нижних  чинов,  заходил  в низкие  темные
мастерские военного порта и  Добровольного флота, поднимался среди корейских
и китайских рабочих на  строящийся  Голдобинский  форт, ездил  на  ялике  на
Русский остров.  Словом,  везде  побывал,  все  узнал  и лично  осмотрел.  А
вечерами  сидел  у  стола и  вычерчивал  китайской тушью  план города, места
расположения  воинских частей, сухого дока, судоремонтных мастерских, фортов
владивостокской  крепости  и  секторов их обстрела... Даже составил карточки
едва  ли не  на всех офицеров  крепости и штаба  Сибирской военной флотилии.
Вошел  в азарт, все-то  ему  легко  удавалось,  и принялся совершать дальние
поездки  - и  в село  Никольское, и в урочище Анучино, и в  Новокиевское,  в
Камень-Рыболов, в Раздольное и Посьет. А потом с наслаждением представлял  в
памяти  увиденное,  составлял  и перебирал карточки  -  вот  они,  бесценные
сведения  о  дислокации  и  командном  составе воинских  частей  в Приморье.
Комендант Владивостокской  крепости генерал-майор Аккерман Николай  Юльевич,
начальник  штаба  подполковник  Пестич  Константин  Филимонович,  крепостной
артиллерией,  весьма,  кстати,  жалкой, командует полковник  Стрижев  Максим
Иванович. Командир  порта контр-адмирал Энегельм,  бурбон и уставник, служит
едва ли не пугалом для молодых флотских офицеров, а  вот командир  экипажа -
капитан I ранга Вишняков, по отзывам - душка...
     Потом принялся за описание путей сообщения. Еще строящаяся до Хабаровки
железная дорога  осмотрена  и  описана  в  первую  очередь  -  и  пропускная
способность,  и подвижной состав,  и  все станции  и полустаночки, и мосты и
мостики, все он зафиксировал. Затем пришла очередь  причалов и  пристаней во
Владивостоке и  больших поселках, вроде  Речного в устье Суйфуна на Амурском
заливе, Славянки  в  урочище Новокиевском, и в крохотных бухточках,  где они
есть, по всему побережью от корейской границы до Императорской гавани.
     Отцу спасибо, громадную помощь ему оказал. Почти все  эти данные у него
были,  лишь кое-что перепроверить и уточнить оставалось. Не  зря же отец уже
двадцать лет прожил  в среде этих бестолковых, доверчивых простофилей, хапуг
и пьяниц  офицеров и  чиновников.  Какое  уж  там  сохранение военных  тайн:
приходит,  скажем,  в консульство  полковник  Экстен,  командир строительных
батальонов,   или  интендантский  чиновник  Стрелков  договариваться  насчет
поставки цемента марки "Онода", он  здесь лучшим считался, да  и  дешев был,
так   прежде  чем  заказать  количество,  они  обязательно   посоветуются  с
представителем фирмы, назовут титулы работ и обсудят объемы. Ну как этому не
порадоваться, как не восхититься их доверчивостью и простотой...
     Корабли  Сибирской военной  флотилии  и  Тихоокеанской эскадры  его  не
интересовали: каждую зиму они собирались в Нагасакской бухте, так что на них
только самый  ленивый не побывал. Он сам, для ознакомления с флотом будущего
противника, ездил неоднократно и на "Память Азова", "Нахимов", "Корнилов", и
на  "Владимир  Мономах",  развозя  заказанные  в  магазинах  сладости,  чаи,
фарфоровую посуду, гребни, веера и прочую галантерею.
     Русские  офицеры были  горячими  патриотами своих кораблей  и настолько
крепко их любили,  что едва ли не как один, желали обзавестись искусными  их
копиями.  Японские  мастера,  славившиеся  тонкой,  кропотливой  работой,  в
большом количестве изготовляли модели  их крейсеров и канонерских лодок,  но
для  этого  они  нуждались  в  точных  измерениях. И  командиры  кораблей  с
удовольствием предоставляли им такую возможность. Так что русские корабли до
последней заклепки давно не предоставляли секрета для командования японского
флота.
     И  до  того он  увлекся своими  изысканиями, видя полнейшее  отсутствие
бдительности местных властей, что однажды попался.
     Наняв  за  неплохую плату  небольшую  группку  безработных китайцев,  в
поношенной куртке  и  заплатанных  штанах из синей дабы бродил он с ними под
предлогом поисков  работы  по  всем  интересующим его  местам  города. Таких
шатучих группок тогда было множество. Прикрытие оказалось настолько удачным,
что пару  раз натыкаясь на знакомых офицеров, а поиски  работы приводили их,
безусловно, на военные объекты, он остался неузнанным. Это  отец  подсказал,
что работодатели  различают  и ведут переговоры  только со старшинками таких
бродячих  групп  ищущих  работу  азиатов,  а  на остальных  не  обращает  ни
малейшего внимания, скользнув лишь  равнодушным  взглядом по  кучке  понурых
ладей с заискивающими глазами и робкими улыбками.
     На сей раз  они  забрались  довольно далеко от города,  в  бухту  Малый
Улисс, где  располагалась  со своими  складами минная команда  и где сегодня
должен был  стать  под  разгрузку  пришедший  на днях  военный транспорт. От
духоты августовского дня спасали легкий ветерок с  моря, со стороны Русского
острова,  и  белые пушистые  облака изредка  загораживающие  солнце. Сидя на
круглых,  обкатанных  волнами  береговых  валунах  и  опустив босые  ноги  в
прохладную  ласковую воду, он с интересом наблюдал, как обнаженные  до пояса
военные  моряки перегружали  с транспорта на  берег  длинные, блестевшие  на
солнце мины Уайтхеда. Постукивали поршнями и шипели струйками  пара  судовые
лебедки;  над  сонной  еще водой  бухты  звучали  команды "Вира", "Майна"  и
"Давай-давай"  и  не  несущий смысловой нагрузки, но  обязательный словесный
гарнир  озорного  мата;  одна  за  другой появлялась из  трюма  и  осторожно
переносились на  берег серебряные акулы мин; и он  тихонечко шептал себе под
нос,  -  сити,  хати, кю...,  как вдруг  ощутил на плече увесистую ладонь  и
жесткие  пальцы   впились   в  ключицу.  Мгновенно  сгруппировавшись,  чтобы
распрямиться  в  отпоре  стальной   пружиной,  боковым  зрением  он   увидел
владивостокского контрразведчика, крепостной  жандармской команды  ротмистра
Марпурова,  франтоватого  красавца  с  холодными  бледноголубыми  глазами  и
тонкими черными усиками над вечно мокрыми красными губами. Но  держал его не
Марпуров, которого ему ничего не стоило в мгновение ока превратить в мешок с
требухой  и обломками костей, джиу-джитсу  и  каратэ в училища им преподавал
опытный мастер; на него уже  грузно наваливался, ощутив его  крепкою мышцы и
предупреждая отпор, здоровенный краснорожий унтер.
     - По мне все косоглазые на одно  лицо, но  вот  этот примелькался, явно
славится излишним любопытством, - насмешливо говорил Марпуров.
     И  унтер  добродушно  бормотал,  -  Не  дергайся, манза,  не  дергайся,
охолонь, - но держал за плечи основательно.
     Спешившему  к  ним  в  виноватом  поклоне старшинке  китайцев  Марпуров
равнодушно бросил, - с тобой потом побеседую...
     Пока унтер, сведя  его руки вместе и обхватив их здоровенной лапищей за
запястья,  другой рукой жестко  шарил,  обыскивая сверху  вниз  по телу,  он
заметил, как один из  парней-китайцев  юркнул в  густые  кусты и  заспешил в
соседнюю  бухту  Диомид, где было небольшое  китайское поселение и откуда на
лодке за час вполне можно было добраться до города.
     Марпуров тоже  заметил  карабкающегося по  откосу  на  сопку  китайца и
удовлетворенно кивнул.
     Потом унтер  ловко перетянул сложенные  его руки ремнем и подтолкнул за
деревянную казарму, где их уже дожидалась пролетка с парой коней.
     -  Дюжий бычок, крепенький,  -  одобрительно  отозвался о нем Марпурову
унтер, привязывая свободный конец ремня к подлокотнику пролетки.
     - Этот бычок на  веревочке, а  второй  конец на холке у  коровушки, вот
корову-то и доить будем , - туманно отозвался Марпуров.
     Вот тут у него сердце в пятки и ухнуло. Влип-то как!  Неужели  Марпуров
отца  шантажировать  собирается?  О,  насколько это  ужасно.  Он  безнадежно
оглянулся,  но  руки  были  больно стянуты;  унтер,  охранник  сразу  видно,
опытный, револьверы у них  с  Марпуровым  на поясах внушительные,  да и знал
Марпуров, небось, на кого охотился.
     С час, по трясучей проселочной дороге, сперва вдоль поросшей камышами и
осокой  медленной  речушки,  потом  на  крутую   сопку,   вниз,  по  шаткому
деревянному мосточку через речку Объяснение, а затем вдоль бухты Золотой Рог
-  по Пфефферовской госпитальной улочке, мимо флотского  экипажа и  мельницы
Линдгольма добирались они до Мальцевского  оврага, а оттуда  уже рядышком  -
подняться  вверх  на   Лазаревскую  в  Офицерской  слободке  и   по  ней  до
приземистого кирпичного здания  крепостной жандармерии, Лазаревская, 9.  Всю
дорогу сидящий  рядом  Марпуров молчал, изредка лишь  на него поглядывая,  и
усики пощипывал задумчиво.
     Его же мысли лихорадочно метались. Что говорить? Как выпутываться? Да и
что  Марпуров против меня  может иметь? Прогулки по городу?  Китайскую  дабу
заношенную?  Записей  то  у  меня  с  собой  никаких  нет.  А  дома  рыться,
обыскивать, отец не позволит. Консульство экстерриториально... Намекнул, что
отца станет шантажировать... Но чем?
     Приехали. Марпуров дверь в  свой кабинет  открыл, указал ему  на стул в
углу, и  сам сел  за  стол,  боком  к окну.  Два  окна  в  кабинете крепкими
решетками были схвачены и  в откос близкой сопки смотрели. Унтер  потоптался
недолго и, повинуясь жесту Марпурова,  вышел и  загремел  кружкой по пустому
ведру, со дня воду вычерпывая. Потом, слышно было как подковки  гремят, пару
шагов сделал и уселся на шаткую скрипучую лавку.
     Марпуров удобно  устроился в кресле, закурил длинную манильскую сигару,
помахал рукой, синий  дым  разгоняя, и неожиданно для него произнес,  - Ждем
полчаса, сейчас за тобой должен  явиться господин  Ватацубаси-старший. Очень
уж егозливый ты, студент...
     Еще помолчал. Затем опросил,  - Зачем в Анучино, Новокиевское, в Святую
Ольгу ездил?
     Он ответил, в глаза Марпурову  честно  глядя,  как и было уговорено,  -
Отцу помогал, отчеты  японских купцов  и ремесленников собирал и  заказы их,
что покупатели требуют...
     - Врешь ты все... А сейчас отчего заплатанный?  Одеть совсем нечего? По
военным объектам чего шляешься? На обратный путь зарабатываешь?
     - Одеться есть во что, а деньги нужны, это да. У отца просить  надоело.
А работу ищу где придется, и у военных тоже...
     - А вот  мне  известно,  что ты  агент общества Гэнъеся*  и по Приморью
мотаешься, от его членов отчеты собираешь...
     * .Гэнъеся - Общество "Черный океан." /Черный океан- пролив, отделяющий
остров Кюсю от материка/

     - Я впервые слышу об этом обществе, - твердо возразил он.
     - Сейчас же после твоего отъезда  из Анучино на стрельбище был задержан
приказчик Отиро, гильзы от новой винтовки ползал искал, а в карманах найдены
из мишеней выковыренные  пули и бумажка с иероглифами. Интересен  перевод, -
Марпуров вынул из  ящика стола  лист бумаги и прочитал: - " Клянусь  богиней
Солнца  Аматерасу,  нашим  священным  императором,  который является  высшим
священнослужителем  Великого  Храма  Исэ,  моими  предками, священной  горой
Фудзияма,  всеми реками  и  морями,  всеми штормами и  наводнениями,  что  с
настоящей  минуты я посвящаю себя службе императору и моей родине и не ищу в
этом  личной выгоды, кроме того блаженства, которое ожидает меня на небесах.
Я торжественно  клянусь, что  никогда не разглашу ни одному живому  человеку
того,  чему общество научит меня  или  покажет мне, того, что  я  узнаю  или
обнаружу в  любом месте,  куда я буду  послан или где окажусь. Исключение из
этого  будут  составлять  мои  начальники, которым  я обязан  бесприкословно
повиноваться даже тогда, когда они  прикажут мне  убить  себя. Если я нарушу
эту клятву, пусть откажутcя от меня мои предки и пусть я буду вечно гореть в
аду.
     Он съежился, испарина мелким бисером на лбу выступила.
     - Я ничего не знаю об этом.
     - Так ты, говорят, студент Токийского университета?
     - Студент...
     - Какого хоть факультета?
     - Историко-филологического...
     - Со шпионским уклоном?
     -  Ворона  ворону  за  глаз  не  укусит,  -  эту  фразу  уже произносил
запыхавшийся  отец, войдя без стука и  кладя на край стола пухлый конверт. -
Скучно  мальчику целыми  днями  дома сидеть,  вот он  и  гуляет.  Опять же с
сокровенными глубинами подлинно  народного фольклора знакомится...Он заметил
страх  и  бешенство в  глазах  жандармского  ротмистра, но  на  из  озорства
искаженную  хорошо знавшим  русский  язык отцом  пословицу,  тот  ответил  с
деланным безразличием, - Да, и посоветуйте ему не быть столь  безграничным в
своей  любознательности: за русским  фольклором не стоит забираться в  такие
дебри,  как Анучино, или,  скажем, Посьет.  У  вас базар рядом,  или  причал
Добровольного флота.
     Смахнул  конверт в  ящик стола, крикнул  унтера  и  велел  проводить до
крыльца  господина  Ватацубаси  с   сыном.  -  Представителей  дружественной
косорылой державы,  империи  хризантем и  проституток,  - на  прощанье  хоть
чем-то отомстил он.
     А дома отец  жестко выговорил сыну за позорный провал, велел немедленно
уезжать в Японию и тот час заказал билет на первый же пароход.
     - Не вздумай там рассказать, что  побывал в жандармерии. Неудачников не
любят, будут  относиться с  пренебрежением,  ничего не станут доверять. Твои
записи я прочел, кое-что  добавлю, самое ценное, конечно. О  сыне заботиться
надо...

     В  Майдзуру  командор  Тодаси Одзу  бегло  просмотрел его  записи,  для
чего-то  отчеркнул синим  карандашом фамилию командира  расквартированного в
Новокиевском   урочище  9-го   Восточно-Сибирского   стрелкового   батальона
полковника  Стесселя  и  по-настоящему  заинтересовался   лишь  информацией,
которую предоставил ему отец при прощании в каюте японского парохода.
     - Аппарэ - Великолепно, Браво! - не удержался он от восклицания.
     -   Твой  отец,  -   сразу  определил  он  подлинного  хозяина  добытой
информации, - истинный тедзин!
     И принялся читать.
     -"По   мнению   командования   Приамурского  военного   округа   и   по
разработанному штабом  округа плану,  в  случае  войны  японская армия будет
преследовать  цель вторжения  в пределы России  в Южно-Уссурийском крае. Это
вторжение  может   произойти  либо  морским  путем  при  помощи  десанта   в
Южно-Уссурийский край, либо сухопутным путем из Южной Маньчжурии на Гирин  и
далее  в  русские  пределы.  Вторжение  морским  путем  возможно  только при
господстве   Японии   на   море,   то  есть  при   ее   союзе  с  одной   из
западно-европейской  держав.  Сейчас  такое  вторжение  для  японской  армии
немыслимо:  состоявшееся  соглашение между  Россией,  Германией  и  Францией
давало  этому  союзу  громадный  перевес  в  морских  силах,  а  единственно
возможная  для Японии  союница  Англия  уклонилась от участия в  проходивших
тогда переговорах. Вторжение по сухому пути  облегчается для Японии тем, что
ее почти  восьмидесятитысячная армия  и  без  того,  после войны  с  Китаем,
расположена  на  линии  Ньючжуань  -  Хайчен  в  Южной  Маньчжурии.  В  виду
возможности для  японцев оперировать только по сухому пути и потому, что при
этом условии кратчайший путь в русские пределы из района,  где сосредоточена
главная  часть японской армии, идет  через  Гирин,  решено  все мобилизуемые
части  Приамурского  военного  округа  двинуть  к   Гирину.  Образовать  для
предстоящих действий  по  усмотрению командующего войсками  округа  генерала
Духовского полевые действующие отряды со штабами, управлениями, необходимыми
на первое время  парками, транспортами и санитарными учреждениями, составить
соображения  и подготовить средства для производства всеми свободными силами
округа  движения к  Гирину, как сухопутно, так и водой, по Амуру  и Сунгари,
выяснив все потребности для этого движения и подготовив его настолько, чтобы
движение  начато было  немедленно  по  получении приказа. Военное движение в
Китай необходимо исполнять при дружественном его соглашении, а при известных
обстоятельствах  -  и  самостоятельному  нашему  решению;  во  всяком случае
необходимо будет  установить  и  всячески поддерживать дружеские отношения с
местными  властями, которые  могут  впоследствии  доставлять  нашим  войскам
продовольствие, перевязочные  средства  и  топливо.  Первой целью экспедиции
должно быть занятие нами Гирина, как важнейшего  города Северной Маньчжурии,
узла  сухопутных дорог, конечного пункта водного пути по Сунгари и  будущего
опорного пункта нашего для дальнейшего движения. Наступление к  Гирину может
быть  исполнено  как со стороны  Южно-Уссурийского края, так  и от  среднего
Амура и из Забайкалья. Для обороны морского побережья Южно-Уссурийского края
оставляются  два  стрелковых  батальона,  горная полубатарея  и  Уссурийская
казачья сотня. Для обороны Владивостока - пять линейных батальонов, три роты
крепостной артиллерии с  восемью горными орудиями, минная рота и Уссурийская
казачья сотня. Для обороны устья Амура в Николаевском отряде - один линейный
батальон, крепостная артиллерийская команда и четыре  горных орудия. Оборону
устья  Амура   сосредоточить   вблизи  мыса  Чныррах,  а   оборону  Сахалина
предоставить его собственным силам,  то есть местным командам, поселенцам  и
каторжанам.  Оборона  острова  от  вражеского  десанта  возлагается  главным
образом на Тихоокеанскую эскадру.
     Остальные  войска  округа  составят  два  отряда:   Южно-Уссурийский  и
Забайкальский. Первый отряд формируется из  Приморской группы в составе пяти
стрелковых  батальонов, шестнадцати легких и четырех горных орудий и четырех
казачьих  сотен  и  должен   идти   на  Синчагоу  и   Нингуту  в  Омоссо;  и
Хабаровско-Благовещенской  группы,  которая  в   составе  четырех   линейных
батальонов  и шестнадцати легких орудий должна водою и железнодорожным путем
добраться до Никольского, а отсюда следовать по пути первой колонны, то есть
на  Синчагоу  и  Нингуту  в  Омоссо.  В общем, Южно-Уссурийский отряд  будет
состоять из  двенадцати батальонов, шести  казачьих  сотен и пятидесяти двух
орудий  под  общим  командованием  командующего  войсками  Южно-Уссурийского
отдела генерал-майора Конанского. Забайкальский отряд формируется из четырех
колонн: первая  в  составе трех казачьих батальонов, трех казачьих  полков -
шестнадцати   сотен  -  и  двенадцати  конных  орудий,  сосредоточившись   у
Цурухайтуна, должен двинуться на Хайлар, Цицакар и Бодунэ; вторая колонна, в
составе  четырех конных  амурских сотен и  четырех  ракетных станков, должна
идти из  Благовещенска на Мергень  и Цицикар, где  присоединиться к  войскам
первой колонны; третья колонна, в составе трех казачьих батальонов при шести
горных орудиях,  подлежит сплаву по Амуру и Сунгари до Бодунэ; четвертая,  в
составе четырех Сретенских резервных батальонов,  также подлежит сплаву  тем
же путем. В Бодунэ все колонны  Забайкальского отряда  должны соединиться  и
поступить под  общее  командование  помощника  командующего  войсками округа
генерал-лейтенанта  Гродекова,  причем  во  всем  отряде  получается  десять
батальонов, двадцать  сотен и восемнадцать орудий. Из Омоссо и Бодунэ отряды
Южно-Уссуражского и Забайкальского отрядов совокупно напрявляются к  Гирину,
где соединяются под  общим  начальством генерала  Духовского.  Здесь  должно
сосредоточиться двадцать  два батальона,  двадцать шесть сотен  и  семьдесят
орудий. Тот  час по объявлении войны, то есть если Япония откажется очистить
Ляодунский полуостров, Российский императорский военный флот должен отрезать
сообщение японской армии от метрополии."
     -  Учитесь  у отца,  мичман,  -  кладя  в кожаную  папку листы, говорил
командор  Тодаси Одзу.  -  Половина  успеха  на войне  -  это знание  планов
противника. А эта  информация  тем более бесценная,  что в  ней  названы все
наличные силы русских на Дальнем Востоке.



ИВАШНИКОВ. ПРИМОРСКАЯ ОБЛАСТЬ.

     Долгими  зимними  вечерами в  жарко  натопленной  горнице,  когда  Иван
приезжал домой на зимние вакации из