стая  каменная  дверь  со  скрипом  отворилась.   Перед   нами   открылся
проделанный в горе, темный, извилистый коридор. По  этому  коридору  мы  шли
согнувшись, так как каменный потолок был очень невысок. Около нас  шумело  и
ревело море.
     Для того, чтобы сделать этот  коридор  в  каменной  скале,  нужно  было
положить много труда. Пройдя  вдоль  коридора,  мы  очутились  в  высоком  и
обширном помещении. В одном углу этого помещения горело  несколько  факелов.
При их дымном и желтом свете я мог видеть, что потолок пещеры  очень  высок,
по крайней мере, пятьдесят  футов.  Весь  потолок  был  покрыт  кристаллами,
которые сверкали и переливались. Пол пещеры был покрыт желтым песком, мелким
и бархатным, как французский ковер; Почва была неровная  и  шла  уклоном.  Я
догадался, что пещера выходит в море, и действительно,  в  другом  ее  конце
было видно темное отверстие, около которого плескались волны. Свежий соленый
воздух наполнял это оригинальное помещение.
     В этой большой пещере, имевшей шестьдесят шагов в длину  и  тридцать  в
ширину, стояли кучи товара; я видел целые груды  ящиков  и  бочек.  На  полу
лежали мушкеты, кортики, дубины, окованные железом, и другое оружие.
     В одном из углов был разложен весело  пылающий  костер.  Странные  тени
бегали по стенам. Кристаллы на потолке  переливались  бриллиантами.  Дым  не
оставался в пещере и уходил вдаль через отверстие в скале. Около огня,  сидя
на ящиках или лежа на полу, находилось еще человек семь-восемь.  Увидя  нас,
они проворно вскочили и бросились к нам навстречу.
     - Ну что, поймали птицу? - крикнул один из них. - Да  никак  и  вправду
привели? Он один, стало быть, ехал? Без помощников?
     - Да, он ехал один, и мы его привели, - ответил капитан,  -  мы  сшибли
его с лошади канатом. Так ловко это вышло, так ловко! Словно  чайку  в  сети
изловили. Ну а ты что делал в наше отсутствие. Сила?
     Человек, к которому обратился с вопросом капитан, коренастый, загорелый
моряк средних лет, ответил:
     - Готовили тюки к отправке по местам. Шелк и кружева вот  в  эти  ящики
положили и зашили парусиной.  На  шелке  я  сделал  пометку  "пряжа",  а  на
кружевах - "джут", это пойдет на мулах.  Немецкие  водки  тоже  упакованы  и
готовы к отправке. Табак вот в этих плоских ящиках. Чертовская работа у  нас
была! Ветер страшный, и того гляди - лодка перевернется.
     - А нашей "Волшебной королевы" все еще не видать? - спросил капитан.
     - Не видать! Длинный Джон стоит у  воды  и  ждет,  когда  покажутся  ее
огоньки. Да ничего, придет, если благополучно обогнула Каиб-Мартинский утес.
При заходе солнца мы видели на северо-востоке, милях эдак в  десяти,  парус,
надо полагать, это и была наша "Волшебная королева". Впрочем, кто же знает -
наверное ручаться нельзя. Может быть,  это  было  и  королевское  сторожевое
судно.
     - Ну, эти королевские суда ползают как черепахи, -  насмешливо  ответил
капитан Мюргатройд, - а между тем мы акцизника не можем повесить до тех пор,
пока не придет Венабльс со своей  "Волшебной  королевой".  Ведь  это  ихнего
человека акцизник сгубил, ну пусть они сами с ним и расправляются.  Мне  эту
грязную работу делать не хочется.
     - Tausend Blitre! - воскликнул буйный голландец. -  Я  с  удовольствием
готов служить капитану Венабльсу. У него и без того  много  дела,  позвольте
мне повесить эту шельму.
     - Потише,  потише!  -  оборвал  капитан.  -  Кто,  спрашивается,  здесь
начальник? Вы или я? А теперь подведите пленника к костру.  Ну,  слушай  ты,
коршун стервятник, ты можешь считать себя мертвым  человеком.  Ты  ничем  не
отличаешься от покойника, который лежит в  гробу  и  вокруг  которого  горят
свечи. Погляди-ка сюда!
     Капитан поднял факел и показал мне в углу пещеры  большую  расщелину  в
полу.
     - Видите ли, милостивый государь, - сказал он, обращаясь ко мне, -  эта
штука называется у нас Черной  бездной,  а  насколько  она  глубока,  можете
судить сами.
     И капитан, взяв пустой бочонок, швырнул его в зияющее отверстие. Прошло
более десяти секунд, прежде чем мы услыхали, как  бочонок  стукнулся  о  дно
моря. Один из контрабандистов засмеялся и сказал, обращаясь ко мне:
     - Значит, прежде чем ты издохнешь, ты успеешь полдороги в ад пролететь.
     - Все-таки это более легкая смерть, чем на виселице, - сказал другой.
     - В таком случае, - закричал третий, - мы его сперва повесим,  а  потом
похороним в Черной бездне.
     - Однако, - произнес человек, которого звали Диком, -  наш  пленник  до
сих пор не открыл рта. Эй, милый человек,  развяжите-ка  ваш  язык.  Скажите
нам, как вас зовут. Что вы  немы,  что  ли?  А  жаль,  что  вы  не  родились
глухонемым, тогда бы вы не погубили нашего доброго товарища.
     - Я не слыхал до сих пор ничего, кроме ругательств и угроз,  -  ответил
я. - Я ждал сколько-нибудь вежливого вопроса.  Зовут  меня  Михей  Кларк;  а
теперь прошу вас сообщить мне, кто вы такие и на  каком  основании  хватаете
мирных путешественников на большой дороге?
     - Вот оно наше основание, - ответил Мюргатройд, прикасаясь  к  рукоятке
своего кортика. - Вам отлично известно, кто мы такие.  Зовут  вас  вовсе  не
Кларк, а Вестхауз,  или  Котерхауз,  ну,  одним  словом,  вы  тот  проклятый
акцизник, который арестовал нашего бедного товарища Купера Дика. Бедняга был
повешен ильчестерским судом по вашим показаниям.
     - Клянусь, что вы ошибаетесь, - ответил я. - Я нахожусь в этих местах в
первый раз.
     - Ловко врет, ей-Богу, ловко! - воскликнул контрабандист. - Но это  все
равно: чиновник ты или нет, а  мы  тебя  повесим:  ты  знаешь  секрет  нашей
пещеры.
     - Ваш секрет я мог бы сохранить, - ответил я. - Но если вы меня  хотите
умертвить, то я встречу  свою  судьбу  как  солдат;  конечно,  мне  было  бы
приятнее погибнуть на поле битвы, солдату невелика честь погибнуть от  такой
кучи водяных крыс, как вы.
     - Ей-Богу, - воскликнул Мюргатройд, - он не похож на чиновника. Не  тот
разговор. Да и держит-то он себя как солдат. Однако мы  были  предупреждены,
что акцизник поедет именно в этот час и верхом.
     - Позовите-ка Длинного Джона, - посоветовал голландец. - Я не  верю  ни
единому слову этой шельмы. Длинный Джон знает акцизника;  ведь  Купера  Дика
арестовали при нем.
     - Как не знать! -  проворчал  контрабандист  Сила.  -  Джон  непременно
узнает акцизника. Он получил от него здоровый удар по руке.
     - В таком случае, позовите Джона, - сказал Мюргатройд.
     Из глубины пещеры показался долговязый, худой моряк,  стоявший  там  на
страже. Голова его была повязана красным платком;  одет  он  был  в  голубую
куртку и, приближаясь к нам, медленно засучивал рукава.
     - Где чиновник Вестхауз? - закричал он. - Он оставил мне свою метку  на
руке. Рана, черт ее возьми, до сих  пор  не  зажила.  Что,  чиновная  крыса,
теперь счастье не на твоей стороне! Однако, черт возьми, товарищи, кого  это
вы заковали в кандалы? На вид это не чиновная крыса!
     - Как! Не он? - воскликнули все и принялись ругаться.
     - Конечно, не он. Из этого малого можно сделать двух акцизников,  да  и
тогда  материалу  останется.  Достаточно,  чтобы  акцизного  писца  сделать.
Повесить его вы можете для верности, только это не Вестхауз.
     - Конечно, его надо повесить, - сказал голландец Пит.  -  Черт  возьми,
если его оставить в живых, то все узнают про нашу пещеру. Куда денется тогда
наша хорошенькая "Мария" со всем своим  шелком  и  атласом?  Куда  мы  будем
прятать наши бочки и ящики? Неужели нам рисковать нашей пещерой из-за  этого
малого? И кроме того, он ударил меня по голове. Он ударил вашего бочара,  да
и как ударил-то, точно молотом двинул! Разве за одно за это не  следует  его
угостить галстучком из пеньки?
     - Нет, за это его следует угостить стаканом рома, - ответил Дикон. -  С
вашего разрешения я скажу, капитан, что мы не шайка разбойников. Мы  честные
моряки и не должны вредить никому, кто нам не делает вреда. Акцизник
     Вестхауз убил Купера Дика и за это должен  умереть.  Но  убивать  этого
молодого солдата я ни за что не позволю. Что мы, изверги, что ли какие,  или
пираты?
     Не знаю, какой ответ мог бы последовать на эту речь, но  в  этот  самый
момент где-то  совсем  близко  раздался  оглушительный  свист,  и  в  пещере
появились  два  контрабандиста,  таща  человеческое  тело.  Тело  волочилось
неподвижное, беспомощное, и я  сперва  думал,  что  это  мертвец.  Но  когда
котрабандисты бросили человека на песок, он задвигался и, наконец, сел.  Вид
у него был как  у  человека,  очнувшегося  от  обморока.  Это  был  малый  с
четырехугольным лицом, напоминающим бульдога. Одет он был в  голубой  мундир
со светлыми пуговицами.
     - Это акцизный чиновник Вестхауз! - хором воскликнули контрабандисты.
     - Да, это акцизный чиновник Вестхауз, - спокойно ответил пленник, вертя
головой и морщась от боли. - Я представляю собой королевский закон и во  имя
этого закона арестую вас всех! А все товары, которые я вижу здесь,  объявляю
подлежащими описи и обыску, согласно второму  прибавлению  к  первой  статье
таможенного  уложения.  Если  здесь  есть  честные  люди,  то  я  прошу   их
содействовать мне при исполнении мною моих служебных обязанностей.
     И, говоря эти слова, акцизник, шатаясь, встал на ноги. Но дух  его  был
бодрее плоти, и он снова шлепнулся на песок при общем смехе матросов.
     В двух вновь пришедших контрабандистах я узнал людей, которые увели мою
лошадь. Один из них выступил вперед и начал рассказывать:
     - Мы нашли его на дороге, возвращаясь от дяди Майкрофта. Он  лежал  без
памяти. Веревка угодила ему прямо под подбородок, и  он  отлетел  на  дюжину
шагов. Мы увидали на его мундире светлые пуговицы и притащили  его  сюда.  И
какой, подумаешь, мерзавец! Ведь, кажется, совсем обалдел,  а,  однако,  всю
дорогу брыкался и вырывался.
     - А веревку вы сняли? - спросил капитан.
     - Один конец отвязали. Теперь она лежит на земле.
     - Это хорошо. Мы, значит, оставим  акцизника  для  капитана  Венабльса.
Пускай он с ним распоряжается, а нам  надо  заняться  другим  пленником.  Мы
должны его обыскать и осмотреть его бумаги. Теперь  развелось  много  судов,
плавающих под фальшивым  флагом.  Надо  быть  осторожнее.  Эй  вы,  господин
солдат! Что вас завело в эти места и какому королю вы служите? До меня дошли
слухи, что в стране восстание и что на старом британском  корабле  появились
два шкипера сразу,  оспаривающие  друг  у  друга  власть?  Видя,  что  обыск
неминуем, я решил быть откровенным.
     - Я служу королю Монмаузу, - ответил я.
     - Королю Монмаузу! - воскликнул контрабандист. - Извините, мой друг, но
я вам не верю. Наш добрый король, как я слышал, нуждается в настоящую минуту
в солдатах, и если бы вы ему служили, то вам незачем было бы болтаться около
северных берегов Англии, словно судну без мачт и парусов.
     - Я везу депеши, -  ответил  я.  -  Собственноручные  депеши  короля  к
герцогу Генри Бофорту в его замок в  Бадминтон.  Вы  можете  найти  пакет  в
кармане моего камзола, но прошу вас не взламывать печати. Депеши секретные.
     Услышав эти слова, чиновник, спокойно лежавший на песке, приподнялся на
локте и воскликнул:
     - Сэр, вы сами признали себя виновным в бродяжничестве  и  политическом
преступлении; я вас поэтому арестую по обвинению  в  государственной  измене
согласно четвертому тому королевского уложения.  Приглашаю  вас  подчиниться
моему законному требованию.
     - Заткните-ка. акцизному глотку шарфом,  -  сказал  Мюргатройд.  -  Вот
погоди, придет Венабльс, он живо тебя успокоит.
     Затем капитан взглянул на надпись на конверте и произнес:
     - Да, это вы верно  сказали.  Здесь  написано:  "От  Иакова  II  короля
английского, называвшегося  прежде  герцогом  Монмаузом,  президенту  Уэльса
герцогу  Генри  Бофорту,  через  посредство   капитана   Михея   Кларка   из
Вельдширского пехотного полка Саксона". Дикон,  развязывай  веревки,  снимай
кандалы! Капитан,  вы  свободны,  и  я  сожалею,  что  мы  по  незнанию  вас
потревожили. Все мы добрые лютеране и готовы вам  скорее  помогать  в  вашем
деле, чем препятствовать.
     - И в самом деле! - воскликнул Сила. - Отчего бы нам ему не помочь? Что
касается меня, то я не прочь потрудиться для святого  дела,  не  сомневаюсь,
что и вы все одного мнения со мной. Я бы посоветовал воспользоваться  ветром
и доставить к утру капитана в Бристоль. Таким  образом  мы  избавим  его  от
опасности быть схваченным на суше солдатами.
     - Верно-верно, - поддакнул Длинный Джон. -  Ведь  около  Вестона  стоит
королевская конница, и капитан непременно ей попадется,  если  пойдет  сухим
путем в Бристоль.
     - Что же, - сказал Мюргатройд, - это устроить можно. Время у нас  есть,
и мы доставим вас в Бристоль, если вам угодно.
     - А как же моя лошадь? - спросил я.
     - Об этом не беспокойтесь. У нас есть решетки, запасные шесты, и мы  ей
устроим на судне стойло.  Ветер  затих,  и  судно  можно  подвести  к  утесу
Мертвеца. Там мы и лошадь на корабль введем. Беги-ка к дяде Майкрофту, Джим,
а ты. Сила, займись судном. Вам же, капитан, я советовал  бы  закусить.  Вот
холодная солонина и сухари. Пища-то наша  грубая,  морская,  ну  да  ничего,
как-нибудь управитесь. Можно потом ее  будет  запить  стаканчиком  ямайского
рома.
     Я уселся на бочонок около огня и принялся  -расправлять  руки  и  ноги,
которые совсем окоченели  от  веревок.  Один  из  контрабандистов  стал  мне
прикладывать на рану на голове компрессы, а другой  принялся  меня  угощать.
Прочие отправились к выходу из пещеры готовить небольшое трехмачтовое судно.
Только двое или трое остались на  страже  возле  несчастного  чиновника.  Он
лежал на  спине  возле  стены,  скрестив  на  груди  руки.  По  временам  он
поглядывал угрожающе на контрабандистов. Так смотрит старая,  дрессированная
собака на окружившую ее стаю волков. Я начал думать,  нельзя  ли  что-нибудь
сделать для его спасения. В эту минуту ко мне подошел  Мюргатройд.  Он  взял
жестяную кружку и, зачерпнув ею из бочки рому, выпил за успех моего дела.
     - Я пошлю с вами Силу, - сказал он, - а сам  останусь.  Надо  подождать
Венабльса, который командует другим нашим судном. Если я  могу  вознаградить
вас за этот вред, который мы вам причинили, то...
     - Вы меня можете вознаградить только одним, капитан, -  быстро  прервал
его я. - Я могу просить вас об этом не только ради себя, но и  ради  вас  же
самих. Не допускайте, пожалуйста, убийства этого несчастного человека.
     Лицо Мюргатройда покраснело от гнева.
     - Вы неправильно выражаетесь,  капитан  Кларк.  Это  не  убийство,  это
правосудие. Скажите, кому мы причиняем  вред?  Да  знаете  ли  вы,  что  все
женщины околотка благословляют нас! Все они покупают у нас по дешевым  ценам
чай и спиртные напитки. Берем  мы  дешево  и  не  навязываем  своих  товаров
никому. Мы мирные торговцы. И  однако,  вот  этот  человек  и  его  товарищи
гоняются за нами по пятам, нас травят, как зверей, рубят, стреляют и загнали
нас вот в такие трущобы, как эта.  Месяц  тому  назад  четверо  наших  несли
бочонок в горы к фермеру Блеку. Этот Блек ведет с  нами  торговлю  уже  пять
лет.   И   вдруг,   откуда   ни   возьмись,   явились   десять    всадников,
предводительствуемые вот этим самым акцизником,  и  принялись  рубить  наших
саблями. Купера Дика они взяли в плен, а Длинному Джону поранили руку.  Дика
посадили в Ильчестерскую тюрьму,  вылечили  там,  затем  судили  и  повесили
словно куницу на курятнике.  Вот  что  сделал  нам  это  акцизник,  капитан.
Сегодня же мы узнали, что он вечером поедет по Вестонской дороге,  не  зная,
что мы его уже давно поджидаем. Мы поставили  ему  западню,  поймали  его  и
рассчитаемся с ним так же, как он рассчитывался с нашими  товарищами.  Разве
это несправедливо?
     - Но ведь он слепой исполнитель, - возразил я, -  ведь  не  он  сочинял
таможенные законы. Он обязан  эти  законы  исполнять.  Ваш  враг  -  это  не
акцизный чиновник, а сам закон.
     - Вы правы, - угрюмо отвечал контрабандист, - главный  наш  счет  не  с
этим акцизником, а с судьей Муркрофтом. Он скоро поедет по  округу  и  будет
проезжать по Вестонской дороге. Дай Бог, чтобы это  случилось  поскорее.  Но
судья сам по себе, а акцизника мы повесим. Он знает нашу пещеру, и отпустить
его было бы безумием.
     Услышав эти слова, я понял, что  продолжать  спор  бесполезно.  Но  мне
все-таки хотелось сделать что-нибудь для несчастного чиновника. Я бросил ему
украдкой карманный нож в  расчете,  что  эта  вещь  может  ему  пригодиться.
Сторожившие чиновника контрабандисты разговаривали в это время  и  хохотали;
моей проделки они не заметили, но чиновник быстро усмотрел ножик и сейчас же
его схватил.
     С час, а то и более, я ходил по пещере и курил трубку. Наконец появился
Сила Болизо и заявил, что судно готово и что лошадь моя уже помещена на нем.
Прощаясь с Мюргатройдом, я опять рискнул сказать  несколько  слов  в  защиту
Вестхауза, но котрабандист нахмурился и сердито покачал головой. На песке, у
устья пещеры, стояла лодка. Опоясавшись саблей и засунув в кобуры пистолеты,
возвращенные мне контрабандистами, я сел в лодку. Моряки живо столкнули ее в
воду, и она, ныряя, помчалась вперед.
     В тусклом свете дымного факела, который  мерцал  в  руках  провожавшего
меня Мюргатройда, я увидал, что потомок пещеры здесь очень  низок.  По  мере
того, как мы вплывали в бухту, потолок все понижался и  понижался  так,  что
некоторое время нам пришлось плыть, почти совсем пригнувшись ко  дну  лодки.
Моряки налегли на весла, и мы наконец выбрались из темной пещеры в  открытое
пространство. Над нами повисло огромное небо,  усеянное  далекими  звездами.
Месяц был закрыт туманными облаками, и свет его был очень слаб. Прямо против
нас виднелось темное пятно. Постепенно приближаясь к этому пятну, я  увидал,
что это больших размеров трехмачтовое судно,  оно  стояло  на  одном  месте,
колыхаясь в воде.  Судно  было  очень  красиво.  Его  мачты  и  реи  красиво
выделялись на темном фоне неба. Мы пристали к кораблю.  Сейчас  же  раздался
скрип блоков, и к нам в лодку спустили лестницу. Моряки держали эту лестницу
все время, пока я взбирался на палубу.
     "Мария" была вполне готова к путешествию. Она была похожа на гигантскую
чайку, которая, готовясь лететь, расправляет свои  белые  крылья.  В  заднем
конце палубы я нашел наскоро, но прочно выстроенное стойло. В нем стоял  мой
добрый конь, а перед ним было поставлено  целое  ведро,  наполненное  овсом.
Ковенант ткнул меня в щеку носом и заржал, выражая удовольствие при  встрече
с хозяином. Я тоже начал ласкать лошадь, которую очень любил:  В  это  время
показалась седая голова помощника капитана Силы Болизо.
     - Ну, капитан Кларк, теперь пора и в дорогу, - сказал он, - ветер утих,
и мы пойдем не скоро. Вы устали небось?
     - Да, немного устал, - ответил я, - у меня до сих пор голова трещит. Уж
очень был силен удар от вашего каната: я так и полетел.
     - Ну, ничего, - ответил контрабандист, - поспите часика  два  и  будете
свежи, как молодой цыпленок. За лошадью вашей будут  ходить,  о  ней  вы  не
извольте беспокоиться. Я приставлю к ней особого человека, хотя, признаться,
наши плуты в уходе за лошадьми мало смыслят - им бы только паруса да  мачты.
В этом деле они - доки, а насчет лошадей - это не по их части. Ну да ничего,
вашей лошадке они вреда не сделают.  Идите-ка  вниз,  в  каюту,  и  ложитесь
спать.
     По крутой лесенке я спустился в низкую  каюту,  помещавшуюся  в  нижней
части корабля. По обеим сторонам в стене были сделаны углубления,  а  в  них
были устроены койки:
     - Вот ваша постель! - сказал Сила Болизо, указывая на одну из  коек.  -
Если что будет нужно, мы вас разбудим.
     Другого приглашения я дожидаться  не.  стал  и  бросился  на  койку  не
раздеваясь; не прошло и нескольких м