шепотом спросил я.

- Патруль близко.

- Чей патруль?

- Не все ли равно...

Это было совсем непонятно. И не укладывалось как-то: беззаботная игра
мальчишек с оленем и в то же время опасность. Какая? Почему все равно, чей
патруль? Если есть враги, есть, наверное, и друзья?

Но расспрашивать было некогда. Мы торопливо шагали вверх по черному от
теней переулку. Лунное небо горело над нами зеленовато-голубой щелью.

- Куда мы идем? - вздохнул я.

- В заброшенный замок.

- Зачем?

- Ты же спрашивал, где Братик...

8

Барабанщики маршировали во внутреннем дворе замка. Их пестрые, но ровные
шеренги проходили от стены до стены, разворачивались и шли обратно. Ребята
не били в барабаны, они, видимо, просто учились ходить в строю. Их было
около сотни, но мальчишечий шаг их был легок, и только негромкий шелест
разносился над каменными плитами.

Высокие плоские стены с трех сторон обступали обширную площадь двора, а с
четвертой ее замыкало длинное здание с тремя рядами узорчатых окон и
сводчатой галереей.

Мы постояли в воротах рядом с молчаливым пареньком-часовым. Потом прошли
вдоль стены в тень галереи.

Оранжевым огнем горели у стен факелы. Кое-где они были воткнуты в железные
кольца, а чаще - просто в щели между камнями. Их пламя было ярким, но
коптящим. По стенам вверх от факелов тянулись длинные языки сажи.

Огненный свет захлестывал края площади, но чем дальше от стен, тем слабее
он делался, и отблески пламени перемешивались с лунными лучами. А в центре
площади луна была полной хозяйкой, и плоскости гранита отбрасывали
голубоватые блики. Пока барабанщики шли через площадь, по ним как бы
прокатывались разноцветные волны. Вблизи от факелов строгие лица мальчишек,
их остро согнутые локти и тонкие, упруго шагающие ноги словно покрывались
знойным загаром. А на середине каменного плаца, под луной, барабанщики
становились очень бледными, и только глаза их блестели по-прежнему:
решительно и резко.

Иногда шеренги проходили совсем рядом с нами, и я искал глазами Братика. Но
много там было таких - русоголовых и маленьких. Они мелькали, и я не
успевал разглядеть. Зато я разглядел узор на атласных рубашках
барабанщиков. Рубашки их, широкие и довольно длинные, с короткими рукавами
и большим квадратным воротом, были всяких цветов, но на груди и на спине у
всех виднелся одинаковый знак: черная угловатая спираль, пересеченная белой
стрелой. Видимо, эта одежда служила барабанщикам формой. Я не сразу понял,
что она мне напоминает. А потом вспомнил: так одеты были легкие
воины-копьеносцы, которых я видел в книжке про Троянскую войну. Только у
ребят не было круглых щитов и тонких копий.

Зато у них были барабаны.

Похожие на синие бочонки, эти барабаны казались чересчур большими для
мальчишек. И были они, видимо, слишком тяжелы. Но барабанщики шагали легко
и прямо.

И я вдруг почувствовал, что так же легко и прямо пойдут они, когда наступит
срок, навстречу опасности.

От резкого толчка тревоги я коротко вздохнул и встал поближе к Валерке. В
этот момент очень высокий голос прокричал непонятную команду. И почти сразу
ахнули барабаны. Гулкие ритмичные удары заполнили всю площадь, задавили ее,
как лавина. Барабаны били, неторопливо отмеряя шаги, а промежутки между
ударами были пересыпаны сухой дробью.

При первом ударе я вздрогнул, уронил рапиру. Засмеялся и посмотрел на
Валерку. Он что-то сказал, но я лишь увидел, как шевельнулись губы.

Барабаны смолкли. Гул в ушах быстро прошел, и опять стал слышен шелест
шагов. Это квадратный строй барабанщиков продолжал свой молчаливый марш.

- Понял теперь, какие они? - серьезно обратился ко мне Валерка.

Я не совсем понял, но кивнул. И спросил:

- А где же Братик?

- Сейчас, - сказал Валерка.

Он вышел из-под арки, высоко вскинул руку, махнул несколько раз ладонью.
Почти сразу откуда-то из середины шеренг выскочил светловолосый мальчик в
блестящей зеленой рубашке. Строй пошел дальше, а мальчик, придерживая
барабан, побежал через площадь прямо к нам.

В двух шагах он остановился - запыхавшийся и, видимо, встревоженный. И я
увидел, что это Братик.

Блестящими глазами Братик посмотрел на Валерку, затем на меня. Моргнул.
Потом улыбнулся - застенчиво и обрадованно: узнал. И ничего не сказал. А я
забыл свой взрослый опыт, мне опять было двенадцать лет, и я тоже не знал,
что говорят при таких встречах. Тоже смотрел и улыбался. Потом протянул ему
ладонь. Он торопливо переложил в левую руку барабанные палочки и дал мне
свою ладошку. Она была сухая и горячая.

- А что с котенком? Помнишь, тот рыжий?.. - спросил я (надо было все-таки
что-то сказать).

Братик снова улыбнулся. Чуть-чуть. И, все еще смущаясь, стал смотреть на
свой барабан. Ответил тихонько:

- Котенок по крышам бегает... Только он уже не котенок, он большой.

- А ты тоже подрос немножко, - сказал я, хотя, по правде говоря, не заметил
этого.

Он вскинул на меня глаза и серьезно согласился:

- Немножко.

- Ты ушел из строя. Ничего? - сказал ему Валерка.

- Ничего, - отозвался Братик. - Сейчас все равно кончаем.

- И домой?

Братик опустил глаза:

- Нет. Я еще с ребятами...

Тень беспокойства прошла по Валеркиному лицу.

- Я недолго, - быстро сказал Братик.

Валерка промолчал. Братик озабоченно глянул на него, поставил на камни
загудевший барабан, ловко скинул через голову и бросил на него свою
форменную рубашку.

Теперь он был совсем такой, как в первый день знакомства: выгоревшие
вельветовые штанишки, голубая майка с неумело заштопанной дыркой на боку,
старенькие сандалии. И только одно мне было незнакомо: не то медальон, не
то амулет на белом крученом шнурке. Он висел у Братика на шее, как висят
обычно у мальчишек квартирные ключи. Это был коричневый приплюснутый шарик
размером с небольшую сливу. Костяной или деревянный, гладкий.

- Сними знак, - сказал Валерка. - А то на улице любой узнает, что ты из
барабанщиков.

Братик послушно снял медальон и сунул в кармашек. Торопливо затолкал
шнурок, чтобы не болтался снаружи, а потом сказал слегка виновато:

- Все равно узнают...

- Как? - с беспокойством спросил Валерка.

- Ну, как... видно же. По синяку догадаются. У каждого такой. - Он
шевельнул ногой.

Валерка быстро пригляделся.

- Дай-ка факел...

Он легко подхватил Братика, тот встал ему на плечи, дотянулся до факела,
горевшего на столбе между двумя арками. Вместе с ним прыгнул на камни.
Стало совсем-совсем светло. У Братика ярко зазолотились волосы и на плечах
запрыгали медные блики. Валерка взял факел и присел.

- Ух ты... - тихонько сказал он.

Я тоже присел.

На левой ноге пониже колена у Братика был не синяк, а большой кровоподтек.
Из мелких ссадин кое-где выступили красные капельки.

- Елки зеленые... Откуда это? - спросил я.

- Барабаном настукало, - сказал Братик и облизнул губы. - Нижним ободом. Он
железный, острый...

- Что же повязки не сделаете? - упрекнул Валерка.

- А... некогда все, - небрежно сказал Братик. - Да теперь уже все равно.
Недолго осталось...

Я, не понимая, смотрел то на него, то на Валерку. Что недолго? О чем он
говорит? Ясно было одно: должность барабанщика для Братика совсем не
праздник.

- Забинтовать? - спросил Валерка у Братика.

- Да ну... - сказал тот.

Я вспомнил солнечный заросший склон у Северо-Подольской крепости: как я
тогда скатился по нему и ободрался до крови.

- Приложи подорожник, и все пройдет, - сказал я Братику. - Помнишь?

Он улыбнулся: он помнил.

Мне стало хорошо-хорошо оттого, что он сейчас рядом. Он и Валерка. Ну и
пусть опасность! Пускай я мальчишка, но я помню, как меня учили работать
клинком еще тогда, когда я был большим.

Я поднял лежавшую на камнях рапиру и выпрямился.

Валерка протянул мне факел:

- Пристрой куда-нибудь... Осторожно.

Это была гладкая палка с глубокой глиняной плошкой, приклеенной комками
смолы. Оранжевое, с копотью пламя жарко металось над плошкой. С ее краев
падали маслянистые капли и тут же загорались на гранитных плитах яркими
языками.

Аккуратно, чтобы не капнуть на руки, я воткнул факел в расщелину среди
камней под аркой.

Валерка вполголоса сказал Братику:

- Говоришь, что вас все равно узнают. И вы ходите так... без всего?

- С самострелами, - быстро сказал Братик.

Валерка сумрачно усмехнулся:

- Самострел - это на один раз.

Братик опустил голову и шевельнул плечом.

Валерка сказал:

- Возьми мой нож.

- Давай! - обрадованно откликнулся Братик.

Валерка отстегнул от ноги чехол с метательным ножом. Примерил Братику.
Кожаные кольца были велики. Концом рапиры я проколол новые отверстия, но и
это не помогло: ремни болтались на ноге у Братика.

- Давай так, - сказал Братик. Выдернул нож из чехла и сунул за поясок.

- Не поранься, - встревоженно сказал Валерка.

- Не... Я буду осторожно. Я пойду?

Валерка молча кивнул. Братик ласково подержался за его локоть, попрощался
со мной глазами и, не оглядываясь больше, быстро пошел через замковый двор.
Строй барабанщиков распался, и они теперь пестрой толпой стояли у дальней
стены.

- Идем, - сказал Валерка.

Мы прошагали вдоль галереи и через сводчатые ворота вышли на улицу.

9

Теперь я не был спокоен. Я все думал о Братике, и тревога не оставляла меня.

- Может быть, его подождать? Может быть, его надо охранять? И всех других...

Валерка покачал головой и медленно пошел от ворот. Я за ним.

- У барабанщиков свои дела, - сказал Валерка. - И пока ребята вместе, их
никто не тронет. А когда они расходятся... Каждого ведь невозможно
проводить, их больше сотни.

- А кто их может обидеть?

Валерка пожал плечами:

- Понимаешь... вроде бы никто. Барабанщиков не трогают даже в бою. Они же
маленькие и без оружия. И факельщиков не трогают... Это у цеха оружейников
мальчишки-факельщики... Конечно, в свалке все бывает, но нарочно никто не
ударит. Это вечный закон. Даже воины Данаты не трогали маленьких.

- Да, "не трогали"! - сказал я. - А сам рассказывал, как на вас замахнулись
мечом.

- Это же была тяжелая пехота, меченосцы. Наемники. Разве это люди?.. Даната
их потом разогнал, а начальника повесил на подъемном мосту.

Я нетерпеливо спросил:

- Если маленьких не трогают, чего же бояться?

Валерка сказал сумрачно:

- Однажды был бой на улицах, недалеко отсюда. Оружейники сошлись с отрядом
Большого Зверя. Началась свалка... Ну, как всегда. А шестерых барабанщиков
оттеснили в переулок. Когда разошлись, унесли раненых, этих барабанщиков
нашли у стены. С тех пор так и говорят про это дело: "Была Стена..." Они
лежали заколотые, все шестеро.

Я подумал о Братике, и стало жутковато.

- Кто их?

- Никто не знает. Предводители оружейников принесли Клятву Огня, что их
люди не делали этого. Такую клятву нельзя нарушить... Но тогда кто? - Он
взглянул на меня требовательно, словно я знал.

- И что дальше? - спросил я.

- Дальше... Барабанщики собрались в один отряд и стали вооружаться. И
потребовали себе медальоны, как у взрослых. Сказали: "Раз мы рискуем, как
взрослые, давайте нам знаки".

- Это такой орех на шнуре? - вспомнил я.

- Да. Есть обычай: каждый взрослый носит такой медальон.

- Зачем?

- Не знаю. Раньше этого не было...

- А Стена... далеко?

- Здесь...

Мы свернули в укрытый тенью переулок. С одной стороны стояли плоские дома с
редкими темными окнами. С другой - тянулась стена, сложенная из
ноздреватого песчаника. Вверху она была разрушена, и гребень порос
кустиками травы.

Невысоко от гранитного тротуара на железных кронштейнах горели граненые
фонарики. Шесть фонариков. Небольшие, разной формы. Они висели вразброс.
Желтые пятна света падали от них на песчаник.

Ни надписей, ни барельефа, только фонарики. Да еще пучки цветов, торчащие
из расщелин в камне. Сухие цветы, похожие на бессмертники.

Было совсем безветренно, однако мне показалось, что фонарики тихо качаются.
Может быть, от нашего дыхания?

Я шепотом спросил:

- Братик тоже был тогда барабанщиком?

- Нет. Он ушел к ним потом, когда узнал о Стене... Думаешь, что он такой
тихий и послушный? Он отчаянный.

- Он маленький, - сказал я.

Фонарики горели неярко и ровно.

- Надо идти, - напомнил Валерка.

Мы вышли из переулка и поднялись на горбатый мостик с каменными столбами по
краям. На столбах блестели разбитыми стеклами четырехгранные светильники.
Огня в них не было.

Глубоко под мостом черной водой журчала речка.

Валерка вдруг сказал:

- Те шестеро тоже были маленькие...

- Да... Но я не понимаю... Кто с кем сражается. За что? Кто за кого? - с
досадой спросил я.

- Черт их знает! - в сердцах сказал Валерка. - Каждый за себя.

- А зачем малыши суются в эту свалку?

- Так уж повелось. Вместе с отцами сначала... А потом... Сейчас у
барабанщиков и факельщиков свое дело.

- Какое?

- Я расскажу... Подожди!

Навстречу нам шеренгой шли трое. В тускло-малиновых мундирах и медных
нагрудниках. Двое - в плоских касках, напоминавших тазик Дон-Кихота, третий
- в широкополой шляпе, похожей на мушкетерскую. Наверное, офицер.

- Гвардейцы, - пробормотал Валерка. - Патруль. Ну ничего, идем.

Когда между нами было шагов пять, гвардейцы остановились. Офицер коснулся
шляпы зажатой в кулаке перчаткой. Я разглядел колючие усики и заплывшие
глазки. А еще заметил, что к сапогу офицера прицеплен широкий метательный
нож - такой же, как недавно был у Валерки.

- Светлый Рыцарь - Юный Трубач, Спаситель Города... - почтительно произнес
командир гвардейцев. - И его доблестный молодой друг, звания которого мы не
знаем...

- Сколько слов... - настороженно откликнулся Валерка. - Что вы хотите?

Офицер слегка наклонился и вкрадчиво сказал:

- Мы слышали шум барабанов. Мы хотим знать, где ваш маленький храбрый брат
и его друзья?

- Какое ваше дело? Каждый может ходить, где хочет.

- Конечно, Светлый Рыцарь, таков закон. Однако в это смутное время...

- Не мутите его еще больше, - резко перебил Валерка. - Дайте нам пройти!

- Разумеется, Светлый Рыцарь. Но мы хотели бы пройти с вами. В наши казармы.

- А мы не хотели бы! - громко сказал Валерка. Он сделал движение, словно
думал наклониться и взять оружие. И видимо, вспомнил, что ножа нет. Быстро
оглянулся на меня.

- Вы храбрые рыцари, вы мужчины... - неопределенно отозвался офицер и
положил руку на эфес тяжелой армейской шпаги. Гвардейцы сделали то же.

Мужчиной надо быть и наяву, и во сне. Даже если тебе двенадцать лет.

- Руки... - сказал я и вынул рапиру.

- Что? - не понял командир гвардейцев.

- Руки с эфесов! - повторил я и почувствовал, как внутри все задрожало. Не
от страха. - Уйдите с дороги!

- Юный Рыцарь, нас трое, - снисходительно сказал командир. - Отдайте
оружие, сейчас не до игры.

И три острия затронули мою рубашку.

...Валерка правду говорил, слабаки они были в этом деле. Не дошла еще их
фехтовальная наука до нашего уровня. Всего-то два простых захвата - и две
шпаги зазвенели по мостовой. Валерка юркнул у меня под рукой и схватил оба
клинка.

Два гвардейца обалдело смотрели на нас. Но командир их оказался покрепче.
Отскочив, он ушел в глухую защиту, а потом сделал красивый выпад.

- Ну-ну, сеньор, вы не в театре, - сказал я. - Не надо эффектов.

Он стал тяжело скакать вокруг, демонстрируя приемы - устрашающие внешне, но
довольно безобидные. Это было даже забавно. Я перестал волноваться. Чему их
тут учили? Этот дядя в похожем на самовар панцире не знал даже, что такое
нижний блок защиты, и два раза пытался достать меня, падая на левое колено.
Мне стало весело. Отмахиваясь от грузного гвардейского начальника, я
спросил у Валерки:

- Они все у вас такие бездари?

- Почти, - откликнулся Валерка. - Они привыкли нападать толпой, да и то
после хорошей выпивки.

Он держал в каждой руке по шпаге и показывал безоружным гвардейцам, что
лучше не соваться. Те и не совались.

- А ты говорил, что у вас не воюют с детьми, - сказал я Валерке.

- У него служба такая, - не без ехидства объяснил Валерка. И попросил: - Не
убивай его, он дурак.

Командир патруля уже изрядно запыхался.

- Брось оружие... Именем предначертанного будущего... - просипел он.

- Чего-чего? - спросил я и слегка ткнул рапирой в его мягкий сапог. Мой
противник басовито взвыл и широко размахнулся - с явной целью снести мне
своей шпагой башку. И очень удивился, почуяв у горла мой клинок.

Его рука остановилась в воздухе.

- Спокойно, - сказал я. - Вы утомились. Разожмите пальцы... Вот так. (Шпага
звякнула о камни.) Можете опустить руку... Хороший замах полезен в любом
деле, кроме фехтования. (Это я вспомнил слова нашего тренера в спортивном
клубе "Буревестник".)

Валерка подобрал шпагу командира и потянул меня за рукав - к перилам. Мы
отошли. Гвардейцы потерянно смотрели на нас.

- Отдайте шпаги, Рыцари, - сумрачно сказал один. - Нас выгонят из гвардии.

- И правильно сделают, - откликнулся Валерка. - Идите торговать вареной
репой.

Всегда такой спокойный и сдержанный, он был сейчас возбужден и насмешлив.
Подпрыгнув, сел на широкие перила, взял за конец одну шпагу, покачал ее,
как маятник, над водой и выпустил.

Шпага булькнула далеко внизу.

- Хотите добыть оружие - купайтесь, - предложил Валерка. - Правда, там
глубоко и холодно.

Я стоял рядом с ним, прислонившись затылком к каменному столбу. Валеркины
глаза недобро блестели. Я чувствовал, что он не просто так издевается над
гвардейцами. Он сводит счеты за что-то.

Валерка не торопясь отправил в реку вторую шпагу. Гвардейцы уныло следили
за ним. Валерка взял за конец третью.

- Не надо, - сказал я. - Оставь себе. Ты без оружия.

- И верно, - спохватился он. - Пригодится... Только не привык я... - Он
вдруг весело глянул на офицера: - Эй, предводитель! Хотите вашу шпагу?
Меняю на нож! Видите, у меня пустой чехол... - Валерка качнул ногой.

Командир гвардейцев подумал секунду, хмуро кивнул и, медленно сгибаясь,
потянулся к ножу.

...Валерка успел подставить налокотник! Нож чиркнул по стали, свистнул у
моего уха, оглушительно ударил в камень. Мелкие осколки впились мне в щеку.
Я зажмурился на миг, а потом увидел, что Валерка бежит за гвардейцами. Он
кричал что-то и мчался, держа шпагу, словно копье.

Но гвардейцы бежали быстрее. С одного сорвалась каска и, громко звеня,
катилась поперек моста. Она долго дребезжала и вздрагивала, прежде чем
улеглась на камнях.

Валерка, тяжело дыша, вернулся на мост.

- Они не люди, - сказал он тихо и зло. - Хуже наемников.

Я ладонью провел по щеке. На ладони остались полоски крови.

Я нашел на камне след от удара ножа. Это была ямка, похожая на воронку.
Крупинки мрамора на свежем изломе искрились под луной. Я потрогал их - к
пальцу прилипла белая пыль.

Отскочивший от столба нож валялся в трех шагах. Я подобрал его. Поднес к
лицу. Нож был тяжелый, с медным шариком на костяной рукояти, с гравировкой
из цветов и листьев на широком лезвии.

Подошел Валерка. Я протянул ему нож. Он торопливо сунул клинок в чехол,
одним движением расстегнул куртку, рванул от белой рубашки лоскут. Прижал
его к моей щеке.

- Да пустяки, - сказал я.

- Прости, - сказал он. - Это из-за меня.

- Ну что ты... - сказал я. И вернулся к столбу. Опять посмотрел на ямку в
мраморе.

Ощущение реальной опасности выросло во мне неожиданно и стало очень ясным.
Сон это или сказка или все по правде, я не понимал теперь, но чувствовал
одно: не закрой меня Валерка стальным налокотником - и был бы конец.

И напрасно ждал бы на берегу пруда Володька своего взрослого нескладного
друга.

Я оглянулся и как бы новыми глазами увидел непонятный город: квадратные и
многогранные башни с флюгерами, темные арки галерей, блестящие бруски
гранита на мостовой. До сих пор я смотрел на это почти как на декорацию.
Сейчас это был настоящий город.

Валерка подошел и опять негромко произнес:

- Прости... Но я же говорил: это всерьез.

Он был смущен и расстроен.

А во мне заиграла радость: значит, и Валерка настоящий!

- И хорош