щую темноту. Неожиданный металлический 
звук воодушевил ее, она еще больше склонилась и углубилась во тьму. 
	Ее пальцы наткнулись на истлевшую одежду, и она с отвращением 
отдернула руку, но затем вновь нащупала металл; звук падающих предметов 
отозвался эхом -- сердце ее чуть не остановилось. Рассыпанные вокруг нее вещи 
оказались покрытыми пылью драгоценными камнями, блюдами и чашами из 
золота. По сравнению с этим все, собранное ею раньше, было простыми 
безделушками. 
	Она в страхе замерла на мгновение, затем, собрав все, что смогла 
унести, вернулась в тоннель, разложив все предметы на едва проникающем 
сюда дневном свете. Капли дождя уже начинали барабанить по пыли, когда она 
наконец выползла наружу, вся продрогшая, и уложила свою увесистую находку 
в лодку, шатаясь от усталости. На небе она увидела черные клубящиеся тучи. 
Воздух стал холодным, ветер с воем стелился по траве. Как только разразится 
шторм, вода поднимется и забурлит; она вдруг ощутила ужас при мысли, что 
может утонуть прямо здесь, если бы вода затопила вход в могилу. Тогда она 
была бы похоронена в этой темноте. 
	Но все же она оставила там чашу, наполненную золотыми изделиями, 
каждое из которых было весьма тяжелым. 
	Она снова спустилась во мрак, а затем уверенно, зная дорогу, 
направилась в основную погребальницу, где лежал король. 
	Щадить его было бесполезно. Неожиданно она ощутила себя 
настоящей воровкой, рассудив, что вода все равно затопит здесь все и смоет 
маску. Она подошла к королю. Единственное место, освещенное едва 
пробивающимися лучами солнца. Несколько капель дождя уже упали на маску 
и смотрелись как слезы, размывающие пыль; ветер, уже проникающий в 
усыпальницу, трепал ее юбку, поторапливая. Она снова подумала, насколько 
счастлив он был и насколько одинок теперь, ограбленный, в компании 
призраков, которые здесь все опустошили. Когда-то перед ним расстилались 
поля, обширные и зеленые, когда-то он владел укреплениями и поселениями, по 
сравнению с которыми Чадрих был просто ничем. "Наслаждаться властью, 
никогда не испытывать голода и умереть среди всех этих сокровищ -- 
замечательная судьба",-- подумала она. 
	И вот под конец он обворован девчонкой из Бэрроу, своим потомком, 
которая хотела всего лишь иметь теплую одежду, достаточно еды и когда-
нибудь все-таки увидеть зеленые горы Шиюна. 
	Рука Джиран на секунду застыла над маской, закрывающей его лицо. В 
этот момент она заметила странный предмет среди костей его пальцев. 
Раздвинув пальцы, она взяла его. Птичка, которая, она знала, и по сей день еще 
летает над болотами. Не очень-то счастливый символ, который носили воины, 
часто рискующие жизнью,-- вряд ли это было частью его вооружения. Ей 
пришло в голову, что какая-то женщина в горе положила это как последний 
дар. 
	Было что-то странное в том, что такое существо, как эта чайка, может 
как-то объединить их, почти ровесников, что он тоже видел этих птиц где-то 
над дальними берегами, даже не подозревая о своих потомках. Она немного 
поколебалась, поскольку белая морская птица, улетающая за пределы конца 
света и возвращающаяся оттуда, была символом смерти. Но, будучи воспитана 
в Бэрроу, она носила среди своих амулетов белое перышко чайки, которое 
считалось для девочки счастливым амулетом, как раз предостерегающим ее от 
смерти. Фигурка птицы была золотой и очень изящной. Она согрелась в ее 
руках, словно не была сделана века назад. Джиран потрогала тонкие детали ее 
крыльев -- и в этот момент увидела пыльные драгоценные камни рядом с 
королем. Среди болотников они не почитались, поскольку, по поверьям, 
приносили несчастья. 
	Дождь ударил ей в лицо, падал крупными каплями на пыльные кочки и 
на маску. Джиран задрожала от холодного ветра и по звуку воды, бегущей где-
то снаружи, поняла, что задерживаться здесь становится небезопасно. Гроза 
бушевала над холмом. 
	В панике она собрала все, что смогла унести, и побежала к выходу, 
пытаясь пролезть со своим богатством через узкую щель на дневной свет, под 
дождь. Воды в канале поднялись и начали относить лодку от безопасного 
берега. 
	Джиран посмотрела на бурлящую воду и не отважилась положить свой 
груз в лодку. Подумав, она поставила тяжелую чашу с золотыми предметами в 
сторону, повыше на берегу, чтобы ее не затопило водой. Затем, осторожно 
отвязав канат, забралась в лодку и подняла весло. Волна подхватила лодку и 
развернула ее. Ей пришлось приложить все свое умение и силы для того, чтобы 
грести через ревущий канал к холму Джиран. Здесь она разгрузила лодку, 
сложив обмытые дождем драгоценности в юбку, и стала пробираться вверх по 
холму, стараясь не потерять ничего из своих богатств. Она высыпала 
содержимое юбки у подножья Стоячего Камня и повторила путь вверх и вниз с 
нагруженным подолом несколько раз, складывая свои сокровища в то место, 
где они будут в безопасности. 
	Затем она попыталась направить плоскодонку назад, к Бэрроу; дождь 
хлестал ей в лицо, а ветер мешал плыть. Лодка рвалась из рук, не подчиняясь 
управлению. Отчаявшись, она снова вытащила лодку на землю, стараясь 
забраться как можно выше по холму, с трудом переставляя израненные ноги и 
раздирая юбку о прибрежный кустарник. Наконец она достигла нужного 
уровня; дождь хлестал ей в лицо, вспышки молний ослепляли. Теперь лодка 
была в безопасности, что сейчас, возможно, было ценнее, чем золото. 
	В конце концов ей удалось взять себя в руки, и она стала искать какое-
нибудь средство, чтобы согреться. У лодки было промасленное днище, поэтому 
Джиран перевернула ее вверх дном, придерживая плечом, и сделала себе 
убежище, мало-мальски укрывающее от дождя. Забравшись внутрь и 
завернувшись в остатки кожи, она стала мечтать о еде, которая осталась на 
берегу и которую течение, конечно же, унесло. 
	Дождь отчаянно хлестал по днищу лодки, и Джиран, стиснув стучащие 
зубы, наблюдала, как вода ползет все выше и выше по холму, подбираясь ко 
входу в могилу, закрывая богатства, которые она вынуждена была оставить на 
холме. Неожиданно в ее глазах отразился серо-зеленый свет молнии, и передняя 
часть Бэрроу начала погружаться в канал, смываемая течением, а кости и прах 
королевских останков медленно поползли вниз. Она сжала амулеты и стала 
возносить молитвы шести могущественным силам, наблюдая как рушится 
погребальница и вспоминая прекрасную маску усопшего. В легендах 
говорилось, что призраки выходят во время Хнота в канун Дня Средигодья, что 
короли затопленной долины правят затонувшими душами жителей Бэрроу и 
окрестных деревень в своих призрачных дворах и что над болотами может быть 
виден свет, который отмечает их владения. Она рассчитывала на то, что убила 
нескольких призраков, разрушив чары, которые держали их на земле. Они, 
должно быть, ушли вместе с дождем туда, где больше нет никаких королей. 
	Шею ее обвивали связанные звенья цепочки королей-близнецов 
Баджена и Соджена, которые должны были принести процветание, а также 
серебряное кольцо Анла, для благочестия, осколок раковины Сита, повелителя 
морей, против утопления, камень Дир, отгоняющий лихорадку, крест королей 
Бэрроу, способствующий безопасности, и железное кольцо Арзада, 
предохраняющее от семи неблагоприятных сил... и белое перышко чайки, 
принадлежавшее когда-то Моргин-Анхаран -- амулет, подобный тому, который 
носили многие жители Бэрроу, хотя болотники использовали эти перья только 
для обделки своих окон и дверей. Джиран знала, что все эти вещи защитят ее от 
зла, которое может быть принесено ветрами; она сжала их в кулаке, пытаясь не 
думать об опасностях своего настоящего положения. 
	Она ждала, когда сумерки превратятся в беззвездную ночь и когда 
страхи подберутся к самому сердцу. Дождь беспощадно колотил по днищу 
лодки, и она боялась, что вода пробьет ее легкое укрытие. 
	Она знала, что где-то за холмами ее кузены и дяди тоже ищут спасения 
на каком-нибудь возвышенном месте, но, возможно, с большим комфортом. 
Они ушли в лес за дровами и, вероятно, сидели у огня в развалинах на холме 
Неа, дожидаясь, пока дождь успокоится. Никто не пошел бы искать ее; будучи 
жительницей Бэрроу, она должна была достаточно хорошо знать, что делать в 
подобной ситуации. Они вполне резонно могли предполагать, что если она 
утонула, то ей невозможно помочь, а если предприняла правильные действия, 
то она не утонет. 
	Но, как бы то ни было, ей было одиноко и страшно, когда она слушала, 
как гроза шумит над головой и вода подбирается вверх по холму. Наконец она 
полностью забралась в свое укрытие, спрятавшись от завывающего ветра, 
завернулась в кожаные тряпки и прислушалась к дождю, что бил сверху со 
звуком, который мог свести с ума. 
 
 
 
Глава 2 
 
	Наконец дождь прекратился, стал слышен шум бегущей воды. Джиран 
очнулась от короткого сна и вытянула ноги, разминая их в темноте. Тяжело 
дыша, она выбралась из-под лодки и огляделась: облака и тучи уже рассеялись, 
оставив после себя чистое небо и сияющие в ночи луны Сит и Анли. 
	Перевернув лодку на дно, она встала на ноги, откинула назад мокрые 
волосы. Вода бурлила еще высоко, а на севере было легкое сияние, 
предостерегающее, что дожди могут скоро вернуться, отразившись от 
невидимых гор Шиюна, чтобы с новой силой пролиться над Хиюджем. 
	Но сейчас был момент затишья, и она чувствовала удовлетворение от 
того, что смогла выжить. Джиран размяла затекшие руки и стала греть их под 
мышками, тяжело вздыхая. Что-то укололо ей грудь, и она вспомнила, что 
пригрела на груди теплую металлическую чайку. Она вытащила ее. 
Удивительный орнамент заблестел в лунном свете, изящный и прекрасный, 
напоминая о той красоте, которую она не смогла спасти. Она потрогала 
любовно выточенную вещицу и затем опять спрятала ее на своем теле, сожалея 
о тех сокровищах, которые ей не удалось спасти от воды. Но эта вещичка 
принадлежала только ей. Кузены не могут отнять у нее эту замечательную вещь 
-- награду за ужасную ночь и обездоленность. Она чувствовала, что эта птичка 
должна принести ей счастье. У нее в разбитом горшке была целая коллекция 
таких безделушек и маленьких картинок: бесполезные на первый взгляд 
морские камешки, вещи, которые никто никогда бы не подобрал. Люди 
предпочитали кусочки золота и были правы, а она, возможно, не права: всегда 
лучше иметь кусочек золота, который можно пустить на обмен. 
	Но только не эту маленькую чайку, она никогда не пожертвует чайкой. 
	Ее могли бы избить вместо награды, если бы заподозрили, как много 
золота она потеряла, спасаясь от наводнения, особенно если бы она рассказала 
им историю о золотой маске, которую пожрала вода, и она способствовала 
этому. Она понимала, что сделала не все возможное, но... 
	Но,-- думала она,-- если удастся представить все в таком свете, что она 
спасла все, что там было, то, возможно, несколько дней будут благоприятными 
для Джиран, дочери Эла. Возможно, все смягчатся по отношению к ней, 
несмотря на ее больное воображение и плохие сны. Наконец-то она сможет 
поехать на следующую торговлю в Джунай, и тогда -- ее воображение 
разыгралось и представило самую желанную вещь на свете -- она сможет 
приобрести замечательный кожаный плащ из Эрина, плащ, отороченный 
мехом, который она будет носить и во дворце и дома и никогда не будет 
подвергать воздействию непогоды, плащ, в котором она будет представлять 
себе, что укрепление Бэрроу -- это Охтидж-ин, и в котором она сможет 
почувствовать себя настоящей леди. Это было бы здорово, когда она выйдет 
замуж и будет сидеть среди роскошных вещей и своих теток, пряча на груди 
маленькую золотую птичку -- память о короле. 
	И рядом будет Фвар. 
	Джиран горько вздохнула и отвлеклась от своей мечты. Было бы 
замечательно иметь такой плащ, но Фвар все портит. Он испортил ее мечты. 
Когда он будет лежать с ней в постели, он, наверно, найдет эту чайку, отнимет 
ее, переплавит в кольцо для торговли и изобьет ее за то, что она укрывала 
птичку. Она даже не хотела думать об этом. Она чихнула и поняла, что 
наверняка подхватит лихорадку, если всю ночь проведет здесь. 
	Она прошлась, разминая мышцы, и наконец решила, что согреется, 
собирая найденное золото и перенося его в лодку. Она забралась на холм, 
скользя по мокрой траве, хватаясь за кусты и подтягиваясь, и, наконец, нашла 
все вещи около Стоячего Камня в целости и сохранности. 
	Она подняла голову и оглядела окрестности, освещенные двумя лунами, 
место, где возвышался еще один холм и остатки третьего. Перед ней 
расстилались широко разлившиеся воды, казалось, танцующие в лунном свете, 
бликующие на юге. 
	Корона Анла. 
	Она светилась, будто бы отражая мертвенные огни, парящие над 
болотами. Протря глаза, она снова посмотрела туда с холодным страхом, 
поднимавшимся откуда-то из живота. 
	На вершине холма Анла не было ничего, кроме камней и травы, ничего, 
что могло бы так светиться. Похоже, что это были призраки и ведьмы, 
резвящиеся вокруг камней Короны. 
	Ей отчаянно не хотелось забираться наверх, даже ради золота. Она 
почувствовала себя почти голой и беззащитной; Стоячий Камень был похож на 
камень Короны Анла и взирал на нее словно живой. 
	Но она опустилась на колени и собрала золото -- столько, сколько 
могла унести, и соскользнула вниз, к плоскодонке. Загрузив ее вещами, она 
вернулась назад, и опять, и опять. И каждый раз, когда она смотрела в сторону 
холма Анла, она видела огни. 
	Холм Джиран больше уже не служил прибежищем и не укрывал от того, 
что происходило у Короны Анла: они стояли слишком близко друг другу, и 
странные вещи вполне могли произойти и здесь. Она решила не ждать до утра; 
само солнце не смогло бы утешить ее, а холодный взгляд со стороны короны 
Анла пугал. 
	Уж лучше опасность течения: против воды она хоть могла бороться. 
Она спустила нагруженную лодку и взяла длинное весло. Оказавшись в лодке, 
она почувствовала, как течение понесло ее, и попыталась взять управление в 
свои руки. Течение завертело лодку как скорлупку, попавшую в быстрый ручей. 
Джиран старалась предотвратить столкновение с камнями, торчащими здесь и 
там, и чуть не потеряла весло. 
	Она уже не могла нащупать дно. Теперь она использовала шест и 
зачерпнула немножко воды, но неожиданно ее плоскодонка накренилась, а 
затем метнулась по бурлящей Адж в сторону холма, по течению, против 
которого бороться было бесполезно. Здесь уже не было дна, и она перешла на 
корму и работала шестом, отталкиваясь на мели, и наконец выбралась в канал 
между холмами Анла и Бэрроу. Джиран отвела взгляд от распространяющегося 
с холма неестественного свечения, которое танцевало над водами, и 
попеременно использовала шест и весло, зная, что должна идти только этим 
путем и что этот канал около Анла будет наиболее мелким. Она двигалась по 
направлению к древнему пути. Течение толкало ее по направлению к Адж, а 
затем вынесло к тому морю, где утонула Соша. Но здесь, до тех пор пока она 
придерживалась кромки берега, где плоскодонка еще могла цепляться за 
прибрежные кусты, воды были безопасными. 
	Она направлялась к дому. 
	Время от времени Джиран отдыхала, гребя к уступам Бэрроу и работая 
так быстро, как позволяло ей дыхание. Ужас, который она испытала у короны 
Анла, казался теперь улетучившимся, исчезнувшим из памяти, так же как и 
внутренности гробницы, а ночные кошмары -- граничащими с нереальностью. 
Страх все еще сжимал ее горло, но сейчас куда большей угрозой была туча на 
севере, озаряемая вспышками молний. 
	Она боялась самих холмов, которые стали прибежищем для маленьких 
существ, с которыми ей не хотелось делить эту ночь, крыс, тени которых 
мелькали по берегу, а также змей, которые шмыгали в траве, где она отдыхала. 
	Течение открыло новые каналы, места, совсем незнакомые ей, и 
преобразило даже хорошо знакомые холмы. Она направляла лодку по течению, 
руководствуясь звездами, которые стали затягиваться облаками. Она 
чувствовала, что ее несет на юг, и старалась понять, где находится. Наконец-то 
перед ней поднялись над водой очертания старинных зданий Чадриха. Ее 
сердце забилось от радости, потому что она знала, что все сомнения и 
опасности теперь позади. 
	Журчание воды и веселая песенка лягушек и других существ в высокой 
траве были словно прелюдией к движению лодки, шлепкам весла по воде, 
шуршанию речного дна под днищем. Джиран собрала все силы, чтобы встать 
на ноги, теперь со смелой уверенностью балансируя на плаву. Лодку прибило к 
затопленным хорошо знакомым камням. 
	Чадрих. Она помнила, как в девять лет была выкинута отсюда, из дома, 
и помнила людей, которые показывали пальцем на нее, на ребенка Бэрроу, 
околдованного дьяволом, потому что они знали, что этот ребенок -- фея, 
которая видит мечты. Она была безутешна, видя опустевшие дома и окна с 
пустыми проемами. Люди Хелма, которые жили здесь впоследствии, 
ненавидели людей из Бэрроу. Но затем, когда ей было двенадцать, все они 
утонули. Вода забрала их, и она даже не могла вспомнить, как они выглядели. 
	Джиран толкнула лодку ближе к берегу, пустив ее по узкому каналу, 
который когда-то был улицей, вымощенной камнями. Опустевшие и 
обескровленные здания смотрели ей вслед; руины превратились в гнездовья 
встревоженных птиц. Достигнув края Чадриха, она увидела на фоне черного 
неба первые северные очертания Бэрроу и обрадовалась -- там находится ее 
дом. По сторонам замелькали холмы -- огромные конические вершины, которые 
опять напомнили ей затянувшееся тучами небо. И тот свет, мелькающий за 
деревьями, как звездочка в сумерках, впервые увиденный ею, должен быть 
светом с башни крепости Бэрроу, светом дома. 
	Теперь вода была спокойной и неглубокой. Джиран оглянулась назад: 
за холмами не было ничего кроме пустой темноты. Она заставила себя забыть 
об этом и стала смотреть только вперед, на огонь, к которому она направляла 
свою лодку. Свет стал мигать заметнее, неожиданно поднялся ветер, который 
задирал ей юбку и ерошил воду. Она услышала легкий шепот камней и кустов, 
росших на болотах Бэрроу. Начинался шторм, отсветы танцевали на черной 
воде. Джиран стала работать сильнее, когда первые капли упали на нее, 
заставляя искать прибежище почти рядом с домом. Вслед за своими гребками 
она стала слышать всплески воды, похожие на шаги шагающего человека, 
может быть, где-то на другой стороне холма. Она остановилась на минутку, 
отдавая лодку на волю волн, но звук не прекратился. Может быть, это какое-то 
животное выбежало из болот, потревоженное грозой. Здесь обитали дикие пони 
и еще встречались олени. Она позволила лодке плыть самой по себе, а сама 
прислушивалась к звукам, пытаясь определить, было это четвероногое или 
двуногое существо. 
	И холодный пот выступил на ее коже. Может быть, это один из ее 
сородичей ищет дом. Но оно двигалось неустанно и независимо от звуков ее 
лодки и не отвечало на ее голос. Она почувствовала, как волосы на затылке 
зашевелились, когда представила себе дикое животное, случайно забредшее 
сюда. Разные вещи случаются во время наводнения и грозы. И вдруг раздался 
крик, тоненький, разнесшийся в воздухе по холмам. Она решила, что это блеет 
какая-то глупая коза. Как близко она от дома. Она даже хихикнула. Наверное, 
это кто-то из домашнего скота. 
	Лодка начала двигаться еще быстрее. Джиран боялась, что звук, 
который она будет производить веслом, привлечет к ней внимание, и потому 
пустила лодку по основному течению воды, бурлящей вокруг холмов. Она 
должна остановить это. Она пользовалась веслом осторожно, но все же 
производила шум, несмотря на все попытки двигаться бесшумно. Она весьма 
беспокоилась о том золоте, которое блестело в лунном свете около ее ног, 
сокровище, которое могло соблазнить преступников или духов, если они здесь 
были. Совершенно одна в темноте, она стала думать о том, откуда эти 
предметы взялись, и стала волноваться о маленьком амулете в виде чайки 
между ее грудей, который покалывал при каждом движении. Вещичка, которая 
лежала между пальцев ме