него взъярился на Велемуда.
   - Вандал - он что коровья лепешка, - сказал дедушка Рагнарис. -  Пока
на дороге лежит - тебе до нее и дела нет, а как вступишь - так только  о
ней и думаешь.
   Велемуд, чтобы сделать приятное дедушке, Филимера высек.
   Дедушка смягчился сердцем своим и взял Велемуда с собой на тинг.
   А этот Велемуд все говорил деду и отцу моему, Тарасмунду,  как  нужно
делать то-то и то-то и замучил их советами. Вот дедушка и  сказал  этому
Велемуду, что полезно вандалу увидеть правильный обычай, как готы  судят
дело о бесчестии.

   На тинге Агигульф-сосед, отец Фрумо, стеная  и  взрыдывая,  рассказал
всем про то, какая беда постигла его дочь Фрумо.  Дочь  его  после  чумы
сделалась придурковатой и не все может охватить своим усеченным разумом.
   И этим, так сказал он, воспользовался  Агигульф,  сын  Рагнариса,  то
есть, наш дядя Агигульф.
   Нашего дядю Агигульфа держали за руки двое могучих воинов, Валамир  и
Гизарна, чтобы тот, ежели случится ему впасть в священную ярость, никого
не убил и не покалечил на тинге. А дядя Агигульф рычал и бился.
   Тогда Хродомер спросил дядю Агигульфа, было ли все это так, как расс-
казал Агигульф, отец Фрумо. В ответ наш дядя  Агигульф  только  заревел,
роняя пену с усов.
   Тогда Агигульф, отец Фрумо, закричал, что это означает "да".  И  под-
держал его Одвульф.
   Дедушка Рагнарис сказал, что Одвульф орет на  тинге,  как  беременная
баба, буде ниспошлет ей Вотан, смеха ради, священную ярость.
   Отец наш Тарасмунд и Валамир закричали, что рычанье агигульфово озна-
чает "нет".
   Сам же дядя Агигульф ничего не говорил, а только тряс головою.
   Тогда Хродомер обратился к отцу Фрумо с вопросом,  каким  бы  он  до-
вольствовался выкупом. Агигульф-сосед отвечал, что ему довольно было  бы
видеть дочь свою замужем за тем, кто лишил ее чести.
   Тогда Велемуд-вандал, который только и ждал, чтобы  вставить  словцо,
сказал, что отец Фрумо все подстроил для того, чтобы  навязать  славному
роду Рагнариса невестку кривую и придурковатую. И пусть позор  падет  на
голову Хродомера, старейшины никчемного, коли тот ничтожному и  лукавому
Агигульфу-соседу в том потворствует. И пусть ответит  Хродомер-старейши-
на, чем прельстил его ничтожный Агигульф, отец Фрумо!
   И кричал Велемуд, сын Вильзиса, что не хватит  воинов  в  селе,  коли
прикрывать позор всех блудливых дочерей одвульфовых, хродомеровых и аги-
гульфовых, в сумерках зимних рабынями и наложницами рядящихся, дабы  че-
рез то сооблазнять достойных воинов. И в блуд  и  смятение  вводить  тех
достойных воинов, только и радющих, что о процветании своего рода и все-
го народа готского.
   Нет, не так вандалы честь свою блюдут и берегут. И если  дочери  ван-
дальские в чем мать родила или в платье рабском с  умышленной  целью  на
промысел недостойный выходят, то с ними расправляются быстро: берут двух
коней и разме...
   Тут дедушка Рагнарис, почуяв, что Велемуд про любимое им разметывание
конями заговорил, перебил Велемуда, как бы подхватив из рук его падающий
меч.
   - Конями разметывают таких дочерей! - заревел дедушка Рагнарис.
   А дядя Агигульф еще раньше заревел, пеной всю бороду свою покрыв и  в
священной ярости ногами суча.
   Велемуд же продолжал кричать, что дурная слава дочерей  агигульфовых,
одвульфовых и хродомеровых даже до народа вандальского докатилась. И ко-
ли такие безлошадные эти Агигульфы, Одвульфы и Хродомеры, то вандалы мо-
гут им и своих лошадей на время дать - за плату, конечно. А то взяли  бы
и двумя деревами разомкнули беспутных девиц, дабы не  чинили  раздора  в
славных воинских родах!
   И еще кричал Велемуд, постепенно в раж входя, что сон ему ночью был и
открылось ему в том сне, как все на самом деле произошло.
   Но Агигульф-сосед не дал ему докричать, сам завопил, как резаный. Не-
чего, мол, бедную его дочь Фрумо в коварстве подозревать, когда всем из-
вестно, что Фрумо - дурочка!
   А старейшина Хродомер бросил в лицо дедушке Рагнарису упрек - что тот
привечает всякий чужеродный сброд. И тот чужеродный сброд приводит с со-
бой на тинг, как если бы мальчонка притащил за собою на  веревке  собаку
шелудивую да брехливую. И позволяет этому чужеродному сброду на славней-
ших воинов наветы возводить.
   Такого не стерпел дедушка Рагнарис. Ибо хоть и не любил он  Велемуда,
но считал того за родича. Хоть и дурным, как говорил Рагнарис,  советом,
а все же спас хитроумный вандал жизнь Тарасмунду.
   И потому вступился дедушка Рагнарис за Велемуда.
   - За Велемудом внучка моя, Хильдегунда. Она благородных кровей и  ро-
дила Велемуду сына. И сам Велемуд, хоть он и из вандалов, но среди  них,
вандалов, известного рода.
   Такими словами вступился дедушка Рагнарис за Велемуда.
   А Велемуд, за дедушкиной спиной хоронясь, заорал: да, ведомо ему, Ве-
лемуду, что дочь Агигульфа не только крива и безобразна, но и  придурко-
вата! Вник он, Велемуд, в это! Что же, тут  старейшина  Хродмер  думает,
что Велемуд пришел на тинг, не вникнув? Да только кто говорит, что  сама
она это удумала? Как белый день ясно, что сам Хродомер это и надумал.  И
бедную дурочку подговорил. Ибо давно мечтает Хродомер навредить славней-
шему роду Рагнариса. И под корень род сей славный извести.
   Пытался он, Хродомер, свою дочь-перестарку золотушную, именем  Фаухо,
наиславнейшему воину Агигульфу, сыну Рагнариса, в жены навязать. Но хит-
рый этот умысел был разгадан проницательным Рагнарисом.
   И к деду повернувшись, слезно умолял его Велемуд следить за  Хродоме-
ром. Ибо уже сейчас понятно, что не отступится Хродомер от страшной сво-
ей затеи и начнет в скором времени сватать свою золотушную Фаухо либо за
Гизульфа, либо за Атаульфа.
   И едва не рыдал Велемуд, убиваясь по  тяжкой  доле,  какая  ждет  Ги-
зульфа, либо меня, буде Хродомер исполнит свои коварные замыслы.
   Тут уж все позабыли и про Агигульфа-соседа, и про Фрумо, а стали кри-
чать друг на друга и едва не передрались. Хродомер Рагнарису кричал, что
вовсе не хочет он, чтобы прекрасная золотоволосая Фаухо стала женой  од-
ного из тарасмундовых недоумков.
   Дедушка Рагнарис ярился и орал, что помолчал бы Хродомер, ибо всем  в
селе известно, кто заправляет у него, хродомера, в доме.
   - Кто же? Кто? - кричал Хродомер, на дедушку наседая.
   Дедушка заревел торжествующе:
   - Двала, вот кто! Двала давно тобой вертит, как хочет! А  теперь  все
село под себя подмять надумал Двала!
   Гизарна тут закричал, что да, хотел, и рабу его Моке по  морде  съез-
дил, дабы устрашить его, Гизарну.
   - И Скадус тоже Хродомером вертит! - закричал Гизульф,  но  Тарасмунд
ему по уху дал, чтобы молчал, когда старшие беседуют.
   Гизарна, показывая, как Двала съездил по морде Моке, стал руками раз-
махивать и дядю Агигульфа случайно выпустил. И вырвался  дядя  Агигульф,
отбросив Теодагаста. И в драку с Агигульфом-соседом полез.
   Тут все кричать перестали и начали с интересом смотреть, как наш дядя
Агигульф с Агигульфом-соседом друг друга лупцуют. Тогда Хродомер и пред-
ложил: пусть-де оба Агигульфа решат дело честным поединком.
   На что дедушка Рагнарис справедливо возразил: буде наш Агигульф убьет
Агигульфа, отца Фрумо, придется нам брать Фрумо в дом сиротой,  так  что
победа обернется тем же поражением.
   Брат мой Гизульф хотел было предложить, чтобы Фрумо выдали  замуж  за
Ахму-дурачка и дело с концом. Пусть бы два дурачка друг друга тешили. Он
уже рот было раскрыл, чтобы выкрикнуть это, но отец наш Тарасмунд за ухо
его взял, и со стоном закрыл рот Гизульф.
   Тут Аргасп и Одвульф закричали  на  Велемуда,  что  дочери  Хродомера
честные девицы. И если у вандалов так заведено, чтобы честных девиц  ко-
нями разметывать и деревьями размыкать, то пусть своих вандальских девиц
размыкают да разметывают.
   На это Велемуд возразил, что хоть он здесь и недавно, но  уже  немало
наслышан о дочери Одвульфа и наложнице Аргаспа и  их  вольном  нраве.  И
между прочим, наложница Аргаспа Тиви предается утехам с рабом  его  Сна-
гой, бывшим скамаром. И сейчас, пока он, Аргасп, на тинге глотку  дерет,
Тиви дома со Снагой милуется. Так-то!
   Тут Одвульф, у которого не было дочери, не стерпел и напал на Велему-
да. И Аргасп напал.
   Отец мой Тарасмунд, дед мой Рагнарис и брат мой Гизульф вступились за
Велемуда как за родича, а другие удерживали Аргаспа от смертоубийства.
   И так мы отступили к дому.
   В доме же дедушка увидел, что Филимер нахлобучил себе на голову Арбра
вместо шлема. А сестра моя Сванхильда пожаловалась, что Филимер дерется.
   Так все бранились между собой, а женщины ворчали.  Потому  что  из-за
Велемуда мы поссорились со всем селом.
   Тут брат мой Гизульф сказал дедушке, что женили бы  на  кривой  Фрумо
Ахму-дурачка - вот и вышло бы замирение. Дедушка  похвалил  Гизульфа  за
догадливость и спросил, давно ли такое придумал.  Гизульф  сказал:  "Да,
давно".
   Нахмурился тут дедушка Рагнарис и спросил, почему же на тинге смолчал
Гизульф, когда едва до кровавой сечи не дошло.
   Гизульф признался тут, что на тинге отец наш держал его за ухо и  го-
ворить не давал.
   Тогда дедушка Рагнарис, по отцовскому праву, дал Тарасмунду затрещину
и тотчас послал Ильдихо к Агигульфу, отцу Фрумо.
   Ильдихо вскоре возвратилась и сказала:
   - Агигульф передать просил: пусть приходят.
   Дедушка Рагнарис кликнул Ахму-дурачка, и  вдвоем  они  пошли  к  Аги-
гульфу-соседу. Я тоже с ними просился, но дедушка не пустил.
   Велемуд рвался пойти к Агигульфу-соседу и все переговоры вести, одна-
ко дедушка Рагнарис сказал, что ежели Велемуд хоть шаг  с  нашего  двора
сделает, то не видать ему больше краев вандальских - убьют его здесь.
   Вскоре к Агигульфу-соседу пришел и разобиженный Хродомер.  Они  долго
между собой толковали.
   Потом мы с Гизульфом допытывались у Ахмы-дурачка, о чем  речь  шла  и
как все сладилось, но Ахма-дурачок только хихикал.

   Через день Агигульф-сосед пригнал к нам на двор корову, а Ахму-дурач-
ка увел с собой. Дедушка Рагнарис был очень доволен и  говорил,  что  от
Ахмы пользы не было никакой, а от коровы очень большая.
   Наутро мы с Гизульфом, вызвав Ахму-дурачка из дома  агигульфова  (ибо
он жил теперь при тесте своем), допытывались, хорошо  ли  быть  женатым.
Ахма молчал и только слюну изо рта пускал.

   Агигульф-сосед стал теперь нашим родичем и, стало быть, и велемудовым
тоже. И отец мой Тарасмунд сказал об этом Велемуду, когда устраивал пир.
   И пошли они на охоту за мясом для пира. А Велемуд еще говорил, что  у
него, Велемуда, на доме оленьи рога, и нам тоже нужно такими рогами  ук-
расить дом, и что он, Велемуд, берется такого оленя добыть.
   И действительно, добыл Велемуд могучего оленя.  Велемуд-вандал  обвя-
зался искусно зелеными ветками и затаился у водопоя. Все вандалы  -  ис-
кусные охотники. Велемуд сам укрепил на нашей крыше оленьи рога  и  ска-
зал, что теперь наш дом стал правильным.
   На пиру все захмелели. И Велемуд стал прилюдно  стал  хвалиться  ван-
дальским умением незаметно подобраться к любой дичи и взять ее. Или же к
врагу, чтобы убить его. Ибо всем известно, что вандалы - любимцы Вотана.
   На это дедушка Рагнарис, также во хмелю, но остроумия не утратив, от-
вечал, что любимцы Вотана так горазды дубами прикинуться - сам Вотан  не
отличит. Больше прячутся они, чем воюют.
   Мечи и шлемы потому оставляют ржавыми, чтобы на солнце не блестели.
   Велемуд на дедушку смертно обиделся.

   Минуло несколько дней, и Велемуд отбыл, уведя с собой двух своих  ко-
ней и несносного Филимера.
   Без Филимера было хорошо, а без Велемуда - скучно.

   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   ДЯДЯ АГИГУЛЬФ

   КАК УБИЛИ КАБАНА

   Наш дядя Агигульф - младший из троих сыновей Рагнариса,  что  живы  и
поныне.
   Старший среди детей Рагнариса - мой отец, Тарасмунд. Дедушка Рагнарис
заботится о продолжении своего рода. Он  заставил  Тарасмунда  рано  же-
ниться и продолжать его род.
   Из нас, детей Тарасмунда, плодить детей придется  Гизульфу,  ибо  Ги-
зульф - старший.
   Гизульф завидует мне, потому что я могу не брать себе  жены.  Я  буду
ходить в походы, как дядя Агигульф.
   Я боюсь, что Гизульф умрет, потому что тогда мне придется брать  жену
и рожать с ней детей.
   Недавно Гизульф чуть не погиб.
   Наш дядя Агигульф дружен с  Валамиром.  Много  времени  проводят  они
вместе, вместе едят, вместе спят.
   Вместе и на охоту пошли. И брата моего Гизульфа с собой взяли  тайком
от отца и дедушки. Гизульф очень просился с ними. Дядя  Агигульф  обещал
Гизульфа взять с собой на охоту, а отцу нашему Тарасмунду ничего про это
не говорить.
   Я подслушал, как они собираются, и тоже попросился с ними, но они  не
захотели меня брать с собой. Тогда я пригрозил, что все расскажу отцу  и
деду, ибо я знал, что они не хотели, чтобы Рагнарис и  Тарасмунд  узнали
про охоту. Тогда Гизульф сказал: "Хорошо, мы возьмем тебя с собой".
   На охоту уходили еще до рассвета. Гизульф  разбудил  меня  затемно  и
тишком вывел из дома.
   Когда мы с ним были уже на дворе, Гизульф сказал, что в ульфовом доме
осталась от Ульфа рогатина. Гизульф говорил очень тихо, еле слышно.
   - Тебе, - так он сказал, - все равно охотиться нечем. Возьми рогатину
Ульфа. Да бери ту, что поменьше, на большую не замахивайся.
   Я не хотел идти в ульфов дом, но Гизульф сказал, что так старшие  ве-
лели - Агигульф с Валамиром. И прибавил, чтоб тайно от деда сделал.
   Дед спал еще, когда мы с дверей дома ульфова жердину сняли. Я вошел в
ульфово жилье. А когда я вошел, Гизульф наказал мне пошевеливаться,  ибо
рогатину еще чистить надо. И снасмешничал:
   - Галлиурунн не боишься ли?
   Темно там было и пахло плесенью, в ульфовом жилье.
   И тут услыхал я, что за моей спиной Гизульф дверь закрывает и  жерди-
ной подпирает. Так и попал я в ловушку.
   В доме у Ульфа было совсем темно. В темноте что-то все время  шуршало
и потрескивало.
   Я сидел и боялся, к стыду своему, тех самых галлиурунн, которых мы  с
Гизульфом выдумали, чтобы Ахму-дурачка пугать.
   Только с восходом солнца ушли страхи, и тогда дал  я  великую  клятву
отомстить Гизульфу за коварство его.
   На мои крики пришла Ильдихо. Она побранила меня, что запрет  нарушил,
в ульфово жилье вошел, и выпустила.
   Я пошел жаловаться отцу моему, Тарасмунду. Отец взял меня  за  ухо  и
потащил к Рагнарису - зачем жердину сняли, зачем запрет нарушили,  зачем
в дом ульфов проникли, покой отсутствующего потревожили? Вдруг Ульфу  от
этого что-нибудь дурное сделается на чужбине?
   Дедушка рассказ мой выслушал, допросил своим чередом, кто и как  меня
запер; после затрещину дал и с тем отпустил, наказав привести к нему Ги-
зульфа, как только явится.
   И я остался месть свою лелеять.

   Только под вечер возвратились охотники. Во двор вошли - одежда в пят-
нах крови, в грязи до подмышек, дымом пахнут. У дяди Агигульфа  рогатина
сломана, идет, хромает. За ним Гизульф вышагивает. На меня и не смотрит,
нос кверху дерет. А я из-за дедушкиной спины выглядываю и жду, пока  де-
душка всю компанию чехвостить начнет.
   Дедушка и начал. Без единого слова вытянул палкой дядю  Агигульфа  по
хребтине.
   - За что? - взвыл дядя Агигульф жалобно.
   - Я тебе покажу, пес шелудивый, за что! - заревел дедушка Рагнарис  и
снова палку занес.
   Дядя Агигульф сообразил, что дело худо, в дверь  кинулся.  Дед  -  за
ним.
   Выскочил дед за порог - да так и встал.
   Мы замерли, любопытствуя, что там он увидел, во дворе. А дед рявкнул,
не оборачиваясь:
   - Ильдихо! Света дай!
   Ильдихо подскочила, головню из очага выхватила и  деду  посветила.  А
посветив, ахнула, чуть головню не выронила, потому как из темноты гляну-
ла на нее морда страшная окровавленная.
   Тут и мы все подошли, обступили.
   Дядя Агигульф, морщась и спину потирая, начал рассказ. Как  пошли  на
охоту. Как он, Агигульф, предчувствуя опасность охоты, загодя  велел  от
мальца (то есть, от меня) избавиться.
   С Атаульфом, продолжал дядя Агигульф, так вышло. Когда он,  Агигульф,
проведал, что за Гизульфом меньшой брат (то есть,  я)  увязаться  хочет,
велел Гизульфу избавиться от обузы. "Какой ты воин, ежели от  противника
уйти не можешь" - такими словами  пристыдил  Гизульфа.  И  добавил,  что
ждать будет с Валамиром за околицей до первого света, а там без Гизульфа
уйдет кабана брать.
   А уж какими путями Гизульф поручение дядино выполнил,  то  ему,  Аги-
гульфу, неведомо. Ибо кабанья охота - дело нешуточное.
   За дубовой рощей, продолжал дядя Агигульф,  в  Сыром  Логе  вепрь  на
охотников вышел. Прямо на него, Агигульфа, и выскочил. Тот его на  рога-
тину и возьми. Секач же был тяжелый, да еще в низине  почва  под  ногами
склизлая. Грянулся он, Агигульф, оземь, рогатина возьми и сломись.
   Дядя Агигульф лежит. И добро бы просто так лежал. Так  кабан  на  нем
елозит, как мужик на бабе, и его, Агигульфа, погубить хочет. А дядя Аги-
гульф кабанье рыло снизу руками могучими подпирает, дабы не  стал  кабан
его клыками рыть.
   Валамир пока соображал, пока поспевал да разворачивался, Гизульф пер-
вым подскочил и кабана прикончил. В точности под лопатку  рогатину  вса-
дил. Так на дяде Агигульфе кабан и сдох.
   Охотники, радуясь удаче, кабану кровь пустили, в миску собрали (у за-
пасливого Валамира с собой была); тут же огонь разложили, кровь зажарили
и вместе съели.
   Первым Гизульф крови кабаньей отведал. И сердце вепря ему досталось.
   Потом кабана разделили; заднюю часть Валамир забрал, а прочее  -  вот
оно, у нас на дворе лежит, баб стращает.
   Тут уж не до сна всем было, хоть и время позднее,  нужно  кабана  па-
лить.
   Пятачок кабаний Гизульф сам отрубил, сам прокоптил, к стене прибил  в
каморе над лавкой, где спал. Клыки же потом в  заветное  дерево  в  лесу
вживил.
   Гизульф рассказывал мне потом, что кабан тот был не простой,  а  вол-
шебный. Посланный прямо из хеля.
   Я же Гизульфу, в свою очередь, рассказал, как до рассвета  с  галлиу-
руннами бился и только заветный нож Ульфа, в доме им оставленный, от бе-
ды меня оборонил.
   И видел я, что брат старший не верит, но сомневается. Я предлагал ему
убедиться и в дом звал. Мол, воткнут тот нож над дверью. И одна  галлиу-
рунна ножом тем к двери прибита. Только она расточилась  или  прозрачная
стала, не пойму.
   Однако лезть в дом и вторично дедов запрет нарушать Гизульф так и  не
решился.
   На том замирение вышло мое с братом Гизульфом.

   На другой день Валамир пир устроил в честь удачной охоты. Пива поста-
вил. Собрались воины холостые, не женатые. Даже Ода-пастуха позвали.
   И было на том пире решено Гизульфа в воины готовить.
   Но о том следующий сказ.

   (О ВЕПРЯХ)
   Сказывают, что вепри - животные мертвых. Один охотник, увлекшись, по-
шел за вепрем и так забрел в царство мертвых, откуда нет  возврата.  Так
нашему дедушке рассказывал его дедушка, когда наш дедушка был таким, как
я.
   Иных же вепрь водит по лесу, и они становятся как Ахма-дурачок.
   Дядя Агигульф говорит, что вепрь шарит по лесу широким зигзагом.  Тут
главное - на дороге у него не замешкаться, когда вепрь идет впереди  вы-
водка. Если в сторону отступить, мимо пройдет, не заметит. Хитрые ванда-
лы так и делают и либо сбоку его бьют, либо на выводок посягают.
   Гепиды же через тугоумие свое немало от вепрей страдают.
   Что же до нас, готов, то раз на раз не приходится.
   Дядя Агигульф тоже чуть было от вепря не пострадал. Отец  мой  Тарас-
мунд говорит, что дядя Агигульф иной раз почище гепида.
   Дядя Агигульф говорит, что брат мой Гизульф будет хороший охотник.
   Я завидую моему брату Гизульфу.

   КАК СЪЕЛИ КАБАНА

   После охоты на кабана устроил Валамир у себя большой пир. Призвал  на
свой пир таких же, как он сам: удальцов, молодых да неженатых.
   Собрались.
   Аргасп, Теодагаст, Гизарна пришли. Дядя  Агигульф,  конечно,  пришел,
друг Валамиров. И Гизульфа привел, брата моего, который и одолел  свире-
пого вепря.
   Од-пастух, еще был. Он Гизульфа