е,   что
существовавшее с  пятидесятых годов  судоходство по  Шилке  и Амуру не могло
удовлетворить потребности  края  в регулярном  сообщении, так  как  Амурская
речная система на добрых пять месяцев покрывается толстым  слоем льда  и еще
месяца на  три мелеет настолько,  что от Хабаровки до Благовещенска пароходы
не ходят.
     - Вот как? А у нас существует убеждение, что Амур настолько полноводен,
что судоходство на нем не доставляет затруднений.
     -  Напрасно, напротив,  хотя подобное  мнение существовало и в  военном
министерстве,  на нем  даже основывались наши планы  обороны дальневосточных
рубежей,  и мне приходилось переубеждать весьма упорное в своих заблуждениях
начальство. В свое время  проводилась специальная съемка Амура именно с этой
целью. Но ряд проектов  присоединения тихоокеанского побережья к центральным
губерниям  рельсовым путем  появились  еще в  пятьдесят  восьмом году, сразу
после заключения Айгунского договора.
     - В те времена,  после  Крымской войны,  при нашей  бедности,  подобные
проекты,  я убежден,  были  невыполнимы. Тем более, что и в России  железные
дороги были наперечет, - вспомнил Сергей Юльевич куда более поздние времена,
уже семидесятые, годы  своей молодости  и  начала работы  в  железнодорожном
ведомстве.
     -  Согласен,  однако  тремя-четырьмя  годами позже, после  крестьянской
реформы, вон как стремительно стала покрываться Россия сетью железных дорог.
     Отлично осведомленный в этом вопросе, Сергей Юльевич уверенно возразил,
-  Так  ведь  то  строительство  велось,  за  редким исключением, по частным
подрядам на концессионных началах. Я хорошо  помню, как  таким образом барон
Унгерн-Штернберг  строил  дорогу  от  Балты  до  Елизаветграда  и  далее  на
Кременчуг. Да что там, даже первые российские железные дороги - Николаевская
и Царскосельская - строились частными компаниями.
     - Но  дороги  в Европейской  России быстро  окупались,  а  что касается
Дальнего Востока, то подобных  надежд и быть не может. Поэтому о привлечении
частного капитала говорить не приходится, нужны были ассигнования из казны.
     - Да, я отлично помню, как восточно-сибирский генерал-губернатор Посъет
в семьдесят  пятом  году  добивался  государственных  субсидий  для железной
дороги от Волги до Амура и от Владивостока до озера Ханка.
     - И я работал  над тем  проектом,  - улыбнулся Павел Федорович. - Молод
был,  энергичен, легок на подъем, меня  тогда  переполняла жажда сделать как
можно больше собственными руками, отчего я месяца проводил в поле, на съемке
будущей трассы. Очень тогда мы надеялись, что эти труды воплотятся в полотно
дороги. А тут война...
     - Дело даже не в русско-турецкой войне, - не согласился Сергей Юльевич,
- не считали  тогда в высших кругах эту дорогу  необходимой. Война, впрочем,
казну опустошила изрядно...
     -  Нам  с  нашей  колокольни  видно  по  своему, -  не  сдавался  Павел
Федорович.  - Казна Российской  империи пополняется главным образом  за счет
продажи хлеба за границу, хотя его и на внутреннем рынке не хватает. Но ведь
российская-то деревня задыхается от переизбытка нищего населения! А вот если
бескрайнюю Сибирь колонизовать?  Если Забайкальские степи хлебом  засеять? И
ведь там не только земли хорошие, там и рудные  богатства неисчислимые, даже
при весьма поверхностном осмотре. Но, знаете,  бездорожье - наш бич. Если за
все это сейчас взяться, то  железная  дорога лет  в  пятнадцать  -  двадцать
окупится, а при широкой торговле с Китаем возможно и раньше, и начнет чистую
прибыль казне давать.
     - Конечно, на средства частных концессий дорогу построить можно быстро,
многие проблемы снимаются. Вон, во время той же войны в  Оренбург и от Перми
до  Екатеринбурга  чугунку  строили, а  там и к Оби потянулись.  Но все  же,
уверен,  желающих  составить  концессию  для  строительства  дороги  по этим
пустынным   и   безлюдным   местам   не  найдется.   Состоятельные,   весьма
состоятельные, конечно же я их  имею  в виду, люди желают  тратить деньги  в
обмен на  скорые и большие дивиденды  на вложенный  капитал. А здесь  они не
предвидятся. К тому-же состоятельный человек - всегда  реалист. Пространства
Сибири  и  Приамурского края  заселены  весьма  редко,  промышленности почти
никакой  нет и  дорогу-то строить некому. А средства на десять  тысяч  верст
нужны огромные.
     - Ну,  не десять тысяч, на первых  порах значительно  меньше. Еще шесть
лет  назад  на  созванном  Приамурским  генерал-губернатором бароном  Корфом
Хабаровском   съезде  местных   деятелей  обсуждался   вопрос  строительства
рельсового пути  в Забайкалье от  Сретенска до  Байкала протяженностью около
тысячи верст,  и второго, в Уссурийском  крае, от  Владивостока  до  станицы
Графская на реке Уссури, это еще около четырех сотен верст.  Таким  образом,
имели   в   виду  создать   смешанный   железнодорожно-водный  путь,  решили
использовать реки Уссури, Амур, озеро Байкал, Ангару... Тем более, что тогда
же  Восточно-Сибирский  генерал-губернатор граф Игнатьев добивался постройки
железной дороги от Томска до Иркутска.
     Сергей  Юльевич  вспомнил, что сложная  обстановка на Дальнем  Востоке,
вызванная  обострением  отношений  между  Китаем  и  Японией   из-за  Кореи,
неудачная,  ввиду  вмешательства  Англии,  попытка  России  занять  в  Корее
незамерзающий   порт,  дружные   усилия   западно-   и   восточно-сибирского
генерал-губернаторов, а главное  - жизненная  необходимость  круглогодичной,
вне  зависимости  от внешнеполитических  факторов,  связи  с дальневосточной
окраиной, заставили  правительство внимательно отнестись  к  этому  вопросу.
Особое  совещание  министров  под председательством действительного  тайного
советника Абазы /вспомнив Абазу, Сергей Юльевич скривился как от зубной боли
-жулик он эдакий/ обсудило сложившееся  положение и было  решено направить в
Приморскую  область изыскательскую  экспедицию, которую  возглавили  инженер
путей сообщения Урсати и генерального штаба подполковник Надаров, как знаток
Уссурийского края, для проведения специальных изысканий на местах.
     А  Павел  Федорович  продолжал.  - Изыскания  линии  железной  дороги в
Приморской области начались с весны  восемьдесят восьмого года и закончились
в следующем году, Будущей  линии от  Владивостока  до станицы Графская  было
решено  дать  направление через села Раздольное и Никольское, откуда она шла
дальше,  вдоль  восточного  берега  реки  Сунгачи  до  станицы   Лутковская,
расположенной на реке Уссури  и,  перейдя реку, пустить вдоль правого берега
реки  Уссури  до  станицы Муравьево-Амурской, с ветвью на  левый  берег река
Иман, где образовалась пристань. Кроме огромного количества инженерных задач
по прохождению сложного  рельефа, в  том числе ряда туннелей,  исследовались
разные переходы для железнодорожного  моста через  реку Уссури.  Наконец,  в
виду требований местной администрации, признававшей линию железной дороги от
Владивостока   вдоль   правого  берега  полуострова  Муравьева-Амурского  на
протяжении около тридцати верст  опасной в стратегическом отношении, так как
она свободно могла быть обстрелянной с  моря,  было сделано изыскание дороги
от  Владивостока  до  перехода  реки  Лянчихэ  по  водоразделу  полуострова.
Впрочем, из-за дороговизны сметы эти варианты были отставлены.
     - Да, Павел Федорович,  расскажите, пожалуйста, что  собой представляет
Владивосток.  Меня  прежде всего интересует  состояние  там промышленности и
население города.
     -  Да  ничего  особенного,  честно  говоря. Крохотный,  неустроенный  и
довольно  скучный  городишко. Но учтем, что  расположен он довольно далеко и
очень молод.  Начало  Владивостоку  положил  военный  транспорт  "Маньчжур",
который двадцатого июня шестидесятого года доставил сюда команду из тридцати
нижних  чинов  3-й  роты  4-го  Восточно-Сибирского линейного батальона  под
начальством прапорщика  Комарова.  Команда  принялась  за постройку казармы,
офицерского дома и служебных построек. Месяца через два в бухту Золотой Рог,
на берегах которой и расположен Владивосток, зашел корвет "Гридень" и экипаж
его  построил  большую  казарму,  офицерский  флигель и небольшие  ремонтные
мастерские  для  нужд  флота.  В  следующем году была заложена  православная
церковь во имя Успения Божьей матери, освещенная в апреле шестьдесят второго
года. Тогда же Владивосток  стал именоваться  уже не постом, а портом, и для
некоторого  облегчения жизни немногочисленных здешних  жителей, тяготившихся
обитанием в  медвежьем углу, во Владивостоке было введено порто-франко.  Еще
года  через  два  здесь было учреждено общественное городское  управление, а
первым старостой был назначен городской житель  купец Семенов. В те  времена
городишко  напоминал нечто  вроде  форта на американском  Диком Западе. Рота
солдат,  несколько  военных  кораблей  летом,   одна  москательная  лавка  и
полдюжины  мерзейших салунов, трактиров  по-русски. В шестьдесят пятом,  для
ремонта кораблей Сибирской военной флотилии, здесь были учреждены мастерские
и приехали первые  переселенцы.  Жизнь в городе  стала несколько  веселее  и
разнообразнее:  прекрасный   пол  смягчил   нравы,   но  и   вызвал  бешеную
конкуренцию, следствием которой стали частые  эксцессы. В  чисто  испанском,
знаете ли, духе.  Простой люд обходился  мордобоем и поножовщиной, а господа
офицеры вызывали друг друга на дуэль. В конце шестидесятых  годов  население
города с войсками насчитывало  шесть сотен душ при пятидесяти жилых зданиях.
А с  переводом сюда из Николаевска  базы военного флота  город стал  расти с
неимоверной  быстротой,  особенно  после  введения  в семьдесят шестом  году
городового положения. К  восемьдесят пятому году  население города  достигло
десяти  с половиной  тысяч душ, в том числе  до  пяти  тысяч военных  чинов.
Торговые обороты  в это время также достигли почтенной суммы - свыше четырех
с  половиной миллиона  рублей. За год в порт зашли более семидесяти торговых
судов, главным  образом иностранных,  с общим водоизмещением  до шестидесяти
тысяч тонн.  Количество только частных строений в городе перевалило за шесть
сотен, в том числе за сотню лавок и магазинов и почти пять десятков гостиниц
и  харчевен.  А установление  в  восьмидесятом году  пароходного сообщения с
Одессой  на  пароходах Добровольного флота дало такой толчок промышленному и
торговому делу Владивостока,  что  в настоящее  время  в нем живется почти с
теми же удобствами, как  и в  любом губернском городе,  исключая, разве что,
дороговизну предметов  не только  роскоши, но и первой необходимости. Мог бы
Владивосток достичь и более блестящих результатов, если бы в разное время не
поднимался  вопрос о переводе военного порта то в залив Посьета, то  в залив
Святой Ольги. Когда  же в восемьдесят девятом году начали  строить крепость,
чтобы  обеспечить  неприкосновенность территории, и вместе  с  тем увеличили
количество  крейсирующих здесь  военных  кораблей Тихоокеанской эскадры,  то
жители города приобрели уверенность, что им не придется срываться с места, и
начали обустраиваться более основательно. Раньше все  сидела как бы на узлах
- если базу флота переведут в другое  место, то  туда  придется перебираться
едва  ли не  всему  городу. На прежнем  месте он терял бы  всякое значение и
смысл. Но прекрасная гавань сулит Владивостоку блестящее будущее.
     - О, да я вижу,  вы большой патриот Владивостока. Неужели там так хорош
живется? Или, согласно известной пословицы, всякая лягушка...?
     Павел Федорович несколько смутился и  признался, - Конечно, не очень...
Санитарные  условия города  удовлетворительными назвать  нельзя. Большинство
домов, принадлежащих  небогатому  классу, построены на скорую  руку, противу
всяких  правил гигиены,  весьма тесны и холодны, дома в основном деревянные,
лесу-то  вокруг сколько  угодно, тайга  обступила  тесно, но  строят наспех,
иногда наружные стены состоят только  на одной плахи, а то  и доски. Удобств
при   домах   никаких  нет,   разве  что   умывальник   в  сенях.   Особенно
неблагоприятные   санитарные   условия   представляет   Китайский   квартал,
Семеновский покос, Линейная и Матросская  слободки,  которые большей  частью
состоят  из фанз  или жалких  лачуг. Улицы  труднопроходимы и грязны во всех
отношениях.  Жители этих слободок и кварталов народ  бедный, чернорабочие  -
китайцы,  корейцы, русские рабочие, но их очень немного, и  семейства нижних
чинов. Все они живут очень тесно, скученно и в высшей степени грязно в своих
или  снимаемых фанзах. Но за последние  годы в  городе в  большом количестве
стали  возводиться  каменные здания,  а их  стараются ставить по возможности
удобными.
     - Понятно, -  кивал головой Сергей Юльевич и, чтобы осветить  еще  одну
проблему, невинно заметил, - Конечно,  где  грязь, там и  болезни,  особенно
инфекционные.
     - Да,  - огорчился Павел Федорович, - хвастать мне особенно нечем. Хотя
и нет таких  вспышек  эпидемий, как  в  других местах империи.  Здесь многое
зависит от климата, знаете ли, а он у нас довольно хорош. Побережье, правда,
сыро и туманно, в весенние и летние месяцы особенно, но верст за двадцать от
моря  климат вполне можно назвать континентальным. Перепад температур бывает
довольно большим,  однако  особого вреда здоровью людей это не доставляет. К
тому же край заселен довольно редко, поэтому и вспышки заболеваний широко не
распространяются.  Кстати,  надо  отметать,   заболеваемость  в  Приамурском
военном  округе  по этим причинам считается одной из  низших в числе других.
Так же и среди гражданского населения. Правда, в последнее  время участились
случаи  распространения   детских   заразных   заболеваний   -  кори,  оспы,
скарлатины,  дифтерита,  но  нам  удалось  выяснитъ,  что  они  завозятся  с
переселенческими партиями.  Поэтому после прихода  парохода с переселенцами,
их на  неделю-другую помещают  в изолированные бараки на карантин. Вот среди
взрослого населения у нас были  случаи заболеваний  брюшным и  сыпным тифом,
хотя  смертность  от него  была  не  выше  нормального  процента.  Положение
осложняется еще и тем, что у нас  существует дополнительная опасность заноса
инфекционных  заболеваний,  чаще  всего холеры,  из  сопредельных стран. Лет
шесть  назад, да, в восемьдесят  шестом, из Кореи или  Японии была  завезена
холера. Она быстро распространилась среди китайского и корейского населения.
Мы сперва не обратили внимания, потому что инородцы  прячут и  тайно хоронят
своих  мертвецов, но  потом  заметили случаи появления  на  улицах  трупов с
признаками  холеры. Да и корейцы стали сниматься своими общинами и уходить в
окружающие  город сопки, где располагались  табором. Мы сожгли брошенные ими
фанзы и сейчас осуществляем строжайший контроль.  Проверяем  все  приходящие
пароходы и с  нечистым по холере патентом держим на обсервации до  выяснения
причин и картины в целом. Но  вот, в августе прошлого года, о  нет,  ошибся,
годом ранее, холера все же  проникла во Владивосток. Заболевания встречались
не только среди инородцев, но и русские болели.  Флотский экипаж был обнесен
высоким забором и контакты нижних чинов с гражданским населением прекращены,
отчего не  было ни  единого  случая болезни. Среди сухопутных войск, команды
которого  широко  разбросаны по городу и области, заболевания,  к сожалению,
были.
     -  Кишечные заболевания распространяются, главным образом, из-за плохой
воды, -  назидательно заметил Сергей Юльевич.  - С ней, надеюсь, у вас все в
порядке? Горная страна,  близость моря, обильные осадки  проблем с водой  не
создают, я думаю?
     - Вот уж наоборот,  Сергей Юльевич. Вода-то и составляет больное  место
Владивостока.  Хорошей воды очень мало, более всего приходится  пользоваться
водой плохой, недоброкачественной,  мутной, сильно загрязненной и содержащей
немало  органических  веществ.  Зимою  вода  в колодцах  вымерзает  и  город
находится   в  печальном  положении.  Но  речек   и  ключей  на  полуострове
Муравьева-Амурского, на котором и стоит город,  имеется  немало, так  что со
временем начнем проводить водопроводы. Наиболее значительные речки Лян-чи-хэ
и  Се-дан-хэ. По ним сплавляются лес и дрова, а первая из них до двух  верст
от устья судоходна. В эти речки, а  также в речки Первая  и Вторая  ежегодно
осенью  заходит  много  красной  рыбы-кэты.  Правда, и  эти  источники  воды
расположены далековато. Ближайшая,  Первая речка находится в трех ворстах от
Владивостока, а Вторая речка в пяти с половиной верстах.
     Расспрашивая  Павла Федоровича, внимательно его слушая и видя, что  тот
действительно влюблен в город и относится к нему по-хозяйски, Сергей Юльевич
потихоньку загорался тайной  мыслью,  которая сперва  робко зародилась,  на,
зародившись,  требовала  все  новых и  новых подкреплений, желая утвердиться
прочно и толково.  Сутью  этой мысли было: а  не  воздвигнуть ли  на берегах
Тихого Океана крупный город-порт, как, скажем, Одесса или Архангельск, более
того, Петербург, со значением не только военным, но, а то и преимущественно,
торговым. Ведь сейчас все богатства Китая, Кореи и Японии вывозятся в Европу
пароходами вокруг Азии  или  через Тихий Океан  и  Америку. Собственная наша
торговая связь ограничивается  жалкой чайной торговлюшкой, да и то редкими и
небольшими верблюжьими караванами через Монголию и Забайкалье. Дорога к морю
сулит выгоды далеко не только военные...
     - А как спланирован город, каков его рельеф?
     Павел  Федорович  опять  смешался, - Да  уж  не  ахти...  Улицы  города
расположены главным образом вдоль моря, не  спланированы, довольно  грязны в
пересекаются глубокими оврагами. Лишь лицо города - его главная, Светланская
улица,  имеет и троттуары и ночное освещение керосиновыми лампами, для стока
воды  прокопаны водосточные  канавы,  через овраги  проложены насыпи.  Но  в
большинстве город разбросан  слободками - Солдатская,  Линейная, Офицерская,
Фельдшерская,   Матросская,   Каторжная,  Корейская...,  разграничивающимися
оврагами, через  которые переброшены мостки  и узкие насыпи.  Хотя, место  в
целом весьма красивое, простору для строительства города предостаточно.
     - Павел Федорович, вы же знаете, что для строительства железной дороги,
базой  которой с  восточной стороны стал Владивосток, нужны крупные  людские
ресурсы. Как у вас обстоят дела с ними?
     -  Дело  в  том,  что  возникновением  своим  Владивосток   обязан   не
экономическому  развитию  Южно-Уссурийского края, представителем которою  он
сейчас    является   на   берегах   Восточного   океана,   а   исключительно
государственным целям правительства. Отсюда и наши сложности. Живут в городе
преимущественно люди служащие и их семьи. И если офицеры переводятся или, по
выходу в отставку, уезжают в Европейскую Россию, но очень редко остаются, то
нижние  чины  часто  обзаводятся  семьями  и  остаются  городскими мещанами,
находят  работу и  строят себе домишки. В последнее время, впрочем, в городе
стали  оседать и офицеры, появляются люди интеллигентные - врачи, чиновники,
учителя, инженеры. Конечно, рабочей  силой для строительства железной дороги
они   не   являются.   Правда,   на   Первой   речке   расположен    поселок
ссыльно-поселенцев,  бывших каторжан, не отбывших  еще  срока  каторги.  Они
заняты на  очистке ретирадных мест, по строительной части морского ведомства
и  других казенных работах. Но для  строительства дороги мы  нашли буквально
неисчерпаемый резервуар и, можно сказать, совсем рядом - в соседних странах.
В прошлом году, начиная работы, мы испытывали громадный недостаток в рабочей
силе,  осложненный рабочими  волнениями, но тут буквально нахлынули корейцы,
китайцы и, представьте себе,  японцы. Так что с этой  стороны затруднений не
возникает.
     -  Хорошо, будем считать,  что эта проблема  уже решена. А как  обстоят
дела с промышленностью как технической базой железной дороги?
     -