транстве, приближающиеся сюда.
     - Фонов? - Сит ощутил нечто такое, что человек описал бы как первый слабый намек на надвигающуюся проблему. - Но какие у них здесь дела?
     - Думается, этот вопрос следовало бы задать мне, - ответил Гыс У Кальк. - А отвечать на него следовало бы тебе. Разве ты, фактически, не управляешь синтезатором фонов?
     - Что? Ну, конечно же, управляю! О чем ты говоришь?
     - Я говорю, - и теперь тон Гыса У Калька сделался предельно холодным, - что когда ты вновь активизировал синтезатор или позволил его активизировать, тот начал отправлять сигналы. Он связался с фонами, и те сочли нужным ответить лично! Я говорю - им, вероятно, известно, что это ты - Сит, которого они оставили в изоляции, заточив на холодной, мертвой луне, управляешь их синтезатором. И если сложность сигналов, поступающих от компьютера твоего синтезатора и к нему, может служить мерилом носимой ими, информации, то фонам известно не только обо всем, что ты сделал.., но и обо всем, что пытаемся сделать мы!
     - Но.., они же никогда раньше не вмешивались в дела ггудднов!
     - - Верно, и все же они летят сюда.
     - Они покинули этот мир, сочтя его обитателей... достойным видом! Ха!
     - Похоже, они сочли этот мир даже достойным их вмешательства, - заметил Кальк. - Упомянутые тобой неисправности: ты уверен, что это всего лишь неполадки?
     Не так давно, Сит, ты был фоном. Так вот, скажи тогда: сколько именно принципов синтезатора ты нарушил?
     - Его "принципов"? - воскликнул Сит. - Фонских принципов? Я же теперь ггуддн! А синтезатор - это всего лишь машина, инструмент!
     - Инструмент, который ты применял не правильно.
     Машина, программу которой ты пытался модифицировать и которая явно возражала против твоего вмешательства.
     И Сит, наконец, ударился в панику:
     - Гыс У Кальк - ты должен вытащить меня отсюда!
     Но в ответ последовало долгое напряженное молчание, прежде чем Кальк отозвался:
     - Не думаю, - возразил он.
     - Что? - Сит не мог поверить в то, что сейчас услышал. - Но я не могу трансматироваться сам. И я ранен, и...
     - Как тебя ранили? - перебил его Кальк.
     - Оружием. Одно из этих животных...
     - Этих... "неандертальцев"? - Сарказм со стороны Верховного ггуддна! А предстояло нечто, куда большее, чем сарказм. - Сит, из-за тебя под угрозой наши планы.
     Из-за твоей мелочной мести мы можем оказаться втянутыми в конфликт с фонами. Ты был недостойным фоном и показал себя недостойным ггуддном. Помнится, я однажды угрожал тебе определенной камерой хранения, которую я могу охладить до полуградуса от абсолютного нуля. Поверь мне, если бы мне понадобилось трансматировать тебя оттуда прямо сейчас, то тебя могла бы ожидать судьба куда худшая, чем камера хранения! Но я этого делать не стану. Ты сам поймал себя в ловушку в своем синтезаторе. Оставайся там, продолжай мстить и заботься о себе сам.., а нам, похоже, придется позаботиться о себе, когда прибудут фоны.
     - Неужели вы меня бросите? - Сит все еще не мог в это поверить.
     - Лучше бы мы вообще не вытаскивали тебя с той тюремной луны, - заявил Гыс У Кальк.., и внезапно умолк, его аура втянулась в приемопередатчик, который тоже отключился...

***

     - Вон он! Так и пылает! - устало произнес Тарнболл, когда поднялся на гребень последнего скального отрога и посмотрел вниз на усыпанную щебнем низину.
     И когда к спецагенту присоединились Джилл и остальные, он и правда так и пылал - огромный кристалл, с граней которого соскальзывали последние лучи солнечного света.
     Солнце, правда, еще не совсем скрылось, но окружающие скалы загораживали его свет, когда оно по кривой сползало к горизонту. И стоя там, на острых краях отрога, высвеченные силуэтами, словно семеро страшил, Спенсер Джилл и его спутники смотрели на этот огромный кристалл, сердце и душу Дома Дверей. Если у того была душа.
     Он стоял, вкрапленный в рваный камень и окруженный щебнем в тенях низины, между двух одинаковых отрогов. И несмотря на то, что выглядел он точно таким же, как и в прошлый раз, кристалл все же был явно инопланетным, такой странной вещью, что притягивал к себе взгляды, как магнит: стоило хоть мельком посмотреть на него, и уже трудно было оторвать взгляд.
     Теперь, когда на него не падали солнечные лучи, кристалл приобрел тусклый синевато-серый окрас, многогранный гигантский самоцвет с сердцевиной из булыжника. Кристалл мог бы показаться выросшим здесь, да только выглядел он куда совершеннее, чем его создала бы Природа. Это был сверхъестественный кристалл в сверхъестественном мире. Грани вокруг его периметра представляли собой ряд прямоугольников, а в центре каждого находилась обсидиановая дверь. И даже издали спутники различали гротескные дверные молотки, сделанные в виде горгулий с кольцами в носах. Они крепились к выложенной кварцем мозаике в виде черепов, которая крепилась к верхней части в остальном ничем не примечательных обсидиановых плит.
     Зрелище было прекрасным в своей простоте, но безобразным в скрытом смысле цели существования Дома Дверей. Словно предупреждающие иероглифы на гробнице какого-то фараона, украшения в виде черепов и горгулий так и кричали: "Не подходи! Назад! Не трожь!"
     "Или, наверное, - подумал Джилл, как и в прошлый раз, - оставь надежду всяк, сюда входящий".
     Джордж нес Фреда Стэннерсли. Опуская как можно осторожнее лишенного сознания пилота на плоский участок поверхности, он взмолился, тяжело дыша:
     - Господи, дайте мне хоть минутку передохнуть!
     Джилл посмотрел на него и сказал:
     - Остаток пути мы можем спустить его по склону своим ходом, как на салазках. Эта каменная осыпь и земля не повредят ему. - И он обратился к спецагенту:
     - А насколько сильно ты, собственно, его ударил-то? Я имею в виду, сколько он, вероятно, пробудет в отключке?
     Тарнболл пожал плечами, хотя и не беззаботно:
     - Как, по-твоему, если бы ты прямо сейчас взял, да и заснул, то, сколько проспал бы? - ответил он вопросом на вопрос. - Всю ночь? Уж насчет себя-то я чертовски уверен! По меньшей мере, девять-десять часов. Так что, по идее, это должно относиться и к Фреду Стэннерсли - и еще как!
     - Имеет смысл, - кивнул Джилл. - Но я предпочел бы знать наверняка. Значит, когда мы спустим его туда, возможно, неплохо будет завязать ему глаза и связать его самого, как в тот раз Кину Суна...
     Спускаться в низину оказалось проще простого; съезжая по склону на прикрытых лохмотьями спинах и упираясь пятками, они гнали перед собой небольшие обвалы из гравия, оставляя на каменистой осыпи дымящийся след. Джилл и спецагент присматривали за Фредом Стэннерсли, который, впрочем, ничего и не почувствовал. Но когда они оказались в ложбине между отрогами, Джилл их предупредил:
     - Держитесь подальше от кристалла. С этой минуты это по моей части.
     А затем, глядя на сделавшееся более синим небо, он гадал, когда же должны появиться первые звезды. Время быстро истекало, и события начинали концентрироваться, концентрируя также мысли Джилла, когда тот созерцал огромный кристалл. Когда он в прошлый раз вел подобный бой, тот стал для него адом, и что-то подсказывало, что и на сей раз не будет иначе. Ведь Сит же, наверняка, усвоил в тот раз уроки, которые ему преподали? И хотел теперь преподать пару-тройку своих уроков.
     И все же Джилл больше не боялся. И глядя на других, он считал, что и они тоже не боятся. Он знал, что давить на людей или угрожать им можно лишь до определенного предела, за которым угрозы перестают иметь какое-либо значение. Его группа дошла до этого предела, и у нее осталась лишь воля к борьбе. И покуда они все еще способны дышать, именно этим-то его спутники и будут заниматься.
     Джилл знал еще одну вещь. Если конец и правда близок, каким бы ни стал этот конец, то точно так же, как и в прошлый раз, все решается именно здесь: в этих чуждых горах, на этой синтезированной, сверхъестественной планете огромного кристалла.
     С такими вот мыслями он забрал у Анжелы сумкубаул и отошел, чтобы присесть не слишком далеко от загадочного кристалла. И когда тени еще больше удлинились, то он попытался стряхнуть усталость и сосредоточить свой машинный менталитет на этой последней причудливой грани Дома Дверей.

Глава сороковая

     Трансмат являлся частью системы, обеспечивавшей энергией корабли фонов. Он вел свою родословную от изощренной двигательной системы, которая искривляла пространство и разрешала как фонам, так и ггудднам пересекать за ограниченное время почти безграничные расстояния. Если трансмат был неисправен - положение неслыханное, - то Гыс У Кальк прав, и Сит оказался здесь в ловушке, в Замке на враждебной планете. Он просто-напросто не смел выбраться наружу. Земля была холодным, негостеприимным миром, но космос-то куда как холоднее, а на корабле, системы которого одна за другой выходят из строя...
     Думать об этом было невыносимо.
     Но здесь у Сита, по крайней мере, будет хотя бы какой-то шанс. Гыс У Кальк знал это, когда сказал: "Оставайся, продолжай мстить и заботься о себе сам". Шанс снова привести синтезатор в исправное состояние, устранить неисправность и остаться в живых. Но шанс даже по самой оптимистической оценке - слабый, а станет еще слабее, если Спенсер Джилл и его спутники спасутся и вернутся из Дома Дверей обратно в свой настоящий мир.
     Ведь Сит знал, что именно они тогда сделают: накличут на него гнев всей планеты, и он не сможет помешать им.
     Один небольшой удар "стратегического" ядерного оружия.., верно, Замок синтетический, но ведь это синтетический камень. Удар, и дезинтегрирующая мощь станет такой, что Сит даже не узнает о случившемся.
     Таким образом, его дальнейшее существование зависело от всяких "если" и "но". По сравнению с тюремной луной эта среда обитания должна бы казаться превосходной.., но надолго ли? Если сюда летят фоны и если ггуддны предпочли оставить этот регион космоса, то что станет с Ситом? Фоны явно обнаружат его здесь, наводясь по этому предательскому маячку, о котором говорил Гыс У Кальк. Они, несомненно, разделаются с Ситом в соответствии со своей нелепой "этикой".
     И сколько пройдет времени прежде, чем они окажутся здесь?
     А если ггуддны сочтут нужным остаться и защищать свое право на этот мир, чем это закончится? Если победят фоны, то Ситу наступит конец! А если победят ггуддны, то, надо думать, не захотят, чтобы он мешал их перестройке своего приобретения. Перед мысленным взором Сита все еще плавала картинка с изображением камеры хранения Гыса У Калька, где даже металлы распадутся на кристаллы, а кристаллы - на составные газы.
     Таким образом, Ситу, похоже, оставался только один путь: как можно быстрее отремонтировать или перепрограммировать синтезатор и сбежать как от фонов, так и от ггудднов, предоставив Землю ее судьбе. Вот только...
     ...Произошло нечто невозможное и даже абсурдное: когда Сит провел диагностику, выявляя неисправность в потоке трансмата, то обнаружил, что тот располагался.., в мозгу человека? Эта якобы "мыслящая" машина сделала немыслимое, перенаправила свою искривляющую пространство энергию через разум и личность человека - того, что звался Фредом Стэннерсли. И таким образом, пока жив Фред Стэннерсли, Сит, более не принадлежавший к ггудднам, оставался парализованным, а доброе множество функций синтезатора - недоступными.
     Да, пока жив Фред Стэннерсли...
     Но Сит, конечно же, понимал, что пока жив любой из них, он всегда будет в разладе с самим собой, а в его собственных самых страшный кошмарах ненависть и злоба будут вечно жечь, как кислота. Если он не остановит этот процесс сейчас же...

***

     Джек Тарнболл остановился, возвышаясь над Джиллом, который сидел, прислоняясь к валуну, и окликнул:
     - Спенсер? Ты в порядке?
     Джилл посмотрел на верхнюю часть тела и лицо спецагента, обрисованные на фоне задника из ярких, чуждых созвездий, и вздрогнул. Ночь! Должно быть, она наступила быстро! А он уснул!
     - Ты уже полчаса как отрубился, - тихо хмыкнул Тарнболл, накреняясь вперед и кладя руку ему на плечо для поддержки. - Так вот, не вскакивай, а то напугаешь их до полусмерти. Я им сказал, что мы уже видели тебя таким, мол, именно так ты и добиваешься результатов. Анжела поддержала меня. Поэтому начинай теперь вести себя так, будто все обстоит просто великолепно. Что бы ты там предположительно ни делал.., сделай это, на хрен! О, и еще одно. Пока ты собираешься с мыслями, возможно, тебе стоило бы рассказать мне, чему это ты так странно улыбаешься?
     Улыбаешься? Джилл привалился спиной к валуну, провел языком по губам, посмотрел на впадину, где сидели остальные, прислоняясь к скальному выходу.
     - Господи, я подвел вас! - ужаснулся он. - И я улыбался?
     - Нет, - покачал головой Тарнболл, - ты не подвел нас, во всяком случае, пока не подвел. Просто ты такой же человек, как и все остальные, и никакого вреда пока это не принесло. Но солнце зашло примерно тогда, когда ты заснул, и мы все очень нервничаем. Так что, Спенсер, если у тебя есть в загашнике какой-нибудь из приемчиков, какие тебе хотелось бы применить, я бы на твоем месте сперва проверил их, мой мальчик. - Он задрожал (что было необычным), а затем продолжал:
     - Мне эта ночь начинает казаться очень подозрительной.
     Черт побери, это место вообще подозрительное.
     - Я улыбался? - снова промямлил Джилл, теперь уже хмурясь. И почти полностью проснувшись, он попытался вспомнить, что же ему снилось. У него имелась своя теория относительно сна или, правильнее сказать, сновидений. Насчет того, что они - расчетные палаты для всего мусора мира яви. Он знал историю о том, как Фридрих Август Кекуле увидел во сне бензольное кольцо, и слышал о многих писателях, произведения которых имели странную привычку приходить к развязке во время сновидений автора. Да и для Джилла не впервой, когда его трудности находили решения в глубинах его подсознания.
     - Да, ты улыбался, - подтвердил спецагент, - если это верное описание. На самом-то деле, улыбка вышла мрачноватая, но это определенно была улыбка. И что из этого?
     - Погоди! - оборвал его, подняв руку, Джилл. И Тарнболл подождал.., в то время как Джилл повернул голову, чтобы посмотреть на огромный кристалл и прислушаться к нему. Никто иной в этом мире, никакой человек ничего бы не услышал, но Спенсер Джилл не походил ни на какого другого человека. И для него многогранный камень, этот огромный кристалл, был живым существом ничуть не в меньшей мере, чем любая другая машина. Живой машиной, пытавшейся поговорить с ним.., точно так же, как пыталась поговорить с ним во сне!
     - Господи! - воскликнул он, выпрямляясь. Остальные услышали и подбежали к нему. Все, за исключением Фреда Стэннерсли, лежавшего без сознания, небрежно связанным и с повязкой на глазах там, где его положили на хранение.
     - Спенсер, что такое? - Анжела упала на колени в щебень рядом с ним.
     Но Джилл отстранил ее, а также остановил других, подняв руки и задыхаясь, попросил:
     - Отойдите-ка все! Ты тоже, Джек. Предоставьте теперь это дело мне. - И особо Тарнболлу:
     - Я не единственный, кто сейчас только что проснулся. Этот кристалл, Дом Дверей, тоже пробудился ото сна. Прежде он был не особенно активен. Но сейчас он активен, и мне будет намного спокойнее, если вы все уберетесь от него подальше.
     Барни прибежал вместе с остальными. Явно нервничая, он лизнул Джилла в лицо, глухо заскулил и заметался на свойственный только ему лад. Но обегая вокруг Джилла, он случайно столкнулся с сумкой-баулом - и тут же шарахнулся от нее прочь.
     И Джилл ощутил то же, что и пес: вибрацию, пощипывание, покалывание, дрожь, - такое же ощущение, какое испытывал на поляне с плитой для жертвоприношений, и еще раз в мире пораженного раком мозга Джорджа Уэйта. Тогда он призвал:
     - Ребята, вы должны отойти отсюда подальше, - крикнул он. - Я имею в виду, что вы должны отойти немедленно!
     Когда они принялись отходить, причем Анжела - с неохотой, Джилл резко раскрыл сумку-баул и достал жало-антенну и поврежденный глаз. Рослый спецагент по-прежнему оставался с ним и спросил:
     - Тебе чего-нибудь нужно? Не могу ли я чем-нибудь помочь? Черт, кажется, каким-то не правильным, что опасности должен подвергаться только ты один!
     Джилл посмотрел на него и согласился:
     - Оставайся, если ты настаиваешь, покуда девушки и остальные держатся подальше. В любом случае, если с нами чего-то произойдет, то, вероятно, произойдет и с ними тоже.
     - Так что же все-таки происходит? - подступил поближе Тарнболл.
     Джилл посмотрел на жало у себя в левой руке и на глаз в правой.
     - Эти штуки активированы, - сказал он. - Или, скорее, реактивированы - присутствием кристалла. Это машины пришельцев, Джек, и, словно маленькие магниты, они находятся под влиянием того большого магнита, Дома Дверей. И вот эта, глаз, сосет энергию как безумная.
     Он положил жало и заглянул в разбитую чашу глаза.
     И оттуда на него смотрело отраженное в бледном свете звезд его собственное лицо. Оно должно быть его собственным лицом, но он видел его перевернутым и не мог сказать наверняка - свое ли. А Тарнболл-то стоял на противоположном конце и увидел лицо в правильном ракурсе. Что было и к лучшему, так как Джилл внезапно оцепенел, его собственное лицо, казалось, скомкалось в какой-то невыносимой муке, когда он упал на колени!
     Но спецагент резко дернулся и заорал:
     - Баннермен! - и выхватил глаз из рук Джилла.
     Глаз этот пылал лучистым светом.
     Джилл растянулся на земле, прижав руки к голове, но теперь, когда Тарнболл забрал у него глаз, внезапная, мучительная боль отступила также быстро, как и появилась. Он сделал глубокий вдох, почувствовал, как силы снова вливаются в него.., и одновременно ощутил со стороны глаза стремительное нарастание взрывной энергии. Кренясь, он поднялся на ноги и заорал:
     - Джек, сейчас же избавься от него!
     Предупреждение едва ли требовалось Тарнболлу, руководствуясь инстинктом, спецагент уже начал действовать.
     Отброшенный изо всех сил "мертвый" глаз, сам по себе являющийся экраном, описал дугу, уносясь в ночь и вниз за отвесные скалы, окаймляющие впадину. А ослепительная сетка, прочертившая след его отвесного полета вниз, и громовой взрыв бомбы, от которого по горам прокатились барабанные раскаты, и блестящий белый свет, озаривший небо, даже чересчур доходчиво сообщили, какая судьба ждала бы всех действующих лиц, не прояви Джек Тарнболл инициативу.
     - Последний бросок Сита, - проморгался от слепоты Джилл, когда стих грохот небольших обвалов.
     - Наверняка, не его, а мой, - возразил Тарнболл, наблюдая за тем, как тускнеет свет над впадиной, а затем кивнул:
     - Я понимаю, что именно ты имеешь в виду.., но не каким образом. Его последний бросок?
     - Экраны, - пояснил Джилл. - Он в любое время мог воспользоваться экраном, как воспользовался в моем машинном мире. Разве ты не помнишь: когда он предупредил меня, чтобы я не жульничал? После этого он мог бы взорвать нас в любое время, когда мы сталкивались лицом к лицу со скорпионом. Он мог бы воспользоваться их глазами для прицеливания или же просто перегрузить их энергией до грани саморазрушения. Но он не сделал ни того, ни другого. Он хотел продлить мучения, устроить нам настоящий ад, чего и добился, и очень успешно. Так что же изменилось теперь, а? Сит ведь как раз сейчас достал меня, парализованного болью оттого, что он сделал со мной. Но, заметь, он может это сделать только тогда, когда держит меня в поле зрения, на обзорном экране. Как только ты выхватил у меня глаз и он перестал меня видеть, я быстро оправился. И, ей Богу, он собирался тотчас же убить нас всех!
     Я хочу сказать, на этот раз он действительно пытался!
     Спецагент озадаченно пожал плечами.
     - Значит, он внезапно заспешил. И хочет умертвить нас любыми средствами и как можно скорее.
     - Правильно, Тарнболл, - согласился Джилл. - Возможно, потому что дела у него пошли не так. Ты спрашивал, узнает ли меня этот телепатический к