ди двора была, и Гизульф сказал:
   - Я их видел!
   Я сперва не понял, о чем он говорит, и переспросил:
   - Дедушку с отцом?
   Но Гизульф покачал головой и сказал, сердясь на мою непонятливость:
   - Да нет же, Арбра-вутью и Алариха.
   И стал рассказывать, как подкрался незаметно к кургану  и  вдруг  был
оглушен звуком как от битвы сотен всадников. И земля вокруг кургана  гу-
дела. На вершине холма, где курган, горели призрачные огни, как если  бы
скрытно жгли там костры, прячась от врагов.
   Когда он, Гизульф, высунулся из своего укрытия, трепеща, как  бы  его
не обнаружили, то увидел Алариха. По левую руку от Алариха стоял Арбр, а
по правую - дедушка Рагнарис. И за их спинами виднелось  молчаливое  во-
инство.
   Аларих был в тяжелых аланских доспехах, с большим  копьем-ангоном,  в
позолоченном шлеме, из-под козыря шлема было видно страшное лицо  Алари-
ха.
   Арбр же был наг. Лицо его было оскалено улыбкой, и зубы Арбра сверка-
ли в свете луны. А глаза у него такие, что лучше бы не  смотреть  в  них
никогда. То глаза вутьи-одержимого, которому уже не место  среди  людей.
Сам Вотан смотрел его глазами.
   И все они с угрозой надвигались на отца нашего Тарасмунда.
   Тут Гизульф попросил, чтобы я ему воды принес. Потому что  он  натер-
пелся страху там, на кургане, в горле у него пересохло, и дальше расска-
зывать он не может.
   Я встал, пошел к бадье, принес воды моему брату Гизульфу; потом ждал,
пока он напьется.
   Гизульф напился воды, но не спешил продолжать.
   Тогда я сказал:
   - Если ты не расскажешь, что было дальше, то я закричу,  и  весь  дом
узнает, как ты за дедом на курган бегал.
   Тогда Гизульф сказал шепотом, что отец наш Тарасмунд стоял перед ними
неподвижно и только крест в круге чертил перед собой. Годья Винитар  го-
ворит, это лучшее оружие в незримой брани. И еще, говорит  годья,  когда
что умом постигнуть не можешь, делай так. А Тарасмунд, отец наш,  всегда
очень внимательно слушает годью Винитара.
   Я потихоньку тоже начертил перед собой крест в круге и мне стало спо-
койнее.
   - А дальше что было? - спросил я моего брата Гизульфа.
   - Дальше я ушел, - сказал Гизульф.
   Мы вместе вознесли молитву доброму Сыну за  нашего  отца  Тарасмунда,
чтобы легче было ему отражать натиск неведомых сил, и отправились спать.

   Утром мы проснулись от того, что в доме была суета. Женщины  собирали
вещи и еду, Тарасмунд во дворе седлал коня. Сперва мы подумали, что отец
наш Тарасмунд опять в поход собирается.
   Я спросил отца, куда он хочет пойти. Отец сказал:
   - В бург, к Теодобаду.
   Я просил его взять меня с собой. Дедушка  Рагнарис  не  хотел,  чтобы
отец брал меня с собой.
   Гизульф тоже просился с ним, но отец велел  ему  оставаться  с  дядей
Агигульфом и помогать ему.
   Моя сестра Сванхильда ходила надутая, будто у нее любимую игрушку от-
бирают.
   Так оно и было.
   Отец кликнул Багмса и сказал ему, чтобы шел с ним в бург к Теодобаду.
Что хочет его на своего брата Ульфа сменять.
   Багмс ему на это ничего не сказал.
   На Багмса навьючили припасы. Отец мой сказал, что верхом поедет.  Тут
дядя Агигульф разволновался и стал говорить  насчет  коня.  Может  быть,
осенью случится ему, Агигульфу, в поход идти. А как с конем что стрясет-
ся? На чем он, дядя Агигульф, в поход отправится? А пешим ходить -  кон-
ные всю добычу забрать успеют.
   Кроме того, ему, дяде Агигульфу, ведомо, что есть у Теодобада задумка
кое-кого из племен соседских по осени от излишков избавить. Дабы не  жи-
рели и свирепости не теряли. И неплохо  бы,  кстати,  Тарасмунду  насчет
этого все в бурге вызнать, раз уж собрался. Да, и с конем поласковей  да
поосторожней. Как бы чего не вышло.
   Дедушка Рагнарис на дядю Агигульфа цыкнул. Мол, идет Тарасмунд в бург
по важному делу и вид должен иметь подобающий. И на дядю  Агигульфа  на-
пустился: на себя бы поглядел, только и знает, что с Гизарной и  Валами-
ром бражничать, живот отрастил и забыл, небось, с какой стороны  на  ло-
шадь садятся. Только и помнит, с какой стороны на бабу залезать.
   Тут Тарасмунд, который под эти крики спокойно  седлал  коня,  сказал,
что он уходит.
   И пошли. Впереди отец мой Тарасмунд верхом; за ним Багмс с  припасами
на плечах.

   ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАРАСМУНДА

   Возвращения отца моего Тарасмунда все мы ждали с нетерпением. Особен-
но дедушка Рагнарис его ждал. И так волновался дедушка Рагнарис, что за-
мучил всех домашних придирками и  попреками,  зачастую  несправедливыми.
Так что под конец все мы уже ждали не могли дождаться, когда же  возвра-
тится Тарасмунд из бурга.
   На седьмой день, как отец мой Тарасмунд в бург уехал, солнце уже  са-
дилось, все люди от работ своих в дома возвратились. Гизульф на  околицу
ходил; вот он вбегает в дом и кричит, что Тарасмунд возвращается.
   Дедушка Рагнарис на Гизульфа рявкнул: зачем, дескать, кричать,  будо-
ражить? И что тут особенного в том, что Тарасмунд возвращается? Не прис-
тало готскому воину суетиться. Ибо иное заповедовали нам предки. Дал Ги-
зульфу оплеуху, а сам поскорее на двор выскочил.
   И мы все вслед за ним.
   Тут и Тарасмунд на коне во двор въезжает. Едва завидев  его,  дедушка
Рагнарис понес браниться: сам, дескать, верхом едет, как рикс, а брат  с
семьей, значит, сзади пешком плетутся?
   И отвернулся от Тарасмунда.
   Тарасмунд же, на эти попреки не отвечая, с  коня  слез,  поводья  Ги-
зульфу бросил. И сказал дедушке Рагнарису, что один приехал.
   Дедушка словно дар речи потерял - замолчал  и  только  яростно  своей
палкой в землю бил.
   Потом у дедушки снова голос прорезался, и он зарычал:
   - Что значит - один пришел?
   А Тарасмунд, отец мой, только и ответил коротко: Ульф-де сам так  ре-
шил.
   И в дом вошел.
   Гизела его усадила ужинать (все уже отужинали), потчевать стала.  Та-
расмунд голодный с дороги был и потому особенно звучно ел. Хрящи на  зу-
бах у него так и трещали.
   Дедушка Рагнарис в дверях стоял, во двор смотрел, безмолвной  яростью
наливался. Когда же услышал, что отец наш  Тарасмунд  завершил  трапезу,
пожелал продолжить разговор.
   Все мы делали вид, что очень заняты своими делами; сами же  изо  всех
сил прислушивались к этому разговору. А дела у всех предивным образом  в
дому нашлись, поближе к дедушке и к отцу.

   Когда в бург приехали, рассказывал Тарасмунд, Теодобада не было -  на
охоте был Теодобад и только на другой день вернулся. Теодобад Тарасмунда
приветил и за стол пригласил. Вспоминали, как в  походы  вместе  ходили,
Агигульфа вспоминал добрым словом. Рагнарису же кланяться велел  за  то,
что добрых воинов вырастил.
   Услышав это, Рагнарис рыкнул на Тарасмунда, чтобы тот о деле говорил.
   Тарасмунд же о деле говорить не спешил, все еще вел рассказ: как  жил
в дружинных хоромах; перечислил всех приближенных к Теодобаду  дружинни-
ков; упомянул о тех, кто сложил голову, рассказал, как это было.
   Рагнарис опять на него прикрикнул, чтобы быстрее рассказывал.  Тарас-
мунд же возразил отцу своему, что говорит все по порядку и иначе тут не-
возможно.
   Тарасмунду нрав теодобадов хорошо известен и как найти подход к воен-
ному вождю - то ему тоже ведомо. И поступил Тарасмунд следующим образом.
   На четвертый день житья своего в бурге  привел  Багмса  к  Теодобаду,
чтобы дружинникам показать. Захотели они  силой  помериться  с  гепидом.
Долго злили его, чтобы в раж воинский вошел. Трудно  сделать  это  было,
говорил Тарасмунд, ибо Багмс был занят трапезой. Наконец удалось  воинам
добиться задуманного. Самые искушенные в войнах с гепидами  сумели  под-
нять Багмса на дыбы - знали они слова нужные. Здоров же гепид, как  бык,
с наскока его не свалишь. Только вдвоем навалившись, одолели Багмса дру-
жинники - Рикимир и Арнульф.
   Тут дядя Агигульф, который неподалеку уздечку плел, голову поднял  и,
обратясь к Тарасмунду, спросил, не тот ли это Арнульф, что Снутрсу  при-
емным сыном приходится? И про Рикимера: не тот ли  Рикимер,  у  которого
шрам через все лицо? И что если это те самые, то он, Агигульф, их хорошо
знает. Столько у него, Агигульфа, с ними вместе прожито-выпито!..
   Тарасмунд же подтвердил: да, те самые. И Агигульфа они поминали и ча-
ют с ним свидеться, ибо по осени действительно поход намечается.
   Тут дедушка Рагнарис изловчился и дядю Агигульфа палкой достал. Велел
Тарасмунду про Ульфа рассказывать.
   Тарасмунд сказал, что Теодобад и дружинники  гепида  высоко  оценили.
Тогда Тарасмунд предложил Теодобаду: Багмса в обмен на Ульфа отдать.
   Теодобад не сразу дал ответ. Дождался, пока ему пива принесут, Тарас-
мунду велел поднести, сам выпил, только после этого заговорил.
   Раб, сказал он, у Тарасмунда отменный. И род Рагнариса он,  Теодобад,
весьма чтит. И обменял бы он Ульфа на этого Багмса, будь Ульф  один.  Но
всю семью ульфову за одного гепида отдать - собственная дружина его, Те-
одобада, на смех поднимет.
   И еще пива велел принести. И всю дружину велел обнести. И все выпили.
Обтерев же усы, Теодобад речь свою продолжил.
   Велик и почетен род Рагнариса. И Аларих, отец  теодобадов,  Рагнариса
чтил, слушал его совета. И он, Теодобад, в том с отцом своим согласен. И
об Ульфе сказал: мало знавал воинов, с Ульфом сравнимых. Он  же,  Теодо-
бад, не какой-нибудь торгаш. И потому перед дружиной своей заявляет  те-
перь, что свободен Ульф с семьей.
   И повелел, чтобы Ульфа привели.
   Ульф на брата своего Тарасмунда и глядеть  не  захотел.  Сказал,  что
долги свои сам отдавать привык, а братними руками золу  своих  поступков
разгребать не хочет. Ибо вдвоем с Теодобадом они судьбу пытали и получи-
ли ответ. И по этому ответу все пусть и будет.
   Теодобад же разъярился и сказал Ульфу: что тебе сказано, то и делай.
   Дружина же, на все это глядя, хохотала.
   Тут Ульф еще злее стал и сказал, что ежели брат сравнял его в цене  с
тупым гепидом, то незачем ему, Ульфу, такой брат. А ежели он, Тарасмунд,
приехал на его, ульфовы, несчастья любоваться, то пусть любуется.
   И в пол уставился своим единственным глазом.
   Тогда отец мой Тарасмунд, потеряв самообладание, вскочил и  на  Ульфа
кричать стал. А что кричал - того не помнит.
   Тут все кричать стали - у каждого свое мнение  нашлось.  Теодобад  же
грохнул кулаком по столу и так заревел, что все голоса прочие своим  ре-
вом перекрыл: слово было сказано, и Ульф больше не раб.
   - Пошел вон, Ульф!
   Ульф и ушел.

   Дедушка Рагнарис спросил, куда ушел Ульф. Тарасмунд же  ответил,  что
Ульфа не отыскал.
   Высидев положенное на пиру (ибо не мог Тарасмунд, не оскорбив  Теодо-
бада, сразу же вскочить и следом за братом бежать), Тарасмунд отправился
искать Ульфа и его семью, но не нашел. Видать,  сильно  не  хотел  Ульф,
чтобы его нашли.
   У ворот же бурга сказали, что Ульф с семейством прочь подались.
   Тарасмунд на коне бросился Ульфа по степи искать, но и в степи  Ульфа
не нашел. Под утро только возвратился в бург, дождался, пока ворота отк-
роются и забрал Багмса. Поблагодарил Теодобада за гостеприимство,  спро-
сил насчет похода.
   Тут дядя Агигульф вопрос задал, на кого поход. Тарасмунд ответил, что
не решено пока, в какую сторону идти, но поход непременно будет. Дружина
к Теодобаду подступает с жалобами: одежда пообносилась, вещи  поистрепа-
лись, давно обновы не было, пьют из горстей, чтобы в чаше отражения сво-
его не видеть, ибо убоги стали, точно скамары распоследние. Так что неп-
ременно по осени поход будет. Ибо Теодобад - муж честный, и голос воинов
слышен для него.
   С тем и покинул отец мой Тарасмунд Теодобада. И Багмс с ним ушел.
   Тут дедушка Рагнарис спросил: гепид где?
   Тарасмунд коротко ответил, что отпустил, мол, гепида  на  все  четыре
стороны.
   Дедушка Рагнарис на ноги поднялся, долго, тяжким взором глядел на мо-
его отца.
   Потом молвил, как обрубил:
   - Дурак!
   Повернулся и прочь пошел, палкой стуча.

   ХРОДОМЕРОВЫ ДОМОЧАДЦЫ

   У нас рабов нет. Дедушка Рагнарис жалеет свое добро чужим людям отда-
вать, а пользы от рабов куда меньше, чем вреда. Так дедушка  говорит.  И
потому рабов не держит. Только Багмс-гепид у нас жил, но и тот  не  при-
жился. Его отец за ненадобностью на все четыре стороны отпустил.
   Иное дело у Хродомера. У Хродомера много рабов. И родни у него много.
Бывает, что и запутаешься, кто ему родня, а кто нет.
   Когда я был мал, то из всех хродомеровых домочадцев больше других лю-
бил Хорна. Это старый раб хродомеров, он за скотиной ходит. Его прозвали
"Хорном", потому что у него все время бурчит в животе, будто рога боевые
зовут. Когда дедушка приходил к Хродомеру, я бежал к Хорну в  свинарник,
забирался к нему на колени, прижимался ухом к животу и слушал, как в жи-
воте у Хорна зовут боевые рога. Дедушка потом ругался, что от меня  хро-
домеровой свиньей разит. Дедушка говорит, что у Хродомера  свинья  иначе
пахнет, чем наша. Так смердит, что спасу нет. А наша свинка пахнет слав-
но. Она трапезой пахнет и свининой жареной.
   Еще у Хродомера есть раб Скадус. Этого Скадуса младший сын Хродомера,
Теодегизил - тот, которого герулы убили, - он Скадуса из похода  привел.
Теодегизила герулы тогда же убили, когда они Ульфу глаз выбили.
   Скадус родом из герулов. Его Теодегизил еще раньше привел. Когда Тео-
дегизила герулы убили, Хродомер хотел Скадуса убить, чтобы  сына  своего
порадовать. Но годья Винитар тому помешал. На подворье к Хродомеру  при-
шел и бороться предлагал: мол, если он, Винитар, одолеет - быть рабу жи-
ву. И вышел против годьи Винитара сын хродомеров Оптила, и боролись они.
И одолел Винитар Оптилу. И оставили Скадуса жить.
   Хродомер потом с дедушкой Рагнарисом, старые распри  позабыв,  дружно
оплакивали упадок и измельчание мира. Мол, к упадку мир  клонится,  если
паршивого раба-герула во славу героя убить не позволяется.
   Я думаю, что на самом деле Хродомеру не хотелось  этого  герула  уби-
вать.
   А годья Винитар надеялся Скадуса заступничеством своим к  вере  новой
склонить, но не склонился к ней Скадус. Скадус сказал, что будь он, Ска-
дус, на месте Хродомера, а Хродомер на месте  Скадуса,  то  он,  Скадус,
непременно бы Хродомера в жертву богам принес. И видел Скадус (и я  тоже
видел, ибо при мне разговор был), как обрадовался этим словам Хродомер.
   С той поры и стал Скадус у Хродомера на  подворье  остальными  рабами
помыкать.
   Есть еще у Хродомера один раб, именем Двала. Хродомер говорит, у это-
го Двалы и другое имя есть, но оно никому не ведомо. И  оттого  забылось
оно.
   Этот Двала родом алан. Его Хродомеру в бурге один алан  подарил,  ибо
приходился тому алану Двала младшим сыном. А всего сыновей у того  алана
было больше дюжины. Полюбился тому алану Хродомер,  вот  и  подарил  ему
меньшого.
   Хродомер только в селе разглядел, что этот новый раб  Двала  -  сущий
болван, но алана, отца его, разыскивать не стал, а вместо того приставил
Двалу к делу. Имя ему тогда же определил сообразно с талантами его.
   Я не люблю Двалу, с ним скучно.
   У Хродомера есть две дочери.
   Младшую зовут Брунехильда. Поначалу ее просто Бруньо звали, но  когда
вошла в лета девические, другое прозвание ей придумали, да так оно с нею
и осталось: Брустьо Великие Сиськи. Это нам с братом Гизульфом дядя Аги-
гульф объяснил потом. Когда Брустьо начала стареть,  ее  Великие  Сиськи
стали Долгими Сиськами. Это нам тоже дядя Агигульф рассказал.
   Брустьо имела мужа, который жил вместе с нею у  Хродомера  и  помогал
Хродомеру хозяйство вести. И колодец хродомеров они вместе копали -  тот
самый, который дедушку нашего Рагнариса так ярит. Но муж Брустьо умер. И
дочка Брустьо от чумы умерла. А иных детей прижить не успели.
   Хродомер хотел потом выдать Брустьо за Гизарну, но Гизарна  не  хотел
брать Брустьо. Дядя Агигульф говорит, это потому, что к тому времени Ве-
ликие Сиськи как раз стали Долгими.
   Я люблю слушать, как Брустьо ругается с нашей Ильдихо. Они с  Ильдихо
ходят на реку стирать и ругаться. Брустьо ругается лучше,  чем  Ильдихо.
Брустьо ругается почти как воин.
   Есть у Хродомера и старшая дочь, именем Хильдефрида. Хильдефриду  все
боятся. Она бьет рабов и кричит на свою сестру Брустьо. Хильдефрида была
замужем, но очень быстро овдовела. Хильдефрида вернулась к своему  отцу,
потому что с тем мужем она не народила детей. Она принесла назад все  то
имущество, которое давал за ней Хродомер, и еще долю от  умершего  мужа,
ибо поведения была хорошего и родичи мужа отдали ей часть этого имущест-
ва. Так говорит дедушка Рагнарис. Они с Хродомером долго это  обсуждали,
толковали и поворачивали то так, то эдак.
   Дедушка не  одобряет  того,  что  у  Хильдефриды  нет  детей.  Оттого
Хильдефрида не любит нашего дедушку.
   Я думаю, она никого не любит.
   Хильдефрида ловко управляется с женщинами на хродомеровом подворье. У
Хродомера живет еще одна племянница, прозвищем Фаухо-Лиска.  Хильдефрида
то с Фаухо дружбу водит и бранит Брустьо, то вдруг с Брустьо сойдется  и
тогда уж сестры вдвоем напустятся на Фаухо.
   Фаухо-Лиску прозвали так за рыжие волосы. Фаухо сущая уродина, личико
у нее маленькое, в прыщах и веснушках, бедра узкие  -  женщины  говорят,
что Фаухо не может родить детей. Только волосы красивые, медные.
   Фаухо бережет свои волосы.
   Один раз мы с братом Гизульфом выпросили у Фаухо прядку ее медных во-
лос, сплели в косичку и сделали браслеты. Нам хотелось носить  блестящие
браслеты, как у дяди Агигульфа. Но дедушка заметил, что у  нас  браслеты
из волос Фаухо, и отобрал, а Гизульфа выдрал.
   Дедушка очень не любит Фаухо. Хродомер пытался навязать Фаухо в  жены
дяде Агигульфу, оттого дедушка и сердится.

   ВОЙНА РАБОВ

   Вскоре после посевной это было.
   Есть у Аргаспа раб. Звать его Снага. Этот Снага прежде был скамаром.
   У Аргаспа же он так прижился.
   Поехал однажды Аргасп в бург. Подъезжает он к бургу и видит там  ска-
мара. Скамар хочет в бург войти, а воины у ворот его не пускают и  щедро
наделяют разного рода зуботычинами и затрещинами. Однако скамар оказался
упорный, все лезет и лезет.
   Аргасп остановился, смотреть стал. Забавно ему  сделалось.  Вместе  с
прочими хохотал и на скамара пальцем показывал. Уморил  скамар  назойли-
востью своей.
   Так все смеялись (а Аргасп любит веселье и всюду его ищет). Вдруг тот
скамар, из пыли поднявшись, на узде у аргасповой лошади повис  и  прежа-
лобно молить стал, чтобы храбрый воин его накормил. Мол, седмицу во рту,
кроме пыли, ничего не было.
   И так насмешил он Аргаспа своим кривлянием, что взял его Аргасп с со-
бой в бург и накормил. А накормив, рабом своим сделал, домой к себе заб-
рал и заставил работать по хозяйству.
   Сам же с легкой душой безделью предался.
   Первое время хвастал Аргасп новым своим рабом Снагой без удержу.  На-
зовет полный двор гостей, Снагу вызовет - кривляйся, Снага, потешай гос-
тей моих! Снага рад стараться. Так и веселились хозяин и раб, а всю  ра-
боту перевалили на наложницу аргаспову, Тиви.
   Потом Аргасп в поход ушел, а Снагу Тиви в крутой  оборот  взяла,  так
что когда Аргасп из похода воротился, Снага уже вовсю по хозяйству  кру-
тился, а Тиви им повелевала. Аргасп понимал,  конечно,  что  в  его  от-
сутствие Снага с Тиви милуется, но поскольку убытка в хозяйстве от этого
нет, то и не обратил на это никакого внимания.
   По весне Снага иной раз начинает ныть, что хочется ему вновь  бродяж-
ничать и странствовать, как прежде. Но никогда не уходит.

   Этот аргаспов Снага вскоре после посевной дал в ухо хродомерову  рабу
Двале, объясняя свой поступок тем, что Двала, мол, круглый дурак.
   Этой новостью он никого не удивил. И без того все село хорошо  знает,
что Двала - круглый дурак. Но на драку между рабами Хродомера и  Аргаспа
многие пришли посмотреть. Катались в пыли Двала и Снага, ибо хоть и  был
Двала глуп, но телом могуч и кулаками совал знатно. Снага же  верткий  и
тощий.
   Мы с Гизульфом тоже прибежали и смотрели. И Ахма-дурачок,  брат  наш,
глядел и по