а по всему сектору Галактики, не возбудила у него интереса.
Дело в том, что она  рассказывала  не  о  людях.  И  не  об  их  помыслах.
Бартледанцы походили на людей как две капли воды, но стоило Артуру сказать
одному из них "Добрый вечер",  как  тот  начинал  озираться  с  удивленным
видом, принюхиваться и в конце концов говорил, что да, он согласен, вечер,
должно быть, действительно довольно добрый, раз уж  Артур  решил  об  этом
заговорить.
   - Нет, я только хотел пожелать вам доброго вечера, - говорил Артур. Это
поначалу - очень скоро он научился избегать подобных диалогов. - Я имел  в
виду, я надеюсь, что вечер будет для вас добрым, - добавлял он.
   Это приводило собеседника в еще большее замешательство.
   - Пожелать? - вежливо переспрашивал в конце концов бартледанец.
   - Э... да, - отвечал Артур. - Я только хотел выразить надежду на то...
   - Надежду?
   - Да.
   - Что такое "надежда"?
   Хороший вопрос, думал про себя Артур и ретировался к  себе  в  комнату,
чтобы пораскинуть над ним мозгами.
   С  одной  стороны,  он  не  мог  не  уважать  взгляды  бартледанцев  на
Вселенную. Согласно этим взглядам, Вселенная такова, какова  она  есть,  -
хотите - верьте, хотите - нет. С другой стороны, он, как ни  старался,  не
мог отделаться от ощущения, что жить,  ничего  не  желая,  ни  на  что  не
надеясь, - это как-то не совсем естественно.
   "Естественно". Словечко с подвохом.
   Он давно уже понял, что множество естественных для него вещей  -  таких
как подарки на Рождество, торможение перед красным сигналом светофора  или
ускорение свободного падения, равное тридцати  двум  футам  на  секунду  в
квадрате, - присуще только его собственному миру и вовсе не обязательно  к
исполнению  в  других  мирах.  Но  ничего  не  желать  -  это  уж  слишком
неестественно, верно? Все равно как не дышать.
   Дышать бартледанцы тоже не дышали,  несмотря  на  наличие  в  атмосфере
кислорода. Они просто жили. Иногда  они  собирались  поиграть  в  волейбол
(впрочем, не ради спортивного интереса или воли к  победе:  кто  побеждал,
тот и побеждал). Однако они не дышали. В  силу  неведомых  причин  они  не
испытывали в этом необходимости. Артур довольно скоро понял, что играть  с
ними в волейбол  не  особенно  интересно.  При  том,  что  они  внешне  не
отличались от людей, даже двигались и говорили как люди, они не  дышали  и
не хотели ничего.
   С другой стороны, Артуру ничего не оставалось делать кроме как дышать и
мечтать. Иногда он мечтал  так  страстно,  что  его  дыхание  учащалось  и
приходилось ложиться  в  постель,  чтобы  успокоиться.  Одному.  В  тесной
каморке. Так далеко от родной планеты, что в мозгу  не  укладывалось  даже
количество нулей в числе, характеризующем расстояние до нее.
   Он старался не думать о своем положении. Мыслям он  предпочитал  чтение
книг -  вернее,  предпочитал  бы,  если  бы  было  что  читать.  Однако  в
бартледанской литературе никто  и  ничего  не  хотел.  Даже  попить  воды.
Разумеется, вода фигурировала в повествованиях, если было жарко,  но  если
ее нельзя было достать, о ней никто и не вспоминал. Как-то Артур  прочитал
целый роман о том, как герой на протяжении недели копался у себя  в  саду,
много играл в волейбол, помогал чинить дорогу, сделал ребенка своей жене и
как раз перед  заключительной  главой  неожиданно  умер  от  жажды.  Артур
раздосадованно перелистал книгу на начало и в конце  концов  выяснил,  что
такой исход был вызван какими-то неполадками с  водоснабжением  во  второй
главе. Вот так. И парень помер. Бывает.
   Но это не было кульминацией книги - кульминации не было  вообще.  Герой
умер в первой половине предпоследней  главы,  остаток  которой  посвящался
какой-то ерунде о дорогах и  дорожной  разметке.  Книга  заканчивалась  на
стотысячном слове, поскольку на Бартледане все книги имеют  по  сто  тысяч
слов.
   Артур  отшвырнул  книгу  в  угол,  продал  комнату,  вскочил  в  первый
попавшийся звездолет и улетел. Он метался по Галактике  вслепую,  продавая
слюну, ногти, кровь, волосы - все, на  что  находился  покупатель,  а  все
деньги тратил на билеты. За сперму, как выяснилось,  можно  путешествовать
хоть классом "люкс". Он нигде не задерживался надолго. Его жизнь протекала
в  тусклом,   загерметизированном   мире   салонов   гиперпространственных
звездолетов: еда, питье, сон, кино... Выходил он только  в  космопортах  -
чтобы сдать очередную порцию ДНК и пересесть на следующий  лайнер.  А  сам
все ждал и ждал, не произойдет ли вдруг что-нибудь неожиданное.
   Беда в  том,  что  ожидать  неожиданности  -  самый  верный  способ  ее
предотвратить. На то она  и  зовется  неожиданностью,  чтобы  происходить,
когда ее не ждут. И все-таки неожиданность случилась - но совсем не та, на
какую рассчитывал Артур. Корабль, на котором он  летел,  в  момент  скачка
через гиперпространство  столкнулся  с  собственным  эхом  и  вывалился  в
девяносто семь разных точек Галактики одновременно, причем в одной из  них
угодил в гравитационное поле еще  не  открытой  планеты  и,  плененный  ее
атмосферой, начал падать, дико воя и разваливаясь на куски.
   На всем протяжении падения все бортовые системы отчаянно  протестовали,
уверяя, что дела идут отлично и полет под контролем. Однако  когда  лайнер
вошел в последний смертельный крен, пропахал полмили по  лесу  и  в  конце
концов исчез в  огненном  шаре  взрыва,  стало  ясно,  что  они  несколько
заблуждаются.
   Огонь поглотил лес, прополыхал всю ночь, а к утру сам себя потушил, как
и  положено  по  закону  незапланированному  пожару   солидного   размера.
Некоторое время то тут, то там еще вспыхивали отдельные очаги  -  по  мере
того как в положенное  им  время  взрывались  отдельные  обломки  корабля.
Однако погасли и они.
   Артур Дент оказался единственным на борту корабля, кто - просто  потому
что истомился  скукой  в  долгом  межзвездном  перелете  -  ознакомился  с
правилами аварийной безопасности для пассажиров. В результате  он  один  и
спасся. Он лежал, весь измочаленный, изломанный  и  истекающий  кровью,  в
спасательном коконе из розового пластика, внутренняя поверхность  которого
была оклеена надписями "Удачи вам!" на тысяче разных языков.
   Оглушительные волны  черного  безмолвия  захлестнули  его  сознание.  С
философским  спокойствием  он  понял,  что  не  умрет  -  ведь   до   Беты
Ставромулоса он еще не добрался.
   После целой вечности мучений и тьмы он  заметил,  что  вокруг  хлопочут
какие-то молчаливые тени.



12

   Форд находился в состоянии свободного падения посреди тучи битых стекол
и фрагментов кресла. Ну вот, опять не продумал все заранее, время,  видите
ли, экономил - вот и импровизируй теперь. В моменты серьезных  потрясений,
полагал он, весьма полезно увидеть перед глазами всю свою жизнь. Это  дает
шанс сосредоточиться, взглянуть на вещи с новой точки  зрения  и  отыскать
среди них ключик к дальнейшим действиям.
   Земля приближалась к нему со  скоростью  тридцать  футов  в  секунду  в
квадрате, но осмысление этого обстоятельства он решил отложить до  момента
непосредственной встречи с ним. Делу время, потехе час.
   Ага, вот оно. Его детские годы. Эники-беники-ели-варе... - так, это  мы
уже проходили. Образы мелькали перед глазами, сменяя друг друга. Невеселые
денечки на Бетельгейзе-5. Малолетний Зафод Библброкс. Ну на кой  черт  ему
это сейчас? Эх, была бы в  мозгах  кнопка  ускоренной  перемотки...  День,
когда ему исполнилось семь лет, и подарок - первое в его жизни  полотенце.
Ну же, крути быстрей!
   Он пикировал к тротуару - вниз головой; высотный воздух обжигал  легкие
холодом. Не вдохнуть бы осколок стекла...
   ...Первые путешествия на другие планеты. Вакуум их заарктурь - какой-то
рекламный ролик бюро путешествий, да и только.  Киножурнал  перед  началом
основного фильма. Начало работы в "Путеводителе".
   Ага!
   Вот это было время! Они работали в хижине на атолле Бвинелли на Фаналле
до того, как ее  пожгли  риктанаркалы  и  данкедийцы.  Полдюжины  братков,
несколько полотенец, несколько хитроумных электронных машин, а  главное  -
мечты. Пардон, главное - фаналланский ром. Целые озера фаналланского рома.
Нет, если быть точным, главнее всего был "Крепкий дух  Джанкс",  потом  уж
фаналланский ром, а также пляжи на атолле, где резвились местные  девушки.
Впрочем, мечты тоже важны. Что там из них вышло?
   Он никак не мог вспомнить, о  чем  они  тогда  мечтали,  но  тогда  это
казалось чертовски важным. В любом случае в этих  мечтах  не  фигурировала
башня издательства, с которой он сейчас падал. Все это пришло позже, когда
изначальная команда перешла на более оседлый образ жизни и  зажралась.  Он
же сам и еще многие предпочли остаться бродячими полевыми исследователями.
Они шатались по всей Галактике автостопом, постепенно все более  отдаляясь
от  того  бюрократического  кошмара,  в  который   неумолимо   превращался
"Путеводитель", и архитектурного монстра, в котором он поселился. Какие уж
тут мечты. Он подумал  о  юристах,  занявших  полздания,  "оперативниках",
оккупировавших  нижние  этажи,  обо  всех  этих  младших  редакторах,   их
секретаршах,  секретаршах  юристов,  секретаршах  секретарш   секретарских
юристов и о самом злостном исчадии ада - отделе маркетинга.
   На миг ему даже показалось, что за  жизнь  в  таком  мире  не  стоит  и
бороться, а посему следует безропотно упасть  на  уличный  асфальт  -  но,
овладев собой. Форд показал всем этим сволочам "козу".
   Он как раз пролетал семнадцатый этаж, где  проживал  отдел  маркетинга.
Куча индюков, с умным видом обсуждающих, какого цвета должна быть  обложка
"Путеводителя" и какие они все умные - задним умом. Если бы кто-нибудь  из
них выглянул в это мгновение в окно, его взору открылось  бы  незабываемое
зрелище: Форд Префект,  пикирующий  навстречу  смерти  и  показывающий  им
"козу".
   Шестнадцатый  этаж.  Младшие  редакторы.  Ублюдки!  Сколько  всего  они
вырезали из его материалов! Пятнадцать лет информации  -  с  одной  только
планеты, - а оставили три  слова:  "в  основном  безвредна".  Вот  вам,  с
пламенным приветом:
   - БУ-У-У-У!
   Пятнадцатый  этаж.  Администрация,  отдел  логистики.   Чем   они   там
занимаются? Про них известно только одно: у всех очень длинные машины.
   Четырнадцатый  этаж.  Ответственный  персонал.  Было  у  него   сильное
подозрение, что это они устроили ему  пятнадцатилетнюю  ссылку,  чтобы  не
мешал "Путеводителю" перерождаться в монолитную корпорацию (или, скорее, в
два монолита: не надо забывать про юристов).
   Тринадцатый этаж. Исследовательский отдел.
   А ну-ка!
   _Тринадцатый этаж_.
   Ему приходилось думать быстрее, ибо ситуация начинала обостряться.
   Он вдруг вспомнил панель управления лифтом. На ней не было тринадцатого
этажа. Он не обратил на это внимания, поскольку, проведя пятнадцать лет на
довольно отсталой планете под  названием  Земля,  где  население  суеверно
боялось числа  "тринадцать",  он  привык  бывать  в  домах,  где  не  было
тринадцатого этажа. Но здесь-то с какой радости?
   Пролетая мимо тринадцатого этажа, он не смог удержаться  и  заглянул  в
окна. Та-ак, стекла затемненные...
   Что  там  происходит?  Он  начал  припоминать  болтовню  Харла.  Новый,
многомерный  "Путеводитель"  распространится  по  неизмеримому   множеству
вселенных. Произнесенное устами Харла, это казалось  диким  бредом  отдела
маркетинга при поддержке финансового отдела. Если  же  в  этом  есть  доля
правды, идея странная и очень и очень опасная. Насколько она реальна?  Что
происходит  за  темными,  наглухо  запертыми  окнами   законспирированного
тринадцатого этажа?
   Сначала Форда захлестнуло любопытство. Потом - паника. Другие чувства у
него в этот момент отсутствовали начисто. Во  всех  других  отношениях  он
падал очень быстро. Пора, пора подумать, как выбраться  из  этой  ситуации
живым.
   Он посмотрел вниз. В сотне футов под ним разгуливал народ. Кое-кто  уже
начал выжидающе глядеть  наверх  и  освобождать  место  для  его  падения.
Некоторые даже прервали ради такого случая игру в "казаки-разбойники".
   Жаль, конечно, разочаровывать их. В двух футах ниже него,  чего  он  до
сих пор не  замечал,  летел  Колин,  с  восторгом  ожидая  его  дальнейших
распоряжений.
   - Колин! - крикнул Форд.
   Колин не отвечал. Форд похолодел: он вдруг вспомнил, что не  удосужился
сообщить Колину, что его зовут Колин.
   - Давай сюда! - крикнул Форд.
   Колин притормозил и поравнялся с ним. Свободный полет вниз  чрезвычайно
нравился ему, и он надеялся, что Форд тоже получает удовольствие.
   Неожиданно мир для Колина померк: это Форд накрыл его полотенцем. Кроме
этого, Колин  ощутил  значительную  тяжесть.  Новое  поручение  Форда  его
воодушевило, хотя он и не был уверен, что справится с таким грузом.
   Форд  висел,  ухватившись  за  концы  полотенца.  Многие   автостопщики
увлекаются усовершенствованием своих полотенец,  вшивая  в  них  различные
приспособления вплоть до компьютеров. Форд был поборником чистоты идей. Он
любил, чтобы все было просто. И полотенце у  него  было  самое  заурядное,
происходящее из самого что ни на есть заурядного универмага.  Несмотря  на
все попытки Форда отстирать его до первозданной белизны, на нем сохранился
розово-голубой растительный орнамент. В полотенце  Форд  продел  несколько
кусков проволоки и стержень для шариковой  ручки  да  пропитал  один  угол
питательным раствором - на случай голодухи. Во всех  остальных  отношениях
это полотенце не отличалось от любого другого, которым можно вытереть лицо
после умывания.
   Единственным серьезным усовершенствованием, сделанным им  по  настоянию
друзей, стали укрепленные каемки.
   Форд цеплялся за полотенце изо всех сил.
   Они продолжали снижаться, но уже заметно медленнее.
   - Вверх, Колин! - крикнул Форд. - Твое имя, - добавил он, - Колин!  Так
что когда я кричу: "Вверх, Колин!" - я хочу, чтобы ты,  Колин,  поднимался
вверх. Ясно? Вверх, Колин!
   Реакции вновь не последовало, если не считать сдавленного стона  из-под
полотенца. Форд встревожился не на шутку.  Теперь  они  снижались  гораздо
медленнее, но Форда тревожили люди, появившиеся прямо  под  ним.  Славные,
дружелюбные, бесхитростные любители поиграть в "казаки-разбойники" куда-то
подевались, а на их место из так называемого разреженного воздуха  выплыли
массивные, похожие на слизняков здоровяки с бычьими шеями  и  портативными
ракетными установками. Как хорошо  известно  опытным  путешественникам  по
Галактике, разреженный воздух на деле  чрезвычайно  плотен  и  сопутствует
всяким коварным фокусам с пространством.
   - Вверх! - взмолился Форд. - Вверх, Колин, вверх!
   Колин кряхтел от натуги. Теперь они недвижно зависли в  воздухе.  Форду
казалось, что с секунды на секунду у него оторвутся пальцы.
   - ВВЕРХ!
   Ни движения.
   - Вверх! Вверх! ВВЕ-Е-ЕРХ!
   Слизняк целился в него из ракетной установки. Форд с трудом верил своим
глазам. Висишь тут в  воздухе,  цепляясь  за  полотенце,  а  этот  слизняк
ракетой целится!  Форд  почти  утратил  способность  соображать,  что  его
серьезно тревожило.
   Ситуация была из тех, в которых он обыкновенно обращался за  советом  к
"Путеводителю", однако сейчас он никак не мог залезть в карман. К тому  же
"Путеводитель" из друга и союзника превратился теперь в  источник  угрозы.
Ведь он, Зарквон свидетель, висит не где-нибудь, а  именно  перед  зданием
"Путеводителя", и все по вине  его  нынешних  владельцев.  Куда,  куда  вы
удалились, мечтания на атолле Бвинелли?  Кто  мешал  нам  остаться  самими
собой?  Остаться  там,  на  пляже...  Какие  там  были  девушки...   Какая
рыбалка... Нет бы ему догадаться, чем кончатся все  эти  висячие  рояли  и
бассейны с морскими чудищами в вестибюле. Черт, пальцы сводит от  боли.  И
коленка все ноет...
   "Вот спасибо, коленка, - с горечью подумал он. - Только  твоих  проблем
мне сейчас не хватало. Наверное, тебе не помешала  бы  теплая  ванна?  Или
тебе нужен..."
   У него родилась идея.
   Бронированный слизняк взвалил трубу ракетной установки на плечо. Ракету
спроектировали с расчетом взрывать все, что подвернется на пути...
   Форд изо всех сил старался  не  потеть,  поскольку  руки  его  начинали
скользить по ткани полотенца.
   Носком одного ботинка он начал стаскивать другой - с больной ноги.
   - Наверх, черт бы тебя подрал! - в отчаянии молил  он  Колина,  который
честно старался, но подняться не мог. Проклятый ботинок не поддавался.
   Форд постарался было рассчитать время, но тут же сообразил, что  нечего
зря напрягаться. Все выйдет и так. У него  одна-единственная  попытка.  Он
наконец высвободил из ботинка пятку. Коленка болела чуть меньше.  "Спасибо
и на этом, верно я говорю?"
   Он еще раз  толкнул  полусброшенный  ботинок  носком  другого.  Ботинок
соскользнул с ноги и полетел вниз. Спустя полсекунды ракета  вырвалась  из
пусковой трубы, обнаружила летящий ей навстречу  ботинок,  чуть  довернула
наперерез, столкнулась с ним и  с  чувством  глубокого  удовлетворения  от
сознания честно исполненного долга взорвалась.
   Все это произошло на высоте пятнадцати футов.
   Основная энергия взрыва была направлена вниз. Там,  где  на  элегантной
уступчатой площадке, вымощенной огромными  плитами  светящегося  камня  из
каменоломен  Зенталквабулы,  только  что   стояли   служащие   "Инфин-Идио
энтерпрайзис" с ракетными  установками,  теперь  зияла  яма,  замусоренная
ошметками тел.
   Мощная волна горячего воздуха бесцеремонно швырнула Форда  и  Колина  к
небу. Форд со слепым отчаянием пытался удержать  полотенце,  но  не  смог.
Беспомощно кувыркаясь в воздухе, он взмыл  вверх,  завис  на  мгновение  в
верхней параболе и начал падать. Он падал, и падал, и падал,  и  вдруг  со
всего размаху врезался в Колина, возносившегося ему навстречу.
   Изо всех сил вцепился он в маленького круглого робота.  Колин  отчаянно
соскальзывал к фасаду "Путеводителя", из последних сил пытаясь не потерять
контроль над своими системами и замедлить падение.
   Мир тошнотворно вращался вокруг головы Форда, сам он вращался вместе  с
Колином, и вдруг, не менее тошнотворно, все это кончилось.
   Форд обнаружил, что лежит на оконном карнизе.
   Мимо него в воздухе пролетело полотенце. Он вытянул руку и схватил его.
   В нескольких дюймах от него подпрыгивал в воздухе Колин.
   Избитый,  истекающий  кровью  и  почти   бездыханный   Форд   осторожно
огляделся. Карниз имел в ширину не  больше  фута  и  находился  на  высоте
тринадцатого этажа.
   _Тринадцатого_.
   Форд точно знал, что это тринадцатый этаж: все окна были  затемненными.
Он здорово расстроился. Свои ботинки он отхватил за сумасшедшие  деньги  в
Нью-Йорке, в Ист-Сайде. Помнится, он даже  накатал  замечательное  эссе  о
счастье носить удобную обувь, которое резюмировали до  фразы  "в  основном
безвредна". Вакуум их всех заарктурь.
   И вот один из этих ботинок покинул его навеки. Форд запрокинул голову и
посмотрел в небо. Все это было бы  не  так  грустно,  когда  бы  ту  самую
планету не уничтожили, что означало: второй такой  пары  ботинок  ему  уже
никогда не купить.
   Правда,  с  учетом  законов  невероятности,  планет  Земля   существует
бесконечное множество. Однако если разобраться, приличные  ботинки  купить
не   так-то   просто    -    не    на    всякой    складке    многомерного
пространственно-временного континуума они попадаются, отнюдь.
   Форд вздохнул.
   Ну ладно, хватит об этом. По  крайней  мере  ботинок  спас  ему  жизнь.
Временно.
   Он примостился на карнизе тринадцатого этажа, вовсе не уверенный в том,
что игра стоила свеч - то есть ботинка.
   Заглянул сквозь затемненное стекло внутрь.
   Мрак и тишина. Как в склепе.
   Впрочем,  не  будем  возводить  напраслину  на  склепы.  Форду  не  раз
доводилось   оттягиваться   на   замечательных   пирушках   в   совершенно
замечательных склепах.
   Стоп! Так, это что, п