на концерт фрейлин Меллендорф.  Можно  было  бы
купить холсты, кисти и краски. Мало ли что можно было бы. Да  и  стоит  ли
прилагать такие невероятные усилия, чтобы сохранить десятииеновую бумажку?
А вдруг не удастся получить аванса - что ж, тогда он и подумает, как быть.
В самом деле, во имя чего он так стремится сохранить честь в глазах  Авана
Рэнтаро? Авано-сан, пожалуй,  человек  благородный.  Но  к  судьбе  самого
Ясукити, к огню искусства, пылающему у него в груди, Авано-сан не имеет ни
малейшего отношения. И не воспользоваться таким случаем ради этого  чужого
человека... Черт возьми, подобная логика опасна!
   Вздрогнув, Ясукити вдруг  садится  на  диван.  Вырвавшийся  из  тоннеля
поезд, выбрасывая клубы дыма, с печальным видом бежит по ущелью, поросшему
мокрым от дождя зеленым мискантом, шелестящим на ветру...
   Это произошло на следующий день,  в  воскресенье,  под  вечер.  Ясукити
сидел на старом плетеном стуле в  своей  комнате  и  неторопливо  подносил
огонь к сигарете. Его сердце было переполнено удовлетворением,  какого  он
давно уже  не  испытывал.  И  это  не  случайно.  Во-первых,  ему  удалось
сохранить десятииеновую бумажку. Во-вторых, в только что полученное им  от
одного издательства письмо был вложен гонорар за пятьсот  экземпляров  его
книги - пятьдесят сэн за каждый экземпляр. В-третьих, - самым  неожиданным
было именно это событие, - так вот, в-третьих, квартирная  хозяйка  подала
ему на ужин печеную форель!
   Лучи летнего вечернего солнца заливали  свисавшие  над  карнизом  ветви
вишни. Заливали и землю в саду,  усыпанную  кое-где  вишнями.  Заливали  и
десятииеновую бумажку, лежавшую у Ясукити на коленях, обтянутых  саржевыми
брюками. Он  внимательно  смотрел  на  сложенную  бумажку  в  лучах  этого
вечернего солнца. Серая  десятииеновая  бумажка  с  напечатанными  на  ней
виньетками и шестнадцатилепестковой хризантемой была  удивительно  хороша.
Хорош был и овальный портрет: лицо туповатое, но совсем не вульгарное, как
ему   прежде   казалось.   Еще   прекрасней   была   оборотная    сторона,
зеленовато-коричневая и на редкость изящная. Хоть  в  рамку  вставляй,  не
будь она захватана руками. Но она не только захватана руками. Над  крупной
цифрой 10 что-то мелко написано чернилами.  Ясукити  двумя  пальцами  взял
бумажку и прочел надпись: "Может, сходить в "Ясукэ"? ["Ясукэ" -  известный
ресторан, где готовили суси]
   Ясукити снова положил бумажку на колени. Потом выпустил сигаретный  дым
вверх, к озаряющим сад лучам вечернего солнца. Эта десятииеновая  бумажка,
возможно, навела автора надписи всего лишь на мысль  сходить  поесть  суси
[колобки из вареного риса,  покрытые  рыбой,  яйцом,  овощами].  Но  какие
трагедии  возникают  в  бескрайнем  мире  вот  из-за  такой  десятииеновой
бумажки! Да и сам он еще накануне вечером готов был заложить душу  за  эту
бумажку. Но все обошлось. Во всяком случае,  ему  удалось  сохранить  свою
честь в глазах Авано-сан.  А  на  мелкие  расходы  ему  вполне  хватит  до
жалованья гонорара за пятьсот экземпляров.
   - Может, сходить в "Ясукэ"? - шепчет Ясукити и  пристально  смотрит  на
десятииеновую бумажку. Как Наполеон - на Альпы, которые  он  только  вчера
перевалил.

   Сентябрь 1924 г.



   Акутагава Рюноскэ.
   Из "Слов пигмея"

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с яп. - Н.Фельдман.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   ПРЕДИСЛОВИЕ

   "Слова пигмея" не всегда служат выражением моих мыслей. Они только дают
иногда представление о том, как мои мысли меняются день ото дня. Из одного
стебелька может развиться несколько побегов - кто знает, сколько побегов.



   НОС

   Известно изречение Паскаля, гласящее, что, если бы  нос  Клеопатры  был
кривым, история могла  бы  пойти  иначе.  Однако  влюбленный  редко  видит
истинные черты лица предмета своей любви. Когда нас охватывает любовь,  мы
обманываем себя искуснейшим образом.
   Антоний не исключение: будь  нос  Клеопатры  кривым,  Антоний  вряд  ли
увидел бы это. А если  бы  и  увидел,  то  нашел  бы  другое  достоинство,
восполняющее этот недостаток. Во всем мире не сыщешь женщины со  столькими
достоинствами,  как  наша  возлюбленная.  Антоний,  как  и  мы   у   своей
возлюбленной, нашел бы в глазах или губах Клеопатры  нечто  такое,  что  с
лихвой восполняло бы изъян. Вдобавок обычное "а ее душа!". В  самом  деле,
наша возлюбленная во все времена обладала безгранично прекрасной душой.  К
тому же одежда, состояние или общественное положение тоже входят  в  число
ее  достоинств.  Наконец,  бывали  даже  случаи,  когда   к   достоинствам
причисляли факт или слух, что некогда ее любила какая-то  знаменитость.  И
разве Клеопатра не была последней египетской царицей, окруженной  роскошью
и тайной? Когда, в облаке благоуханий, она восседала, сверкая  драгоценной
короной, с лотосом или другим цветком в руках, неужели кто-нибудь  заметил
бы легкую кривизну ее носа? Тем более - Антоний.
   Такой самообман распространяется не только на  любовь.  Лишь  в  редких
случаях мы не окрашиваем действительность в  те  тона,  что  нам  хочется.
Взять, например, хоть вывеску зубного врача, - мы не  столько  видим  саму
вывеску,  сколько  хотим  ее  видеть,  потому  что  ощущаем  зубную  боль.
Разумеется,  наша  зубная  боль  не  имеет  к  мировой  истории   никакого
отношения. Но подобному самообману подвержены, как  правило,  и  политики,
которые хотят знать настроение народа,  и  военные,  которые  хотят  знать
положение противника,  и  деловые  люди,  которые  хотят  знать  состояние
финансов. Я не отрицаю, что разум должен это корректировать. Но  в  то  же
время признаю и существование управляющего всеми людскими делами "случая".
И, может быть, самообман есть вечная сила, управляющая мировой историей.
   Короче говоря, двухтысячелетняя история не зависела от того, каким  был
нос промелькнувшей в ней Клеопатры. Она скорее зависела от  вездесущей  на
земле нашей глупости. От заслуживающей смеха, но высокой нашей глупости.



   ЭТИКА

   Правящая нами мораль - это отравленная капитализмом мораль  феодализма.
Она приносит только вред и никаких благодеяний.


   Мораль  -  другое  название  удобства.  Нечто   вроде   "левостороннего
движения".


   Благодеяния морали - это экономия времени и трудов. Вред морали  -  это
полный паралич совести.


   Бездумно  опровергать  мораль  -  значит  мало  смыслить  в  экономике.
Бездумно подчиняться морали - значит быть трусом или лентяем.


   Сильный попирает мораль.  Слабого  мораль  ласкает.  Тот,  кого  мораль
преследует, всегда стоит между сильным и слабым.


   Совесть, как  всякий  вид  изящных  искусств,  имеет  своих  фанатичных
приверженцев. Эти приверженцы на девять десятых - просвещенные аристократы
или богачи.


   Совесть  не  появляется  с  возрастом,  как  борода.  Чтобы  приобрести
совесть, требуется некоторый опыт.


   Более девяноста процентов людей от рождения лишены совести.
   Трагизм нашего положения в том, что либо по молодости лет,  либо  из-за
недостатка  опыта,  прежде  чем  мы  приобретем  совесть,   нас   обзывают
бессовестными негодяями.
   Комизм нашего положения в том, что либо по молодости  лет,  либо  из-за
недостатка опыта, после того как нас обзовут бессовестными  негодяями,  мы
наконец приобретаем совесть.


   Совесть - строгое искусство.


   Может быть, совесть источник морали. Но  мораль  никогда  еще  не  была
источником того, что по совести считают добром [в  оригинале  использована
этимология слова ресин - "совесть", куда  входит  понятие  ре  -  "добро";
буквально последняя фраза значит: "мораль... не создала знака ре  в  слове
ресин"].



   СВОБОДНАЯ ВОЛЯ И РОК

   Как бы то ни было, если верить в рок,  преступления  не  существует,  а
значит,  теряется  смысл  наказания,  следовательно,  наше   отношение   к
преступнику должно быть великодушным. В то же время, если верить в свободу
воли,  возникает  представление  об  ответственности,  и  чтобы   избежать
паралича совести, нужно к себе самому быть строгим. Чему же верить?
   Отвечу хладнокровно. Надо верить  и  в  свободу  воли,  и  в  рок.  Или
сомневаться и в свободе воли, и в роке. Разве не  взяли  мы  жену  в  силу
довлеющего над нами рока? И разве не покупали мы по требованию жены платья
и пояса благодаря свободе воли?
   Не только свобода воли и рок, но бог и дьявол,  красота  и  безобразие,
смелость и трусость, разум и  вера  -  отношение  ко  всему  этому  должно
уравновешиваться, как чаши весов. Древние называли это золотой серединой -
"тюе". В переводе на английский это - good sense [здравый смысл  (англ.)].
Я уверен, что без  здравого  смысла  нельзя  достичь  счастья.  А  если  и
достигнешь,  такое  счастье  обернется  злом,  как  если  в  жаркий   день
поддерживать огонь или в холод обмахиваться веером.



   ТВОРЧЕСТВО

   Может быть, художник всегда создает свое произведение  сознательно.  Но
если взять произведение как таковое, то часть его красоты  или  безобразия
находится в мире мистики,  стоящем  выше  сознания  художника.  Часть?  Не
следует ли сказать: большая часть?
   Отвечу сразу, не  дожидаясь  вопроса.  Невозможно,  чтобы  наш  дух  не
проявился в произведении. Разве старинное обыкновение "одного удара и трех
поклонов" [при ваянии фигуры будды каждый  сделанный  штрих  сопровождался
тремя поклонами будде] не говорит о страхе на пороге бессознательного?
   Творчество всегда риск. После того как исчерпаны все человеческие силы,
остается лишь положиться на волю неба.
   "Когда я  был  молод  и  учился  писать,  то  страдал  оттого,  что  не
получалось гладко. Скажу одно: старания  только  полдела,  ими  одними  не
достигнешь совершенства. Когда состарюсь, тогда только пойму, что силой не
берут: три части - дело человека, семь частей  -  дар  неба".  Эти  строфы
автора "Луньши" [китайский трактат о поэзии (XVIII в.)] говорят о том  же.
В искусстве кроется бездонный ужас. Если бы мы не любили денег, если бы не
стремились к славе  и,  наконец,  не  страдали  почти  болезненной  жаждой
творчества, может быть, у нас не хватило бы смелости вступать в  борьбу  с
этим страшным искусством.



   КЛАССИКИ

   Счастье писателей-классиков в том, что они как-никак мертвы.



   О ТОМ ЖЕ

   Наше - или ваше - счастье тоже в том, что они как-никак мертвы.



   ПРИЗНАНИЕ

   Признаться во всем до конца никто не может. В то же время без признаний
выразить себя никак нельзя.
   Руссо любил признания. Но найти признание во всей наготе  в  "Исповеди"
нельзя. Мериме не любил признаний. Но разве "Коломба" в  скрытом  виде  не
говорит о нем самом? Провести черту между литературой  признания  и  любой
другой - невозможно.



   ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ

   Если бы не научившемуся плавать приказали: "Плыви!" -  всякий  счел  бы
это глупостью. Если бы не тренированному в беге приказали: "Беги!"  -  это
тоже было бы неразумно. Но все мы с самого рождения получаем такие  глупые
приказы.
   Разве во чреве матери мы учились жить? А не  успели  мы  родиться,  как
должны вступить в жизнь, очень напоминающую арену борьбы. Конечно, кто  не
учился плавать, не может быть хорошим пловцом. Кто не тренирован  в  беге,
будет отставать от настоящих бегунов. Так и мы не можем уйти с арены жизни
без ран.
   Возможно, человек бывалый скажет: "Надо следовать старшим. Они для тебя
пример". Но можно видеть сотни пловцов и  бегунов  и  не  научиться  сразу
плавать или бегать. А вместо этого наглотаться воды  или  перепачкаться  в
пыли. Смотрите,  разве  мировые  чемпионы  за  гордой  улыбкой  не  прячут
гримасу?



   О ТОМ ЖЕ

   Человеческая жизнь похожа на олимпийские игры под началом  сумасшедшего
устроителя. Мы учимся бороться с жизнью, борясь  с  жизнью.  Тем,  кто  не
может без негодования смотреть на такую глупую игру, лучше  скорее  отойти
от арены. Самоубийство, несомненно, тоже  хорошей  способ.  Но  кто  хочет
оставаться на арене жизни, должен бороться, не боясь ран.



   О ТОМ ЖЕ

   Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней  серьезно
- смешно. Обращаться не серьезно опасно.



   О ТОМ ЖЕ

   Человеческая жизнь  похожа  на  книгу,  в  которой  не  хватает  многих
страниц. Трудно сказать, что это полный экземпляр. И все же, как бы то  ни
было, она составляет полный экземпляр.



   СКАНДАЛ

   Публика любит  скандалы.  Инцидент  с  Белым  Лотосом  [Белый  Лотос  -
сценическое имя известной певицы Акико, младшей  дочери  графа  Янагивара;
она, бросив мужа, владельца крупных шахт  в  Фукуока,  сбежала  с  молодым
человеком, о чем много писали в газетах в октябре  1921  г.],  инцидент  с
Арисима [Арисима Такэо (1878-1923) - писатель, 9 июня 1923 г.  покончил  с
собой вместе с возлюбленной Хатано Акико на даче в Каруидзава], инцидент с
Мусякодзи [Мусякодзи Санэацу в 1922 г. развелся  с  женой  и  поселился  с
другой женщиной] - эти инциденты принесли публике огромное удовлетворение.
Почему  же  публика  любит  скандалы,   особенно   если   замешаны   лица,
пользующиеся известностью?  Реми  де  Гурмон  [(1858-1915)  -  французский
писатель, символист] на это отвечает:
   "Потому что их скандалы напоминают нам о наших собственных скандалах".
   Ответ Гурмона правилен. И не только  правилен.  Те  обыкновенные  люди,
которые сами не способны на скандал,  находят  в  скандалах  знаменитостей
превосходное оправдание своей трусости.  И  в  то  же  время  превосходный
пьедестал, на который можно возвести свое несуществующее превосходство. "Я
не так  красива  как  Белый  Лотос.  Зато  я  целомудренней".  "Я  не  так
талантлив, как Арисима. Зато я лучше знаю жизнь". "Я не так..." Обыватели,
сказав это, счастливо спят, как свиньи.



   УТОПИЯ

   Причина,  по  которой  нет  совершенных  утопий,  состоит  в  общем,  в
следующем. Если считать, что человек как таковой не изменится, совершенная
утопия не может быть  создана.  Если  считать,  что  человек  как  таковой
изменится, то всякая утопия, как будто и совершенная, сразу  же  покажется
несовершенной.


   Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько  же
опасно назвать рабов рабами.



   МЕЛОЧИ

   Чтобы сделать жизнь счастливой, надо любить повседневные мелочи.  Блеск
облаков, шелест бамбука, чириканье  воробьев,  лица  прохожих  -  во  всех
повседневных мелочах надо находить наслаждение.
   Чтобы сделать жизнь счастливой? Но любить мелочи -  значит  и  страдать
из-за мелочей. Лягушка, прыгнувшая в старый пруд в саду [образ заимствован
из хокку великого японского поэта Басе (1644-1698) "Старый пруд"], разбила
столетнюю печаль. Но лягушка, выпрыгнувшая из старого  пруда,  может  быть
наделена столетней печалью. Жизнь Басе была жизнью, полной наслаждений. Но
на  любой  взгляд  -  и  жизнью,  полной   страданий.   Чтобы,   улыбаясь,
наслаждаться, надо, улыбаясь, страдать.
   Чтобы  сделать  жизнь  счастливой,  надо  из-за  повседневных   мелочей
страдать. Блеск облаков, шелест бамбука, чириканье воробьев, лица прохожих
- во всех повседневных мелочах надо чувствовать муки попавшего в ад.



   БОГИ

   Из всего, что свойственно богам, наибольшее сожаление вызывает то,  что
они не могут совершить самоубийства.



   О ТОМ ЖЕ

   Мы находим бесчисленные причины, по которым следует поносить бога.  Но,
к несчастью, в бога столь всемогущего, что его стоит поносить, мы, японцы,
не верим.



   НАРОД

   Простые  люди  -  здоровые  консерваторы.  Общественный  строй,   идеи,
искусство, религия - все это, чтобы снискать любовь народа, должно  носить
печать старины. И в том, что так называемых художников народ не любит, они
не всегда повинны.



   О ТОМ ЖЕ

   Обнаружить глупость народа - этим не стоит  гордиться.  Но  обнаружить,
что мы сами тоже народ, - этим гордиться стоит.



   КАИБАРА ЭККЭН

   И я в школьные годы учил истории  про  Каибара  Эккэна  [Каибара  Эккэн
(1630-1714) - знаменитый ученый]. Каибара Эккэн как-то на  судне  оказался
вместе с одним  студентом.  Студент,  видимо  гордясь  своими  познаниями,
разглагольствовал о разных  науках  и  искусствах.  Эккэн,  ни  словом  не
вмешиваясь,  просто  слушал.  Тем  временем  судно  подошло   к   бересту.
Пассажирам перед выходом полагалось сообщить свое имя. Только тут  студент
узнал Эккэна и, смутившись перед великим конфуцианцем,  попросил  прощения
за свою давешнюю неучтивость. Такой эпизод я учил.
   В то время в этом эпизоде я разглядел красоту  скромности.  По  крайней
мере, старался разглядеть. Но, к несчастью, теперь я не могу почерпнуть  в
нем  ничего  поучительного.  Этот  эпизод  представляет  для  меня  теперь
некоторый интерес лишь по таким соображениям:
   Как язвительно было презрение, с которым Эккэн слушал, не произнося  ни
слова!
   Как вульгарны аплодисменты пассажиров, радовавшихся тому,  что  студент
пристыжен!
   Как живо трепетал в разглагольствованиях студента дух  нового  времени,
незнакомый Эккэну!



   ОГРАНИЧЕНИЕ

   Талант тоже строго ограничен  рамками.  Ощущение  этих  рамок  навевает
легкую грусть. И в то же время как-то непроизвольно вызывает умиление. Это
как если поймешь, что бамбук -  это  бамбук,  а  дикий  виноград  -  дикий
виноград.



   МАРС

   Спрашивать, есть ли люди на Марсе, все равно что  спрашивать,  есть  ли
люди, которых мы можем обнаружить с  помощью  пяти  чувств.  Но  жизнь  не
ограничивается рамками, которые можно различить  с  помощью  пяти  чувств.
Если допустить, что форма существования людей на Марсе находится вне сферы
восприятия наших пяти чувств, то не исключено, что и сегодня  вечером  они
толпой, вместе с осенним ветерком, под которым желтеют кантонские платаны,
проходят по Гиндза.



   ЗАУРЯДНОСТЬ

   Заурядное произведение,  даже  крупное  по  объему,  всегда  похоже  на
комнату без окон. Оно не открывает широкого вида на человеческую жизнь.



   НАХОДЧИВОСТЬ

   Отвращение к находчивости коренится в усталости людей.



   ПОЛИТИКИ

   Политическая осведомленность, которой  политики  гордятся  больше  нас,
профанов,  -  это  знание  всевозможных  фактов.  В  конечном  счете   эта
осведомленность зачастую не идет дальше знания  того,  какую  шляпу  носит
такой-то лидер такой-то партии.



   О ТОМ ЖЕ

   Так называемые "трактирные политики" не имеют подобных знаний.  Что  же
касается их взглядов, то тут они не уступают настоящим политикам. А за  их
бескорыстный пыл они всегда заслуживают  больше  уважения,  чем  настоящие
политики.



   ДОСТОЕВСКИЙ

   Романы Достоевского изобилуют карикатурами. Правда, большинство из  них
могло бы повергнуть в уныние самого дьявола.



   ФЛОБЕР

   Чему Флобер меня научил - это красивой скуке.



   МОПАССАН

   Мопассан похож на лед. А временами на леденец.



   ПО

   Прежде чем создать сфинкса, По изучал анатомию. Тайна, которая  привела
в содрогание следующие поколения, таится в этом изучении.



   ТЕОРИЯ КАПИТАЛИСТОВ

   "Продает   ли   художник   произведение   искусства   или   я    продаю
консервированных крабов, особой разницы тут нет. Но художники думают,  что
искусство - величайшее сокровище мира.  Подражая  им,  я  бы  тоже  должен
гордиться своими консервами стоимостью шестьдесят сэнов за  банку.  Но  за
шестьдесят  календарных  лет  я  еще  ни  разу  не  страдал  таким  глупым
самомнением, как художники".



   КРУПНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ

   Считать  крупное  произведение  шедевром  -  значит  оценивать  его   с
материальной точки зрения. Когда говорят,  что  произведение  крупное,  то
имеют в виду только оплату. Гораздо  больше,  чем  фреску  "Страшный  суд"
Микеланджело, я люблю "Автопортрет" старика Рембрандта.



   МОИ ЛЮБИМЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ