лся встать на ноги, возможно, чтобы 
сделать попытку убежать, но Вейни крепко держал его. 
	-- Выкиньте его во двор,-- сказал Вейни, вспоминая, как этот самый 
священник заманил его в Охтидж-ин, обещая ему безопасность, и как этот 
священник стоял рядом с Байдаррой.-- Пусть он испытает свою судьбу там, 
среди людей. 
	-- Как твое имя? -- спросила священника Моргейн. 
	-- Гинун,-- едва произнес полукровка. Он повернулся, чтобы взглянуть 
на Вейни. Темноглазый пожилой человек, может быть, больше человек, чем 
кваджл. От страха его губы тряслись.-- Великий лорд, многие будут помогать 
тебе, многие, и я буду помогать тебе. Наши лорды ошибались. 
	-- Думаешь, я поверю тебе? -- спросил Вейни с такой горечью, что ему 
было трудно говорить. Он освободил старика.-- Ты знал своих лордов, ты знал, 
что должно будет случиться, когда вел меня к ним. 
	-- Возьми нас с собой,-- прошептал Гинун,-- возьми нас с собой, не 
оставляйте нас здесь. 
	-- Куда? -- спросила Моргейн холодным тоном.-- Куда, по-твоему, мы 
направимся отсюда? 
	-- Через Источники, через Врата в другие земли. 
	Ужасно было видеть надежду в глазах священника, когда тот переводил 
взгляд с одного на другого. Его подбородок трясся, а глаза были наполнены 
слезами. Он поднял руку для того, чтобы прикоснуться к Моргейн, но вдруг 
потерял смелость и прикоснулся вместо этого к руке Вейни, всего лишь 
пальцами, не больше.-- Пожалуйста,-- просил он его. 
	-- А кто тебе это сказал? -- спросила Моргейн.-- Кто? 
	-- Мы ждали,-- прошептал хрипло священник.-- Мы стремились к 
Источникам, и мы ждали. Проведи нас через них, возьми нас с собой. 
	Моргейн отвернулась, не желая больше говорить с ним. Плечи 
священника опустились, он начал вздрагивать от рыданий. Затем посмотрел на 
Вейни. Его лицо было мертвенно-бледным.-- Мы служили кел,-- сказал он, 
словно оправдываясь.-- Мы ждали, мы ждали. Лорд, поговори с ней. Лорд, мы 
будем помогать тебе. 
	-- Уходи отсюда,-- сказал Вейни, ставя его на ноги. Тревога закралась в 
его сердце, когда он смотрел на священника, который служил дьяволу, чьи 
молитвы были на службе у кваджлов. Священник вырвался из его рук, все еще 
глядя на него умоляющими глазами. 
	-- Она не будет иметь с тобой никаких дел,-- сказал Вейни священнику.-- 
И я тоже. 
	-- Короли Бэрроу,-- зашептал священник, глаза которого отвернулись 
от него, а затем уставились снова. Он импульсивно трогал амулеты, которые 
висели на его одеянии.-- Лорд Рох пришел с истиной. Это была истинная 
правда. 
	И священник направился к двери, но Вейни схватил его и вернул назад. 
Тот бессмысленно боролся, как отчаявшийся человек. 
	-- Лио,-- сказал Вейни спокойным голосом, вызывающим страх у 
всех, кто его слышал, и готовый к любому повороту событий священник затих.-
- Лио, не разрешай ему уйти. Этот священник навредит тебе при первой 
возможности. Умоляю, не пренебрегайте моими словами. 
	Моргейн посмотрела на него, затем на священника.-- Бравый 
священник,-- сказала она стальным и чистым голосом в тишине, которая вдруг 
воцарилась в комнате.-- Фвар! 
	Из того угла, где стояли плененные стражи, вышел человек. Самый 
высокий по сравнению с остальными, ростом почти с Моргейн. У него было 
квадратное лицо, заживающий шрам бежал по правой щеке вниз через обе 
губы. Вейни сразу узнал того, кто гарцевал на вороном во дворе. 
	-- Да, леди,-- сказал Фвар. Его акцент был понятнее чем у других, и вел 
он себя с достоинством, стоя прямо. 
	-- Собери своих сородичей вместе и найди тех кел, которые выжили. Я 
не буду убивать их, Фвар. Я хочу посадить их в одной комнате под стражей. Ты 
знаешь, что я держу данное мной слово. 
	-- Да,-- ответил Фвар и нахмурился. Его лицо могло показаться вполне 
обычным, но это было не лицо, а маска, на которой больше всего выделялись 
глаза, горячие и жестокие -- Для некоторых из них вы пришли слишком поздно. 
	-- Меня не волнуют те, кто проклят всеми,-- ответила Моргейн.-- Я 
обязана только тебе и полагаюсь только на тебя, потому что ты мне понятен. 
	Фвар поколебался и, поклонившись, направился к выходу. 
	-- И еще, Фвар... 
	-- Леди? 
	-- Охтидж-ин отныне крепость людей, и я свое дело сделала. А те, кто 
занимаются сейчас грабежом -- они крадут у тебя. 
	Эта мысль явственно отразилась на лице Фвара, и прочие 
присутствующие внимательно следили за происходящим. 
	-- Да, пожалуй,-- сказал Фвар. 
	-- Леди,-- сказал другой с сильным акцентом.-- Амбары с зерном... 
Будете ли вы раздавать?.. 
	-- Разве не Хаз ваш священник? -- спросила она.-- Пусть ваш священник 
откроет амбары и поделит это ваше зерно среди ваших людей. Не спрашивайте 
меня больше о таких вещах. Это меня не волнует. Оставьте меня. 
	Наступило молчание. 
	Один из болотников махнул стражникам-кваджлам, гоня их к двери. 
Двинулись и все остальные, Фвар и Хаз, остались только трое сыновей Хаза, 
которые были назначены стражниками, и всхлипывающий священник Гинун, а 
также трое слуг, стоящих на коленях в дальнем углу. 
	-- Покажите мне,-- сказала Моргейн слугам,-- где лучшие комнаты с 
крепкими дверями, достаточно безопасные, чтобы мы могли бы поместить там 
священника для его же собственной защиты. 
	Она говорила с ними мягко, и некоторые зашевелились, другие, 
набравшись смелости, взглянули на нее, тут же опустив глаза. 
	-- Там,-- сказал старший из них и указал в сторону двери, которая вела 
из центрального коридора внутрь. 
	Там, напротив большого главного зала, была маленькая комнатка без 
окон. В ней Моргейн и велела запереть священника, закрыть задвижку на двери 
и обмотать ее цепью, поставив у дверей стражу. Идея посадить священника под 
арест принадлежала Вейни, и он проделал все это не торопясь. 
	Ему не хотелось смотреть священнику в глаза, когда тот уселся в темной 
комнате, где было запрещено держать какой-либо огонь, чтобы он не принес 
вреда ни себе, ни другим с его помощью. Ужас священника был почти осязаем, 
и Вейни колебался закрывать дверь. 
	Священник дьяволов, который ползал около ног Моргейн и чья 
нечистота словно бы запачкала их самих. Вейни с отвращением смотрел на 
этого человека, видя, как он боится темноты, и понимал его страх. 
	-- Успокойся,-- сказал он наконец Гинуну так, чтобы стражники не 
слышали,-- ты здесь в большей безопасности, и будешь в безопасности до тех 
пор, пока ведешь себя тихо. 
	Когда Вейни закрывал дверь, священник с белым лицом и ужасом в 
глазах все еще смотрел на него. Вейни задвинул задвижку и обмотал вокруг нее 
цепь, вспоминая крышу башни, где сидел под замком он сам, и слова Роха. Он 
подумал, что ему никогда не хотелось бы увидеть, как вел себя тогда этот 
священник. Он, илин, никогда не скажет об этом Моргейн. Он не доверит ей 
свои воспоминания. 
	И он не знал, было ли это из-за добродетельности или из-за трусости. 
	Сыновья Хаза заняли свои места около дверей. Моргейн поджидала его 
в нижнем зале. Он вышел к ней через палаты, в которых сидели когда-то 
великие лорды, и бросил ее вещи на камни рядом с очагом. 
	Еще несколько тел попались им. Порванные гобелены, тела стражников 
и бывших лордов лежали среди разбитого стекла и перевернутых кресел. Вейни 
знал их. Одно из них было телом старой женщины, другое -- телом одного из 
старых лордов, который с неохотой поклонялся Хитару. 
	-- Наведите здесь порядок,-- резко сказала Моргейн слугам,-- и уберите 
их. 
	И, пока они делали это, она пододвинула тяжелое кресло прямо к очагу, 
к огню, который все еще горел там, разведенный для бывших хозяев, вытянула 
ноги и скрестила их в лодыжках, не обращая никакого внимания на грязную 
работу, которую выполняли слуги. Она поставила Подменыш концом на 
пол, прислонила сбоку от себя и протяжно вздохнула. 
	Вейни отвел глаза от того, что происходило в комнате. Слишком много 
страшных смертей. Он был воином, но он привык к сражениям, а не к 
истреблению вооруженными людьми безоружных. Ему не хотелось в 
дальнейшем вспоминать все то, что произошло в Охтидж-ине. 
	Где-то здесь была Джиран, потерянная в этом хаосе, уцелевшая или 
погибшая от жестокой руки одного из болотников. Он подумал об этом с 
болью в сердце, ощутил собственную измотанность и услышал шум толпы 
снаружи. Несчастным женщинам этой крепости уже ничем нельзя было помочь. 
Но Джиран верила ему, когда он говорил ей, что заберет ее из Охтидж-ина. 
	-- Лио,-- сказал он и упал на колени рядом с очагом, у которого 
сидела Моргейн. Его голос дрожал, но ему не было стыдно, потому что оба они 
были уставшими. -- Лио, где-то здесь Джиран, я должен найти ее, я перед ней 
в долгу00. 
	-- Нет. 
	-- Лио. 
	Она смотрела в огонь, ее загорелое лицо было усталым, а белые волосы 
все еще мокрыми от дождя.-- Если ты выйдешь наружу, во двор, то какой-
нибудь шию воткнет тебе нож в спину. Нет, достаточно. 
	Он поднялся на ноги, тронутый ее заботой, уставший от бесполезных 
дебатов и борьбы своих доводов с ее. Он посмотрел на дверь, раздумывая над 
тем, что она высказала свои возражения и больше нет смысла продолжать 
убеждать ее, но, тем не менее, направился к выходу. Он знал о ее доброте, и она 
тоже знала это. 
	-- Илин,-- ее голос догнал его.-- Я отдала тебе приказ. 
	Он остановился. Это был голос чужого человека, холодный и 
незнакомый. И сама она была окружена незнакомыми ему людьми, намерений 
которых он не знал. Он смотрел на нее, и страх подобрался в его сердце. Было 
такое ощущение, что она, как и вся земля, изменилась. 
	-- Я не собираюсь повторять тебе мои доводы,-- сказала она. 
	-- По отношению к кому-нибудь другому,-- ответил он,-- это могло бы 
быть полезно. 
	Последовало долгое молчание. Она сидела и смотрела на него, а он 
наблюдал, как в ней растет холод. 
	-- Что ж, можешь поискать свои вещи,-- сказала она.-- А затем можешь 
взять лошадь и эту девочку хию, если она еще жива, и уходите с ней, куда 
хотите. 
	Она всегда говорила именно то, что имела в виду, и он затрясся от 
бессильного гнева. В ее голосе не было ни одной сердитой нотки, ничего 
такого, против чего он мог бы восстать, никакой надежды на то, что он не так 
понял или что она не так выразилась. На него давила жуткая усталость и 
пустота, которую невозможно было постичь, -- если он уйдет сейчас, то 
никогда больше Моргейн не увидит. 
	-- Я не узнаю,-- сказал он.-- Я не узнаю ту, кому дал клятву. 
	Ее глаза оставались сфокусированными на чем-то за его спиной, словно 
она уже распрощалась с ним. 
	-- Ты не можешь прогнать меня,-- закричал он на нее, и его хриплый 
голос сломался, лишая его последних остатков достоинства. 
	-- Нет,-- согласилась она, не глядя на него.-- Но если ты остаешься со 
мной, то не должен обсуждать мои приказания. 
	Он отрывисто вздохнул и подошел туда, где она сидела, преклонил 
колена на камне у очага, сорвал плащ, который она дала ему, отложил его в 
сторону и смотрел в одну точку до тех пор, пока не почувствовал, что может 
говорить, не теряя самоконтроля. 
	Она нуждалась в нем, убеждал он себя. И, тем не менее, она не 
приказывала ему остаться. Джиран, подумал он, будет оставаться в его памяти 
до конца его дней, но Моргейн... Моргейн он не может покинуть. 
	-- Могу я хотя бы,-- спросил он спокойно,-- послать одного из слуг, 
чтобы они поискали ее? 
	-- Нет. 
	Он отчаянно вздохнул, чуть не смеясь, надеясь, что это была 
необдуманная реакция и что она передумает, но смех и надежда умерли, когда 
он взглянул на нее прямо и увидел, что холодность все еще была на ее лице.-- Я 
не понимаю,-- сказал он.-- Я не понимаю. 
	-- Когда мы клялись друг другу,-- сказала она слабым голосом,-- ты 
попросил меня об одной любезности, и я пошла тебе навстречу. Не вмешивайся 
в то, что тебя не касается. Так что -- не оставишь ли ты в покое и эту девочку? 
	-- Я не понимаю, лио. Она была пленницей, и ее куда-то увели. 
Возможно, она страдает. Женщины там, снаружи,-- добыча болотников и 
толпы во дворе. Однако ведь ты тоже женщина, неужели ты не можешь найти 
способа помочь ей? 
	-- Она, может быть, страдает, и если ты хочешь спасать ее, то оставь 
службу у меня и ищи ее, а если нет, то имей сострадание к ней и оставь ее в 
покое. 
	Она на некоторое время замолчала, ее серые глаза обвели комнату с 
порванными гобеленами и разбросанными богатыми украшениями. Со двора 
все еще доносились крики и стоны, ее взгляд суетливо забегал. Она опять 
взглянула на него.-- Я сделала то, что была вынуждена сделать,-- сказала она 
отсутствующим мертвым голосом.-- Я привела сюда обитателей Бэрроу и 
болотников Шиюна потому, что мне необходимо было достичь этой земли, 
чтобы выжить. Больше меня с ними ничто не связывает. Я не хочу руководить 
ими, я просто пришла вместе с ними и буду здесь только до тех пор, пока можно 
будет двигаться дальше. Несмотря ни на что, всех их я оставлю у себя за 
спиной. 
	Он слушал, и что-то внутри у него сжалось -- не от слов, но от тона, 
которым они были произнесены. Она лгала. О всем своим сердцем надеялся, что 
понял ее или наоборот не понял совсем. Подняться сейчас, выйти за дверь и 
оставить ее, сделать что-нибудь, чтобы доказать, что он не принадлежит ей -- 
он не знал, смелость это или трусость. 
	-- Я останусь,-- сказал он. 
	Она посмотрела на него, ничего не говоря. В нем рос страх -- такой 
странный и тревожный был у нее взгляд. У нее под глазами появились какие-то 
тени. Он понял, что она не спала и не отдыхала все последние дни, не имея 
товарища, охранявшего ее сон среди чужаков, не имея того, кто смог бы 
заполнить пустоту и молчание, окружающее ее. 
	-- Я попрошу поискать ее,-- сказала она наконец.-- Может быть, ее 
найдут, если ты сможешь дать достаточно ясные указания. 
	Он услышал надменность в ее голосе, зная, что за этим скрывается, весь 
дрожа поклонился, до камней очага и опять сел. 
	-- Тебе сейчас просто необходимо поспать,-- сказала она.-- Хотя бы час, 
а потом я тебя разбужу и отдохну сама. 
	Он осмотрелся вокруг, посмотрел в открытый проход в следующую 
комнату, где слуги сновали туда-сюда, унося бывших владельцев. Где-то горел 
свет, открывались и закрывались двери, шуршали одежды. Теплая постель -- 
долгожданная роскошь, о которой он и не мечтал. 
	"Это отличается,-- подумал он,-- от того, что этой ночью будут иметь 
другие". Джиран, если она все еще жива, Китан, лишенный власти, Рох, 
пробирающийся в темноте сквозь бурю и наводнение и видящий свой 
собственный ночной ужас с Моргейн в виде главного действующего лица. Рох с 
Абараисом имел шансы победить их. 
	Сейчас Моргейн смотрела на него с обычным выражением лица, 
немного усталым, хорошо ему знакомым. 
	-- Лучше сначала отдохни ты,-- сказал он.-- А я посижу у огня и 
присмотрю за слугами. 
	Она поблагодарила его взглядом из-под полуопущенных ресниц и 
мотнула головой: -- Иди спать, я позволяю. Твоя совесть будет чиста. 
	Он едва не упал, встав на затекшие ноги, и прислонился к каминной 
полке, смотря на нее извиняющимся взглядом. Ее глаза, встревоженные и 
задумчивые, благословляли его. Вейни почтительно и благодарно склонил 
голову. Ночные кошмары окружали его, ужас всего того, что происходило в 
этой крепости. Останови это,-- хотелось взмолиться ему,-- прикажи им 
прекратить этот ад, ты ведь можешь и не делаешь. 
	Однажды она вела за собой армию. Это было еще до его рождения. 
Десять тысяч человек следовали за ней -- и пропали, канули в неизвестность, 
кланы и королевства исчезли, династии погибли, а Эндар-Карш погрузился на 
сотни лет в нищету и разруху. 
	По ее прихоти клан Яйла исчез до последнего человека, поглощенный 
Вратами; та же судьба постигла многих других из Карша, исчезла часть кланов 
Нхи и Маай. Жуткое подозрение закралось к нему в душу. 
	Он оглянулся на нее, на одинокую фигурку перед огнем, и открыл рот, 
чтобы сказать ей о своих страхах и подозрениях и услышать в ответ, что они не 
имеют под собой никакой почвы. 
	Но здесь были слуги, которые наверняка будут подслушивать и везде 
повторять услышанное. Он не отважился заговорить, повернулся и вышел в 
другую комнату. 
	Здесь была мягкость пухового матраца, уют гладких тканей, чистота во 
всем. 
	"Скоро она поднимет меня,-- подумал он лишь на секунду. Не так 
много осталось до утра". Он спал полностью одетым, в чистой одежде, 
которую нашел в шкафу и которая принадлежала бывшему лорду, такому же 
высокому, как и он, поскольку подходила по длине рукавов и ширине плеч. 
Удобная и мягкая одежда ласкала тело, наконец-то можно отдохнуть, расчесав 
волосы и побрившись в теплом месте, опрысканном заботливой служанкой или 
убитой леди-кваджл какими-то снадобьями. 
	Он отвлекся от этих мыслей и приказал себе не вспоминать о том, где 
находится и что происходит снаружи. Он был в безопасности. Моргейн 
наблюдала за его сном, также как и он будет наблюдать за ее. Он отмел прочь 
все мысли, полностью доверившись ситуации, и убедил себя в том, что никто не 
имеет права украсть у него заслуженный отдых. 
	Время от времени негромкие его беспокоили звуки. На мгновение скрип 
наружной двери встревожил его, пока он не услышал мягкий голос Моргейн, 
спокойно говорящей с кем-то. Затем дверь опять закрылась, и он увидел мягкий 
свет в ее комнате. Он знал, что скоро она позовет его на дежурство. Он опять 
погрузил себя в несколько оставшихся минут, предназначенных для 
драгоценного сна. Он услышал всплески воды в ванной комнате, освещенной 
одной простой лампой и отблесками камина из соседней комнаты. 
Благодарный за предоставленное ему время и удовлетворенный тем, что она 
тоже будет иметь возможность отдохнуть, он с наслаждением опять закрыл 
глаза. 
	Шорох одежды разбудил его, и пред ним явилась женщина-кваджл в 
белом халате, бледная как призрак. Он не сразу узнал ее, и его сердце забилось 
в панике, предчувствуя убийство и смерть. Это была Моргейн. Она откинула 
покрывало с другой стороны огромной кровати, и он с некоторым стыдом 
приготовился покинуть свое место. 
	-- Продолжай спать,-- шепнула она, успокаивая его,-- слуги снаружи 
охраняют нас, и дверь заперта изнутри. Пока есть такая возможность, нет 
нужды бодрствовать кому-то из нас. 
	В руке у нее был Подменыш, который всегда лежал рядом с ней во 
время сна. Она положила его, эту страшную и опасную вещь, сверху на 
покрывало и словно пропасть разделила их. Вейни лежал очень тихо, чувствуя, 
как матрац подался под ним, когда она улеглась рядом и укрылась 
покрывалом. 
	В то же время вместе с мягким шумом ее дыхания он почувствовал вес 
Подменыша, лежащего между ними. 
	Он больше не хотел спать, сердце его учащенно стучало. Его тревожило 
то, что он не сразу узнал ее. "Заиндевевшие волосы,-- так пелось о ней в 
одной старой балладе,-- и иней этот весьма обжигает". Было мило с ее 
стороны, что она не послала его к очагу, заботиться о таких мелочах было так 
на нее не похоже. Возможно, она сама не могла бы спать спокойно, если бы 
отослала его на холодные камни. Возможно, это было компенсацией за те 
грубые слова, которые она сказала ему недавно. 
	Но все равно это было не похоже на их походные привалы, когда они 
делили вместе один плащ и тепло костра -- два товарища, всегда готовые к 
внезапному нападению из темноты. 
	Он прислушивался к ее дыханию, старался предчувствовать каждое 
движение с ее стороны, пытаясь отвлечься от других мыслей на ее счет. Он 
мысленно взмолился, волнуясь, правильно ли она поймет его, если он удалится 
к очагу. Такая женщина, как она, может и не придать значения этому жесту. 
	"А может быть,-- думал он, чувствуя себя несчастным,-- она хочет, 
чтобы он преодолел этот барьер, и специально испытывает его". 
	Моргейн спросила его тогда, почему он пошел за ней. Твое 
милосердие, ответил он ей, гораздо более великодушно, чем у моих 
родственников. Это замечание словно хлестнуло ее. Он и теперь не понял, что 
ее так рассердило. 
	Он был человеком. А она? Он не был уверен в этом. Он боялся бога, а 
она не была богобоязненной. Логика была не применима в рассуждениях 
относительно нее. Все аргументы Роха р