штаны новые к груди прижал. На шум дедушка Рагнарис вы-
шел. Спросил, не учинилось ли кому обиды. Одвульф снова про Лавана и жен
иаковлевых рассказал.
   Дед наш Рагнарис к годье не ходит, для него эта история новая.  Спро-
сил только, не в бурге ли этот Лаван объявился. А потом добавил, что как
Алариха не стало, так и порядка не стало; вечно Теодобад всяких скамаров
привечает.
   Одвульф же сказал, что не готом был Лаван. Из обрезанных  был  Лаван.
Дедушка спросил, вникнуть желая, что у этого Лавана было отрезано и не в
бою ли он потерял то, что отрезано было. Воином ли был этот  Лаван?  Од-
вульф стал пространно объяснять, в штанах своих с прорехой копаясь.  Ги-
зела захихикала, совсем как дочери ее, и покраснела. Она  знала,  что  у
Лавана отрезано - годья в храме рассказывал. Дедушка  сперва  не  понял,
что Одвульф объясняет, а потом понял, побагровел и с палкой на  Одвульфа
надвинулся.
   Одвульф и ушел, быстрее, чем хотел, штаны к груди прижимая.
   Вечером дедушка Рагнарис отцу нашему Тарасмунду сказал, мрачнее тучи,
что толковал тут с Одвульфом. И обвинять отца нашего начал.  Сам  в  эту
историю с Богом Единым влез, своих детей туда же принудил, а ведь им во-
инами быть. Где это видано, чтобы с воинами так поступали?  И  рассказал
про Лавана - как ему отрезали. Наказал отцу нашему и нам с Гизульфом  не
поддаваться, ежели приступят к нам Одвульф и годья Винитар с таким пога-
ным делом, и отбиваться до последнего. И его,  Рагнариса,  и  дядю  Аги-
гульфа кричать на подмогу. Одвульф-то мужичонка тщедушный, а  вот  Вини-
тар, пока дурью маяться не начал, был воином славным.
   И в заключение, совсем остервенясь, проревел:
   - Не знаю, что там у Одвульфа в штанах делается, не лазил я к нему  в
штаны, а внуков моих увечить не сметь!
   И палкой стукнул, мне по ноге попав.
   Тут Галесвинта возьми да брякни:
   - Ничего у Одвульфа не отрезано.
   Напустились на нее и мать наша Гизела, и отец наш Тарасмунд,  а  пуще
всех дедушка Рагнарис: откуда, мол, известно?
   Сванхильда выручить сестру поспешила:
   - А мы видели.
   Дедушка затрясся.
   - Показывал вам, что ли? Стервец!.. В рабство за такие вещи обращают,
чтобы свободную девицу совращать и непотребства с нею чинить...
   Видя опасность для девочек, вмешалась Гизела (она обыкновенно молчит,
когда дедушка яриться начинает): для того, мол, и дала  штаны  Одвульфу,
что одежонка одвульфова разве что на сеточку рыболовную сгодилась бы, не
будь такой ветхой.
   И отошел от гнева дедушка Рагнарис. Девиц же для острастки день велел
не кормить, чтобы стати им не мерещились.
   Ильдихо призвал и вопросил грозно, не подглядывала ли и она за статя-
ми родича нашего Одвульфа. Ильдихо же, дерзкая на  язык,  отвечала,  что
мужчины только и горазды, что статями перед девицами трясти,  а  как  до
дела, тут и выясняется: одно им от баб нужно - чтобы сытно их кормили.
   В тот же вечер, уже на ночь глядя, дедушка сильно побил Ильдихо, а  с
утра на курганы ушел.

   ТАРАСМУНД, ВЕЛЕМУД И БОГ ЕДИНЫЙ

   Однажды я спросил отца моего Тарасмунда, почему он ушел от дедушкиных
богов и выбрал Бога Единого. Тарасмунд отвечал, что Бог Единый  -  самый
сильный. Тогда я спросил отца, а если бы Бог Единый пошел на дедушкиного
Вотана, кто бы победил? Отец рассердился и не стал  отвечать.  Я  думаю,
что победил бы дедушка.
   А с отцом моим Тарасмундом вышло так.
   Было это давно.
   Пошел наш отец Тарасмунд с Теодобадом в поход на герулов. А дядя Аги-
гульф тогда в поход не ходил, потому что был в те времена возрастом  как
сейчас Гизульф, и в мужской избе, что при капище, еще не посвятили его в
воины. И Ульф тогда в тот поход не ходил, хотя Ульф был уже воином.
   Герулы - давние наши враги, хоть и сходны с нами языком. Герулов  все
ненавидят. И оттого Теодобад каждый год ходит на них в поход. И  Аларих,
отец его, ходил на них походами. А если не идем мы на них в походы,  они
сами на нас в поход идут. Оттого мы ходим на них в походы.
   Все знают, что у них гнусный нрав и что боятся они готской  доблести,
ударом на удар не отвечают, а вместо того обходят с боков и кусают  отс-
тавших. Или ловушки и засады устраивают.
   Марда родом из герулов. Но Валамир умеет герульское ее коварство себе
на пользу обращать, когда со своим дядькой-рабом воюет у себя  дома  или
когда ему что-то от нашего дяди Агигульфа надо.  Однако  же  обычаи  ге-
рульские в дому у себя заводить запретил.
   Дядя Агигульф говорит, что иной раз к Валамиру в гости  наведаться  -
все равно что в поход на герулов сходить. Дескать, гляди, Валамир - оге-
рулишься.
   Когда Теодобад пошел в тот поход на герулов, у вандалов  в  том  году
похода не было. У вандалов умер Эрзарих, старый вождь; они на щит нового
вождя поднимали, Лиутара, сына Эрзариха. Лучшее время для похода упусти-
ли. А вандалы ходят в походы не на герулов, как мы ходим, а на  гепидов,
только не на наших соседей, а на дальних.  И  затосковали  удальцы  ван-
дальские, дома сидя.
   И вот к Теодобаду присоединяется отряд вандальских храбрецов.  Искали
славы и воинских утех, скучая среди мира.
   Истинно, то были храбрецы, говорит Тарасмунд, ибо когда дошло до сра-
жения, ничем не уступали готам и соревновались с ними  в  доблести,  так
что даже забылось, что это лукавые вандалы.
   Обличьем и языком вандалы очень сходны с нами, готами;  обычаи  же  у
них иные. Вандал мечтаниями уносится за тридевять земель,  а  того,  что
под самым носом у него, не замечает. Так дедушка говорит.
   Во всем ищет вандал примет.  Увидит,  к  примеру,  что  ветви  дерева
скрестились сходно с руной бедственной - шагу в ту сторону не ступит.  И
потому многие думают, что вандалы трусы.
   Когда воинство теодобадово схватилось с герулами, великая была  сеча.
Дружину вандальскую Теодобад первой двинул в бой, и  почти  все  полегли
вандалы. Герулы же дрогнули и обратились в бегство.
   Наши бросились их преследовать. Быстры герулы, ушли  они  от  погони.
Горстка же готов, в том числе отец мой Тарасмунд, и с ними вандал  Веле-
муд, отбились от своих, ибо оказались в местности незнакомой. И заблуди-
лись они.
   Герулы же, коварные и хитрые по природе,  остереглись  встретиться  в
открытом бою с сильным войском теодобадовым. Они  окружили  вместо  того
горстку храбрецов и напали на них.
   Храбро бились готы под сенью великого дуба на поляне, от крови  крас-
ной, и как трусливые псы на разъяренных медведей, наседали на них  геру-
лы.
   И вот когда погибель казалась неизбежной, хитроумный вандал  Велемуд,
сын Вильзиса, предложил отцу моему Тарасмунду посвятить себя Богу Едино-
му и просить у Него помощи для себя и всех сотоварищей своих. Ибо слышал
некогда Велемуд, что этот Бог Единый ради одного своего спасает множест-
во чужих.
   И согласился отец мой отдать себя этому Богу Единому, чтобы  спаслись
все его товарищи. И поклялся в том Велемуду, сыну Вильзиса.
   И вторую клятву дал Тарасмунд Велемуду, сыну Вильзиса: что буде оста-
нутся оба в живых, отдаст за него дочь свою Хильдегунду. И рад был этому
Велемуд. Ибо много хвалил Тарасмунд Хильдегунду и слушал его Велемуд.  И
захотел Велемуд Хильдегунду в жены.
   Не успел договорить последнее слово клятвы своей Тарасмунд, как свер-
шилось чудо: показалось войско теодобадово. И ударил  Теодобад  в  спину
герулам и рассеял их, как осенние листья.
   Так хитроумие Велемуда и самоотверженность Тарасмунда спасли всех.
   Возвратясь домой с богатой добычей, отец мой  клятву  свою  исполнил:
пошел к годье Винитару и совершил обряд крещения над собой и всеми,  над
кем имел власть, кроме дочери своей старшей, Хильдегунды, которую обещал
в жены Велемуду. Ибо Велемуд остался верен старым богам.
   Хитроумный вандал этот Велемуд говорил потом, что, возможно, спаслись
они потому, что стояли под дубом, древом Вотана. Неясно, рассуждал Веле-
муд, который из богов совершил то чудо, что вовремя подоспел ваш  Теодо-
бад. И пусть, говорил Велемуд, Тарасмунд отдаст дань Богу Единому, а  уж
он, Велемуд, отдаст дань Вотану. И воистину, то мудро будет. Так  вернее
всего спасутся они от злой погибели и в дальнейшем.
   Дедушка же Рагнарис за то на Велемуда страшно взъярился, что заставил
он Тарасмунда пойти на поклон к Винитару, в храм Бога Единого, а Хильде-
гунду выпросил себе в жены.
   Куда вандал пролезет, там уж добра больше  не  жди,  говорил  дедушка
Рагнарис.
   Не зря, мол, поговорка в народе нашем ходит: "Связался гот  с  ванда-
лом". Так дедушка говорит, Велемуда понося.

   ЖЕНИТЬБА ВАНДАЛА

   Когда Велемуд в наш дом приехал, сразу показал всю  свою  вандальскую
хитрость. Ибо была у Велемуда такая привычка, в дела каждого вникнуть  и
так сделать, чтобы каждый полюбил его, Велемуда.
   Отец наш Тарасмунд часто присловье повторяет - от Велемуда  его  слы-
шал: "Все примечай, а сам не плошай - зайца увидел, зайцем стань;  волка
увидел - волком стань, вот и будет всего вдосталь".
   С Тарасмундом Велемуд еще прежде дружбу свел,  когда  они  под  дубом
стояли и от герулов отбивались. И захотел теперь Велемуд, чтобы и братья
и отец тарасмундовы полюбили его тоже.
   И старался Велемуд.
   Дяде Агигульфу он про девок разное рассказывал (дядя Агигульф,  когда
время его настало, все велемудовы россказни на деле проверил). Наставлял
дядю Агигульфа Велемуд, прутиком рисовал, как и  что  делается.  Велемуд
любит наставлять.
   А с Ульфом, едва только друг друга завидели, сразу воздвиглась  между
ними приязнь, хотя и старше Велемуд Ульфа. Между ними ничего не  говори-
лось, но приязнь эта сохранялась неизменной.
   Велемуд в наш дом приехал свататься, ибо обещал ему Тарасмунд в  жены
свою старшую дочь.
   Как Велемуд сестру мою Хильдегунду в жены брал - то мой  отец  Тарас-
мунд и дядя Агигульф с равным удовольствием вспоминают; дедушка же  Раг-
нарис злобно щерится, как пес, когда у того норовят кость отнять.
   Тарасмунд говорит, что Велемуд и  Хильдегунда  были  друг  другу  под
стать, глаз не отвести - такие красавцы оба. Я плохо  помню  мою  сестру
Хильдегунду. Мать наша  Гизела  говорит,  что  Хильдегунда  была  девица
обильная: косы у нее толстые, стан широкий, лицо улыбчивое,  щеки  румя-
ные. Мешки с зерном ворочала, за себя постоять могла. Тарасмунд  вспоми-
нает, что когда дядя Агигульф еще из малолетства не вышел, а Хильдегунда
уже была, изрядно примучивала она дядю Агигульфа.
   Велемуд как увидел Хильдегунду, так аж рот раскрыл и  весь  затрясся,
слюной исходя. Так захотелось ему нашу сестру себе в хозяйство получить.
   Отец мой Тарасмунд говорит, что и Велемуд был хоть куда молодец, уда-
лой и статный. Одна беда, что вандал. Но дедушка Рагнарис с этим не сог-
ласен. Дедушка Рагнарис говорит: "В том и беда, что вандал".
   Дед, как узнал от Тарасмунда, что хитроумный  вандал  Велемуд  сманил
его, Тарасмунда, в новую веру, а сам при том в старой вере остался,  так
убить Велемуда хотел. Когда же довели до деда еще и насчет Хильдегунды -
что в жены ее Велемуду прочат -  так  взвыл  дед  раненым  медведем.  По
Хильдегунде убивался, будто в жертву ее хотят принести,  на  растерзание
диким зверям. Хотя до того он Хильдегунду не жаловал. Так мать наша  Ги-
зела говорит.
   Седмицу целую дед выл да причитал, а Велемуд, сын  Вильзиса,  к  нему
подлаживался. И так заходил, и эдак, и слова сладкие да липкие  говорил,
и дарами пытался деда пронять, и о богах с ним толковал, и о старом бла-
голепии. И во все дела сельские влез и все постиг, и дружбу с  половиной
села завел. Только без толку. Не размягчалось  дедово  сердце  навстречу
вандалу.
   Позабыв старые свои распри с Хродомером, засел  дедушка  Рагнарис  на
хродомеровом подворье, только скрежет зубовный по всему селу разносился.
Это дедушка Рагнарис с Хродомером на диво дружно вандалов поносили  и  к
богам взывали, чтобы коварство вандальское они покарали.
   Как дедушка Рагнарис со двора вон подался, так на подворье нашем  Ве-
лемуд в силу вошел. Все уменья свои на Хильдегунду обратил. И так  перед
нею вертелся, такие песни ей пел, такой вид умильный принимал, так глаза
таращил, что впору расплакаться. На все был он умелец.  И  саги  древние
вандальские пел, и ругательствам аланским  ее  обучал,  и  воинским  ис-
кусством хвалился, скакал по улице на коне и за конем волочился - ванда-
лы издавна с аланами дружбу водят и роднятся с ними, оттого и  с  конями
лучше нашего ладят. И даже косу Хильдегунде заплел  по-особому,  по-ван-
дальски, чтобы она потом перед сестрами выхвалялась. И кичилась  Хильде-
гунда удачей своей.
   Неуступчивость же Рагнариса Велемуд в конце концов военной  хитростью
одолел. Было это до чумы, когда жив еще был в селе третий  старейшина  -
Сейя. К этому Сейе втерся в дружбу хитроумнейший Велемуд и сумел убедить
он Сейю в несомненной полезности своей.
   И тогда уступил Рагнарис. Воротился в дом свой и увидел, какие  пере-
мены внес вторжением своим вандал. Всюду поспевал Велемуд по  хозяйству.
Все блестело и сверкало. Еды наготовлено, котлы намыты, одежды вычищены.
Такой это был хозяйственный и полезный вандал.
   Он даже смешить дедушку пытался: на руки встал, ноги задрал и на пле-
тень закинул, как его один скамар научил в бурге ихнем  вандальском,  но
повалил плетень и потом чинил.
   Дедушка Рагнарис с Велемудом долгие беседы повел насчет  того,  какое
имущество Велемуд выделяет своей жене в подарок и при каких условиях  он
этот подарок забирает назад. И какое имущество  дает  род  Рагнариса  за
Хильдегундой и при каких условиях Хильдегунда возвращается назад  в  род
Рагнариса вместе со всем имуществом.
   Это были долгие разговоры. Тарасмунд говорит, что  дедушка  охрип,  с
вандалом из-за каждой плошки споря. Однако после этих разговоров уважать
начал дедушка Велемуда. У самого Велемуда  хозяйство  не  беднее  нашего
оказалось. Впрочем, Тарасмунд это еще и раньше говорил,  только  дедушка
не запомнил.
   Дядя Агигульф говорит, что помнит, как Велемуд имущество свое  палоч-
кой на дворе рисовал, чтобы дедушке понятнее было, где у него, Велемуда,
что лежит и где что стоит. Дедушка Рагнарис хоть и не был ни разу у  Ве-
лемуда, все уже знал во дворе велемудовом и даже поучать начал, куда что
лучше переставить. Да и у нас во дворе не просто так вертелся Велемуд, а
все счел и все запомнил, и даже каждую мышь амбарную,  кажется,  в  лицо
знал.

   Пир свадебный был преобильнейший. Дед говорил, что  нужно  такой  пир
устроить, чтобы боги облизнулись от зависти. И пусть этот вандал потом у
себя в вандальском селе не рассказывает, что род Рагнариса скудно  живет
и пировать не умеет.
   Съели целого быка и восемнадцать кур. Пух и перья этих кур Хильдегун-
де в приданое дали, чтобы она мягкое ложе настелила или теплый плащ сде-
лала.
   Масла извели четыре кувшина. Хлебов выпекли с полутора  мешков  муки.
Пива и медовухи много было. Дичи Тарасмунд добыл - оленя: половину оленя
гости съели (вторую половину на зиму накоптили и на стол не  выставили).
Дикой птицы было много - уже не помнят, сколько.
   Велемуд Хильдегунде наутро после свадьбы дар преподнес: коня в  бога-
той упряжи. Хильдегунда верхом плохо ездила, поэтому Велемуд  потом  сам
на этом коне ездил.
   На пиру дедушка Рагнарис, пива безмерно испив, великую  шалость  учи-
нил. Вооружился, взял свой щит, шлем надел, меч в руку взял,  к  реке  с
воинственным кличем пошел, в реку вошел и утонул, но Велемуд его спас. И
все добро дедушкино тоже спас: щит, шлем и меч. Дедушка  потом  говорил,
что в реке рати вражеские усмотрел, будто вскипали они яростно в  волнах
и на село наше идти войной хотели.
   Хродомер же на пиру с Сейей поссорился. Говорили о том, где тын  ста-
вить, потому и поссорились.
   А Велемуд шумно хвастал, что за одну ночь познал  Хильдегунду  девять
раз и зачал с ней девятерых сыновей. Хильдегунда же краснела,  хихикала,
но не отрицала слов его.
   На третий день уехал Велемуд из нашего села с женой своей  Хильдегун-
дой, со всеми дарами и подарками, и с конем в богатой упряжи.
   Едва только Велемуд уехал, как вновь очерствел сердцем дедушка Рагна-
рис по отношению к вандалу. Стал он опять Велемуда  хулить,  Хильдегунду
оплакивать, как если бы в рабство ее увели, вандалов всех поносить, вор-
чать и ругаться на Тарасмунда - зачем неразумием своим ввел в семью нашу
столь позорную родню.
   Ибо подозрение появилось у дедушки, что этот Велемуд и вовсе не  ван-
дал, а скамар. Лучше уж вандалом бы был! И на руках стоять умеет, добрый
люд тешит глупостями всякими. Он дедушке Рагнарису глаза  отвел,  а  вот
теперь, как уехал, так ясно увидел дедушка, кем на самом деле этот Веле-
муд является.
   И как только могло такое быть, чтобы у вандалов похода не  было?  Это
Велемуд нарочно так сказал, чтобы Тарасмунда одурачить. Тарасмунда любой
одурачит. И Теодобада любой одурачит. Он-то, дедушка Рагнарис, так дума-
ет: если и помер Эрзарих вандальский, то не  один,  а  два  похода  быть
должны, ибо как иначе избыть горе по старому вождю? Да  и  новый  вождь,
буде старый помрет, непременно пошел бы в поход,  чтобы  себя  показать.
Вот как думает дедушка Рагнарис.
   Минул год. Ульф в бург поехал - он в поход собирался с Теодобадом.  И
нашел тогда Ульфа в бурге один алан, из тех, что приезжают в бург торго-
вать. От Велемуда передал тот алан весть: правнук народился у Рагнариса,
а у Тарасмунда - внук. И назвали его Филимер.
   Дедушка по этому поводу одно сказал: Аларих, прежний вождь, не в при-
мер Теодобаду, не позволял аланам по своему бургу  шляться  и  высматри-
вать, где что плохо лежит.

   КАК ДЯДЯ АГИГУЛЬФ НАШУ КОЗУ ПРОИГРАЛ

   Так заведено, что доблестные, судьбу испытывая, любят играть в кости.
Все воины это любят. Я тоже буду играть с другими воинами в кости, когда
вырасту.
   А пока я играю в кости только с Гизульфом. Гизульф часто  выигрывает.
Иногда я играю в кости с Ахмой-дурачком, и тогда я выигрываю. Но когда я
выигрываю, Ахма плачет, а Гизела меня ругает. Кости нам с Гизульфом при-
вез из похода дядя Агигульф.
   Наш дядя Агигульф очень любит играть в кости. Дядя  Агигульф  -  доб-
лестный воин. Обычно ему везет в игре. Недаром дедушка Рагнарис говорит,
что дядя Агигульф - любимец богов.
   Сам дедушка Рагнарис в кости не играет. Он говорит, что седые  волосы
не позволяют ему играть. Я не понимаю, как волосы могут мешать в  подоб-
ном деле. Но дедушка так говорит.
   Отец мой Тарасмунд говорит, что дедушка раньше тоже  играл  в  кости.
Раньше у дедушки был шлем ромейской работы. Отец мой помнит  этот  шлем.
Дедушка проиграл этот шлем в кости и с тех пор у него больше нет  такого
шлема.
   А еще раньше дедушка проиграл корову. Дедушка жил тогда со своим  от-
цом, тоже Рагнарисом. Тот Рагнарис, отец нашего дедушки, плохо понимал в
воинской доблести, и потому сердился. За то, что дедушка проиграл  коро-
ву, прадедушка прогнал от себя дедушку вместе с его женой, Мидьо,  нашей
бабушкой. Наш дедушка понимает, что такое воинская доблесть,  и  поэтому
ушел.
   До того, как прадедушка прогнал дедушку, дедушка жил у него в доме, в
другом селе. Том, где сейчас живет святой Гупта. Я очень жалею,  что  мы
не живем сейчас в том селе и нам нужно ждать, когда Гупта придет.
   Дедушка Рагнарис повторяет, что из всех его детей (кто в живых остал-
ся, потому что не все дети Рагнариса и Мидьо живы до сих пор) дядя  Аги-
гульф - настоящий сын его души, ибо дядя Агигульф унаследовал  все  доб-
лести дедушки Рагнариса.
   Правда, мир сейчас измельчал и стал не таким, как  прежде,  потому  и
доблести дяди Агигульфа, хоть и сравнимы с доблестями дедушки Рагнариса,
но все же и они умалились. Так дедушка говорит.
   Дядя Агигульф, например, часто играет в кости. Дяде Агигульфу  обычно
везет в игре. Недавно дяде Агигульфу не повезло в игре.
   Зазвал его к себе Аргасп, посулив добрую медовуху. Наш дядя  Агигульф
и пошел.
   Собрались Аргасп, Одвульф, Валамир и наш дядя Агигульф. Агигульф  же,
отец Фрумо, не пришел, хотя род