е пропустить в северные равнины. Из всех направлений, по 
которым они могут двинуться, это для нас будет наихудшим... и я думаю, что 
именно это направление они и выберут, потому что вы находитесь здесь, и они 
об этом рано или поздно непременно узнают. 
	-- Я вас поняла,-- сказала она. 
	-- Мы их удержим.-- В глазах старика была печаль.-- Мы потеряем 
многих, но удержим их. Выбора у нас просто нет. Отправляйтесь в путь. Но 
сначала выспитесь. Утром к вам присоединятся Леллин и Сизар, и мы будем 
надеяться, что вас ждет удача, леди Моргейн. Мы верим вам. Я надеюсь, вы не 
причините нам вреда. 
	Она наклонила голову, выражая уважение старому кел. 
	-- Доброй ночи, милорд,-- сказала она, повернулась и вышла. Вейни 
аккуратно поставил лампу на место и, когда старый кел уселся в кресло, 
поклонился, как это делали люди его народа -- коснулся лбом земли. 
	-- Человек,-- тихо сказал Мерир,-- лишь благодаря тебе я поверил твоей 
леди. 
	-- Почему, лорд? -- спросил он, ибо его удивили слова старика. 
	-- Твоя преданность ей -- вот что больше всего меня убедило. 
Самолюбие обычно приводит к тому, что человек и кел не доверяют друг другу. 
Но ни ты, ни твоя госпожа не подвержены этой болезни. Ты служишь ей, но не 
потому, что боишься. Ты презираешь слуг, но ты для нее больше, чем просто 
слуга. Ты воин, как сирриндим, но все же не похож на кемай. Ты с уважением 
относишься к старости, даже если имеешь дело со стариком не твоей крови. 
Такие мелочи говорят больше, чем слова. И потому я склонен доверять твоей 
леди. 
	Вейни был потрясен этим, понимая, что они не оправдают доверие 
старика, и испытал страх. Он почувствовал себя совершенно прозрачным и при 
этом нечистым. 
	-- Постарайся сохранить Леллина,-- попросил его старик. 
	-- Да, лорд,-- прошептал он, понимая, что действительно будет 
выполнять это обещание. Слезы застлали его глаза, он заговорил с трудом, 
снова усевшись на циновку.-- Благодарю вас за заботу о моей леди, которая 
очень устала, мы оба устали от сражений и странствий. Спасибо за то, что вы 
дали нам передышку, и за то, что поможете пройти через ваши земли. Могу ли 
я идти, милорд? 
	Старый кел попрощался с ним, он поднялся с циновки и вышел из 
шатра. Моргейн он нашел на прежнем месте, среди слушающих в темноте пение 
кел. 
 
 
	-- Нам надо выспаться,-- сказала Моргейн.-- К тому же, доспехи здесь 
бесполезны. Спи спокойно. Боюсь, в следующий раз это нам удастся сделать не 
скоро. 
	Он согласился с ней, повесил между ними в качестве занавеса одно из 
одеял, с наслаждением освободился от доспехов и одежды, завернулся в одеяло 
и лег. Моргейн поступила так же и улеглась на мягкие шкуры, служившие им 
постелью. Самодельный занавес не доставал до пола, а снаружи проникал 
слабый свет от костра. Он видел, что она смотрит на него, оперев голову на 
руку. 
	-- Что задержало тебя у Мерира? 
	-- Мой ответ может показаться странным. 
	-- Я задала вопрос. 
	-- Он сказал, что верит вам только из-за меня... что будь в наших душах 
зло, оно не осталось бы от него сокрытым... Они, несомненно, принимают вас 
за одну из своих. 
	Она горько рассмеялась. 
	-- Лио, мы принесем этим людям несчастье. 
	-- Успокойся. Даже в Эндарине я не говорила о таких вещах. Эндарин 
связан с кел тесными связями, и там было небезопасно. Кроме того, кто знает, 
на каком языке говорят эти сирриндимы? И как много кел знают этот язык? 
Ведь не напрасно же с нами отправляется Леллин. Не забывай, что мы все время 
будем не одни. 
	-- Я не забуду. 
	-- И все же ты знаешь, Вейни, что у меня нет выбора. 
	-- Я знаю. Я понимаю. 
	На ее мрачном лице проступила печаль. 
	-- Спи,-- сказала она и закрыла глаза. Это был самый лучший совет, 
какой она могла ему дать. 
 
 
 
Глава 5 
 
	Они уезжали, не пытаясь сохранить свой отъезд в тайне. К шатру 
Мерира подвели коней, и там Леллин попрощался со своим дедом, отцом, 
матерью и дядей -- это были серьезные, доброглазые кел вроде Мерира. 
Родители его выглядели слишком старыми для такого молодого сына и отъезд 
его восприняли тяжело. Сизар тоже трогательно попрощался с ними, поцеловал 
им руки и пожелал им всего доброго. Похоже, кемейс не имел родственников в 
этом лагере. 
	Им предложили еды на дорогу, и они не стали отказываться. Затем 
Мерир вышел вперед и протянул Моргейн золотой медальон изящной и 
прекрасной работы. 
	-- Я даю это вам,-- сказал он,-- чтобы вы могли безопасно 
путешествовать.-- Другой медальон, серебряный, он повесил на шею Вейни. 
	-- Эти вещи дают вам право просить все что угодно у любого из наших 
людей, кроме тех эрхе, которые мне не повинуются. Но даже они отнесутся к 
ним с уважением. В Шатане это -- лучшее средство защиты, чем любое оружие. 
	Моргейн в знак уважения поклонилась ему, а Вейни склонился к его 
ногам, ибо без помощи старого лорда путешествие грозило стать трудным и 
опасным. 
	Они подошли к коням. Шкуры Сиптаха и Мэй блестели после мытья, и 
по самим ним было заметно, что о них хорошо заботились. Кто-то украсил 
упряжь Сиптаха звездчатыми синими цветами, а упряжь Мэй -- белыми... 
Странное украшение, даже для коня жителя Карша, подумал Вейни. Но это был 
дружеский жест, как и все жесты этого доброго народа, и он тронул его. 
	Для Леллина и Сизара лошадей не было. 
	-- Мы получим их позже,-- объяснил Леллин. 
	-- Ты знаешь, куда мы направляемся? -- спросила Моргейн. 
	-- Мы отправимся туда, куда вы желаете. Когда понадобятся лошади, 
они у нас будут. 
	Таким образом, сразу стало ясно, что в пути за ними будут следить не 
только глаза Леллина. 
	Когда они выезжали из лагеря, люди и кел провожали их глубокими 
поклонами -- словно бы трава гнулась под сильным ветром. Они будто бы 
провожали старых друзей. Это продолжалось почти до края леса. 
	Там Вейни повернулся и глянул назад, чтобы убедиться, что это место 
существует на самом деле. Они уже находились в тени леса, но лагерь был залит 
золотистым светом -- городок из шатров, готовый в любую минуту сняться с 
места и быстро исчезнуть, раствориться в лесу. 
	Они въехали в лес, и сразу стало прохладней. На этот раз они поехали 
по другой тропе, не по той, по которой приехали сюда, и Леллин пояснил, что 
они будут придерживаться ее до полудня. Леллин шел перед Сиптахом, в то 
время как Сизар тенью скользил в кустах. Время от времени кел тонко 
посвистывал, и впереди тогда отзывалось эхо, а иногда, на радость Леллину, 
звуки эти были мелодиями кел, дикими, странными. 
	-- Не надо слишком рисковать,-- сказала ему Моргейн после одной из 
таких перекличек.-- Среди наших врагов есть такие, которые знают лес. 
	Леллин повернулся и ответил легким поклоном. Прогулка, похоже, 
доставляла ему удовольствие, на лице его появилась улыбка.-- Здесь пока 
повсюду наши люди,-- сказал он.-- Но я не забуду вашего предупреждения, 
миледи. 
	Он казался хрупким, этот Леллин Эрирен, но сегодня, как это ни 
выглядело странным для его народа, он шел вооруженным -- с маленьким луком 
и колчаном со стрелами с коричневым оперением. Вейни отметил, что этот 
высокий худощавый кел, скорее всего, может пользоваться своим оружием с 
таким же искусством, с каким его кемейс умеет бесшумно ходить в кустах. 
Несомненно, они с Моргейн производили такой шум, что их проводникам 
могло казаться, что они шумят нарочно. С таким же успехом они могли ехать 
по лесу, распевая во все горло песни. 
 
 
	Днем они отдохнули, Леллин подозвал Сизара и велел ему сесть рядом, 
возле ручья. Кони напились, а путники перекусили. Они привыкли за последние 
дни питаться хорошо, привыкли к регулярным трапезам, тогда как прежнее 
путешествие измотало их так, что доспехи висели на них как на вешалке. 
Теперь они снова были в пути и остановились на привал погреться на теплом 
солнышке. Глаза Моргейн были полуприкрыты, но сама она была настороже и 
смотрела на двух своих проводников так, будто те что-то против нее 
замышляли. 
	-- Нам следует двигаться дальше,-- сказала она гораздо раньше, чем им 
хотелось, и встала. Они поднялись, Вейни взял с земли седельные сумки. 
	-- Миледи Моргейн говорит, что наши враги знают леса,-- сказал 
Леллин Сизару.-- Будь очень внимателен. 
	Человек прижал руки к поясу и коротко кивнул. 
	-- Пока все тихо, никаких признаков опасности. 
	-- Опасностей на нашем пути будет сколько угодно,-- сказала Моргейн.-
- И сейчас мы уже отъехали на заметное расстояние от вашего лагеря. Сколько 
еще времени вы будете нас сопровождать? 
	Оба посмотрели на нее с явным удивлением, но Леллин опомнился 
первым и церемонно поклонился. 
	-- Я назначен вашим проводником и буду сопровождать вас, куда бы вы 
ни пошли. Если на вас нападут, мы будем вас защищать. Если вы нападете на 
других, мы будем в стороне. Если вам понадобится уйти на равнину, мы с вами 
не поедем. Если наши враги проникнут в Шатан, мы будем иметь с ними дело, и 
до вас они не доберутся. 
	-- А если я попрошу вас проводить меня в Нихмин? 
	Леллин посмотрел ей прямо в лицо, словно бы пытаясь ответить 
взглядом. 
	-- Меня предупреждали, что вы хотите попасть туда, и теперь я 
предупреждаю вас, миледи: это опасное место, и не только для ваших врагов. У 
него есть свои собственные защитники, те эрхе, о которых говорил вам мой 
дед. Для вас безопаснее туда не ходить. 
	-- Но я все равно туда поеду. 
	-- Значит, и я тоже, миледи. Но если вы намерены напасть на это место, 
предупреждаю: лучше вам этого не делать. 
	-- Если на него нападут мои враги, оно может не устоять. Если оно 
падет, то погибнет Шатан. Я говорила об этом с милордом Мериром. Он 
предупреждал меня о том же, о чем и ты, но сказал, что я могу поступать по 
своему усмотрению. И послал тебя охранять меня, разве не так? 
	-- Да,-- сказал Леллин и с лица его исчезла вся радость и спокойствие.-- 
Если вы решили обмануть нас, то, естественно, ни я, ни Сизар не можем вам 
этого позволить. Хотя вы, возможно, сумеете ускользнуть от нас или сделать 
что-нибудь еще. И еще мне хочется верить, что такого все же не случится. 
	-- Можешь мне поверить. Я обещала лорду Мериру, что ты вернешься 
домой в целости и сохранности, и я постараюсь выполнить свое обещание. 
	-- В таком случае, я отведу вас туда, куда вы просите. 
	-- Леллин,-- сказал Сизар,-- мне это не нравится. 
	-- Я ничего не могу поделать,-- сказал Леллин.-- Если бы дед сказал, что 
мы не должны идти в Нихмин, мы бы не пошли, но он ничего подобного не 
говорил. 
	-- Как ска...-- произнес Сизар и умолк. Все застыли, затаив дыхание. 
Приглушенный топот копыт, птичьи крики. И вновь то же самое, но почти 
рядом. 
	-- Мы уже не в безопасности,-- сказал Леллин. 
	-- Почему ты так решил? -- спросил Вейни. Его интересовало, по каким 
признакам Леллин судит о таких вещах. Тот прикусил губу и пожал плечами. 
	-- Поведение обитателей леса. Чем сильнее угроза, тем пронзительнее 
кричат птицы, тем быстрее движутся звери. У них есть разные песни для разных 
целей, а это была песня предупреждения. 
	-- Надо двигаться,-- сказал Сизар.-- Если мы не хотим, чтобы нас 
настигла опасность. 
	Моргейн нахмурилась, кивнула, и они поехали дальше. 
	Они не раз еще слышали такие предупреждения и весь день ехали по 
лесу, огибая по дуге Азерот. И хотя они ехали неизвестным им путем, места эти 
казались знакомыми. 
	-- Мы возле Мирринда,-- наконец решила Моргейн, и Вейни 
почувствовал то же самое, хотя его и удивляло, зачем пришлось давать такой 
крюк. 
	-- Вы правы,-- сказал Леллин,-- мы к северу от нее. Нам лучше 
держаться как можно дальше от края Азерота. 
	К вечеру они проехали мимо Мирринда и пересекли две маленькие 
речушки, едва замочившие копыта коней. Затем они въехали в рощу, где 
большинство деревьев были обвязаны белыми веревочками. 
	-- Что это? -- спросил Вейни, видевший такие метки близ Мирринда. В 
тот раз он не спрашивал об этом, потому что в Шиюне такие вещи имели 
зловещий смысл. Леллин улыбнулся и пожал плечами. 
	-- Мы близ деревни Кархенд, а веревками мы помечаем деревья, 
которые им позволено срубить. Чтобы они не рубили на дрова хорошие 
деревья. Так мы делаем во всем Шатане, для их и для нашей пользы. 
	-- Как садовники,-- заключил Вейни. Эта мысль его позабавила, потому 
что в Эндаре, тоже лесном мире, люди рубили деревья где хотели и какие 
хотели, и деревьев все равно оставалось много. 
	-- Да,-- сказал Леллин. Эта идея, похоже, пришлась ему по душе. Он 
постучал по темному стволу старого дерева, мимо которого они проходили в 
наступающих сумерках.-- Я изучил эти деревья больше, чем кто другой, и 
осмелюсь сказать, знаю их не хуже, чем деревенские знают своих коз. Еще когда 
я был мальчишкой, я ходил с одним стариком, и он меня многому научил. 
Действительно, мы вроде как садовники. Мы ухаживаем за этим лесом, как за 
цветником. 
	-- Пора уже делать привал,-- сказала Моргейн.-- Ты присмотрел какое-
нибудь место заранее, Леллин? 
	-- Кархенд. Там нас пустят в холл. 
	-- И в опасности окажется еще одна деревня? Я предпочла бы лес. 
	Леллин отвесил поклон и отошел на шаг. 
	-- Я понимаю ваше беспокойство, миледи, но нет нужды оставаться в 
лесу. Утром у нас будут кони, и здесь нам ничего не грозит. Вы встретите там 
знакомых. Кое-кто из мирриндян решил на всякий случай укрыться в Кархенде. 
	Моргейн посмотрела Вейни в глаза. Когда она дала согласие, он не 
сказал ни слова, но был рад. Больше двух лет он провел под открытым небом, 
но Мирринд напомнил ему об удобствах, которые, казалось, он забыл навсегда. 
Он твердо помнил, как просыпался в Мирринде по утрам, как ел горячий хлеб и 
масло -- их вкус ему никогда уже не забыть. Он подумал, что выносливость его 
начала покрываться ржавчиной. Путешествие через Шатан выглядело слишком 
легким, хотя они проехали за день большой путь и избежали каких-то 
опасностей... 
	Сизар вернулся на тропу и пошел рядом с ними в сгущающейся темноте. 
Вскоре они увидели, что лес кончается и начинается открытое пространство, 
поросшее травой. В последних лучах заката они выбрались к Кархенду. 
	Вся деревня высыпала встречать их.-- Сизар! Сизар! -- кричали бегущие 
навстречу дети. Они окружили кемейса и вцепились в него ручонками. 
	-- Это деревня Сизара,-- сказал Леллин.-- Здесь живут его родители, 
братья и сестры, так что вам не удастся избежать их гостеприимства. Да и меня 
не забудут. 
	Здесь жили три клана: Селен, Эрен и Тезен. Сизар, принадлежавший к 
клану Тезен, расцеловал сначала старейшин, затем родителей, затем братьев и 
сестер. Приход его не вызвал особого удивления, похоже, это было вполне 
обычным делом, но Вейни недоумевал, почему молодой кемейс, которому 
предстояло сопровождать их в опасном путешествии к Нихмину, привел их в 
свою деревню, подвергнув ее, таким образом, немалой опасности. 
	Леллина тоже встретил самый теплый прием. Ни старый, ни малый не 
проявляли особого благоговения перед ним. Он пожал руки родственникам 
Сизара, поцеловал в щеку его мать. 
	Затем они внезапно увидели мирриндян, спускающихся по ступенькам 
холла, будто бы те ожидали, пока хозяева деревни поприветствуют своих 
гостей. Они спускались -- Битейн и Битейс, старейшины Серсина и Мельзена, и 
молодые женщины... некоторые из них бежали, спеша выразить свою радость. 
	Среди прочих детей здесь был и Син. Вейни подхватил его за талию, и 
мальчишка оказался на спине Мэй. Син выглядел даже немного опешившим, 
когда Вейни дал ему в руки уздечку... но Мэй слишком устала, чтобы доставить 
ему беспокойство, она даже не отошла от Сиптаха. 
	Моргейн поздоровалась со старейшинами Мирринда, обняла Битейн, 
которая успела стать ее подругой, а затем последовал хор приглашений войти в 
холл, подкрепиться с дороги. 
	-- Посмотри за лошадьми,-- велела Моргейн, и Вейни взял поводья 
Сиптаха, а следом на Мэй двинулся Син, самый гордый мальчишка в Кархенде. 
	Сизар шел впереди, показывая дорогу, а позади тянулась стая 
мальчишек и девчонок из Мирринда и Кархенда. Они хватали лошадей за 
хвосты, но не было недостатка и в ручонках, протягивающих им траву и 
лакомства. 
	-- Поосторожнее с серым,-- сказал им Син, великий знаток лошадей.-- 
Лягается! 
	Совет был правильным, потому что дети подошли слишком близко, не 
обращая внимания на железные подковы лошадей. Но Сиптах, как и Мэй, вел 
себя на удивление спокойно, словно ему было прекрасно известно, как вести 
себя с детьми. Вейни увидел, что кони находятся в добрых руках, и похлопал 
Сина по плечу. 
	-- Я позабочусь о них, как всегда,-- сказал Син. Вейни не сомневался, 
что так оно и будет. 
	-- Увидимся в холле за ужином. Садись там рядом со мной,-- сказал 
Вейни, и Син засиял. 
	Он взглянул в сторону холла; Сизар ждал его в воротах, опершись на 
изгородь. 
	-- Напрасно ты ему это позволил. Ты, наверное, сам не ведаешь, что 
делаешь,-- сказал он. 
	Вейни резко глянул на него. 
	-- Не надо баловать мальчишку,-- сказал Сизар.-- Можешь навредить 
ему, сам того не понимая. 
	-- А если он хочет уехать отсюда? -- Его охватил гнев, но в Эндаре-
Карше тоже был такой закон, что каждого человека ждала своя судьба. 
	Сизар оглянулся, в глазах его было раздумье. 
	-- Пошли,-- сказал он, и они пошли к холлу. Следом за ними потянулась 
стая ребятишек, пытающихся подражать мягкому шагу кемейсов.-- Оглянись и 
пойми меня правильно,-- продолжал Сизар.-- Сейчас мы для них -- мечта. Но 
когда они достигнут определенного возраста...-- Сизар тихо рассмеялся,-- они 
будут думать по-другому, кроме очень немногих. И когда они услышат зов, они 
пойдут, но это будет только так, и никак иначе. А что касается этого мальчика: 
от него это не уйдет, но не искушай его так рано. Он может попробовать 
раньше, чем настанет его время, и пожалеет об этом. 
	-- Ты хочешь сказать, что он уйдет в лес, к кел? 
	-- Такое никогда не говорится, никогда не предполагается, и думать об 
этом нежелательно. Но те, кто уходят -- они уходят тогда, когда вырастают и 
становятся отчаянными, и им это не запрещается, если только раньше они не 
погибают в лесах. Это никогда не говорится... но среди детей ходит легенда, 
что когда им исполняется двенадцать, они могут уйти. Или чуть позднее... Но 
опаздывать нельзя. Они сами выбирают, уходить или остаться. Мы их не 
удерживаем... Никто из детей не погибает в пути, поскольку мы можем помочь. 
Но мы и не балуем их. У деревень своя жизнь, у нас -- своя. Ты должен понять 
это. Мы для тебя удивительны? 
	-- Иногда. 
	-- Ты не такой, как обычные кемейсы. 
	Он опустил глаза. 
	-- Я -- илин. Это нечто другое. 
	Они в молчании подошли к холлу. 
	-- В тебе есть какая-то странность,-- сказал Сизар, и это встревожило 
его. Он поглядел в глаза Сизара, в которых была жалость.-- Я думаю, это 
печаль по поводу твоего родственника. В обоих вас есть что-то необычное, 
причем у каждого -- свое. Твоя леди... 
	Что бы ни говорил Сизар, казалось, что он не договаривает, и Вейни 
испытующе посмотрел на него. 
	-- Леллин и я...-- Сизар сделал безнадежный жест.-- Кемейс, мы 
подозреваем в тебе то, о чем нам не было сказано, что ты... Ну, что-то давит на 
вас обоих. И мы оба предложили бы помощь, если бы знали, в чем именно она 
должна заключаться. 
	"Выпытывает информацию?",-- подумал Вейни и пристально посмотрел 
на собеседника. Слова Сизара несколько встревожили его. Он попытался 
улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и неубедительной. 
	-- Я постараюсь исправить свои манеры,-- сказал он.-- Я не думал, что я 
такой неприятный спутник. 
	Он повернулся и поднялся по деревянным ступеням в холл, где уже был 
приготовлен ужин, и слышал при этом, как Сизар поднимается следом. 
 
 
	Ужин в деревне начали готовить до их прихода, но еды хватило и на 
гостей. Как и Мирринд, Кархенд выглядел живущей в достатке деревней, и 
шуток за столом было не меньше, чем еды. Звучал смех, улыбались старики, 
беседуя возле очага, весело играли дети. Никто никого не обижал: судя по 
всему, законы кел пользовались здесь всеобщим уважением. 
	-- Нам пришлось многое оставить,