он заговорил настоятельным голосом,  -- я должен
поговорить с вами. Только с вами.
     Тарнболл  шагнул вперед и, почти не разжимая губ, так, чтобы слышал его
только приятель, прошептал:
     -- Спенсер, у парня проблемы.  Лучше  его вырубить. И как можно скорее.
--  Он  попытался схватить  Варре,  но тот  увернулся  и метнулся  в один из
туннелей.
     Джилл поймал агента за руку.
     --  Нет, -- резко  сказал он.  --  Вначале  давай-ка  послушаем, что он
скажет.  Он уже  дал нам пищу  для размышлений, так что  давай выслушаем  до
конца.  --  После этого  он  подошел  и увидел силуэт  Варре, присевшего  на
корточки недалеко от входа. -- Жан-Пьер?
     -- Я хочу поговорить с вами, -- повторил маленький француз. -- Приватно
поговорить. Прямо здесь...
     Джилл  присоединился  к  французу,  и  они  вместе  отошли  по  туннелю
достаточно далеко, чтобы остальные не могли их слышать.
     --  Спенсер,  -- шепотом пробормотал Варре, -- я прощаю вас, за то, что
вы  усыпили  меня. Вижу, это  было необходимо. И пока я был без сознания, я,
кажется, кое-что  компенсировал. --  Внезапно он бросил косой взгляд в глубь
туннеля.  --  Моя фобия  активировалась, без  сомнения,  но теперь я могу ее
контролировать. Пока же я был без сознания, я видел сон... странный сон.
     -- Да? -- Спенсер ждал продолжения рассказа француза.
     -- Спенсер, -- продолжал Варре через какое-то время. --  Что вы  знаете
об оборотнях? -- В  голосе француза было что-то, от чего волосы  экстрасенса
встали дыбом.
     -- Я знаю лишь  то, что  они -- легенда, миф, -- ответил англичанин. --
Подобных существ  в  природе  не существовало.  То,  что  мы видели  в  мире
Клайборна, было  порождением  его нездоровой фантазии. Вам  не стоило бы  об
этом беспокоиться.
     А про  себя Джилл подумал: "Может, Джек Тарнболл был прав, и у нас было
бы много меньше хлопот, если бы вы, Жан-Пьер, спали крепким сном".
     --  Но эта  ужасная тварь укусила меня,  -- настаивал  француз.  -- Она
укусила меня  в  мире Клайборна и,  навалившись на меня,  протолкнула  через
закрывающуюся дверь.  -- Он опять почесал свою ногу. -- Рана затянулась... я
почти здоров, что  само по  себе физически невозможно...  Однако  я чувствую
что... что...
     --  Жан-Пьер.  --  Джилл,  пытаясь   оставаться  совершенно  спокойным,
принялся пятиться по туннелю туда, где ждали его остальные.  -- Вам не стоит
думать о таких  вещах. Не  в  этом месте.  -- Ему очень не хотелось отводить
взгляд от  Варре, но он  не  мог  и  дальше пятиться. Фактически  нужно было
признать, что опасения  француза реальны. Взглянув на Варре в последний раз,
встретившись  взглядом с его глазами,  светящимися в полутьме желтым светом,
Джилл неторопливо повернулся и зашагал прочь.  Однако  при этом  он  опустил
руку в  карман, изо всех сил  стиснув пальцами палочку серебристого металла.
-- Лучше  пойдем  со мной. Не станем  терять время понапрасну, -- бросил  он
через плечо.
     -- Конечно, вы  правы, -- ответил Варре. И  Джилл  услышал  шорох шагов
француза, отправившегося  следом. Через несколько секунд они вновь оказались
в большой  пещере.  Джилл перевел дыхание. Его нервы расслабились, а  сердце
вновь замедлило свой ритм.
     -- Спенсер. --  Анжела взяла Джилла под руку.  --  Мы  тут поговорили о
том, что сказал  нам  Жан-Пьер. Похоже, он  прав. Эти  туннели неравноценны.
Четыре их них идут под  прямыми углами, как и говорил француз,  образуя  так
называемые "квадраты". Но пятый идет между двумя другими. Посмотри на те три
туннеля, и  ты поймешь,  что  я имею в  виду. Мы должны  выбрать тот,  что в
центре... Своим расположением он  напоминает тот, через который мы выбрались
в первую пещеру.
     -- Он должен быть именно тем туннелем, который нам нужен, -- согласился
Джилл. -- Я не хотел бы разочаровывать тебя, но в любом лабиринте существует
только  один  выход.  Если даже одна  из  пещер  имеет  туннель, ведущий  на
поверхность,  мы  еще долго-долго будем блуждать  по  подземному  лабиринту,
прежде  чем отыщем его и  выберемся  отсюда... И нам очень повезет, если это
случится до того, как кончится топливо в зажигалке Андерсона. Но я согласен:
мы должны с чего-то начать, и этот туннель так же привлекателен, как и любой
другой.
     --  Я исследую его, --  объявил Тарнболл.  -- Остальные пусть останутся
здесь. Я быстро. -- И он исчез в туннеле.
     Они ждали его, обмениваясь взглядами, и Джилл видел, как все напряжены.
Анжела выглядела грязной. Ее тело  украшали многочисленные синяки от падений
в мире  ржавой  пыли. Вопреки законам природы, в лабиринте было не  холодно,
тем  не  менее  девушка  дрожала.  Андерсон  осунулся.  Серое лицо  министра
кривилось,  и губы  его дрожали. Баннермен  был...  просто Баннерменом.  Его
пустые глаза таили в  себе  множество  секретов -- в этом Джилл был  уверен.
Из-за них  невозможно было  понять  его  истинное  настроение.  Но и  раньше
выражение лица Баннермена всегда казалось неопределенным. А Варре...
     Маленький француз вновь  стоял под колонной света, падающего с потолка.
Запрокинув голову,  он смотрел прямо  в колодец.  Видимо, он страстно  желал
подняться наверх, вылезти на поверхность. "Бедный ублюдок, -- подумал Джилл.
-- Он в собственном кошмаре, словно муха, увязшая в патоке".
     --  Жан-Пьер,  зря  вы смотрите так долго  на  солнце, --  обратилась к
французу Анжела.  -- Даже отраженный солнечный свет  может  сильно повредить
сетчатку ваших глаз.
     Варре посмотрел  на  девушку,  и то, как он нахмурил брови, сделало его
глаза чуть раскосыми. Потом он улыбнулся фальшивой волчьей улыбкой.
     -- Моя дорогая, почему же вы думаете, что это -- солнечный свет? Нет...
нет... нет... Этот  свет вовсе не солнечный. --  Он шагнул из луча, и только
сейчас Джилл  заметил, как удлинились  челюсти  француза, как он горбится...
словно хищник, попавший в безвыходное положение.
     -- Не солнечный свет? -- с удивлением повторила девушка.
     -- Лунный свет! -- громко объявил Варре. -- Я совершенно точно могу вам
сказать, что это свет полной луны.
     "Мой  Бог!" --  подумал  Джилл,  и  как  раз  в  этот  момент  Тарнболл
выкарабкался  из туннеля. Он  дрожал.  Повернувшись, он  взглянул  на  устье
туннеля, попятился от него, попытался сглотнуть и открыл рот.
     -- Джек? -- позвал его Джилл. Тарнболл наконец смог говорить:
     -- Пятьдесят  шагов, и туннель идет вниз!  Он ведет вниз! Еще несколько
шагов, и он становится почти отвесным. Я едва удержался на краю! Кроме того,
он суживается. Даже возвращаясь, я чувствовал что... что... -- Выпучив глаза
он уставился на  вход в туннель, потом повернулся и стал смотреть на входы в
другие туннели. -- Спенсер, -- он снова сглотнул, -- ради Бога,  скажи,  что
ты видишь то же, что и я.
     Джилл, точно так же  как остальные, проследил за взглядом Тарнболла,  и
то, что они увидели, только подтвердило страхи агента. С дикими, страстными,
нечленораздельными криками люди бросились ко  входам  в различные туннели и,
оказавшись  возле  них,  быстро  поняли  и  напряглись,  бесполезно  пытаясь
повернуть вспять чудовищный, необъяснимый процесс. Но не смогли.
     Пять туннелей  стали намного меньше. Раньше они были около пяти футов в
диаметре, а теперь чуть более четырех.

Глава тридцать седьмая

     -- Это все этот безумный ублюдок! -- взвыл Тарнболл, показывая прямо на
Варре. -- Спенсер, дайте мне разобраться с ним.
     "Он прав, -- подумал Джилл, -- Но будет ли от этого какая-то польза?" В
любом  случае  было  поздно "разбираться  с ним".  Дом  Дверей  был  запущен
страхами француза, пропорционально увеличивая ужасы. Джилл понял это слишком
поздно, но этот факт совершенно поразил Тарнболла. Агент подскочил к Варре и
замер, словно собираясь с силами, а потом отступил.
     Варре  опустился на корточки. Длинномордый, тощий, узкоглазый он  встал
на четвереньки и начал отступать  ко  входу в  один  из  туннелей. Черты его
лица,  казалось, таяли,  плыли.  Одежда  повисла  на нем, и  он с  легкостью
выбрался из нее.  Его  желтые глаза горели, а длинный желтый язык  вывалился
изо  рта.  Варре  больше  не  был  человеком.  Он  превратился  в  огромного
мускулистого волка.
     Джилл  отодвинул Анжелу себе за спину, пытаясь  унять крик потрясения и
ужаса, рвущийся у него из груди. Он достал  серебристую палочку и  полностью
отдался своему шестому  чувству.  Оружие зажужжало  в его руке, засверкало в
отраженном лунном свете, льющемся из колодца.
     -- Жан-Пьер, -- позвал экстрасенс, -- если ты еще понимаешь слова, то я
должен сообщить тебе, что эта штука убьет тебя. Это, конечно, не  серебряная
пуля, но  штука  эта нарежет тебя  на мелкие  ломтики...  Не  заставляй меня
сделать это.
     Он  взмахнул  своим оружием, описав в  воздухе дугу, двигая рукой слева
направо, и волк попятился, уходя в один из  туннелей.  В следующий миг Варре
повернулся и, поджав  хвост, бросился в темноту. Его вой  еще долго  звучал,
далеко разносясь в тяжелом сгущающемся воздухе.
     --  Баннермен, -- прорычал Джилл, поворачиваясь к "слепцу". -- Варре не
несет ответственности за все происходящее. В отличие от вас.
     Тарнболл тем временем придержал Анжелу и  Андерсона за спиной Джилла. А
экстрасенс направил свое оружие на Баннермена,  который стоял, прислонившись
спиной   к   полукруглой   стене.  Мгновение   лицо   Баннермена  оставалось
равнодушным,  а потом  он широко  улыбнулся. И  улыбка  эта  была совершенно
нечеловеческой.
     -- Вы умный  человек, Джилл, -- начал  он. -- Но всего лишь человек. Вы
совершенно правы, я -- совершенно  иное существо, стоящее на  более  высокой
ступени развития.
     -- Туннели, -- бубнил  Андерсон за спиной Джилла. --  Они теперь  всего
лишь трех футов в диаметре. Вся пещера стала намного меньше!
     -- Баннермен,  --  продолжал  Джилл. --  Эта штука  когда-то была твоим
оружием. Ты лучше,  чем  кто-либо, знаешь, что она может сделать.  Теперь ты
должен  выбирать:  или ты выпустишь нас отсюда, или я разрежу тебя на куски.
-- Он стал наступать на Баннермена, вытянув перед собой  жужжащую штуковину,
словно нож.
     -- Глупец,  -- равнодушно проговорил инопланетянин.  Он сказал это безо
всяких  эмоций, словно констатируя  факт.  -- Ты  и без  моей  помощи можешь
выбраться отсюда. Ты  думаешь, Дом Дверей пойдет тебе навстречу? Ты думаешь,
что это будет  конец  игры? Когда ты,  Джилл,  наконец, сломаешься, наступит
конец игры... но не совсем, не  совсем. Только когда окончательно сломаешься
и  ты,  и все  твои спутники. Что же  до  меня, то  я  могу  в любой  момент
исчезнуть отсюда, предоставив вас вашей судьбе.
     Джилл прыгнул на  него. Глаза  Баннермена неожиданно ожили, засверкали,
словно  угли. Воздух  вырывался из  его легких,  словно  из  огромных мехов.
Приподнявшись над полом, он поплыл над  землей, двигаясь к туннелю,  который
вел вертикально вверх.
     В первый момент Джилл замер, ошеломленный, но потом, поборов удивление,
прыгнул  вперед,  метнулся  вверх, выставив вперед  руку  с оружием.  Оружие
впилось в бедро Баннермена  где-то между бедром и коленом и отсекло ногу  от
тела,  словно  та была сделана из папье-маше!  Отсеченная  конечность тяжело
плюхнулась на землю у ног четырех людей, разбрызгивая внутренние жидкости, и
несколько раз провернулась на земле. А Баннермен закричал.
     Этот звук, хоть он и вырывался  из человеческой глотки, был порождением
инопланетного  разума.  Ужасный  для  слуха  звук  напоминал  скрип  мела по
грифельной  доске или  лопаты,  скребущей  по холодным  углям. Тем не  менее
Баннермен  продолжал  подниматься  вверх, вопя.  Вот  он  пролетел  до конца
сужающегося туннеля  и исчез. Дождем падали  вниз капли, и некоторые  из них
были каплями крови.
     --  Дерьмо! О,  дерьмо! -- Андерсон  едва  не  лишился  чувств. --  Эти
проклятые стены сжимаются!
     -- Спенсер,  спаси меня! -- Анжела прижалась к Джиллу. Экстрасенс убрал
инопланетное оружие и крепко обнял девушку.
     Тем временем Тарнболл направил свои мысленные усилия на то, чтобы найти
выход из создавшейся ситуации.
     -- Джилл, -- закричал он, в то время как стены продолжали сжиматься, --
Баннермен  сказал,  что  все это  не  закончится  до  тех  пор,  пока мы  не
сломаемся.  По-моему,  нам  самое  время "сломаться"!  Они  услышали  жалкое
тявканье из туннеля, в котором исчез  Варре. Видимо, француз  до сих пор был
там, скреб когтями по камню, пускал волчью  слюну в туннеле шириной в девять
дюймов. Ужас его ситуации дошел до Джилла. Факт, что его кошмар, врожденный,
возможно, ужас, настиг его здесь, в ином мире.
     -- Боже! -- закричал Джилл. Он знал,  что  должен подарить Варре скорую
смерть. Он  вновь  выудил  оружие из кармана,  сделал  два  быстрых  шага  к
туннелю, в котором был зажат  волк. Но когда он опустился на колени, туннель
сомкнулся.  Джилл  видел,  как  это  случилось:  крепкая  скала  припечатала
француза, превратив того в жидкую лепешку. Стены сомкнулись  с таким звуком,
какой  бывает, когда толстый  мальчишка откусывает кусок  зрелого яблока или
когда  гнилые водоросли трещат под ногами... Отрезанная  стеной  волчья лапа
упала на пол.
     Джилл  выпрямился  и  отступил.  Стены продолжали  надвигаться.  Теперь
экстрасенс стоял спиной  к спине с Анжелой, Тарнболлом и Андерсоном. И зазор
между их лицами  и  выгнутыми, твердыми  стенами составлял  всего пятнадцать
дюймов. Джилл  посмотрел  на  жужжащее оружие, которое до сих пор  сжимал  в
руке, потом на гладкую стену и сказал:
     -- Е... твою мать!
     Взмахнув оружием, он стал рубить стену, словно пытаясь выкопать им путь
наружу. Тем не менее, это и был ответ!
     Его  движение  напоминало прикосновение  разных  полюсов  магнита,  они
противодействовали друг другу, держали друг друга  на  расстоянии.  Жужжащее
оружие  сработало вроде катализатора. Оно  дало сигнал  к  началу перемен. И
синтезатор, ожидавший сигнала, тут  же  отозвался. Там, где только  что были
твердые, изогнутые стены, смыкающиеся над четырьмя людьми, появились...
     --  Двери!  --  Крик  Андерсона  больше напоминал  хриплый крик ворона.
Однако он по-прежнему крепко держал свою зажигалку и подсвечивал огоньком.
     -- Их  четыре!  --  сказал  Тарнболл,  когда  пламя зажигалки Андерсона
потухло в облаке искр.
     --  И  они  надвигаются! -- завопила  Анжела, когда пламя  окончательно
угасло.
     Напоминающие  по  форме   гробы,   словно  резные   крышки  саркофагов,
квадратные  каменные двери надвигались на четверых  несчастных,  сдавленных,
словно зубная  паста в тюбике.  Дом Дверей  не оставлял им выбора, не  давал
возможности  выбрать  дверь. Каждый из них  волей-неволей выбрал собственную
дверь и шагнул сквозь нее...

     * * *

     Джилл  услышал  отдаленное  настойчивое  завывание.  Был  ли  этот звук
механического  или  животного происхождение экстрасенс  сказать не мог.  Его
сопровождал звук влажного падения, он почувствовал, как что мягкое, кожистое
и влажное ткнулось ему в лицо. Подсознательно, в то время как вой становился
громче и  чище, Джилл решил, что,  видимо,  он  ненадолго  потерял сознание.
Потом... он понял, что вот-вот очнется, вспомнил, что случилось, и попытался
отодвинуться от...
     Затылок его ударился  обо что-то твердое  и металлическое,  что-то  что
зазвенело, осыпавшись потоками ржавчины. И стоило Джиллу открыть  глаза,  он
сразу же понял, где очутился и как попал сюда.
     -- Барни!  --  воскликнул он, и пес чуть отступил,  подвывая  и яростно
крутя обрубком хвоста.
     А потом Джилл осмотрел внутренности стальной пещеры, где повсюду лежали
штабеля проржавевшего  металла, и  недоверчиво покачал головой. Куда идти --
если, конечно, есть  куда  идти -- и что стало  с остальными?  Очевидно, Дом
Дверей  вернул  его  в персональный  кошмар, мир  безумных машин. А  Анжела,
Тарнболл, Андерсон... что стало с ними?
     Они, точнее она, потому что только Анжела что-то значила  для Джилла --
она была отделена от него многочисленными вселенными.  Или, точнее, миром, а
еще точнее -- двумя мирами по меньшей мере. К тому же она попала в мир своих
худших кошмаров -- мир  насилия. Он взмолился, чтобы это было не так хотя бы
ради ее самой. А  потом  он  выбросил все это  из головы. Сейчас он в первую
очередь  должен был беспокоиться о себе  самом.  Он  должен  выжить и  тогда
сможет  помочь  еще  кому-то.  Он  должен выжить хотя  бы  для  того,  чтобы
отомстить, склонить баланс сил в другую сторону.
     "Баннермен, -- с горечью сказал он сам себе, -- кем бы или чем бы ты ни
был, ты  за все ответишь. И если  существует высшее правосудие, то я как раз
стану тем, пред кем тебе придется отвечать".
     С трудом он поднялся на ноги и, опустив руки, коснулся чего-то мягкого,
влажного, плотского. Выругавшись, он отдернул руки и отступил назад от вещи,
до  которой  случайно  дотронулся.  Это  была  отрезанная  нога  Баннермена,
лежавшая среди металлического лома. Видимо, она пролетела через дверь вместе
с  Джиллом. Рядом  с  ней  лежала  рука  Варре.  Она  вновь  превратилась  в
человеческую руку.
     Джилл  скривился.  Собрав  воедино все  свои силы,  он  передвинул ногу
Баннермена,  чтобы  видеть срез. Если Баннермен и был  какой-то инопланетной
машиной,  своего рода  роботом, то  это было бы видно.  Однако он  закричал,
когда Джилл порезал  его. Оружие Джилла  так  же хорошо  резало  плоть,  как
имитацию  человеческой  плоти  или  синтетическую  плоть. Джилл  внимательно
осмотрел останки. Кожа и красная,  рассеченная плоть,  жирная и мускулистая,
вены и артерии... и никакой кости! Там, где должна была бы находиться кость,
имелась  трубка из  металла,  изогнувшаяся,  когда  он прикоснулся к ней, но
вновь  принявшая  первоначальную  форму,  стоило  только  Джиллу  прекратить
давление. Инопланетный металл. А внутри трубки была...
     Жидкость!
     Экстрасенс поднял бедро, вылил содержимое  кости-трубки, посмотрел, как
жидкость растекается по ржавой металлической поверхности. Жидкость оказалась
инертной. Она впиталась в ржавчину, отчего та потемнела.  Потом она вступила
в реакцию с металлическим оксидом и начала испаряться.
     "Жидкость? -- подумал Джилл. --  Кровь инопланетянина... или его плоть?
Каков же  этот  инопланетный  ублюдок  на самом  деле?" Потом, с отвращением
Джилл пинком отшвырнул в сторону останки Баннермена...
     Барни  по-прежнему  яростно  подвывал.  А  потом  он  залаял,  зарычал,
завизжал, стал прыгать, носиться кругами.
     -- Все в порядке,  -- обратился  Джилл к псу, пытаясь успокоить его. --
Не беспокойся. В этот раз я не оставлю тебя. Мы станем держаться вместе.
     Может  быть, Тарнболл был прав,  когда  они  впервые  оказались в  этом
месте. Кажется, он сказал, что пес для них важнее Варре.
     "...он тут уже давным-давно, и  жив! Мы можем многому научиться у этого
пса, поэтому для нас он гораздо важнее, чем вы!" -- сказал тогда агент.
     И  разве Анжела не считала, что Барни хотел  последовать за ними? Джилл
знал, что пес звал их куда-то, но отправился самостоятельно исследовать этот
мир... подсознательно отказавшись от услуг собаки. А ведь когда  они открыли
дверь, ведущую в мир тумана, откуда  к ним на руки  вывалился  Хагги, то они
слышали отдаленное завывание  собаки. Не звук, вырывающийся из пасти хищного
волка, а совершенно нормальное завывание --  печальный голос  потерявшегося,
жалкого животного. Был ли  это голос  Барни? А  если так,  каким образом пес
перебрался из одного мира в другой?
     Каким образом выжил Барни? Какие секреты скрывались в голове пса? Джилл
почесал  зверя  за  ухом  и задумался: "Боже, как хотел  бы  я, чтобы ты мог
говорить!"  Но  псы  не  разговаривают. А  ведь речь не  единственный способ
общения. Старый Хамиш Грусть был егерем, так, кажется. А раз хозяин Барни --
охотник, то  пес  мог  оказаться  неплохо выдрессированным:  он мог находить
следы, идти  по следу, разыскивать любые вещи. Джилл хотел