пы какой-то угрозе  подлинной,
поражающей его со спины.
   И только тут он догадался срочно обернуться.
   Пусто.
   Одна только тьма.
   Это явилось решающим ударом для его нервов. Он попятился назад, к  тому
месту, от которого пятился сначала.
   Спустя некоторое время до него дошло, что он движется спиной  вперед  к
тому месту, от которого вначале улепетывал.
   И был вынужден сознаться, что поступает глупо. Он решил, что безопаснее
будет пятиться в ту сторону, куда он пятился сначала, и вновь развернулся.
   Тут-то и оказалось, что второе движение его души оказалось верным,  ибо
за его спиной тихо стояло неописуемо ужасное чудовище. Артур дико возопил.
Его кожа рванулась в одну сторону, а скелет - в противоположную,  меж  тем
как мозг серьезно задумался, которое из двух ушей использовать в  качестве
аварийного выхода.
   - Спорим, ты не ждал,  что  опять  со  мной  свидишься,  -  проговорило
чудище.
   Артур невольно удивился - прежде он с  этим  чудовищем  не  встречался.
Доказательством тому служил сей неоспоримый факт, что  до  сих  пор  Артур
спал по ночам спокойным сном. Оно было... было... было оно...
   Артур захлопал глазами. Чудище стояло совершенно бездвижно. Кого-то оно
напоминало...
   Ужасный хладный покой снизошел на Артура - он осознал,  что  перед  ним
предстало топографическое изображение мухи комнатной, шести футов высотой.
   Он подивился, зачем это ему демонстрируют шестифутовую  голографическую
муху. И чей же голос он слышал?
   Голограмма выглядела до озноба жизнеподобно.
   Она исчезла.
   - А может, я лучше тебе запомнился, - произнес голос,  густой,  гулкий,
злобный голос - точно расплавленная смола с каким-то нехорошим  намерением
выливалась из котла - в обличье кролика.
   Раздался щелчок, и во  тьме  лабиринта  появился  кролик,  колоссально,
ужасающе, кошмарно пушистый и очаровательный кролик - тоже голограмма,  но
очень качественная: каждый пушистый и очаровательный волосок его  пушистой
очаровательной  шубки  казался  настоящим.  Артур  ошеломленно  узрел   во
влажном,  очаровательном,  немигающем  карем  глазу  кролика   собственное
отражение.
   - Рожденный во тьме, - загремел голос, - вскормленный во тьме.  Однажды
утром я впервые высунул свою головку в дивный новый  мир  -  и  череп  мой
хрустнул под каким-то примитивным кремневым орудием.
   Изготовленным тобой,  Артур  Дент,  и  тобой  же  занесенным.  Довольно
тяжелым, настолько мне помнится.
   Из моей шкурки ты сделал сумку для хранения красивых камешков. Мне  это
известно, поскольку в следующем перерождении я вернулся к жизни в  обличье
мухи, а ты меня прихлопнул. Вновь. Только на этот раз ты  прихлопнул  меня
сумкой, сшитой из моей предыдущей шкурки.
   Артур Дент, ты не просто жесток и бессердечен, но еще и лишен малейшего
понятия о такте.
   Голос временно умолк. Артур только беззвучно разевал рот.
   - Вижу, сумку ты потерял, - заявил голос. - Что, надоела?
   Артур беспомощно покрутил головой. Он хотел объяснить,  что  вообще-то,
напротив, очень любил эту сумку, и очень ее берег, и всюду брал  с  собой,
но по какой-то неизвестной причине после каждого  путешествия  у  него  на
плече оказывалась совершенно не та сумка. И прямо в этот  момент,  как  ни
странно, он впервые заметил, что теперь у него на  плече  висит  сумка  из
отвратительного искусственного леопардового меха, а не та, которая была  у
него еще несколько минут назад там, откуда он сюда прибыл. Будь его  воля,
он бы и в руки такую сумку не взял, и одному  Богу  известно,  что  в  ней
лежит, поскольку это не его сумка, и, конечно, он  предпочел  бы  получить
свою подлинную сумку назад, хотя, конечно, ему ужасно жаль, что  он  столь
преждевременно отобрал ее, точнее, сырье для нее, то есть кроличью шкурку,
у прежнего владельца, в смысле кролика, к которому  он  сейчас  безуспешно
пытался обратиться.
   Все, что ему удалось произнести вслух, - это "Эхм".
   - Познакомься с тритоном, на которого ты наступил, - произнес голос.
   И вот в коридоре перед Артуром предстал тритон: гигантский, чешуйчатый,
зеленый. Обернувшись, Артур  вскричал  благим  матом,  отпрыгнул  назад  и
оказался посреди кролика. Он снова вскричал, но  отпрыгивать  было  больше
некуда.
   - Это тоже был я, - вкрадчиво зарычал голос, - можно  подумать,  ты  не
знал...
   - Не знал? - вскинулся Артур. - Это можно было знать?
   -  Чем  любопытна  реинкарнация,  -  прогудел  голос,   -   большинство
индивидуумов, большинство душ даже не подозревают, что проходят через нее.
   Он многозначительно умолк. Артуру показалось, что многозначительности в
атмосфере встречи и так хватает.
   - Я ОСОЗНАЛ, - прошипел голос, -  то  есть  МОЕ  СОЗНАНИЕ  ПРОБУДИЛОСЬ.
Медленно. Шаг за шагом.
   Неизвестный вновь помолчал, переводя дух.
   - Разве я мог что-то изменить, - взревел он, - когда каждый раз,  вновь
и вновь, вновь и вновь, меня постигала все одна и та же судьба!  В  каждом
очередном перерождении я погибал от руки Артура Дента. В  любом  теле,  на
любой планете, в  любой  момент  времени  не  успеваю  я  оглянуться,  как
приходит Артур Дент и - хрясь - со мной расправляется.
   Трудненько не заметить. Нехилая  памятка.  Нехилый  узелок  на  носовом
платке. Вечная премия от судьбы, черт бы ее...
   "Ну и ну, - говорила моя душа самой себе всякий раз, когда  возносилась
назад в астрал после очередной  бесплодной,  Денто-пресеченной  вылазки  в
край живых, - этот тип, который переехал меня, когда я, никого не  трогая,
скакала по шоссе к своему любимому пруду... где-то я его уже видела..."  И
постепенно  я  воссоздал  цельную  картину  происходящего.  Дент,  ты  мой
многократный убийца!
   Отголоски вопля гулко покатились в  оба  конца  коридора.  Похолодевший
Артур молчал, недоверчиво крутя головой.
   - Вот этот миг, Дент, - завизжал голос, срываясь на писк от  ненависти,
- вот миг, когда у меня наконец-то отверзлись очи!
   Перед Артуром,  задохнувшимся  от  ужаса,  предстало  нечто  неописуемо
отвратительное.
   Попробуем все  же  описать  эту  картину.  Огромная  пещера  с  сырыми,
трепещущими  стенами,  в  которой  ворочалось,  облизывая   жуткие   белые
надгробия, колоссальное, скользкое, могучее китообразное существо.  Высоко
над пещерой поднимался широкий мыс, за которым виднелись  темные  закоулки
еще двух отвратительных пещер, где...
   Внезапно Артур Дент сообразил, что смотрит  самому  себе  в  рот,  хотя
прежде всего должен  был  обратить  внимание  на  живую  устрицу,  которая
беспомощно в этот рот погружалась.
   Он с криком отпрянул, отводя глаза.
   Когда он снова поднял голову,  отвратительное  видение  улетучилось.  В
коридоре было темно, а некоторое время даже и тихо. Он остался наедине  со
своими мыслями. И мысли эти были  весьма  неприятные.  Им  не  помешал  бы
вооруженный конвой.
   Затем раздался низкий, гулкий скрип.  Большой  кусок  стены  отъехал  в
сторону, открыв обзор на еще один участок кромешной тьмы.  Артур  заглянул
туда с не меньшей опаской, чем мышь в темную собачью будку.
   Голос вновь заговорил с ним:
   - Скажи мне, что это было совпадение,  Дент.  Только  осмелься  сказать
мне, что это было совпадение!
   - Это правда было совпадение, - поспешно выпалил Артур.
   - Вранье! - зарычали в ответ.
   - Это было... - повторил Артур, - ...было...
   - Если это совпадение, - взревел голос, - то я не Аграджаг!!!
   - Видимо, - проговорил Артур, - вы будете утверждать, что вы Аграджаг.
   - Да! - прошипел Аграджаг, словно тяжким усилием мысли проник  в  смысл
запутанного силлогизма.
   - Э-э, боюсь, все равно это было случайным совпадением, - сказал Артур.
   - Ну-ка поди сюда и повтори! - взвыл голос в новом припадке ярости.
   Артур вошел в дверь и повторил, что то было совпадение,  точнее,  почти
повторил. На последних слогах его язык лишился чувств, ибо  зажегся  свет,
озарив помещение, в которое Артур забрел.
   То был Собор Ненависти.
   То был плод сознания не просто искалеченного, но буквально согнутого  в
дугу.
   Он был велик и ужасен.
   В нем находилась Статуя.
   К Статуе мы еще вернемся.
   Просторный, невероятно просторный зал - точно внутренность выскобленной
изнутри горы  (так  оно  и  было  в  действительности).  Ошалелому  Артуру
померещилось, что стены головокружительно вращаются вокруг него.
   Стены были черны.
   Там, где черный уступал место  другим  цветам,  наблюдатель  немедленно
сожалел об этом, поскольку эти цвета принадлежали к широкой  глазо-резущей
гамме от Инфра-Страшного до Ультра-Вампиретового.  Среди  них  можно  было
распознать  такие  оттенки,  как  Желтая  Похоть,  Красный  Гадмий,  Синий
Ультрауморин, Берлинская Кобра, Змеиная Лазурь, Гнусно-Лиловый номер 13  и
Холерная Зелень.
   Этими красками были раскрашены для заметности скульптурные украшения, а
именно химеры, от которых стошнило бы самого Босха.
   Все без исключения  химеры  пялились  со  стен,  с  колонн,  с  висячих
контрфорсов, с хоров - пялились на Статую, до которой мы вскоре дойдем.
   Хоть химеры и были  таковы,  что  от  них  стошнило  бы  самого  Босха,
выражения их физиономий свидетельствовали, что при виде Статуи стошнило бы
их самих (если б они имели  желудки  и  прежде  нашли  кого-либо,  кто  не
побоялся бы подать им обед).
   Стены были облицованы мемориальными досками -  в  память  о  каждом  из
убиенных Артуром Дентом.
   Некоторые из этих имен были подчеркнуты и  отмечены  звездочками.  Так,
корова, из чьего мяса была приготовлена говяжья отбивная,  которую  Артуру
когда-то подали в одном ресторане, удостоилась лишь наимельчайшего петита,
в то время как имя рыбы, которую Артур самолично выловил, а потом,  решив,
что она невкусная, выбросил недоеденной на помойку, было подчеркнуто двумя
жирными линиями, а также уснащено тремя рядами  звездочек  и  изображением
окровавленного кинжала.
   Но самым удручающим - помимо Статуи, к  которой  мы  кругами  да  около
подбираемся, - был тот несомненный факт, что все эти люди и существа  были
одним и тем же лицом.
   И  точно  так  же  было  несомненно,  что  это  лицо,  справедливо  ли,
несправедливо, было чрезвычайно уязвлено и разгневано.
   Собственно,  не  будет  преувеличением  сказать,  что  подобного  гнева
Вселенная еще  не  видывала.  То  был  гнев  эпического  размаха,  жгучее,
ослепительное пламя гнева, гнево-протуберанец, протянувшийся  от  края  до
края пространства и времени.
   Свое наиболее полное воплощение этот гнев  нашел  в  Статуе  -  главном
экспонате этого музея кошмаров. То было  скульптурное  изображение  Артура
Дента. Причем весьма нелицеприятное. Пятьдесят футов в высоту - и в каждом
дюйме  из  этих  пятидесяти  футов  овеществлено  ярое  рвение  оскорбить,
высмеять, принизить. От крохотного прыщика на левой ноздре до  мешковатого
покроя халата - ни единого аспекта внешности  Артура  Дента  скульптор  не
упустил, ни единой мелочи не преминул извратить и осмеять.
   Артур  был  представлен  в   виде   монстра,   мерзкого,   ненасытного,
прожорливого великана, огнем, мечом и челюстями прокладывающего себе  путь
сквозь  невинную  Вселенную,  которую  олицетворяли  его  жертвы.  Точнее,
жертва, единая во многих лицах.
   Каждая из тридцати рук, которыми снабдило Артура священное  негодование
скульптора, совершала свое,  отдельное  позорное  деяние:  одна  разбивала
череп кролику, другая давила муху, третья мяла в пальцах цветок, четвертая
ловила в волосах блох... Что делают некоторые руки, Артур сначала  даже  и
не понял.
   Многочисленные ноги Статуи по большей части были заняты  растаптыванием
муравьев.
   Закрыв руками лицо, Артур  беспомощно  замотал  головой  из  стороны  в
сторону, сокрушаясь и дивясь безумным капризам мироздания.
   Когда же он снова отвел руки от своих глаз, перед ним стоял  тот  самый
не то человек, не то зверь - существо, в общем, - которое, если верить его
словам,  Артур  и  преследовал  столь  безжалостно   из   перерождения   в
перерождение.
   - ХХХХХХррррррррфааааааааХХХХХХХХ! - молвил Аграджаг.
   Он, то есть оно, то есть черт его знает что, походил на
   очень злобную,
   очень толстую,
   очень летучую мышь.
   Переваливаясь с боку на бок, Аграджаг неспешно обошел вокруг  Артура  и
ткнул ему в грудь своей кривой когтистой лапой.
   - Послушайте... - запротестовал Артур.
   - ХХХХХХррррррррфааааааааХХХХХХХХ! - привел свои аргументы Аграджаг,  и
Артур скрепя сердце согласился с ними  на  том  основании,  что  несколько
побаивался этого отвратительного пришельца с его  неадекватной  яростью  и
искалеченным телом.
   Аграджаг был черный  и  пузатый,  с  морщинистой,  точно  старая  шина,
мордой.
   Его перепончатые крылья походили на  жалкие,  изломанные  ширмочки,  но
смотрелись куда более грозно,  чем  обычные  мускулистые  крылья  здоровой
летучей мыши. Должно быть, дело было в беспрецедентном упорстве,  с  каким
дух Аграджага держался за жизнь наперекор всем бурям.
   Раскрыв  пасть,  Аграджаг  продемонстрировал  поразительную   коллекцию
зубов.
   Тут  не  нашлось  бы  двух  одинаковых  -  все  они,   казалось,   были
позаимствованы у разных зверей, а  на  челюстях  располагались  под  столь
странными углами, что за  Аграджага  становилось  страшно  -  складывалось
впечатление, что если он вдруг решит  что-то  пожевать,  то  с  первой  же
попытки откусит себе полморды и, возможно, глаз в придачу.
   Каждый из трех его глаз был маленьким и  налитым  кровью,  а  на  жизнь
смотрел еще менее здраво, чем объевшаяся рыба с куста бузины.
   - Я был на крикетном матче, - проревел он.
   В данном контексте это заявление показалось столь фантастическим, что у
Артура буквально перехватило дух.
   - Да не в этом теле! - вскричало существо, срываясь на  визг.  -  Не  в
этом!  Это  мое  последнее  тело.  Мое  последнее   перерождение.   Модель
"Смерть-Артуру-Денту". Мой последний шанс.  И  черт  возьми,  сколько  мне
пришлось за этот шанс повоевать!
   - Но...
   - Я пошел на... - ревел Аграджаг, - на  крикетный  матч!  У  меня  было
слабое сердце, но что плохого, сказал я жене, может случиться со  мной  на
крикетном матче? И вот сижу я спокойно на трибуне, смотрю игру, и что же?
   Прямо передо мной словно из-под земли злокозненно  появляются  какие-то
двое. И последнее, что невольно заметили мои  глаза  перед  тем,  как  мое
слабое сердце разорвалось, - это, что один из них - Артур Дент, а  из  его
бороды торчит кроличья кость. И это совпадение?
   - Да, - выдохнул Артур.
   - Ах, совпаденьице? - завопило существо,  болезненно  всплеснув  своими
изломанными крыльями и слегка оцарапав себе правую щеку каким-то  особенно
кривым клыком. При ближайшем рассмотрении (до которого Артур предпочел  бы
не доводить дела), выяснилось, что вся морда Аграджага  облеплена  рваными
полосками черного пластыря.
   Артур нервно попятился. Схватился за бороду. В ужасе  обнаружил  в  ней
все ту же кроличью кость. Вырвал ее из бороды и отшвырнул подальше.
   -  Послушайте,  -  сказал  он,  -  ведь  это  просто  судьба  над  вами
издевается. И надо мной. Над нами. Это чистая игра случая.
   - Что ты, Дент, имеешь против меня? -  прошипело  существо,  решительно
ковыляя к нему.
   - Ничего, - упорствовал Артур, - честно, ничего.
   Аграджаг уставился на него круглыми, как пуговицы, глазами:
   - Странная у тебя манера обращаться  с  теми,  против  кого  ничего  не
имеешь. Только и делаешь, что их убиваешь. Я  назвал  бы  это  чрезвычайно
оригинальным стилем социального взаимодействия. А  еще  я  назвал  бы  это
ложью!
   - Но послушайте же, - не сдавался Артур, - мне очень стыдно.  Это  было
ужасное недоразумение. Мне вообще-то пора. У  вас  есть  часы?  Мне  нужно
заняться спасением Вселенной. - С такими словами Артур все дальше  пятился
от Аграджага.
   А Аграджаг следовал за ним.
   - Однажды, - хрипел он, - однажды я решил капитулировать  -  больше  не
соваться в круг перерождений. Я хотел остаться в астрале. И что же?
   Артур некрасиво замотал головой, выражая тем самым,  что  он  не  знает
продолжения и знать не хочет. Он пятился бы и дальше,  если  б  не  уперся
спиной в холодный черный камень, путем невообразимых  геркулесовых  усилий
превращенный в гротесковое подобие его шлепанцев.  Он  покосился  на  свою
собственную изуродованную сарказмом фигуру, что нависала над  ним  башней,
гадая, каким загадочным делом занимается последняя из тридцати рук.
   - И что же?  Меня  насильно  выволокли  назад  в  материальный  мир,  -
продолжал Аграджаг, - в обличье растения,  именуемого  петуния.  Причем  в
горшке. Это веселенькое и коротенькое перерождение началось  с  того,  что
горшок со мной оказался, безо всякой опоры,  на  высоте  трехсот  миль  от
поверхности весьма зловещей планеты. Не  очень-то  прочное  положение  для
горшка  с  петунией,  скажете  вы.  И  будете  правы.   Это   перерождение
завершилось недолгое время спустя, тремястами милями ниже. Ударом о свежий
труп кашалота, осмелюсь добавить. То был мой павший брат по духу.
   Аграджаг воззрился на Артура с обновленной ненавистью.
   - По дороге вниз, - прошипел он, - я невольно заметил белый  звездолет.
Нестерпимо помпезный. А в иллюминаторе этого помпезного звездолета - сытую
рожу Артура Дента. СОВПАДЕНЬИЦЕ?!
   - ДА! - завопил Артур.
   Вновь покосившись на Статую, он сообразил, что загадочная рука в  своей
бессмысленной жестокости способствовала рождению горшка  с  петунией.  Так
просто и не догадаешься.
   - Мне надо идти, - упорствовал Артур.
   - Еще поспеешь уйти, - заявил Аграджаг, - только сперва  я  тебя  убью.
СПЕРВА.
   - Вы знаете, лучше не  надо,  -  стал  объяснять  Артур,  взбираясь  на
гладкий мысок своего каменного шлепанца, - потому  что  я,  понимаете  ли,
должен спасти Вселенную. Мне необходимо отыскать  Серебряную  Перекладину,
вот в чем вся штука. А у покойника это вряд ли получится.
   - Спасти Вселенную? -  презрительно  процедил  Аграджаг.  -  Надо  было
раньше об этом думать, а не объявлять мне вендетту!  Только  один  пример!
Помнишь Бету Ставромулоса? Помнишь,  как  стоило  тебе  там  появиться,  и
кто-то...
   - Я в жизни там не был, - возразил Артур.
   - ...кто-то попытался тебя убить, а ты пригнулся. Как ты думаешь,  кого
поразила пуля? Ты что сказал?
   - В жизни там не был, на этой Старо... Старму... - повторил Артур. -  И
не понимаю, о чем вы толкуете. Мне пора.
   Аграджаг буквально обмер:
   - Как это не был? Ты -  виновник  моей  тамошней  смерти,  как  и  всех
остальных. Меня, случайного прохожего... - И затрясся мелкой дрожью.
   - Я вообще о таком месте не  слышал,  -  настаивал  Артур.  -  И  никто
никогда не пытался меня убить. То есть никто, кроме вас.  Может,  мне  еще
предстоит туда попасть?
   Аграджаг стоял, медленно хлопая глазами, точно олицетворение застывшего
ужаса перед логикой.
   - Ты не был... и даже не знаешь, что такое Бета Ставромулоса... все еще
не знаешь? - прошептал он.
   - Нет, - сказал Артур, - я вообще в первый раз слышу, что  есть  такая.
Безусловно, никогда там не был и не собираюсь.
   - О, ты туда все равно попадешь, - пробормотал Аграджаг  со  слезами  в
голосе, - попадешь как миленький. О священный вакуум! -  Заковыляв  прочь,
он с тоской оглядел стены  своего  колоссального  Собора  Ненависти.  -  Я
залучил тебя сюда слишком рано!  -  И  разрыдался,  вопя  сквозь  плач:  -
Слишком рано, о вакуум и все его гады!
   Внезапно Аграджаг  встрепенулся  и  уставил  на  Артура  свой  злобный,
исполненный ненависти глаз.
   - Я все равно тебя убью! -  взревел  он.  -  Даже  если  это  логически
невероятно! Все равно попробую, вакуум меня заарктурь! Я взорву эту  гору!
- взвизгнул он. - Посмотрим, Дент, как ты тогда запоешь!
   Превозмогая боль во всем  теле,  он  медленно  заковылял  к  небольшому
черному  жертвенному  алтарю.  Теперь  он   вопил   столь   яростно,   что
действительно буквально раздирал свое лицо клыками.
   Соскочив со своего шле