га прекрасной галереи Чанлан,
и ежеминутно меняющиеся живописные виды искусственного ландшафта. Иногда она
теряла контроль над собой и тогда ее лицо передергивала гримаса страха. Да и
как ей было не бояться. В памяти навечно сохранились воспоминания ее юности,
когда,  тридцать пять лет назад, после поражения Поднебесной  от  англичан и
французов, императору  Сяньфэну пришлось бежать из Пекина,  а многочисленным
его  чиновникам  и наложницам  суждено  было  погибнуть,  чтобы не достаться
вражеским солдатам на потеху. Да и сама  она тогда лишь чудом сохранила себе
жизнь,  а  гибель  была  так близка... И сейчас,  стоило лишь гримасе страха
появиться не ее  лице,  все, окружавшие ее -  и  евнухи у жаровен с чаем и у
столика  с  яствами, и  служанки  с теплыми халатами, и фрейлины, пытающиеся
развеселить  скабрезными  историйками,  все  моментально  отворачивались или
отводили глаза - гнев ее был опасен, она могла отдать под бамбуковые палки.
     Дежуря в покоях императрицы, Жун Мэй слышала старческое ее брюзжание.
     -  Черви,  они растаскивают мою империю.  Французы и англичане отрывают
южные провинции,  Япония  захватила Ляодун... Сейчас они подобны  тиграм, но
если не удастся вернуть Ляодун, они превратятся в черных драконов. Тогда  их
полчища набросятся на Поднебесную империю и мне, как тридцать пять лет назад
императору Сяньфэну,  придется бежать, бросив все, и укрываться где-нибудь в
жалком окраинном городишке...

     Прибывший гонец доставил вконец расстроившие ее вести. Японцы требовали
огромную  контрибуцию,  остров  Формозу,  Пескадорские  острова  и, главное,
Ляодун. Ли Хунчжан сообщал, что  если он будет тянуть  с подписанием мирного
договора, то японцы обещают возобновить военные действия.
     Она  потребовала  карту,  зло  выбранила за  медлительность  и  впилась
глазами в причудливые очертания берегов Желтого моря и Чжилийского залива.
     Чего же следует ожидать от японцев?
     Из Вэй-хай-вэя они  бросятся  на Шаньдун? Из Ляодуна на Маньчжурию? Или
на Дагу, Тяньцзин, а потом направятся сюда, в столицу империи?
     От страха она тряслась. Тряслось жирное  тяжелое морщинистое серое  под
рисовой  пудрой  лицо,  тряслись многочисленные  складки подбородка,  трясся
желеобразный  бюст,  трясся  толстый  живот,  что  хорошо  было  заметно  по
колебаниям  отворотов  халата, тряслись колени, тряслись руки и, подтверждая
страх, дребезжаще зазвенела чайная чашка о  блюдце. Она бросила чашку, почти
рухнула в кресло и крикнула, - Пусть подписывает!


ВИТТЕ. ПЕТЕРБУРГ.

     Обычно спокойный  и  выдержанный, Сергей Юльевич прибыл в  министерство
финансов явно  возбужденным.  Поднявшись  в свой кабинет, он  тот-час  велел
пригласить  к  себе  ближайших помощников  и  единомышленников  -  директора
канцелярии  министерства  финансов Петра  Михайловича  Романова и начальника
азиатского департамента Дмитрия Дмитриевича Покотилова.
     - Вы  уже изучали японские требования к Китаю? - поздоровавшись,  сразу
же приступил он к делу.
     Удобно устроившись в креслах и видя, что разговор предстоим долгий, они
закивали, - Да, конечно, конечно...
     - И как вы их оцениваете?
     Покотилов обладал более решительным  характером,  выжидательных позиций
не  занимал  и  не  любил в разговоре  длинных пауз.  - Своими захватами  на
материке  Япония первой приступила  к разделу Китая. То, что давно витало  в
воздухе, свершилось.
     -  Да,  -  закивал   головой  более  осторжный  в   выводах,  несколько
медлительный, имевший громадный опыт, работающий в министерстве финансов еще
с  шестидесятых годов Романов.  - Хотя, если быть точным,  за Китай  первыми
взялись англичане с французами еще в  сороковые. После первой опиумной войны
англичане  захватили  Сянган,  после  второй  -  Бирму,  а  французы забрали
Кохинхину и Аннам...
     -  Но  будем  справедливы, - излишне  самолюбивый  и  потому напористый
Покотилов весьма болезненно  воспринимал  поправки,  -  маршал  Ямагато  уже
восемь месяцев назад,  в июне девяносто четвертого  воинственно  заявил, что
Японии не следует ожидать, пока Россия окончит строительство железной дорога
до Владивостока, а Франция утвердится в Сиаме. И вот, как следствие...
     -   Аппетиты  Японии  грандиозны...  Полюбуйтесь  -  Рю-Кю,  Пескадоры,
Формоза,  даже Ляодун! Недурно,  недурно, -  задумчиво  и размеренно говорил
Витте, -  Конечно,  симоносекские  требования представляются  мне  в  высшей
степени  неблагоприятными   для  России.  Какова  хищница,  эта  Япония.  За
каких-нибудь   двадцать   лет   весьма  преуспела,   ее   аппетиты  уже   не
ограничиваются Кореей,  а простираются и на Маньчжурию, даже на весь  Китай.
Ведь и  к нам  она  приблизилась в  том  смысле, что если  прежде Приморская
область отделялась от Японии  морем, то  теперь  она завязывает интересы  на
материке, и весьма некорректно. Конечно, нам более выгодно  иметь около себя
соседом сильный, но неподвижный Китай, в  этом заключается залог спокойствия
со стороны Востока. Но  допустить, чтобы  Япония внедрилась едва ли не около
самого  Пекина и приобрела такую важную область, как  Ляодунский полуостров?
Эдак мы можем не поспеть..., - проговорился он.
     -  До  Китая ли нам? -  осмотрительный  Романов  постоянно  оппонировал
Сергею Юльевичу, служил как бы неким  противовесом  скоропалительным, в ряде
случаев, выводам Витте и Покотилова в  частых  их  беседах. - Вон,  Сибирь и
Дальний  Восток, от Китая до Ледовитого океана  -  пустынь необозримая. Ведь
надо, надо заселять  и осваивать. С одной  стороны, это  поможет  разряжению
крестьянского  населения  в  Европейской России,  больше  будет свободы  для
земельного  быта  крестьян, а с  другой  стороны  -  появится  надежда,  что
Сибирский железнодорожный  путь сам  себя станет окупать уже сейчас, по мере
заселения.
     - Ну, заселять и осваивать такими темпами, как сейчас, на миллионы  лет
хватит. Вон ведь какое  противодействие встретила эта  мысль. И прежде всего
среди наших  дворян-землевладельцев.  Министр внутренних дел Иван Николаевич
Дурново сразу позаботился о политических резонах  и стал выдумывать все, что
угодно, лишь бы препятствовать переселению. А ведь при откровенном разговоре
они нараспашку  высказывают свои в высшей  степени сокровенные опасения, что
если,  мол, крестьяне в  массовом порядке начнут переселяться в  Сибирь и на
Дальний  Восток,  то земля  не будет  увеличиваться  в цене; ведь чем больше
желающих ее купить, тем она дороже;  и с  другой стороны, за обработку земли
придется платить больше: коли  уж рабочих рук  станет меньше,  то и спрос на
них  увеличится, отсюда  и цена... Тем же озабочены и заводчики: при избытке
рабочей силы мастеровым можно платить копейки, - насмешничал Покотилов.
     Два  месяца   назад,  на  январском  совещании  в  Зимнем  дворце   под
председательством великого князя  Алексея, обсуждался вопрос  о  том,  какую
позицию следует  занять России  в связи с победой Японии  над  Китаем. Прямо
России это вроде  бы  и не  касалось, хотя  положение  на восточной  границе
меняюсь существенно. Поэтому участники совещания,  не  придя к определенному
выводу, решили на всякий случай увеличить  Российскую эскадру в Тихом океане
и попробовать через министерство иностранных  дел войти в сношение с Англией
и  Францией  для  совместного  воздействия  на Японию,  с целью побудить  ее
сохранить  независимость Кореи,  под  международным контролем,  естественно,
учитывая сильные  там  ее  позиции.  Сейчас же, получив  по  дипломатическим
каналам для ознакомления требования Японии к Китаю, министр иностранных  дел
князь Лобанов-Ростовский доложил недавно занявшему российский престол  после
смерти батюшки  Александра III Николаю  Александровичу,  что для  нас захват
японцами   Ляодунского   полуострова   был   бы,   в   общем,   нежелателен.
Следовательно, тут возникает  дилемма: либо потребовать удаления  японцев из
Южной Маньчжурии,  что  при общей нашей слабости на  Дальнем  Востоке и  без
поддержки, хотя бы, Франции и Германии, весьма проблематично, а вдруг японцы
просто-напросто не примут во внимание наше требование, и очутимся тогда мы в
дурацком положении;  либо  закрыть  глаза  на их  материковое  приобретение.
Николай же  Александрович  сразу  сообразил,  что тут  есть  чем поживиться,
воспользоваться случаем и помародерствовать, образно выражаясь, недаром же у
него  чин  полковника...  Раз  уж Китай  утратил всякое влияние в  Корее,  а
Япония, под предлогом  независимости этой страны,  добивается ее захвата, не
попытаться  ли и нам  оттяпать кусок.  Он  и  ответил  Лобанову, что с чисто
русской  точки зрения,  не следовали ли  бы  подумать о  занятии  нами порта
Лазарева  или  иного  порта  в  восточной  Корее?  То  есть  дал понять, что
совершенно  равнодушен  к захватам Японии в  Китае. Всего  то  двадцать дней
состоявший в должности министра  князь  Лобанов поспешил  узнать мнение  Его
высочества о перспективах  политики России на  Дальнем  Востоке, на кого ему
следует ориентироваться  как на будущего нашего союзника - Китай или Японию?
Сложность  состояла  в том, что если  Его высочество  устраивает сложившееся
положение, то нам благоприятен слабый Китай. А вот если Николай считает, что
нам  рано останавливаться в своем движений  на Восток,  то Лобанов полностью
разделит его мысли  и  цели,  и  в  таком случае нам  вряд ли стоит  портить
отношения  с Японией  -  двух  врагов здесь  нам  будет с  излишком.  А  как
союзница, Япония хороша будет и против  утвердившейся на  Дальнем Востоке  и
имеющей  там  значительный  военный  флот  и  береговые базы Англии.  И  Его
высочество высказалось однозначно: России безусловно необходим свободный ото
льда в  течении круглого года  и  открытый порт.  Этот  порт  должен быть на
материке,  на юго-востоке Кореи  и  обязательно связан  с  нашими  нынешними
владениями  полосой земли. Так наследник  престола  сделал  скоропалительный
выбор, никак не устраивающий министра финансов.
     - Ладно, Сибирь подождет,  спешить не будем, это свой темный амбар. Вот
Маньчжурия - это  лакомый кусок, -  настойчиво направлял разговор  в  нужное
русло   Сергей   Юльевич.  Словесная  разминка  окончилась  и  настала  пора
переходить к  обсуждению  вопроса  главного,  который  в  их  тесном  кружке
обсуждался  уже неоднократно  и  был  естественен  как воздух,  которым  они
дышали, как промозглый  серый  день ранней петербургской весны,  как цоканье
подков  по каменной  брусчатке, проникавшее  через открытую  верхнюю фрамугу
высокого окна, естественен, как течение их мыслей, и домашним воспитанием, и
гимназическим, а  потом  и университетским образованием, хотя образованием в
меньшей  степени, а больше  мнением  того круга людей,  в котором  они жили,
диктовавшим беседе нужное направление.
     -  Под каким предлогом туда забраться, - напомнил хитрый Романов о том,
что  уже  тоже  неоднократно служило предметом обсуждения и довольно  острых
споров.
     - Дать японцам залезть в Южную  Маньчжурию, это значит потерять ее всю.
А  портишко  на побережье  восточной Кореи  -  что  за убогость  мышения? Не
подбросить ли морскому министру  Чихачеву  идею  обустройства  действительно
незамерзающего порта для  Тихоокеанской эскадры где-нибудь на Шаньдуне ? Или
Инкоу? На Ляодуне нельзя; если японцы в Симонесеки  уступят его китайцам, то
залезть туда самим было бы в высшей степени некорректно. Это выставило бы их
посмешищем   перед   всем   миром.   Макаки,  используя   лексикон   Николая
Александровича, люди  обидчивые!  Нельзя. К  тому же  Его высочество вдолбил
себе в голову  и настойчиво требует порт где-нибудь в  юго-восточной  Корее,
чтобы потом присоединить его  полосой к нашим владениям. Шаньдун далеко, это
уже  и не  Маньчжурия,  там  порт будет беззащитным,  что  в высшей  степени
неблагоприятно для  России. На  Ляодуне, впрочем, тоже,  но...,  - задумчиво
размышляя Покотилов.
     - Браво, - ухватился за это "но" Сергей Юльевич, - браво!
     "Uti possidetis...", * - кивал Романов!
     * Поскольку вы владеете /лат/.

     - Не прозондировать ли  нам возможность аннексии  Маньчжурии ? Государь
внутренне расположен, титул богдыхана, для экзотики, ему импонирует, - столь
же задумчиво продолжил Покотилов.
     -  Тогда  нужно  будет  обсудить  с  военным  министром Ванновским  его
возможности, - поддерживал его Сергей Юльевич.
     - Но повод, повод? Причина вполне ясна - необузданная жадность одолела,
и спешка к тому же, как бы не опоздать, - выплеснул ушат Романов.
     - А это уже для себя. Повод пусть министр иностранных дел князь Лобанов
придумывает, - отмахнулся Покотилов.
     - Не вырядиться ли  в  тогу благодетелей, защитников  Китая? От  тех же
японцев, например, - после некоторой заминки продолжил Романов.
     Сергей  Юльевич  насторожился;  -  А  что, неплохая идея, надо будет ее
позже  тщательно  обдумать,  очень неплохая  идея.  Ведь  строя  дорогу,  мы
неизбежно  попадаем  в   ситуацию  напряженных  отношений  и  риска  скорого
столкновения с Японией. На всем  протяжении от Байкала до  Владивостока  она
будет  беззащитна со  стороны  Маньчжурии! Тем  более,  если там  обоснуются
японцы.
     - Вы кстати заговорили  о железной дороге. Сейчас она застряла с запада
у Байкала и с востока у Хабаровки, а вокруг Маньчжурского выступа тяжеленько
придется  ее  прокладывать.  И  рельеф трудный,  и  климат  ужасный, и  лето
короткое. К тому  же директор-распорядитель Амурского общества пароходства и
торговли  Макеев   жалуется,   что  конкуренция  железной   дороги  подорвет
судоходство по Амуру, а в  него  деньги  вложены немалые.  Ведь  по железной
дороге движение круглогодичное, не то, что полугодовое по  Амуру. А вот если
прямиком ее пустить, через Маньчжурию? - предложил Покотилов.  - Прямой путь
значительно короче и дешевле выйдет.
     - Еще раз браво, Дмитрий Дмитриевич! - ухватился  Витте за его мысль. -
Значит,  железная  дорога?   Сибирскую  магистраль   -   от   Челябинска  до
Владивостока - я считаю  своим  детищем.  Именно мне император Александр III
поручил   обеспечить   строительство   транссибирской   магистрали,   сделав
последовательно министром путей и  почти сразу министром  финансов. Да, семь
месяцев уже минуло после его  смерти. А какая  была привлекательная, высокая
личность,  какое он внушал к себе глубокое  уважение, преданность  и любовь.
Всякий, кто имел счастье приближаться  к нему, не мог не быть огорченным его
смертью. Хотя  и проказник он был великий.  Вон,  генерал Черевин, начальник
охраны  и личный  друг  Его  высочества,  рассказывал.  Сядем,  мол, в карты
играть,  а  царица-матушка тут как  тут, все  вокруг вертится,  нет ли у нас
напитков  алкогольных каких? Ничего не заметит и уходит  довольная. А  мы  с
императором приспособились, сшили себе сапоги с широкими голенищами и фляжки
стеклянные,   особые,  плоские  заказали.   Отошла   царица   подальше,   мы
переглянемся, и  -  раз, два, три - вроде  игры, вытащим  фляжки,  пососем и
опять сидим смирнехонько,  играем, как ни  в чем не бывало. "Голь на выдумку
хитра"  -  у  них  это называлось. Много  мог выпить государь, но ни в одном
глазу не заметно.  Потом ляжет на спину, ногами в воздухе болтает, визжит от
удовольствия и  всех, кто мимо  идет,  норовит поймать за ноги и повалить на
пол. Только так и узнавали, что государь надравшись.
     Они посмеялись и  Сергей Юльевич продолжил, -  Я  очень долго занимался
этим вопросом  и досконально  изучил  его. Ведь  спроси сейчас  любого, даже
высшего  государственного  деятеля,  о  географическом   положении  Китая  и
соотношении его  с  соседями - Японией и Кореей,  ведь все в  высшей степени
невежды. Даже взять министра иностранных дел князя Лобанова - человек весьма
образованный, очень  светский,  и языком  владеет  отлично,  и пером, да,  а
спроси его о  Китае - знает не больше гимназиста второго класса Что касается
Запада, то  он знает  все,  а о Дальнем  Востоке ничего не знает, потому что
никогда не интересовался.
     В  отношениях между  Витте  и Лобановым существовал ощутимый холодок  и
поэтому Сергей Юльевич, среди  своих подчиненных-единомышленников, не считал
нужным удерживаться от колкостей  в адрес министра иностранных дел. Впрочем,
здесь явственно ощущался и исконно российский обычай бесцеремонно вторгаться
в  чужую епархию и  едва ли не хозяйничать там,  считая себя на  голову всех
умнее  и  решительнее;  тем  более,  что в  таких простеньких  делишках, как
международные, мы все доки...
     -   Сейчас   возникает   уникальная   возможность   завладеть   манящей
Маньчжурией. Какова же  раскладка  сил? Четырехсотмиллионный  Китай оказался
настолько беззащитным, что японцы жалкой пятидесятитысячной армией поставили
его на колени. Япония давно  домогается Кореи и, можно сказать, овладела ею.
Далее,  она  захватила  Ляодун,  а  это  означает  широкое  проникновение  в
Маньчжурию с тыла, с юга,  в самые  заселенные ее  районы. Плюс образовалась
постоянная угроза для столицы Китая. А если японцы построят железную  дорогу
от Фузана  на юге Кореи до Пекина?  Нельзя позволить ей  внедриться  в столь
важной области Китая, как Ляодун, - решительно заключил Покотилов.
     - Наша постоянная противница  Англия будет толкать Японию в Маньчжурию,
чтобы  отвлечь  ее  от  Серединного  Китая,  где  она сама  надеется  прочно
утвердиться. И, чтобы не допустить Россию в Китай, она постарается столкнуть
Японию  с  нами лбами, - напомнил  о  вечной болевой  точке внешней политики
Романов.
     - Значит, проникнуть в  Северную  Маньчжурию можно будет  под предлогом
необходимости  постройки  прямого  железнодорожного пути  из  Забайкалья  во
Владивосток по китайской территории. Неплохо! Что же, попрошу министра путей
князя  Хилкова начать  рекогносцировку трассы  маньчжурской линии,  но  пока
неофициально. Князя Лобанова сейчас об  этом тоже информировать  не следует;
надо тщательно прощупать международную обстановку и возможную реакцию Китая,
- резюмировал Сергей Юльевич.
     - А  чтобы  Япония  не  опередила  нас, не влезла  в Южную  Маньчжурию,
желательно  было  бы  воспрепятствовать Симоносекским  требованиям  японцев,
потребовать освободить Ляодун, - предложил Покотилов.

     В  конце  марта  месяца 1895  года князь  Лобанов-Ростовский получал из
германского   и  фанцузского  посольств  сообщения,  что   Германия   готова
присоединиться ко всякому шагу, который Россия сочла бы необходимым  сделать
в  Токио с целью побудить Японию  отказаться от занятия Южной  Маньчжурии  с
портом Артуром и  что Франция  тоже  согласна согласовывать  свои действия с
нашими.
     Неожиданные,  в общем-то,  предложения  Германии  и  Франции  вдребезги
разбивали  основанную  на  высказанном уже  решении  Николая  Александровича
позицию  князя  Лобанова и  заставили  его  вновь браться за  свалившуюся на
голову проблему. Ведь  Германия прямо  диктовала  Его  высочеству  Николаю и
князю Лобанову  дальнейшие  шаги - заставить  Японию  отказаться  от захвата
Южной  Маньчжурии, Ляодунского полуострова. И  военный  министр  Ванновский,
вопреки прежде высказанному мнению, взбодрился  и  заявил, что готов в любое
время прибегнуть к силе!
     Вскоре  от  дипломатических представителей в Берлине, Париже и  Лондоне
поступили сообщения,  что  китайские  посланники приступили к  переговорам с
местными  финансовыми  кругами  о предоставлении  Китаю  займов.  Займов  на
покрытие японской контрибуции. Экономическая зависимость иной раз ни чуть не
лучше  прямой  военной  оккупации,  надо  это иметь  в  виду.  А  под  какие
обязательства Китай ищет займы?
     Не попытаться  ли  перехватить инициативу да  самим  и  ссудить  Китаю?
Конечно,  свободных  денег  нет, сумму они ищут громадную, но ведь  можно  и
перезанять...-  Сейчас  в  Петербурге  Альфонс  Ротштейн,   зять  парижского
Ротшильда. Я встречусь с  ним и  попрошу через его  па