ельно относились ко всем иностранцам, а к русским в особенности.
     Движение на разбитых каменистых дорогах было  оживленным. На переправах
через  горные речки, вспухшие после  недавнею тайфуна, которые осенью часты,
царило столпотворение. Перетягиваемые канатами большие  плоскодонные лодки и
паромчики забивались  людьми  до  такой степени, что  вода переливала  через
борта.  Но  вокруг них  всегда  был  вакуум;  люди,  судя  по их поведению и
довольно косым  взглядам, относились к ним  недружелюбно, если не враждебно.
Простолюдины-корейцы были твердо уверены,  что все  напасти  - войны, голод,
мор, безжалостные янбани - все это от нашествия иностранцев. Не стесняясь, а
скорее думая, что иностранцы  не знают их языка, они рассказывали друг другу
сказочки  о  якобы  процветавшей  прежде  Корее,  пока иностранные  червяки,
особенно японцы, не наводнили ее.
     Оставив большие  кожаные  чемоданы  в  номерах, американцы  отправились
знакомиться с городом.
     Пхеньян, главный  город северной  Кореи, в  далеком прошлом ее столица,
являлся важнейшим узлом путей, идущих с юга, востока и севера.  С  запада по
реке Дай-Тако город был связан с морским портом пароходным сообщением, Город
был обнесен каменной  стеной  шириной в шесть метров у основания и высотой в
десять метров и являлся как бы  естественной цитаделью  с периметром верст в
девять и четырьмя резко очерченными фронтами. Правый  берег реки Дай-Тако на
всем  протяжении командовал  левым. Около Пхеньяна  долина реки  значительно
расширялась  и,  особенно  на левом берегу,  образовывала обширную  открытую
равнину.  Среди  этой равнины Пхеньян и  его  окрестности представляли собой
группу холмов, командовавших  окружающей местностью. Поворот реки у северней
части города образовал выступ,  с которого можно  было держать под обстрелом
всю долину реки.
     - Удобнейшее место для обороны, - воскликнул поручик Минаев.
     - От  кого вы  здесь  собираетесь  обороняться?  -  с  иронией  спросил
Ивашников.
     - Вам, прапорщик, как разведчику, должны быть ясны устремления России в
Маньчжурию, Китай, Корею. Ялу и Порт-Артур станут форпостами,  а противником
нашим будет не раздираемый  иностранцами  Китай, а  молодая хищница  Япония.
Заметьте, японцы уже везде чувствуют себя в роли хозяев.
     - Вы как пифия, предсказываете будущее.
     - Газеты читайте, юноша, будущее в них уже расписано.
     И он оказался прав. Через семь лет и  четыре месяца Ивашникову придется
воевать именно в этих местах. Но об этом позже.

     Переправляясь  из Ийджу  через реку  Ялу в Аньдун, город  на  китайской
территории,  они попали  в большую неприятность. Широкая и  длинная  шаланда
вместила  довольно  много китайцев,  возвращавшихся  к  себе на родину после
выполнения каких-то работ в Корее.  Человек пятьдесят  их  было. Ивашников и
Минаев  разместились  на  чуть  приподнятой  корме.  Шаланда  приводилась  в
движение  большим  парусом,  поднимаемым  на мачту  при  помощи  двух тонких
канатов, и, у берега, весел. Шумно и весело переговариваясь, китайские парни
заняли среднюю и носовую части шаланды. Паромщик  сбросил причальный канат с
берегового бревна и шаланду тихонечко понесло течением от  берега. Пора было
поднимать парус. Паромщик, недовольно  поглядывая  на иностранцев,  визгливо
велел  молодым пассажирам-китайцам  браться за  канаты. Они,  полные желания
скорее  вернуться  домой, весело дернули, подняв  парус  до  середины мачты,
дернули еще раз и парус взлетел наверх. Озорничая, они дернули еще раз, одна
из веревок лопнула и  свободный конец  рея упал вниз, разбив до крови голову
стоившему   под  ним   пассажиру.   Люди  бросились  от   падающего  рея   к
противоположному борту, шаланда  сильно накренилась, едва не опрокинулась, а
многие  попадали. Причина была ясна с самого  начала - старая гнилая веревка
не  выдержала дружного рывка молодых  здоровых  парней,  спешащих домой,  но
лодочник,  старый  беспокойный  китаец,  явно  желая  отвести  вину от себя,
закричал, указывая на  хорошо  одетых  иностранцев,  -  Янгуйцзы - Заморские
дьяволы! Это они во всем  виноваты.  Их  надо убивать. Выбросите  их в реку,
иначе мы все утонем.
     Настроение пассажиров-китайцев резко изменилось. От весело-добродушного
до непримиримо-враждебного. Самые  горячие  уже хватались за длинные крепкие
весла,  и  у Ивашникова сердце стремительно  ухнуло  вниз,  в пятки. Минаев,
побледнев  и  закусив  от  бешенства нижнюю  губу,  выхватил из-под  сюртука
внушительного вида Смит-и-вессон и оглушительно выстрелил низко над головами
возбужденных парней. Вид  здоровенного  черного  револьвера, сноп пламени  и
резкий  звук  выстрела  отрезвляюще подействовали  на них.  Олег  Николаевич
направил  револьвер  на  лодочника  и  голосом,  не оставляющим  сомнения  в
непременности  исполнения,  велел  замолчать,  привязать   новую  веревку  и
двигаться в путь, не то он  его  застрелит. И сунул ствол,  из которого  еще
вился дымок, под нос старика.
     Хладнокровие  поручика  Минаева,  хорошо понятый  ими маньчжурский  его
диалект,  большущий револьвер  и, главное, твердость  и  уверенность, быстро
успокоили людей. Дрожащими руками достал лодочник новую веревку, привязал ее
к концу  рея,  вскарабкался  на  мачту, пропустил  ее  через блок  и крикнул
пассажирам вновь поднимать парус. На этот раз все обошлось благополучно.
     На  причале  в  Аньдуне  пассажиры  бросились  к  полицейскому,  дружно
загалдели,  показывая на  иностранцев  пальцами, и  полицейский попросил  их
пройти в гуань-тин  - местный полицейский  участок.  Там  дежурный начальник
спрятал зелененькую бумажку в карман и они отправились дальше.

     Через месяц два  американских бизнесмена сошли с английского парохода в
Фузане. Еще три дня путешествовали они по маленьким южнокорейским городкам и
потом исчезли. А еще через неделю, в первых числах ноября 1896 года на столе
у русского посланника в Корее Карла Ивановича Вебера лежали пять экземпляров
отремингтонированных и сброшюрованных заметок "Историко-географичеекйй очерк
Ляодунского  полуострова. Порт-Артур  и Да-Лянь-Вань. С  картой  Ляо-Дуна  и
двумя планами".
     "Название Порт-Артур  сделалось  известным миру сорок лет  тому  назад,
когда крейсировавшая  по  Желтому морю английская эскадра наименовала  таким
образом одну из  гаваней  южной части Ляодунского полуострова в честь своего
мифического  короля   Артура,   называвшуюся  у  китайцев   Люй-шунь-коу.  В
семидесятых  годах этот  порт представлял собой  лишь крохотную стоянку  для
местных   джонок.   Расположенная  у   этой  гавани   деревня  состояла   из
шестидесяти-семидесяти    глиняных   фанз   с    несколькими   лавочками   и
тремя-четырьмя  гостиницами,  или,  вернее,  постоялыми  дворами.   В  таком
положении  Порт-Артур  оставался   до  начала  восьмидесятых  годов,   когда
китайское правительство решило  приспособить его для стоянки своей  северной
Бэйянской  эскадры  и  устроить  здесь  сильную   морскую  крепость.  Осенью
восьмидесятого года германский поручик фон Генекен, состоявший  на китайской
службе в должности  личного  адъютанта  Ли Хунчжана, тогдашнего  Чжилийского
генерал-губернатора  и главного начальника северной эскадры,  был послан для
топографических  и  инженерных изысканий,  а в  декабре  того  же  года,  по
утверждении составленного им плана фортификационных сооружений,  были начаты
работы, к которым  впоследствии  были привлечены  до четырех тысяч китайских
рабочих.  В  эпоху  Тонкинской  войны   1   оборона   порта   была  усилена.
Первоначально  все работы велись  под  руководством  германских инженеров во
главе  с  фон  Генекеном,  но в 1886  году оборудование порта  было поручено
французскому  синдикату  в  Тяньцзине, а  возведение  фортов взяли  на  себя
английские и немецкие инженеры под

     I. 1884 - 85 годы, французская агрессия на юге Китая.

     общим   руководством  фон   Генекена.   Крупп   и  Армстронг   являлись
поставщиками крепостных орудий. Как  говорят, было затрачена до восьмидесяти
миллионов рублей на то, чтобы из деревушки Люй-шун-коу сделать первоклассную
крепость и лучший в Китае военный порт. После двенадцати лет огромных усилий
был создан  такой порт, док и мастерские которого могли служить для  всякого
рода  починок и  исправления  судов. Кроме того, здесь  были устроены минные
склады,  морской  арсенал,  механический  завод,  магазин  боевых  припасов,
продовольственные  склады.  Все учреждения освещались электричеством;  всюду
были применены новейшие усовершенствования и изобретения.
     Являясь   грозной,   почти  неприступней  крепостью  со  стороны  моря,
Порт-Артур  был слабо  защищен  со  стороны суши.  Сознавая  это,  китайское
правительство  приступило   к   возведению  укреплений  в  соседнем   заливе
Да-лянь-вань. Однако оно сделало ошибку, не приняв в то же время никаких мер
по  укрепление города Цзинь-чжоу-тина, понадеявшись, вероятно, на  прочность
его глинобитных стен и узкий  перешеек, по которому открывается единственная
дорога к  Порт-Артуру с суши,  чем он был оставлен почти  беззащитным. Между
тем, в минувшую войну с Японией, действия неприятельских  войск,  получивших
приказ  взять Порт-Артур, оказались направленными прежде всего именно против
Цзин-чжоу-тина. Высадившись к северу от Би-цзы-во,  деревушки у  устья  реки
Хуа-юань-хэ,  японцы,  после   небольших  стычек   с  китайскими   войсками,
сухопутным  путем  подступили  к  Цзинь-чжоу-тину  и  после  легкой  часовой
бомбардировки,  не  причинившей  вреда  городским  стенам,  японские  саперы
взорвали  северные  и  восточные ворота, через  которые  затем  и  ворвались
осаждавшие. Китайцы не  выдержали  и бежали в  Порт-Артур. Это произошло  25
октября  1894 года. Японцы немедленно  обратились против  Да-лянь-ваня  и на
следующий день тремя колоннами по одному полку пехоты, эскадрону кавалерии и
батареи  полевой  артиллерии в  каждой  колонне  показались  в  виду  фортов
Да-лянь-ваня,  построенных фон  Генекеном  по новейшей  системе, вооруженных
тяжелыми орудиями и обладавших гарнизоном в шесть с половиной тысяч человек.
Имея в виду  такие оборонительные средства Да-лянь-ваня, японцы приступили к
тщательному   приготовлению   наступления,   но   это   оказалось  излишним:
значительная   часть  китайских  войск,  узнав   о  взятии  Цзинь-чжоу-тина,
отступила к Порт-Артуру  еще до  появления японцев,  а  остальные, едва  дав
несколько залпов, бежали с такой  поспешностью, что японцы  нашли в крепости
несколько орудий еще заряженными.  Помимо массы ценного боевого материала, в
руки  победителей   попал  обстоятельный   план   минного  заграждения,  что
значительно облегчило им уничтожение последнего.
     Взятие  Да-лянь-ваня явилось самым значительным  шагом  в  предпринятой
японцами кампании против Порт-Артура.
     Дорога к Порт-Артуру была  открыта для японцев. Для действующей  против
крепости в распоряжении графа Оямы, главнокомандующего Второй японской армии
было до двадцати тысяч солдат и артиллерия из восьмидесяти орудий. Оставив в
Цзинь-чжоу-тине и Да-лянь-ване небольшие  гарнизоны  для охраны тыла, японцы
двинулись по двум дорогам к Потр-Артуру. Приступ был назначен на 9 ноября. В
Порт-Артуре  в   это   время   насчитывалось   вместе   с  отступившими   из
Цзин-чжоу-тина и  Да-лянь-ваня свыше четырнадцати тысяч человек. Но из этого
количества только три тысячи были старые войска, остальные же не имели почти
никакой военной подготовки. Между тем со стороны суши Порт-Артур был защищен
слабо. На четырнадцать верст оборонительной сухопутной линии, где предстояла
борьба  с японцами,  имелось всего  двенадцать редутов самого простого типа,
причем  в центре между  ними  оставался  открытым  промежуток,  по  которому
пролегала дорога к крепости.
     В  течении  ночи,  предшествовавшей приступу, осадные войска с большими
предосторожностями заняли указанные им накануне  места и к  шести часам утра
японская  армия  стояла  на  расстоянии двух  -  двух с  половиной верст  от
китайских укреплений, растянувшись по фронту на девять верст и  имея в общем
резерве  лишь один батальон. В половине седьмого  раздался первый  выстрел с
осадной батареи,  а  спустя четверть  часа открыли огонь  и  полевые орудия.
Китайцы  не  замедлили ответить, не причинив, однако, врагу  никаких потерь.
Заметив беспорядочность огня  китайских укреплений, японцы немедленно начали
атаку,  согласно  намеченному графом  0ямой плану, и редуты эти пали один за
другим,  не продержавшись  в общем и до вечера. Захват дальнейших укреплений
уже не  представлял для  японцев  особого труда, так как  китайские  войска,
покинутые своими  начальниками, помышляли  только о спасении и при первом же
натиске бросились в разные  стороны. На  следующий день  - 10 ноября -  были
заняты  без  боя все береговые  укрепления  и Порт-Артур  оказался в  полной
власти  японцев. Роль  японского флота при взятий  Порт-Артура  ограничилась
незначительной  перестрелкой  с  береговыми фортами,  так  как  адмирал  Ито
предпочел  держаться вне выстрелов китайских крепостных орудий. Заслуживает,
однако, упоминания  атака,  произведенная японскими  миноносцами  на гавань.
Воспользовавшись приливом, двадцать пять  миноносцев  благополучно  миновали
минные заграждения и, открыв огонь из своих скорострелок, произвели смятение
в фортах. В то же время один броненосец вошел в Голубиную бухту, находящуюся
у  западного берега Гуань-дуна и своим  огнем содействовал сухопутной атаке.
На следующий день были выловлены пятьдесят мин заграждения  и японский  флот
вошел в гавань.
     Взятие этой первоклассной крепости японцам обошлось очень дешево: у них
выбыло из строя убитыми и ранеными  около четырех сотен человек, китайцы  же
потеряли свыше  четырех тысяч.  Такая значительная цифра  убитых объясняется
крайним озлоблением японских солдат,  которые по дороге  в Порт-Артур  нашли
несколько  страшно  изуродованных  трупов  своих  товарищей,   взятых  ранее
китайцами в  плен. Проникнув  в крепость,  японцы  справили по ним  кровавую
тризну, не дав пощады даже женщинам и детям.
     Ляо-дуном, или в  переводе с китайского, "Страной, лежащей к востоку от
реки  Ляо-хэ"  принято  называть часть южной Маньчжурии, которая  вдается  в
Желтое  море  в виде полуострова  треугольной формы  и образует два  больших
залива:  на западе -Ляодунский  и  на  востоке  -  Корейский. Крайнюю  южную
оконечность Ляо-дуна составляет  растянутый от  северо-востока к  юго-западу
полуостров, длиной  примерно в сто  верст,  разделенный на две  части  узким
перешейком  у   города  Цзинь-чжоу-тина.   Южная   часть   этого  последнего
полуострова  известна на английских  картах  под  названием Меч  Регента,  а
по-китайски  носит  название  Гуан-дуна  и  оканчивается  мысом, на  котором
возвышается  скалистая уединенная  гора Лао-те-шань - Старая железная гора -
достигающая полутора тысяч футов. Береговая линия Ляодунского  полуострова в
общем  развита  довольно  слабо;  только в южной  ее части имеются несколько
объемистых и  глубоких бухт как на  восточном,  так  и  на западном берегах.
Восточный берег Ляодуна, начинаясь у мыса Лао-те-шань, тянется на расстояние
триста  верст сначала в северо-восточном  направлении, а затем  в  восточном
направлении  почти  до  125  градуса  восточной  долготы  и  образует  бухты
Люй-шунь-коу (Порт-Артур).  Да-лянь-вань,  Кэрр  и несколько  других,  менее
важных.
     Бухта Люй-шунь-коу занимает большую часть приморской котловины, которую
образуют тянущиеся с севера ряды холмов, совершенно  лишенных растительности
и окружающих бухту как бы  кольцом. Эта продолговатая бухта, вмещая  в длину
более двух верст и в ширину до полутора верст, соединяется с  открытым морем
узким длинным проходом в семь восьмых версты при ширине стопятьдесят -двести
саженей,  тянущимся с севера на  юг. Западный берег  этого пролива  образует
узкая изогнутая  песчаная полоска  земли, которая  глубоко  вдается в бухту.
Этой  косе,  имеющей в длину  более  четырех  сотен  саженей  при  ширине  в
пятьдесят саженей, китайцы дали характерное  название Лао-ху-вэй -  Тигровый
хвост, и она,  действительно, напоминает хвост  этого дикого животного, если
смотреть на нее  с высоты  одного  из окрестных  холмов. В южной своей части
Лао-ху-вэй расширяется  и, повернув  на запад, достигает постепенно ширины в
одну  и  три четверти  версты,  образуя  таким  образом  полуостров, который
отделяет внутреннюю бухту Люй-шунь-коу от ее внешнего рейда. Этот полуостров
наполнен  двумя  параллельными грядами холмов, имеющих  в высоту от  трехсот
пятидесяти до пятисот восьмидесяти футов.
     Люй-шунь-коуская  бухта  очень  мелководна, вследствие  чего ею  доныне
пользуются   лишь   китайские   миноносцы.   По   этой   причине   китайским
правительством десять лет назад были приняты меры к  устройству в  восточной
части  бухты  искусственного  бассейна,  который мог  бы быть  доступен  для
современных больших броненосцев. Для этой цели  было углублено до  четырех с
половиной сажен  при  низкой воде находившееся к востоку  от бухты  озеро, и
образовавшийся таким образом бассейн в виде пятиугольника, имеющий в длину с
запада  на восток  двести  пятьдесят саженей  и в ширину с  севера на юг сто
пятьдесят  сажен,   известен  под  названием   Восточный   порт,  тогда  как
естественная бухта именуется Западным портом.
     Перед входом в Люй-шунь-коускую бухту находится внешний рейд, шириною в
одиннадцать  -  двенадцать   верст,   удобный  для  маневрирования  большого
количества  судов,   прекрасно  защищенный  прибрежными  возвышенностями  от
северных  и западных  ветров, но  довольно  опасный  при  южных и  восточных
ветрах,  которые  поднимают  здесь сильное волнение  и  зачастую  заставляют
большие суда искать убежища в соседней Да-лянь-ваньской бухте.
     Одним из важнейших  удобств внешнего рейда является то  обстоятельство,
что он не замерзает круглый год, в то время как внутренние порты - Восточный
и Западный - покрываются на полмесяца тонким слоем льда, делающего в течении
этого   времени   выход  из   них   судов,  без   вреда  для  них,  довольно
затруднительным. Однако и  на открытом  рейде зимняя стужа вредно отзывается
на  судах при  полном их  вооружении: палубы  рассыхаются,  тросы  лопаются,
требуют за собой усиленного ухода. Приливы здесь бывают  один раз в сутки  и
доходят до одиннадцати футов" 1
     Подробнейшее  описание  Ляодунского  полуострова  в  пятьдесят  страниц
машинописного текста с  картой и двумя планами к сочельнику лежали на столах
министра  иностранных  дел  Муравьева,  министра  финансов  Витте,  военного
министра Ванновского,  морского министра Чихачева и командующего Приамурским
военным округом Духовского.


     Котвич,   Л.Бородовский.   "Ляо-дун   и   его   порты:   Порт-Артур   и
Да-лянь-вань." С-Петербург, 1898 год.


ВАТАЦУБАСИ. ПЕКИН.

     В  начале  мая  1896  года Ватацубаси вернулся  в Майдзуру и представил
командору Тодаси Одзу согласованный с лейтенантом Гундзи отчет о проделанной
в северном рейсе работе, план фортификационной защиты пролива Цисима Кайкио,
отделяющего остров  Сумусю от  русской Камчатки,  и проект заселения  Цисима
рэттоо айнами с Иэзо и баракуминами острова Ниппон.
     К  концу  месяца он  успешно  сдал  экзамены на звание суб-лейтенанта и
ожидал  наконец  назначения на  боевой корабль, но опять его надежды лопнули
как мыльный пузырь. Тодаси Одзу сухо приказал эму явиться в  Секретный отдел
Гай-му-се, Министерства иностранных дел Японии.
     - Граф Мунемицу Муцу, министр  иностранных дел, заботится о сыне своего
друга, - сказал на прощание командор, - но и твои  личные заслуги оценены по
достоинству.
     Как сказал  чиновник отдела  в Гай-му-се, его  уже  ждали.  У японского
посольства  в  Пекине  появилась   уникальная  возможность  познакомиться  с
документами из личного сейфа русского