обы она была союзником на пути, 
который казался бесконечным, и лучше, чтобы она молчала, а говорили только 
ветер и бурлящая вода. Были вещи и похуже вражды, и здесь они поджидали их 
на каждом шагу. 
 
 
	Вечером, когда свет стал золотисто-красным, они пришли в место, где 
болота расходились вширь, а деревьев почти не было. Вдоль дороги рос 
тростник, огромные стаи белых птиц встревоженно взлетали, когда они 
подходили близко. Змеи проскальзывали мимо по застоявшимся лужам и 
скрывались в тростнике. Вейни глядел на птиц, которые дразнили их, и сгорал 
от желания подстрелить их, поскольку голод отзывался в желудке болью. 
	-- Дай мне кожаный шнурок,-- попросила его Джиран. 
	И из-за любопытства он отплел один из шнурков, свисающих с его 
пояса, которые использовал для всякой всячины. Он смотрел, как снуют ее 
крепкие пальцы, и понял, что она пытается сделать захват для камня. Он дал ей 
еще один шнурок, чтобы сетка получилась покрепче. Потом они долго шли 
спокойно, до тех пор, пока птицы не стали летать над их головой. Неожиданно 
она крутанула сетку и сделала быстрый, очень умелый бросок. Птица упала с 
неба и свалилась за тростниками, почти у воды, и что-то схватило ее из темной 
воды и унесло куда-то. Джиран просто стояла на берегу и смотрела, как 
исчезает ее добыча. 
	-- В другой раз,-- сказала она. 
	Но больше птиц не было. Затем, когда опустилась ночь, Джиран 
раздвинула тростники, срезала их возле корней и съела сердцевину, предлагая 
ему тоже. Это успокоило боль в животе Вейни, но у тростника был горький 
вкус, и он не думал, что человек может прожить долго, питаясь такой пищей. 
Где-то впереди лежала просторная плодородная земля, и они шли по дороге, 
ведущей к ней. На небе сияли луны -- их было пять. 
	Разбитая луна, как назвала их Джиран; статичная Анли, демоничная 
Сит, танцующая рядом с ней. Только самая большая луна, Ли, все еще не 
взошла. Медленная и величавая, она появится позже, ночью. И другие обломки 
сломанной луны покажутся по сравнению с ней игрушечными. 
	-- Когда-то давно,-- сказала Джиран,-- была только одна луна. 
 
		Кругом простирались просторы земли, 
		Которые ночью луна освещала, 
		И были Источники, силу дающие, 
		Но прибыли Трое, разбили луну, 
		И сделали так, что Источники умерли. 
 
	Вот такая у нас есть детская песенка. 
	-- А что за трое? 
	-- Три другие луны,-- ответила она.-- Демон и две леди. Луна была 
разбита, и после этого мир стал тонуть. И однажды, когда останется одно лишь 
море, луна упадет в него и мир расколется на куски. Но ни одному живому 
человеку не будет дано увидеть это. 
	Вейни взглянул на небо, на Анли с низкой орбитой, за которой 
кружилась Сит. Ночью луны были словно бы окружены облаками. Лунная 
пыль, так назвала это Моргейн. И он подумал о странном колдовстве 
умирания этого мира, о том, как исчезает в нем красота. Он вспомнил луну Ли, 
выглядевшую как какой-то огромный фонарь над облаками, грозящий в любую 
минуту упасть. 
	-- Скоро,-- сказала Джиран,-- будет прилив Хнота, когда Ли возьмет 
над всеми верх. И тогда поднимутся воды и затопят дорогу. Уже скоро. 
	Он задумался. Тогда Моргейн не увидит никаких знаков, никаких 
отметин, никакого пути. Предупреждение Джиран добавило новые тревоги. Но 
Моргейн не должна задержаться в низинах. Возможно, сейчас, в этот момент, 
она не дальше, чем у тех деревьев, лежащих на горизонте. Он заметил, как 
медленно идет Джиран, все еще пытаясь шагать с ним в ногу, но ни разу не 
пожаловавшись, хотя ее дыхание становилось все тяжелее и тяжелее. Он 
чувствовал свои собственные ноги, слабые от усталости, и тяжесть кольчуги. 
Возможно, Моргейн где-то позади них. Он остановился там, где мелкое болото 
встречалось с травянистым берегом, взял Джиран за руку и перенес ее туда. Она 
села, прислонив голову к его груди и укрыв шалью их обоих. 
	-- Мы опять двинемся в путь до того, как поднимется солнце,-- сказал 
он. 
	-- Да,-- согласилась она. 
	Он закрыл глаза, и сон пришел так быстро, что унес с собой все 
тревоги. 
	Джиран закричала. Проснувшись, он оттолкнул ее от себя и оглянулся 
вокруг: никого. Джиран всхлипнула, и жалобность этого звука отозвалась в 
нем. Он прижал ее к себе, всю дрожавшую, хотя его собственное сердце тоже 
подпрыгивало. "Она видела сон",-- подумал он. Девочка многого насмотрелась 
за время их путешествия, и у нее были причины для ночных кошмаров. 
	-- Постарайся снова уснуть,-- сказал он ей, держа ее так, как держат 
испуганного ребенка. 
	Он опять прислонился к дереву, угнетаемый мыслями о том, что шансов 
найти Моргейн уже совсем не осталось. Он подумывал о том, чтобы подождать 
ее, давая ей время догнать их. Но он просто больше не выдержит и убьет себя и 
Джиран, если вода опять поднимется. Ради спасения Джиран он должен 
двигаться вперед до тех пор, пока они не найдут безопасное место, если такое 
вообще существует на этой земле. Затем, без Джиран, он может и посидеть где-
нибудь, наблюдая за дорогой, ожидая и надеясь. 
	Моргейн не была бессмертной. Она, как и Рох, могла утонуть, и если 
она пропала,-- эта мысль опять стала возвращаться к нему,-- тогда сам он 
просто обязан выжить для того, чтобы выполнить то, что он поклялся ей 
сделать. А сейчас, наверное, надо бы добыть пищу для спасения Джиран. Она 
все еще всхлипывала, ее тело вздрагивало, как будто что-то тревожило ее. Земля 
вокруг, залитая лунным светом, была полна тревоги. Джиран все еще не спала, 
ее глаза были направлены на болото. Вейни повернул голову и увидел 
поднимающийся в небе огромный пустой диск, который заливал светом всю 
землю. Ему было неприятно смотреть на него. 
	-- Тебе не спится? -- спросил он Джиран. 
	-- Да,-- сказала она и отвернулась. Ее тело все еще было напряжено и 
переполнено страхом. 
	-- Давай используем лунный свет,-- сказал он,-- и пройдем еще немного. 
	Она не возражала. 
 
 
	К полудню над ними начали виться клубы облаков. Темные, они 
распространялись по всему небу и к вечеру покрыли все пространство от 
горизонта до горизонта, а верхушки деревьев дрожали от ветра надвигающейся 
грозы. Нельзя было медлить ни минуты. Ноги Джиран дрожали, она собирала 
последние силы, чтобы продвигаться дальше. Вейни пытался помогать ей, 
насколько мог, зная, что нести ее не сможет. Дорога, у которой не было конца. 
Он постоянно вспоминал о Моргейн. 
	Тучи вокруг все сгущались. А Джиран рядом с ним говорила о своих 
надеждах. Там, впереди, богатство, настаивала она. Там изобилие и нет 
опасности наводнения. Она говорила так, словно пыталась убедить себя в своей 
собственной правоте, но голос ее отвлекал Вейни, давая ему избавление от 
собственного отчаяния. 
	Внезапно она замерла, не проронив ни звука, и упала, не отпуская его 
руку. Он упал рядом с ней, пытаясь понять, что с ней случилось. Вдруг словно 
бы из-под земли раздался всплеск, и Вейни оттащил Джиран от края воды. 
Затем наступила тишина. Они лежали, глядя друг на друга. Лицо Джиран 
побледнело, ее ногти впились в его запястье. Она откинула с лица свои 
слипшиеся волосы и отдышалась. Он почувствовал тот ужас, с которым 
Джиран жила всю свою жизнь в страхе, что мир ее умирает. Он поднял ее, 
прижал к себе, стряхнул грязь с ее ободранных локтей, с залитых слезами щек, 
понимая теперь, чего ей стоило быть такой смелой. 
	-- Слабенькое землетрясение,-- сказала она.-- Когда морская стена 
обрушилась и половина Хиюджа была затоплена, земля содрогалась примерно 
так же,-- сказала она ему, нервно улыбнулась и попыталась шутить: -- Как у 
нас говорят, мы теперь стали на ладонь ближе к морю. 
	Он не мог смеяться, но прижал ее поближе, оценивая силу ее духа и 
пытаясь укрыться от ветра, несущего тяжелые капли дождя. Они продолжали 
путь даже там, где земля была взрыхлена дождем. Вейни все еще дрожал и 
потому не был уверен, что подземные толчки прекратились. Небо потемнело до 
болезненно-зеленоватого цвета, начал хлестать дождь и шум его поглотил все 
другие звуки, отделяя стеной от всего прочего мира их и тропинку, по которой 
они шли. Местами вода на дороге доходила им до щиколотки, и Вейни 
пробовал камни шестом, чтобы не упасть и не быть смытым потоком. 
	Вечерело. Холмы проступали вокруг них, словно волшебные, 
материализовавшиеся из серо-зеленой мглы и завесы дождя. Неожиданно они 
увидели какой-то рассеянный свет, и перед ними замаячила серая тень, 
расплывчатая как иллюзия. 
	-- Шиюн,-- выдохнула Джиран. Ее рука сжала его руку.-- Мы достигли 
Шиюна. 
	Вейни ничего не ответил, потому что мысли о Моргейн отвергали 
всякую радость от того, что они живы. Но ему было приятно видеть счастье 
Джиран, и он сжал в ответ ее руку. Холмы приближались по мере того как они 
шли и по мере того как убывал день. Вода уже не скрывала дорогу, а кружилась 
между холмами. Внимание Вейни привлек высоченный холм в стороне, похожий 
на великана, а на нем -- серые башни чуть светлее облаков, клубящихся над их 
головами в штормовых сумерках. 
	-- Это Охтидж-ин,-- закричала ему Джиран сквозь рычание воды.-- Это 
Охтидж-ин! Первое из укреплений Шиюна! 
	Ее голос наполнился радостью при виде этого зловещего места. Она 
направилась вперед, но Вейни остановился, и она остановилась тоже, 
закутываясь в свою шаль, начиная дрожать от холода, который быстро 
пробрал их, как только они прекратили двигаться. 
	-- Он хорошо защищен,-- сказал Вейни,-- и, может быть, нам следовало 
бы ночью обойти его стороной. 
	-- Нет,-- заспорила она.-- Нет. 
	В ее голосе слышались слезы. Он бы с удовольствием согласился с ней и 
сделал бы так, как она хотела, но подумал о том, как много она знала о 
Моргейн. И еще он вспомнил о своей клятве. 
	-- Я бы не стал доверяться этим укреплениям,-- сказал он. 
	-- Болотники торгуют с людьми из Охтидж-ина,-- убеждала она его, 
дрожа и кутаясь в шаль.-- Мы здесь в совершенной безопасности. О Господи, 
они дадут нам еду и прибежище, или мы умрем от холода прямо здесь. Это 
действительно безопасное место. 
	Он повиновался рывку ее руки. Они подошли ближе, и он смог 
разглядеть это место под названием Охтидж-ин, которое, обнесенное огромной 
стеной, представляло собой большую крепость. Много башен поднималось 
вокруг центральной башни, которая была частью стены, укрепленной 
многочисленными подпорами, такими, словно каждая из них была гениальным 
изобретением, которое впоследствии никогда не переделывалось. Черные 
деревья, все еще сохранявшие листочки на своих ветвях, наклонились в сторону 
юга под силой штормового ветра. Все место казалось настолько заброшенным, 
словно упадок длился многие столетия и дело уже шло к смерти. Он протер 
глаза от дождя и попытался внимательно рассмотреть крепость. 
	-- Идем же,-- быстро шептала Джиран. 
	Ее зубы дрожали от холода. "Может быть,-- подумал он в смятении,-- 
Моргейн все-таки придет этой дорогой, потому что другой здесь нет". Джиран 
потянула его за руку, и они пошли по тропинке, ведущей к холму, к 
внушительным деревянным воротам с аркой над ними, которые выглядели не 
такими древними, как окружающие их камни. "Лучше, пожалуй,-- подумал он,-- 
казаться безобидными прохожими, которые не несут в себе никакой угрозы". 
	-- Хей! -- закричал он в сторону грозных стен, пытаясь перекричать 
ветер. И услышал, что его голос очень слаб и в нем совсем нет того, что он 
пытался в него вложить.-- Эй, откройте ворота! 
	Вскоре на одной из башен замерцал свет, послышался звук 
открываемых окон и звон колокольчика. В открытых окошках появилась целая 
группа теней и исчезла. Затем наступила тишина, лишь слышался звук воды, 
сбегающей со стен, которая собиралась перед воротами на дороге, устланной 
камнями. Послышался звук открывающейся двери, и какой-то человек в черном 
одеянии высунулся, чтобы взглянуть на них. С осторожностью он открыл 
ворота пошире и отступил назад, давая им дорогу. 
	-- Проходите,-- сказал он,-- проходите скорее. 
 
 
Глава 7 
 
	-- Священник,-- сказала Джиран,-- священник шию. 
	Вейни облегченно вздохнул. Черное одеяние не было привычным для 
его родной земли, хотя звук колокольчика и ласкал слух и был знакомым. Но 
священник на этой серой, умирающей земле, где не было никаких признаков 
жизни, был подтверждением того, что здесь есть люди. Вейни все еще боялся 
войти внутрь, опасаясь, что лучники на стенах держат их под прицелом. Точно 
также охранялись от всяких ночных гостей и границы Карша и Эндара. Вейни 
держал руки на виду и пристально смотрел на священника. 
	-- Отец,-- сказал он охрипшим и слабым голосом, выдавая свою 
тревогу.-- Отец, женщина на серой лошади, или на черной, а может быть, 
пешком... Вы видели ее? 
	-- Нет,-- ответил священник,-- никого. Если бы какой-нибудь 
путешественник проезжал мимо Охтидж-ина, мы бы знали об этом. Проходите 
и чувствуйте себя как дома. 
	Джиран прошла вперед. Вейни почувствовал промелькнувшую тревогу 
и приписал это своей измотанности. Все равно, было уже слишком поздно. Если 
он побежит, то они легко настигнут его. В противном случае их ждут приют и 
еда, и нужно быть сумасшедшим, чтобы отказаться от этого. Джиран тянула 
его за руку, и он вошел в маленькие воротца, которые вели в пространство 
между двумя стенами, из которых торчали факелы, а дождь барабанил по их 
медным крышам. 
	Второй священник закрыл ворота на засов. И Вейни почувствовал 
приступ нового недоверия -- к этим двойным воротам. Еще одна стена 
защищала внутреннее пространство крепости Охтидж-ин. Второй священник 
дернул за шнур, звоня в колокольчик, и мощные внутренние ворота открылись, 
освещаемые факелами и заполненные вооруженными людьми. Копьеносцы 
стояли под факелами с развевающимся на ветру пламенем, в доспехах и 
вооруженные копьями с устрашающими зубьями. Они создавали ощущение 
чего-то ужасно грозного в такой малонаселенной земле. Даже Джиран казалась 
растерянной и держалась поближе к Вейни. 
	Священник опирался на посох, стиснув на нем кулак. Наконец он 
отпустил его и сделал копьеносцам знак открыть проход внутрь крепости. 
Джиран и Вейни увидели священников и копьеносцев со всех сторон, а также 
толпу молчаливых мужчин и женщин, завернутых в драные плащи. 
Спокойствие длилось недолго, затем начали раздаваться крики, кто-то 
пробивался вперед, расталкивая других, руки тянулись сквозь ряды 
копьеносцев, чтобы дотронуться до них. Джиран закричала, и Вейни прижал ее, 
радуясь, что гротескно выглядящие воины с копьями все-таки охраняли их. Он 
посмотрел в безумные глаза людей и открытые рты, выкрикивающие слова, 
которых он не мог понять, ощутил их руки на своей спине и плечах. Копья 
вонзались в истеричные лица, брызгала кровь. Вот как они поступали со своим 
собственным народом. 
	Вейни взирал на происходящее в ужасе и проклинал себя за то, что они 
пришли сюда. Их привели в центральное помещение, главную постройку 
крепости. Сквозь дикие лица и тянущиеся руки Вейни увидел покрытые 
пятнами плесени стены, а напротив жалкие обломки зданий с уродливыми 
подпорами. Грязный двор был завален мусором, и трещины, заполненные 
водой, и иссеченные дождем лужи заполняли пространство между камнями, 
лежащими по двору. Рядом содержался скот: коровы и козы. Все помои из 
амбара сливались во двор. В углу, около ступенек, по которым они 
поднимались в хранилище, лежала какая-то груда шерсти, возможно мертвая 
крыса или еще какое-нибудь разлагающееся животное, уродливо размытое 
дождем. Видимо, простолюдины жили в таком страшном убожестве. Ни один 
уважающий себя лорд в Эндаре-Карше не содержал бы так своих людей, не 
допустил бы такого упадка, даже если бы его земля находилась в состоянии 
войны. 
	Неразбериха царила в этом месте и нищета. И пока гости поднимались 
по ступенькам, стража вынуждена была не один раз применять оружие. Еще 
одни ворота с большой задвижкой и замком, охраняемые внутри, предстали 
перед ними. Привратник впустил их внутрь. "Естественно,-- подумал Вейни,-- 
хозяин должен жить за цепью и железными решетками, если допустил такую 
нищету для своих людей". И это, конечно же, не обещало никакой милости 
странникам, если этот человек ничего не сделал даже для своих собственных 
подданных. Вейни теперь желал бы никогда не видеть этого места, но решетки 
поднялись и поглотили их, лязгнув за спиной. 
	Они оглянулись и увидели, как привратник водворяет на место цепь и 
запирает ворота, блокируя их огромным бревном, а руки жителей по-прежнему 
тянутся сквозь решетки и голоса что-то кричат им. Со страшным скрипом 
открылись внутренние двери, и они увидели закругляющийся и уходящий вверх 
коридор и священника с четырьмя копьеносцами, стоящими вдоль него с 
факелами. 
	Они начали восхождение. Этот путь привел их к центральному залу, в 
котором эхо раздавалось где-то наверху под куполом. Все место пахло как-то 
прогоркло и затхло, как обычно бывает от мокрых камней и стоячей воды. Пол 
коридора был неровным, потрескавшимся в нескольких местах, трещины в 
стенах кое-как заделаны паклей. 
	Стражники шли рядом с ними: двое с факелами за спиной и трое 
впереди, и тени их бежали по стенам. За их спинами стоял ужасающий шум 
голосов, доносящихся от ворот. И по мере того, как они забирались вверх, 
становились слышны звуки музыки, странной и дикой. Музыка делалась все 
слышнее и сопровождалась жутким аккомпанементом железной поступи 
вооруженных людей. Их обволакивал теплый воздух со сладким привкусом. 
Джиран дышала так, словно она бежала, и Вейни тоже вдруг почувствовал 
приступ сонливости от усталости, голода и неожиданной жары. 
	Он потерял бдительность и пришел в себя только тогда, когда 
послышались мягкие голоса и музыка стихла. Золотые блестящие фигуры 
мужчин и женщин застыли в полуобороте, высокие, худые, с серебристыми 
волосами. Кваджлы. Джиран прижалась к Вейни, и ее присутствие успокаивало 
его. Вдруг один из высоких бледных мужчин направился к нему, изучая его 
спокойными серыми глазами. Прозвучал приказ на неизвестном языке. Стража 
взяла Вейни за руки и повернула налево по направлению к следующей двери. 
Другой бледный человек спокойно сопровождал их, и они прошли в соседнее 
ярко освещенное помещение. Оно было меньших размеров, с пылающим 
камином, у которого лежала белая собака, которая вскочила и начала неистово 
лаять, и этот лай отзывался эхом и кружился по коридорам до тех пор, пока 
один из стражников не заставил ее замолчать. 
	Опять заиграла музыка. Вейни смотрел вокруг себя, сравнивая нищету 
людей, встретивших их около ворот, с роскошью и богатством, окружавшими 
их здесь. Резное дерево, ковры, бронзовые лампы -- место, где собирались 
лорды-кваджлы, сверкая украшениями, драгоценными камнями, разговаривая с 
мягким странным акцентом. Трое из них прошли вперед и уселись в кресла за 
длинным столом. Старый человек, одетый в зеленое с серебром, был тем 
первым, кто взглянул на них. И Вейни принял его за лорда этого замка. По 
правую руку от него сидел молодой человек в черном с серебром, по левую -- 
человек в голубом с зеленым, с фантастическими украшениями на одежде. Его 
глаза очень странно, обволакивающе смотрели на Вейни. 
	Вейни перевел взгляд и почувствовал, как Джиран сделала шаг назад. 
Ему хотелось немедленно бежать отсюда, несмотря на стражей, цепи и двойные 
ворота. Джиран здесь не грозила опасность, в то время как с ним может 
случиться все что угодно, если они узнают кто он и как сюда попал. Враги 
Моргейн. Он пришел ее дорогой и сам отдал себя в руки ее врагов. И это был 
конец. Они сидели, изучая его, шепчась на непонятном ему языке. Фигуры в 
черном присоединились к бледной блистательной компании, сопровождаемые 
вооруженными стражниками, и что-то зашептали сидящим лордам. 
Священники здесь были на службе у кваджлов. 
	"Они потеряли своих богов",-- однажды сказала ему Моргейн. Вейни 
стоял спокойно, прислушиваясь к дебатам и наблюдая. Священник на службе у 
демона -- вот кому он поверил и в чьи руки себя отдал. Комната словно бы 
отодвинулась от него; мягкий звук