багренный заревом пожара в своей сверкающей кольчуге, скакал  Ли-
утпранд на широкозадом своем коне - тяжкой галопом, от которого содрога-
ется земля, медленно, неотвратимо, будто Вотан на своем восьминогом  же-
ребце, пожирающем людей. И мчались перед ним, спасая свои шкуры,  чужаки
- бежали от Лиутпранда, точно зайцы. И гнал  их  Лиутпранд,  смеясь,  по
улице, прочь из села, в холодную туманную сырость, туда, откуда пришли.
   И... Ульф, выскочивший из кузницы и смотрящий на багровое пятно в ту-
мане в той стороне, где село. Смотрит, выкатив единственный  свой  глаз.
Страшное лицо Ульфа. Кузница, утонувшая во мгле. Кто-то выскочил босиком
на холодную траву... Филимер. "Что там горит?"  Ульф,  не  оборачиваясь,
закрыл Филимеру глаза своей широкой ладонью. "Не смотри"...
   ...Но я смотрел - смотрел во все глаза, как  Гизульф,  зверски  оска-
лясь, все вонзает и вонзает тяжелый ангон в тело чужака, давно  уже  не-
подвижное, истерзанное, как будто лисицы его обгрызли.
   ...Од-пастух один из первых удар на себя принял, потому что его хижи-
на на самом краю села стояла. К нему сразу пятеро  ворвались.  И  тотчас
бесстрашно метнулись навстречу чужакам две свирепые суки - Айно и Твизо.
Од спросонок мало что понимал. Так и не понял Од, что случилось. Всадник
мечом его ударил. И умер Од прежде, чем упал.
   Твизо у коня на горле повисла. Встал на дыбы конь, сбросив  всадника.
Прямо на порог хижины Ода упал. Айно безмолвно впилась в его тело клыка-
ми и заела. Щенки были в хижине.
   Чужаки насадили Айно на копье, и грызла Айно копье, покуда не  издох-
ла. Твизо же конь забил копытами.
   Тарасмунд в это время стоит на дворе, в руке меч - вслушивается...
   ...Дядя Агигульф - наконец-то! Несказанная радость увидеть его -  без
портков, в одной рубахе и со щитом в левой руке. В щите тряслась  стрела
- вошла наискось между деревом и натянутой кожей.  В  правой  руке  дядя
Агигульф держал жердь... Вытаращенные глаза, всклокоченные белокурые во-
лосы... Вертится в воротах нашего дома на чужой лошадке, маленькой, гри-
вастой. Гизульф, с копьем - все древко забрызгано кровью, будто грязью -
вьется перед мордой лошади. Лошадь злится, косит глазом, тянет шею,  пы-
тается укусить. Дядя Агигульф поводьями ей губы рвет. Стремена короткие,
седло непривычное - дядя Агигульф сидит неловко, задирая  голые  колени,
как кузнечик. Орет что-то Гизульфу, жердью потрясает,  тычет  в  сторону
кузницы.
   ...Ильдихо - бежит огородами, прочь от села, в туман, в сторону выго-
нов.
   ...Агигульф-сосед - с боевой секирой мечется по  двору,  уворачиваясь
от трех конных. А Фрумо, с распущенными волосами, выпятив живот, стоит в
дверях и смеется.
   ...Никто из них не знал, сколько чужаков скрывается  там,  в  тумане.
Никто не знал, что в сырой мгле скрывается второй  отряд  -  со  стороны
хродомерова подворья. Только я об этом знал. Но лицо мое онемело, и губы
не слушались. И не мог я крикнуть о том, что мне было открыто.
   По улице с тяжким топотом мчался Лиутпранд, гоня перед собой чужаков,
как ветер гонит листья. Вот выскочил он за околицу... Один из  тех,  кто
убегал от его гнева, вдруг что-то гортанно выкрикнул и нырнул в туман. В
следующий же миг из тумана  показались  еще  чужаки,  человек  пять  или
шесть. Они схватились с Лиутпрандом. Те же, кого  Лиутпранд  только  что
гнал, заверещали, загикали и снова полетели назад, в село.
   Первого врага Лиутпранд развалил одним ударом...
   ...Понукая лохматую чужую лошадку, дядя Агигульф  скачет  к  горящему
храму. Храм Бога Единого пылает неугасимо, как тот куст, о котором годья
Винитар нам рассказывал. Будто Бог Единый к нам сошел и вот-вот  загово-
рит из пожара. Перед пылающим храмом беснуется вутья. Страшен вутья. Так
страшен был, наверное, Гиба, которого на цепях водили. Так  страшен  был
Арбр, когда Гиба медвежью шкуру у него порвал. Совершенно  нагой,  высо-
ченного роста, широкоплечий и кряжистый, с разлохмаченной гривой волос и
бородой, страшно ревя, разил он налево и направо, не разбирая,  огромным
обоюдоострым топором. Казалось - сунься свой, поразит и своего, лишь  бы
крушить живую плоть. Рев вутьи с ревом пламени соперничает  и  одолевает
пламя. Пламя жрет только то, что  горит;  вутья  же  пожирает  все,  что
только ни видит.
   Топот со стороны околицы.
   А вутья засеивал свое поле. Семь трупов лежали вокруг него.
   Дядя Агигульф, проклиная неудобные стремена, согнул ноги в коленях  и
сжал ими бока лошадки. Отбросил щит и взялся за жердину обеими руками.
   От околицы неслись пятеро чужаков. На полпути к храму они, не  сгова-
риваясь, разделились: двое помчались на дядю Агигульфа, заранее поднимая
мечи и крича на скаку; трое устремились к вутье. Дядя Агигульф  радостно
оскалил зубы и заревел им в ответ, пуская лошадку рысью...
   ...Валамир у себя на дворе поспешно сует  старому  дядьке-рабу  охот-
ничью рогатину. Марда с плачем виснет на Валамире, и тому приходится от-
цеплять от себя ее руки...
   ...Дядя Агигульф принимает на жердину первый удар меча...
   ...И вот уже на подмогу скачет Валамир! У Валамира два меча...
   ...Чужак с разрубленной головой сползает по воротам  валамирова  дво-
ра...
   ...И вот уже, как встарь, бьются бок о бок два  друга,  два  героя  -
Агигульф и Валамир...
   ...И еще два всадника несутся со стороны кузницы: Ульф и  Визимар.  Я
знаю, о чем думает Ульф. Он думает - хорошо бы эта дура Арегунда  послу-
шалась и ушла со Филимером на болото, как ей было велено, а  не  потащи-
лась следом за мужчинами делать мужскую работу...
   ...Валамиров дядька тащит Марду за собой. Марда  хнычет,  повисает  у
него на руке неподъемной тяжестью. Подол у Марды  мокрый,  щеки  мокрые,
волосы встрепаны. Дядька угрюмо бормочет что-то себе под нос. И вот  уже
они выбрались из села и скрываются в тумане...
   ...Сванхильда у реки таится в ракитнике. Она жмурится, и  я  понимаю,
почему: закроешь глаза - и будто нет ничего. А у реки тихо,  внизу  вода
плещет. Словно и нет никаких чужаков. Она тискает пальцами  рукоять  но-
жа...
   ...Хродомер втолковывает что-то Снутрсу, показывая  рукой  в  сторону
кузницы. Снутрс на коне, полностью  вооруженный.  Хродомеровы  домочадцы
вооружены кто во что горазд.  Оптила,  сын  Хродомера,  встревожен.  Мне
всегда казалось, что у Хродомера много домочадцев и  рабов.  Но  теперь,
когда они собрались все вместе, я понял вдруг, что их очень  мало.  Куда
меньше, чем чужаков, которые сейчас появятся из тумана. К ним  присоеди-
няется и Аргасп. Обменивается со Снутрсом быстрым взглядом. Оба  неплохо
знают друг друга. Снутрс показывает Аргаспу, чтобы тот  встал  слева  от
его коня. Они ждут...
   ...На другом конце села, за околицей Лиутпранд  один  бьется  с  нес-
колькими чужаками. Чужаки кружат вокруг Лиутпранда,  как  собаки  вокруг
разъяренного медведя. Им до богатыря Лиутпранда не дотянуться, а  Лиутп-
ранду их не поразить - больно верткие...
   ...Топор вутьи по обух входит в череп лошади чужака. Теперь  я  вижу,
что это не топор, а железный крест, что выковал годье Визимар-вандал.  С
губ вутьи стекает пена. Теперь я вижу его лицо. Это Винитар.
   ...Гизульф на гизарновом огороде ловит чужую лошадь. Лошадь не  дает-
ся. Гизульф злобно шипит. В нескольких шагах замер с копьем в руках  Од-
вульф. Одвульф перетрясся со страху, он бледен до синевы, мокрый рот пе-
рекошен. Одвульф готов, не разбирая, разить все, что движется...
   ...Марда взахлеб плачет, хватается за живот, а дядька тащит ее за со-
бой и ругается на чем свет стоит.
   Четверо чужаков в тумане.
   Я знаю, что будет дальше...
   У меня кружится голова, меня начинает  тошнить.  Я  хочу  крикнуть  и
прогнать их всех, но никто не уходит. Они назойливо продолжают  мелькать
у меня перед глазами. Черные хлопья падают на их лица и пачкают  их  са-
жей...
   ...На закопченном лице дяди Агигульфа сверкают белые зубы. Я вижу дя-
дин меч, блеснувший на мгновение в отсвете пожара. Чужакова голова с ры-
жей бородой и синими глазами летит сквозь черные хлопья и ударяет о  щит
второго чужака, оставив красное пятно. Дядя Агигульф залит чужой кровью.
Она ползет по его голым ногам и пачкает лошадиные бока.
   Второй чужак разворачивается и, пригнувшись к шее коня, во весь  опор
несется к околице - туда, откуда пришел. Агигульф с Валамиром  устремля-
ются в погоню...
   ...В пламени пожара я вижу гигантского медведя, поднявшегося на  зад-
ние лапы. У него оскаленная морда, злобные маленькие глазки. Шкура  мед-
ведя порвана в нескольких местах и закапана темной кровью. Неподалеку от
медведя труп лошади с застрявшим в черепе железным крестом. Перед вутьей
вертятся на конях двое чужаков. Кони норовят уйти подальше от  нестерпи-
мого жара и разъяренного зверя. На лицах всадников - ужас. У ног медведя
- убитый чужак со сломанной спиной и вырванным горлом. Кровь шипит,  за-
пекаясь. У медведя дымится влажная шкура.
   Еще мгновение - и горящий храм рухнул, погребая вутью под собой. Иск-
ры взлетели, как потревоженные осы из гнезда...
   ...В свете пожара белым пятном выделяются волосы Сванхильды. Она  все
еще прячется в кустах у реки, не зная, что светлые косы уже  выдали  ее.
Ей надо уходить, но она медлит...
   ...Валамиров дядька отталкивает от себя Марду, и та бежит сломя голо-
ву. Старый дядька поднимает рогатину и падает под ударом булавы...
   ...Одвульфу страшно. Он стоит неподвижно и чутко вслушивается  в  ту-
ман. Капли влаги собрались на наконечнике копья, занесенного для  удара.
Топот ног - кто-то бежит к нему, Одвульфу. Не раздумывая, Одвульф  нано-
сит удар в темноту. Пронзительный крик. Кричит  женщина.  Одвульф  видит
свою жертву и торопливо, воровским движением, выдергивает  копье.  Марда
хватается руками за рану и мелко дышит широко раскрытым ртом.  Помедлив,
Одвульф берет копье обеими руками и всаживает Марде в ямку на шее.  Тело
Марды выгибается дугой и опадает, сотрясаясь. Одвульф с усилием выдерги-
вает копье и, рыдая, бежит прочь...
   ...У хродомерова колодца лежит Снутрс. Снутрс изрублен так,  что  уз-
нать его можно только по доспеху. Лица нет - лицо снес вражеский  топор.
Вокруг Снутрса еще трое, таких же изрубленных, истоптанных копытами. Эти
трое - чужаки. Снутрс лежит, широко раскинув руки, будто дружески  обни-
мая людей, которых зарубил...
   ...Ульф и Визимар вихрем врываются в село. На  хродомеровом  подворье
еще кипит бой, и Визимар, не раздумывая, устремляется в самую гущу. Про-
ехав мимо, Ульф заезжает на двор Аргаспа. Здесь нет чужаков, один только
Аргасп, как гусеница, ползает по двору. Спешившись, Ульф подходит к  не-
му, садится рядом на корточки, ласково касается его волос и вдруг  мгно-
венным ударом перерезает ему горло. Затем режет себе руку ножом - щедро,
не жалея, - смешивает свою кровь с кровью Аргаспа и мажет себе  лицо.  Я
знаю, что это вандальский обычай. Ульф поднимает черное от крови лицо  и
несколько мгновений сидит неподвижно, вслушиваясь в темноту.  Встает  и,
не оборачиваясь, идет к своей лошади. Ударив лошадь пятками, несется  за
хродомерово подворье в сторону кузницы. Из его горла рвется крик - я ни-
когда прежде такого от Ульфа не слышал. Птицы болотные так  иногда  кри-
чат. Двое чужаков выскакивают с хродомерова подворья и несутся следом за
Ульфом. Один остается биться с Визимаром. Этот чужак - великий воин,  но
Визимар убил его. От жажды мщения изнемогал Визимар - я понимал  это.  И
помчался Визимар Ульфа догонять, но не догнал: навстречу  ему  вывернули
еще двое, и пал Визимар под их ударами. Не будет больше кузнеца в  нашем
селе. Не будет больше в праздничный день скакать по селу кузнец,  Вотана
славя. Ушло вместе с Визимаром уменье его. Среди чужих людей умер  Визи-
мар, и я знал, что в последнее мгновение тоска охватила его. В  тоске  и
ушел в Вальхаллу, а не в радости.
   ...Лиутпранд все огрызался на чужаков, не подпуская их к себе. Но да-
же и Лиутпранд начал уставать. Коня под ним убили, и грянулся оземь  Ли-
утпранд. И не встал больше. Длинное чужаково копье вошло под густую  его
бороду. И радостно закричал тот, кто убил Лиутпранда,  ибо  хотел  взять
себе его доспехи...
   ...За селом, оставив за спиной  хродомерово  подворье,  Ульф  убивал.
Ульф убивал, как Тарасмунд, отец наш, пахал: спокойно, аккуратно,  выка-
зывая многолетнюю сноровку. Это было единственное, что Ульф умел  хорошо
делать. Сейчас, пренебрегая своим увечьем, снова держал он два  меча.  В
темноте и тумане и обоими глазами много не наглядишь.  Ульф  не  столько
смотрел, сколько слушал. Слушал не только ушами, но всей кожей. Я  знал,
что Ульф ничего не чувствует, когда падал сраженный им враг. Душа  Ульфа
была пуста. Теперь я знал это. Мне стало холодно.
   Ульф закончил  убивать.  Прислушался.  К  селу  приближалось  человек
шесть, и Ульф повернул коня в сторону болот, решив не принимать боя. Мне
было очень холодно...
   Ульф ехал не спеша, все время прислушиваясь. И лошадь его пряла  уша-
ми. До кузницы оставалось три полета стрелы, когда лошадь вдруг  фыркну-
ла, и тотчас в тумане тоненько заржала лошадь. Ульф приподнялся в седле,
шевельнул ноздрями, принюхиваясь, как пес, и уверенно крикнул что-то  на
непонятном языке - будто одним горлом кричал. Из  тумана  отозвались  на
том же языке - и выехали два страхолюдных  всадника.  Ульф  пустил  коня
рысью, направляя его между ними. Всадники не успели еще  ничего  понять,
когда мелькнули два ульфовых меча. У одного страхолюдины отвалилась рука
вместе с плечом, второй скорчился в седле, пытаясь  поймать  выползающие
из распоротого живота внутренности.
   И снова пустота. Ульф ничего не почувствовал, когда убил этих  двоих,
- даже удовлетворения. Просто успокоил лошадь и двинулся дальше...
   ...И видел я дядю Агигульфа с Валамиром, уходящих в  сторону  дубовой
рощи. И их преследовали...
   ...И знал я, что они уйдут, и потому отвел глаза...
   ...Уже светало. Я понял вдруг, что младший сын  Тарасмунда  по  имени
Атаульф сидит в норе на косогоре и трясется от холода и боли. Но это был
не я...
   ...Агигульф-сосед лежит посреди своего двора с разбитой головой. Весь
двор покрыт смятым, окровавленным, затоптанным полотном - накануне Фрумо
развешивала сушить. Фрумо смотрела на заляпанное  полотно,  на  кровавые
пятна, хлопала себя руками по бокам и кудахтала, как курица. И увидел  я
вдруг, что вовсе не полотно это разбросано по двору - это курицы,  заре-
занные для большого пира, чтобы порадовать дорогих гостей. А вот и гости
дорогие - стоят вокруг Фрумо, радуются угощению, смеются.
   Перестав кудахтать, показала Фрумо пальцем на  берестяную  личину.  И
снял чужак берестяную личину, отдал ее Фрумо. Оказалось под личиной  та-
кое лицо, что личина против него куда краше. Плоская морда,  на  верхней
губе редкие усики, щеки в шрамах, будто кожу с них полосками сдирали.  И
лыбился страхолюдный чужак.
   Фрумо ногтем личину поскребла, посмеялась и на себя надела.  И  стала
ходить по двору, напевая. А чужаки за ней ходили, как цыплята  за  кури-
цей, и с почтением внимали ее лепету. И тихо переговаривались между  со-
бой. Я понял, что они боятся Фрумо прогневать.
   Фрумо вдруг повернулась к ним и показала пальцем на золотой  браслет,
что у рослого чужака на руке блестел. Чужак отдал ей. Тогда она на пряж-
ку показала. И отдал он ей пряжку. Радостно засмеявшись, подошла Фрумо к
мертвому Агигульфу и стала обряжать его в золото, что подарили ей  чужа-
ки. Чужак нахмурился, но перечить не посмел.
   А Фрумо села на землю возле своего отца и замахала на чужаков руками,
чтобы те уходили.
   И уходят чужаки со двора Агигульфа-соседа...
   ...Хродомер ползет вниз по косогору. И мнится Хродомеру, что все мож-
но заново начать...
   ...Двое чужаков поймали Сванхильду. Тащат наверх  от  реки,  в  село.
Сванхильда брыкается, кричит. Криков не слышно, но я вижу, как  открыва-
ется и закрывается ее рот. У нее в руке нож, но чужаки его отчего-то  не
замечают. Сванхильда изворачивается и всаживает нож в  живот  одному  из
чужаков. Вырывается и бежит...
   ...Дубовая роща. Зарывшись в кучу палых листьев, прячется  здесь  Од-
вульф. Копья при нем нет. Одвульф рыдает и молится, перезабыв со  страху
все молитвы. Одни только обрывки повторяет, будто взбирается куда-то  по
веревке, а веревка истлевает прямо в руках.
   Невдалеке в тумане выводок вепрей. Секач настораживается. Стук  копыт
- всадники...
   ...Хродомерово подворье пылает. В колодец падает горящая головня...
   ...Чужое лицо. Я видел его, когда сидел в норе. Его щеки вымазаны жи-
ром, поверх жира нанесет углем узор - черная спираль. Он стоит возле то-
го, которого убила Сванхильда, и плачет...
   ...Я вижу Валамира. Он миновал дубовую рощу и в обход села  направля-
ется к кузнице. За Валамиром на маленькой  мохнатой  лошадке  едет  дядя
Агигульф. На Агигульфе одвульфовы портки - те самые, что некогда подари-
ла Одвульфу Гизела. Сам Одвульф в одной рубахе уныло плетется за  лошад-
кой дяди Агигульфа. Дядя Агигульф то и дело пытается отогнать  его.  Од-
вульф трясется от рыданий.
   Я знаю, что дядя Агигульф едва не убил Одвульфа. Только заступничест-
во Валамира и спасло - отбил Валамир уже опускающийся  меч.  Ибо  ярость
переполняет дядю Агигульфа. Несправедливо, считает дядя Агигульф,  чтобы
жил Одвульф, когда Тарасмунд мертв.
   В дубовой роще стоит еще, задержавшись с ночи, синеватый полумрак, но
золотистые кроны уже озарены солнцем...
   И вспомнил я о бурге, откуда могла прийти помощь. И  увидел  я  рощу,
что выходит на старую ромейскую дорогу, хотя никогда там прежде не  был.
В роще лежали Рикимер и Фретила. И увидел я,  что  не  первый  день  они
мертвы - убиты были на обратном пути из села в бург.
   Я метнулся взором к бургу и тотчас же увидел мертвую голову Теодобада
на шесте. Голова была так близко, что я, кажется, мог бы поцеловать ее в
синие губы. Над головой кружили вороны.
   И отпрянул я в ужасе и сразу увидел весь бург - так, как птицы  видят
его. И не было больше бурга, только мертвое  пепелище.  У  стены  лежали
дружинники, около дюжины числом, со стрелами в груди, зарубленные мечом.
Это были лучшие дружинники теодобадовы. И боялись их чужаки. Чужаки боя-
лись их даже мертвых и потому постарались  избежать  мести:  отрезали  у
трупов головы, сложив их в другое место и отворотив лица их от бурга.  И
ноги у мертвецов были перебиты.
   И увидел я дорогу, ведущую из бурга в то село, откуда родом мать наша
Гизела. Навалив трупы наших из бурга на телегу, двигались  к  тому  селу
чужаки. В том селе жителей не было, они в бург ушли и в  бурге  погибли.
Дома же сохранились целые.
   Добравшись до уцелевших домов, загнали чужаки в один из них телегу  с
мертвыми телами и подожгли дом...
   ...И видел я, как хоронят они своих убитых. Иной обычай у них, не по-
хож на наш. В яму, камнями выложенную, сажают убитого со скрещенными но-
гами, и оружие ему кладут. После же сверху закрывают яму настилом и зем-
лю насыпают. Так хоронят чужаки...
   ...И увидел я, что нет уже и того села, откуда вышли дедушка Рагнарис
с Хродомером. Не было того села уже в тот день, когда к нам Снутрс прие-
хал, ибо чужаки пришли туда раньше...
   ...И увидел я вождя чужаков. Он был уже немолод. Будто  великую  ношу
нес на плечах, такая усталость была в его глазах...
   ...И увидел я, как отряды чужаков разливаются с юга по  нашей  земле,
точно река во время половодья, и не остановить этот поток...
   Теперь я знал, что чужаков согнали с их места люди  нашего  языка,  а
тех встревожили и погнали прочь другие люди, о которых я не ведал...
   И вдруг увидел я свайную деревню, ту, что на озере стоит. И  не  была
та деревня брошенной, а дома ее еще не обвалились и  не  почернели.  Там
жили люди. И увидел я воинов, выходящих из леса и сеющих смерть.  Хотели
эти воины забрать себе эти земли и истребляли тех, кто жил в свайной де-
ревне. И видел я среди тех воинов их вождя. Я знал его имя. Это был  Ре-
кила, оте