ензерих  -
личность во всех отношениях выдающаяся. Именно он осуществил давнюю меч-
ту германцев - захватил северную Африку, богатейшую  римскую  провинцию,
житницу Империи. В Африке вандалы создали свое государство, которым  уп-
равлял Rex Vandalorum et Alanorum. Оно просуществовало с 429 по 534  го-
ды.
   Вандалы ушли из истории, почти не оставив по себе следов. Куртуа, ав-
тор фундаментального труда о вандалах (1955 г.), пытался  найти  матери-
альные свидетельства, которые могут быть отнесены ко времени владычества
вандалов в Африке: несколько монеток, несколько золотых украшений и сте-
ла с изображением оперенной свастики (солярного знака). Кроме того, Кур-
туа приводит ряд надгробных надписей, собранных не только в Африке, но и
в Галлии; однако насчет этих надписей он выражает определенные  сомнения
в том, что они принадлежат именно вандалам.
   Вандалы - любимцы Вотана. Здесь мы следуем известной легенде,  содер-
жащейся в трудах Павла Диакона, о вражде двух племен, вандалов  и  вини-
лов. Вандалам покровительствует Вотан, а винилам - Фрея. Вотан  предска-
зывает победу тому племени, которое первым выйдет на поле боя. Фрея  ко-
варно советует винильским женщинам подвязать себе волосы, как бороды,  и
выйти на поле битвы раньше всех. Вотан видит длиннобородых винилов и от-
дает победу им. Таким образом, вандалы опять побеждены, несмотря на зас-
тупничество Отца Богов.
   Винилы же с тех пор стали носить имя лангобардов, длиннобородых.

   ЛАНГОБАРДЫ

   Лангобарды - германский племенной союз, обитавший в начале нашей  эры
по Нижней Эльбе. В 6 в. заняли Паннонию, а в 568 г. ушли в Италию. Неза-
висимое королевство, созданное этим союзом, просуществовало на  террито-
рии Италии два столетия.
   Лангобарды были известны как исключительно свирепые  воины.  В  нашем
романе они практически не представлены, если  не  считать  Лиутпранда  -
"искателя приключений", человека,  вырванного  из  родовой  и  племенной
структуры. Однако "типично лангобардская крутость" присуща и нашему  ге-
рою.
   Представление о нравах тогдашних германцев как нельзя лучше дают раз-
ного рода варварские "Правды"  -  судебники.  При  сочинении  романа  мы
пользовались в основном законами лангобардов (по  большей  части  короля
Ротари) и судебниками везеготов (преимущественно короля Эйриха).
   Чрезвычайно выразительным показался нам такой  закон  ("Эдикт  короля
Ротари"):
   "Если кто ударит другого по голове так, что разобьет  до  костей,  за
одну поврежденную кость пусть уплатит 12 солидов; если две будут повреж-
дены, пусть уплатит 24 солида; если три кости будут,  пусть  уплатит  36
солидов; если сверх того будет повреждено, не исчисляется.  Но  платится
лишь при таком условии, что на дороге в 12 ступней шириной  должна  быть
найдена такая кость, которая при бросании ее в щит заставила бы его зве-
неть; и сама мера шагов должна приниматься чисто из размера ступни сред-
него человека, но не руки".
   Образ человека, способного судиться после того, как из его головы вы-
шибли кость такого размера, что при "бросании ее в щит заставила бы  его
звенеть", впечатлил нас тем более, что образ  этот  не  является  плодом
воспаленной фантазии какого-нибудь сочинителя.
   Еще один образ романа был заимствован из  законов  Ротари,  а  именно
внешний облик Ульфа. Закон постановляет: "Если кто  выколет  одноглазому
свободному человеку второй глаз, уплатит две части цены самого человека,
как бы он ни был оценен, если того убил бы". Как раз  таким  "одноглазым
свободным человеком", в точности по судебному  определению,  и  является
наш персонаж.

   ГОТСКИЕ СЛОВА

   В романе встречаются готские слова. В большинстве случаев  определить
значение этих слов не представляет для читателя трудности, поскольку так
или иначе выявляется в контексте.
   Мы вводили их намеренно, полагая, что они создают определенный  коло-
рит текста.
   Этим старым испытанным приемом  пользуются  практически  все.  Однако
большинство романов о закате античности и начале средневековья,  как  мы
уже говорили, написаны как бы "с точки зрения римлян", поэтому и лексика
вводится преимущественно латинская: "гладий"  (меч),  "триклиний"  (пир-
шественный покой), "туника", "лорика" и т.п. ("В триклиний вошел номенк-
латор, облаченный в тунику и лорику. Постукивая  калигами,  доставшимися
ему от родственника-ауксилария, подал  табулы  и  стилос  своему  патро-
ну...")
   Мы стремились создать нечто подобное, но на варварском материале. По-
этому мы выбрали несколько наиболее употребительных в нашем романе  слов
и заменили их германскими. Естественно, варварские языки далеко  не  так
систематизированы, как латынь. Существует множество разночтений,  сомни-
тельных начертаний и проч.
   Мы решили придерживаться какой-либо одной версии,  причем  наш  выбор
часто обусловлен тем, что то или иное произношение лучше звучит по-русс-
ки, легче запоминается или более удобно в контексте романа.

   Слово "ГОДЬЯ" (guthja) означает священника.  Правильное  произношение
этого слова несколько иное,  однако  по-русски  удобнее  передавать  его
именно так.
   Мы называем так Винитара, сельского священника  (видимо,  пресвитера)
для того, чтобы подчеркнуть его  "готскость",  определенную  "неканонич-
ность". Винитар, во-первых, варвар, германец со всеми присущими германс-
ким воинам особенностями характера; во-вторых - еретик; в-третьих,  вряд
ли сознавал собственное еретичество.
   Практически все готы (за малыми исключениями) в  IV-VI,  как  это  ни
прискорбно, были еретиками - арианами; они исповедовали арианскую ересь,
отрицавшую единосущие Отца и Сына. Скорее  всего,  большинство  готов  в
догматы особо не вникали, а верили "в простоте сердец" в то, чему  учили
их наставники.
   Годья Винитар - вовсе не то, что кафолический священник.
   Как всякий варварский пастырь, служащий в глухом селе,  он  невежест-
вен, истов, проповедь ведет своеобразно, но  эффективно,  а  истории  из
библии трактует так, как  подсказывает  ему  житейский  опыт  и  здравый
смысл.
   Мы избрали для пересказа годьей книгу пророка Неемии ("Нехемьи" в пе-
редаче Атаульфа) прежде всего потому, что достоверно известно: эта книга
была переведена на готский язык. Согласно преданию, Ульфила перевел  че-
тыре евангелия, послания апостолов и несколько книг Ветхого Завета,  из-
бегая, однако, переводить Книги Царств,  ибо  они  изобилуют  описаниями
битв, а народ готский войнолюбив и нуждается в обуздании своей склоннос-
ти к битвам. Имеется также готский текст книги Неемии. На него мы и ссы-
лаемся, когда приводим рассказ годьи Винитара.

   "ВУТЬЯ", одержимый (woths - одержимый,  бешеный).  Располагая  весьма
недостаточными данными о том, каковы были у готов так  называемые  "бер-
серки", мы назвали их словом "вутья", чтобы "отмежеваться" от традицион-
ных скандинавских "берсерков".
   Опять же, ни в одном из  художественных  произведений  мы  толком  не
встречали описания берсерка. Обычно декларируется:  "Вот,  Сигурд  -  он
берсерк", после чего этот Сигурд ходит взад-вперед и ничего такого  осо-
бенного не совершает. Саги пишут подробнее, но в психологию не вдаются.
   Мы взяли на себя смелость описать этот феномен именно с психологичес-
кой (если угодно - с психиатрической) точки зрения.

   Еще одно готское слово, которое мы ввели в оборот,  -  "СКАМАР".  Оно
вызвало в свое время обширную полемику. Мы считаем, что это слово  озна-
чает человека, "вывалившегося" из родовой структуры и в то же  время  не
берсерка и не воина, а бродягу, человека без рода и  племени.  Полагаем,
что того же корня русское слово "скоморох".
   Вместе с тем скамары могут быть и  опасны.  Основным  источником  при
анализе этого слова служил рассказ Иордана о похождениях некоего Мундона
(после 455 г.):
   "Мундон происходил от каких-то родичей Аттилы; он  бежал  от  племени
гепидов за Данубий и бродил в местах необработанных и лишенных каких-ли-
бо земледельцев; там собрал он отовсюду множество угонщиков скота,  ска-
маров и разбойников и, заняв башню, которую  называют  Герта  и  которая
стоит на берегу Данубия, вел там дикую жизнь и грабежами не давал  покоя
соседним обитателям. Он провозгласил себя королем своих бродяг." (перев.
Е.Ч.Скржинской)

   "ВЕРГИ" - слово, вызывающее дискуссии в научных кругах. Мы приняли ту
версию, которая изложена в книге С.Ешевского "Кай Соллий Аполлинарий Си-
доний..." (1870), где он приводит следующую  этимологию  слова  "франк":
wrag, waec, wrang, warg, frec, franc - "слова однозначительные с  utlagh
англо-саксов, с forbannitus закона  рипуарских  франков,  с  warengangus
лангобардских законов, имеют общее значение exul, pago expulsus,  отвер-
женник общества, разбойник, человек, скитающийся, как зверь".
   В том же ряду - готское слово wrakja - преследователь (враг,  который
гонится за тобой по пятам).
   Из русских аналогов Ешевским названы слова "враг", "изверг". Любопыт-
ная деталь. К посмертному изданию сочинений Ешевского  сделано  приложе-
ние, где указываются все случаи вмешательства цензуры в авторский текст.
В частности, в комментарии к слову "верг" было вычеркнуто слово "варяг",
которое Ешевский называет в том же ряду.
   Думается, разница между "вергом" и "скамаром" достаточно ясна, хотя в
обоих случаях речь идет о людях, порвавших связи со своим родом.

   Еще одно слово - "ГРИМА" (кувшин с гримой у Теодобада). Это слово  мы
позаимствовали у везеготов. Greima означает "маска"; дальнейшее  бытова-
ние этого слова добавило ему смыслов  "ужас",  "страх",  "жуткая  рожа",
"замерзший человек" (корчит рожи в неудовольствии, поскольку ему холодно
и неуютно).
   В русский язык это слово вошло впоследствии ("гримаса").

   И, наконец, весьма полемичное слово "СТРАВА".
   Оно появляется у Иордана в рассказе о погребении Аттилы (455 г.):
   "...Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представ-
ляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие  всадники  всего
гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристаний, то мес-
то, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях так  по-
минали его подвиги: "Великий король гуннов  Аттила,  рожденный  от  отца
своего Мундзука, господин сильнейших племен! Ты, который  с  неслыханным
дотоле могуществом один овладел скифским и германским царствами, который
захватом городов поверг в ужас обе империи римского мира... скончался не
от вражеской раны, не от коварства своих, но в радости  и  веселии,  без
чувства боли, когда племя пребывало целым и невредимым.  Кто  же  примет
это за кончину, когда никто не почитает ее подлежащей отмщению?"
   После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его
кургане "страву" (так называют это они сами), сопровождая  ее  громадным
пиршеством.
   ...Ночью, тайно, труп предают земле, накрепко заключив его в три гро-
ба - первый из золота, второй из серебра,  третий  из  крепкого  железа.
Следующим рассуждением разъяснили они, почему все это подобает могущест-
веннейшему королю: железо - потому, что он покорил племена, золото и се-
ребро - потому что он принял орнат обеих империй.
   Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами,  драгоценные
фалеры, сияющие многоцветным блеском камней, и всякого  рода  украшения,
каковыми отмечается убранство дворца. Для того, чтобы предотвратить  че-
ловеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех,
кому поручено было это дело, отвратительно, таким  образом,  вознаградив
их: мгновенная смерть постигла погребавших так же, как  постигла  она  и
погребенного". (перев. Е.Ч.Скржинской)
   В комментарии к этому отрывку Е.Ч.Скржинская приводит различные точки
зрения на слово "страва".
   Яков Гримм (1785-1863) предположил, что слово strava  -  готское,  от
straujan - простирать, и что оно означало погребальный костер - ложе, на
котором простерт мертвец.
   А. Котляревский, исключительный знаток славянских языков, утверждает,
что славяне "и доныне обозначают стравой пищу"; причем употребляется это
слово "со значением погребальных поминок" и  происходит  от  славянского
"троу" ("натровити" - напитать).
   По Далю, "страва" - пища, еда, кушанье, похлебка, варево. Иордан  под
"стравой" подразумевал тризну, поминание усопшего пиршеством, песнопени-
ями, конскими ристаниями, отмечает Е.Ч.Скржинская.
   "Свод древнейших письменных известий о славянах" (т.1) активно  поле-
мизирует с ней. Понимание "стравы" как тризны, т.е. похоронного обряда в
целом, пишут авторы "Свода...", неправильно. "Страва  есть  лишь  погре-
бальный пир - и не более того, а тризна соответствует ристаниям".
   Мы приняли точку зрения большинства  исследователей  и  считаем,  что
страва - слово, имеющее славянский корень и, видимо, общее  у  славян  и
германцев, означает поминальный пир во время погребального обряда.
   Описание погребального обряда вызвало  ряд  сложностей,  связанных  с
тем, что в нашей реконструкции "варварского мира" (Pax Barbarorum)  дос-
таточно мирно сосуществуют христиане и язычники.
   Практически вся историческая романистика, рисующая общество на стадии
распада родоплеменных отношений и восприятия христианства,  делает  упор
на непримиримую борьбу старого и нового. Изредка христиане "хорошие",  а
язычники "плохие" (преследуют христиан, сжигают их и  т.п.)  Значительно
чаще наоборот: волхвы - носители древней мудрости, а заезжий  христианс-
кий проповедник - откровенный мракобес.
   В нашем мире христиане и язычники в селе сосуществуют, уживаются меж-
ду собой, иногда даже внутри одной семьи (как  это  случилось  с  семьей
главного героя). Собственно, похожие ситуации можно наблюдать и в совре-
менной жизни.
   Все это вызвало и определенную специфику описанного нами погребально-
го обряда.
   Мир "Атаульфа" - мир  родоплеменных  отношений.  В  данном  случае  в
"конфликт" вступают дедушка Рагнарис и Ахма-дурачок. Нам показалось  до-
пустимым, чтобы традиция Рагнариса, старейшины,  победила  традицию  Ах-
мы-дурачка. Проводить же два обряда явно не было времени - на  чем  осо-
бенно настаивает Ульф.
   В свете того, что германцы, как и вообще все варвары, - народ чрезвы-
чайно практический (это явствует из их законодательства),  мы  позволили
себе воссоздать именно такой образ погребального обряда.

   "ГАЛИУРУННЫ" - зловредные ведьмы, жутковатые  существа  демонического
происхождения. Слово заимствовано у Иордана. В немецком языке есть сход-
ное понятие "альрауне" (ср. роман Эберса "Альрауне" о девушке, созданной
чарами и губившей всех, с кем соприкасалась).  Соотносится  с  "runa"  -
"тайна".

   ЛИТЕРАТУРА

   Шервуд Е.А. Законы лангобардов.  -  Обычное  право  древнегерманского
племени. - М., "Наука", 1992
   Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная  ис-
тория. - М., "Наука", 1993
   Татищев В.Н. История Российская. - Татищев В.Н.  Собрание  сочинений,
т. 1. - М., "Ладомир", 1994
   Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica). Перевод и коммента-
рии Е.Ч. Скржинской. - М., 1960
   Аммиан Марцеллин. Римская история. - СПб, 1994
   Ешевский С.В. Кай Соллий Аполлинарий Сидоний. - Ешевский С.В. Сочине-
ния, т. 3. - М., 1870
   Шишмарев В. Очерки по истории языков Испании. - М.-Л., 1941
   Браун Ф. Разыскания в области гото-славянских отношений.  Готы  и  их
соседи до V в. - СПб, 1899
   Златковская Т.Д. Мезия в I-II вв. н.э. - М., 1951
   Кругликова И.Т. Дакия в эпоху римской оккупации. - М., 1955
   Гухман М.М. Готский язык. - М., 1958
   Гухман М.М. Происхождение строя готского глагола. - Л., 1940
   Степанов Ю., Проскурин С. Константы мировой культуры. Алфавиты и  ал-
фавитные тексты в периоды двоеверия. - М., 1993
   Беликов Д. Христианство у готов. - Казань, 1887
   Свод древнейших письменных известий о славянах. т. 1 (I-IV в.)  Сост.
Гиндин Л.А., Иванов С.А., Литаврин Г.Г. - М., 1994
   Карташев А.В. Вселенские соборы. М., 1994
   Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой  системы  и  зарождение
феодализма на территории СССР III-IX вв. - М., 1958
   Готы и происхождение испанского эпоса. - В кн.: Менендес Пидаль,  Ра-
мон. Избранные произведения. - М., 1961
   Feist Sigmund. Etymologisches Worterbuch der  Gothischen  Sprache.  -
Halle/Saale, 1923
   Streitberg Wilchelm. Die Gothische Bibel. - Heidelberg, 1919
   Корсунский А.Р. Готская Испания. - М., 1969
   Труды В. Г. Васильевского, т. 2 СПб 1909; т. 2, вып. 2, СПб 1912
   Courtois Chr. Les vandales et l'Afrique. - Paris, 1955
   Кардини Франко. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987
   Правила Православной Церкви. С толкованиями Никодима, епископа Далма-
тинско-Истрийского, т. 1. - М., 1994