Асано Такуми-но-Ками,  то обхождение  с ним  еще
больше  ухудшилось. Коцукэ-но-Сукэ  грубо  и  безжалостно  высмеивал  его  и
всячески издевался, чем поверг в смущение всех находившихся в зале. Наглость
заносчивого  вельможи перешла  все границы, когда он, выдвинув  вперед ногу,
велел Такуми-но-Ками красиво завязать бант на его дзори.
     Такуми-но-Ками вспыхнул было от гнева, но потом подумал, что, возможно,
это еще одно правило придворного этикета - завязывать бант послу императора,
и  что ему следует быть  выдержанным  и терпеливым.  Опустившись на  колено,
Такуми-но-Ками  принялся   завязывать   ленту,   но   надменный   и   жадный
Коцукэ-но-Сукэ  тут же стал  оскорблять его,  обзывать  тупицей и  неуклюжей
деревенщиной  и утверждать, что  в столице все помрут  со смеха, увидя такою
увальня.
     Не вынес Такуми-но-Ками последнего  оскорбления, переполнилась чаша его
гнева и велел  он остановиться удаляющемуся обидчику. Коцукэ-но-Сукэ услышал
угрозу  в его  голосе и  пустился  было бежать,  но  Такуми-но-Ками выхватил
короткий  меч  танто и,  догоняя,  ударил наглеца  до  голове. Высокая шапка
момиэбоси спасла Коцукэ-но-Сукэ, но следующий могучий удар непременно бы его
прикончил, не вонзись танто в низкую деревянную балку.
     В  поднявшейся   суматохе   ближайшие  офицеры  стражи   бросились   на
Такуми-но-Ками,  обезоружили и  скрутили его.  На состоявшемся вскоре совете
Такуми-но-Ками за  нападение  на вельможу  во дворце сегуна, чем  последнему
было  нанесено  оскорбление,  был осужден  на  смертную  казнь  -  ему  было
приказано   совершить   сэппуку.  Замок   Ако  и  все   его  имущество  были
конфискованы, род разорен, а  приближенным пришлось искать новых  сюзеренов.
Но мало кому это удалось, большей частью они превратились в нищих ронинов.
     Вот эти-то  сорок  семь  ронинов во  главе  с бывшим старшим советником
погибшего  господина Оиси Кураносукэ  решили отомстить Коцукэ-но-Сукэ.  Оиси
Кураносукэ  был  мудрым  советником, но господин  оставил его  в  замке Ако,
поэтому он и был лишен возможности предотвратить несчастье.
     Обсудив  план  мщения,  ронины  рассеялись  во  все  стороны, чтобы  не
привлекать внимания людей Коцукэ-но-Сукэ, бдительно его  охранявших.  Сам же
Оиси  Кураносукэ  ушел в Киото, построил себе дом в Ямадзине  и  стал  вести
неприглядный образ жизни - предаваться  пьянству к разврату. Шпионы доносили
Конукэ-но-Сукэ  о  том, что  главный его враг  посещает  грязные  притоны  и
вертепы и, случается, даже валяется в непотребном виде на улице. Однажды они
были   свидетелями  того,  как  один  самурай,  уроженец  княжества  Сацума,
обнаружив Оиси Кураносукэ  пьяным  в  канаве, прилодно  надсмехался над ним,
обвиняв в  трусости,  плевался  и  пинал ногами. Такие  сведения успокаивали
Ксицукэ-но-Сукэ, вселяли уверенность, что опасность отмщения миновала.
     Оиси Кураносукэ, чтобы развеять последние  сомнения  врагов, стал часто
ссориться с  женой, заявлять,  что не желает с ней  жить  и собирается взять
себе в  жены молоденькую хорошенькую девушку из публичного дома. Эти громкие
ссоры привели к тому, что жена была вынуждена с двумя младшими детьми уйти в
отчий дом, оставив мужу старшего сына Оиси Цикара.
     Совсем  успокоился   Коцукэ-но-Сукэ,   обрадовался,   что  ему   нечего
опасаться, раз Оиси Кураносукэ  так низко опустился  и  выгнал жену и детей.
Ослабил  он меры предосторожности и отпустил половину  охраны, посланной ему
тестем дайме Уэсуги Сама.
     А поклявшиеся  отомстить ронины собрались  тем  временем  в  Иэдо и под
видом  носильщиков  воды или мелких торговцев заходили в дом Коцукэ-но-Сукэ.
Там они постепенно изучили расположение комнат,  узнали, как ведется охрана,
кто из  домовой челяди  и  стражников храбрец  и кто трус.  И  свои сведения
ронины тот  час отправляли в  Киото. Когда Оиси Кураносукэ  понял, что  враг
притупил бдительность, он возрадовался