е же
не жаль Ульфа. Есть в нем что-то такое, отчего его жалеть не хочется.
   На нас глядел Ульф, как на полных дураков. Будто ему, Ульфу,  открыто
нечто важное, а вот нам, по скудоумию нашему, не открыто.  И  втолковать
нам он никак этого не может.
   Больше других ярил Ульфа Лиутпранд, от скуки изнывающий. Ульф ему ни-
чего не говорил, только глазом зыркал и носом по-особенному дергал.
   Лиутпранд, чтобы с Ульфом пореже встречаться, на охоту  стал  ходить.
Пропадал на пустошах по ту сторону реки. Изготовил себе лучек маленький,
будто игрушечный, двумя пальцами натянуть можно, и силки сплел.  Бродил,
брюхо выкатив, птицу мелкую ловил. Ему  одному  чтобы  насытиться,  штук
пять таких птиц нужно. Да и не ел он их, Одвульфу отдавал, чтобы  тот  с
голоду не помер. Ибо урожай у Одвульфа в этом году такой был, что и мышь
бы с голоду подохла.
   Одвульф говорил, что в бурге зимовать будет. В дружину, дескать,  уй-
дет. Только он говорил это, когда ни Ульфа, ни дяди Агигульфа поблизости
не было. Он перед Ильдихо хвастался.
   Ульф тоже маялся, как и Лиутпранд, только не от скуки. Заботы  грызли
его. Подолгу у Хродомера пропадал. И спал  плохо,  ночами  вскакивал.  Я
знаю, потому что Ульф рядом со мной ночевал.

   Ну вот, из бурга в село долгожданные гости пожаловали. Явились  трое:
Рикимер - тот, у которого шрам через все лицо, а ликом с конем сходен  и
зубы крупные; старый Снутрс, который за свою жизнь много насыпей  и  ук-
реплений иных воздвиг, а еще более - разрушил; и Арнульф,  приемный  сын
его.
   Рикимер и Арнульф, оба воины отважные, были закадычными друзьями  на-
шего дяди Агигульфа. Как увидел их дядя Агигульф, так подскочил  от  ра-
дости. Рябой же Арнульф на него прямо с седла прыгнул, и покатились они,
радостно рыча и друг друга шутейно волтузя, - только клочья во все  сто-
роны летели. Снутрс глядел на них с ухмылкой. И видно было,  что  и  сам
таков был некогда старый Снутрс, да только померли все друзья его.
   Рикимер, от забавы отставать не желая, коня своего к друзьям, в  пыли
барахтающимся, направил и вздыбил над ними, пугая. Дядя Агигульф  с  Ар-
нульфом в разные стороны раскатились, от копыт уходя. После же объедини-
лись и Рикимера из седла вынули.
   Пока друзья друг друга приветствовали, вышел Ульф. На брата своего  и
приятелей его только взгляд метнул и поморщился; после к Снутрсу  голову
поднял (тот в седле неподвижно сидел) - и видно  было,  что  обрадовался
ему Ульф. Несказанно обрадовался.
   Был этот Снутрс таков, что раз увидев, больше его не забудешь. Мосла-
тый, весь какой-то выцветший, выгоревший, вылинявший,  будто  долго  под
солнцем лежал: глаза тусклые, светло-голубые, брови и волосы как  желто-
ватая пакля - не поймешь, седые ли. А как посмотрит на тебя, так  не  по
себе делается. Снутрс глядит, будто кишку за кишкой у тебя в животе  пе-
ребирает.
   А Ульф перед ним едва не стелется. Это Ульф-то!..

   А про Снутрса Агигульф нам потом вот что рассказывал. Ульф  его  чуть
ли не за отца родного почитает. Оттого так и стелется  перед  ним.  Ведь
раньше как оно было. Жил в бурге воин один, Фретила его звали.  Его  де-
душка наш Рагнарис хорошо знал.
   И был этот Фретила воином великим. Обоеручным боем владел Фретила.  С
двумя мечами бился, щитом же брезговал. Трусами называл тех, кто с щитом
в бой ходил. Оттого и недолюбливали в дружине Фретилу. Особняком держал-
ся.
   Однако Ульфа заприметил. И учить стал. Тяжко было учение  Ульфа,  ибо
не жалел его Фретила. Смертным боем бил Ульфа, он, Агигульф, сам  видел.
И при Рагнарисе бил, а Рагнарис лишь смеялся.
   Доволен был Рагнарис, что Фретила Ульфа учит. Редкостное это умение -
обоеручный бой. И радовался Рагнарис, что семя его умение это воспринять
способно.
   Учил Фретила Ульфа, учил - и выучил. Стал и Ульф двумя мечами биться.
Ни в чем Фретиле не уступал. И столь же угрюм стал и высокомерен.  Прямо
как герул.
   Фретила тот в бурге во время чумы помер.  Не  спасло  Фретилу  умение
его. Это оттого, что семя у фретилы, должно быть, слабое было. А  вот  у
дедушки Рагнариса оно сильное было. И у него, у Агигульфа сильное. У ге-
рулов теперь оно тоже сильное, потому что укрепил его Агигульф. Вот ког-
да он, Агигульф, в великом сражении смерть славную примет, трупы  врагов
тыном вокруг себя нагромоздя, - вот тогда-то герулы и подомнут нас.  Ибо
сильнее нас семенем окажутся.
   Когда племя герульское, дядей Агигульфом укрепленное, в силу вошло  и
Ульфу глаз выбило и, в плену его бесславно потомив,  отпустило,  лишился
Ульф вместе с глазом вторым обоерукого боя. Ибо для того  широкий  обзор
надобен. А с одним глазом какой обзор?  Половинный,  считай.  Узко  стал
глядеть Ульф. И мысли стали у Ульфа узкие.
   Дядя Агигульф хорошо помнит, как Ульф после  увечья  впервый  в  бург
приехал. Каждой бабы шарахался. Дядя Агигульф - брат  ведь!  -  над  ним
тогда опеку взял. И ничего, пообвыкся Ульф. Умом, правда, так и  остался
узок.
   Вот тогда-то и сжалился над Ульфом Снутрс. Снутрс и сам разумом неши-
рок, потому родную душу почуял и  обучать  Ульфа  начал,  как  со  щитом
биться. Ибо пришлось Ульфу в левую руку щит взять, как  ни  презирал  он
прежде щит.
   Однако великое умение Фретила в Ульфа вложил - даже на бой  со  щитом
хватило. И вскоре вновь уже стал заноситься Ульф, ибо опять не стало ему
равных (Фретила-то помер).
   А Снутрса с той поры почитает. Ибо никто в дружине  не  соглашался  с
Ульфом сражаться, руку Ульфу набивать - памятны были и насмешки ульфовы,
и высокомерие его былое. Один только Снутрс не погнушался. А Ульф  -  он
хоть и узок умом, хоть и чванлив, но добро помнит очень долго. Хотя  зло
- еще дольше.

   В дом входя, взялся Снутрс рукой за столб дверной, будто на прочность
его пробуя. На скамью садился - скамью потрогал. Плошку  ему  подали  за
трапезой - плошку в пальцах повертел, не развалится ли.  Говорил  Снутрс
хрипло, отрывисто, будто гавкал.
   Это гавканье потом по всему селу разносилось, пока Снутрс повсюду хо-
дил, ко всему приглядывался, взором щупал да руками трогал. И на  всякое
слово, к себе обращенное, хмыкал. Либо задумавшись.
   Ильдихо хлопотала - хватил ее за зад и хмыкнул. Богов  дедовых  рукой
огладил - хмыкнул. К хродомерову подворью подошел - аж два раза хмыкнул.
   Спросил Ульфа:
   - Здесь, что ли, тын ставить предлагаешь?
   Ульф кивнул.
   Снутрс спросил:
   - А что Рагнарис говорил, будто на кургане ставить собираетесь?
   - На кургане смысла нет. Место, может, и хорошее, а воды нет.
   - Теодобад сказал, чтоб курган не трогали, - обронил Снутрс.
   И тут навстречу им Хродомер вышел. Не успел поздороваться, как Снутрс
уже загавкал ему в лицо:
   - Много про твой колодец разного болтают, Хродомер! Слыхали мы в бур-
ге, будто дрищете вы с этой воды уже два десятка  лет.  Вот,  посмотреть
пришел на это диво!..
   Хродомер лицом потемнел. И спросил:
   - Кто это в бурге такое про мой колодец говорит?
   - Агигульф, рагнарисов младший, говорил. Да и сам Рагнарис, когда его
удар хватил, как раз об этом печалился...
   Только рукой махнул Хродомер.
   - Рагнарис меня и из хеля достанет, - сказал он.
   А Снутрс засмеялся, точно пес залаял.
   - Дай мне, что ли, водицы из твоего колодца, - попросил он. - Не зад-
рищу, стало быть - быть по твоему: здесь и будем тын ставить.
   - Видано ли, чтобы от задницы старого пердуна такое важное дело зави-
село - где оборонительный вал ставить? - разворчался Хродомер.
   - Ха, ха. Не ворчи, старик, - молвил Снутрс. - Теодобад тоже  думает,
что твое подворье укреплять надо. "Иди, - так сказал мне вождь,  -  сту-
пай, Снутрс, к Хродомеру, и испей. Не задрищешь -  ставь  тын!"  Так  он
сказал.
   - Мало ли какие глупости сопляк  Теодобад  следом  за  сопляком  Аги-
гульфом повторяет, - рассердился вконец Хродомер  и  палкой  на  Снутрса
затряс.
   - Сам посуди, - ничуть не испугался Снутрс, - коли все село у тебя на
подворье задрищет, так никаких лопухов не хватит.  А  кругом  враги  вас
осаждают... потонете ведь в дерьме, Хродомер! Теодобад хоть и сопляк,  а
до такого додуматься у него ума хватило.
   Хродомера чуть удар не хватил.
   - Ты зачем сюда явился? - зарычал он. - Меня позорить? Перед кем выс-
тавляешься? Перед этим (тут он впервые на Ульфа взор  обратил),  что  из
долгов, да плена, да рабства не вылезает?
   На это Снутрс сказал так:
   - Мне Теодобад велел тын здесь поставить. Вот я и  гляжу,  подходящее
ли у тебя место. Людей он тебе даст, чтобы работу эту сделать. За то де-
сять воинов в дружине кормить будете.
   Хродомер поворчал еще немного и в дом к себе пригласил.
   И испил воды Снутрс. Весь вечер ходил, усмехаясь. По животу себя гла-
дил. А на дворе у нас дядя Агигульф с друзьями своими из бурга пиво  пил
и Теодобада славил. Про гусли вспомнилось, про тот поход, когда Агигульф
коня себе добыл. Многое вспоминалось в тот  вечер...  Подошел  к  ним  и
Снутрс, поглядел тусклыми своими глазами из-под кустистых  бровей,  пива
испил. И вдруг взревел:
   - Ну что, герои? Сидите, ждете - как, задрищет Снутрс или  не  задри-
щет?
   И ветры испустил силы великой.
   - А вот и не задрищешь, - сказал Арнульф, его приемный сын.
   - Почему это? - спросил Снутрс, немного обиженный.
   - Если б живот разболелся у тебя, - разъяснил Арнульф (он отца своего
приемного хорошо знал), - побоялся бы ветры пускать. Штаны бы измазал.
   И заржал. И следом за ним и прочие засмеялись.
   На свою беду мимо Одвульф шел. Словили  дружинники  Одвульфа,  сперва
лаской заманили, пивом угостили - Одвульф, доверчивая душа, и размяк.  А
как размяк, начали его предлагать в мирные вожди. Давно пора, мол, снова
мирных вождей избирать. Отчего, мол, Одвульф тут в селе  киснет,  у  баб
портки выпрашивает, когда самое ему место - в бурге, рядом с Теодобадом,
мирным вождем сесть?
   Одвульф не сразу понял, что смеются над ним. А когда понял, то  вдруг
вспылил и лишнего наговорил. Не след таким молодцам лишнего говорить, да
еще кому? Одвульфу, "Бешеному Волку"! И поняв это, испугался  вдруг  Од-
вульф. И спросил дядя Агигульф вкрадчиво - голосом нежнейшим, будто дев-
ку на сеновал зовет:
   - А не сходишь ли ты, Одвульф, не разыщешь ли  племянника  моего  Ги-
зульфа?
   И сказал Одвульф испуганно - точно как девка, которой  и  на  сеновал
идти боязно, и отказать герою невозможно:
   - А зачем бы мне, Агигульф, племянника твоего искать? Сам бы поискал,
коли охота.
   - Племянник мой Гизульф мне сейчас очень нужен, - пояснил  дядя  Аги-
гульф. - А у тебя глаз острый да и воин ты хороший. Куда мне  сравниться
с тобой. Не сыскать мне, пьяному, мальца по такой-то темени.  Опять  же,
воины вон сердятся, что ты слов обидных им  наговорил  и  уйти  захотел.
Кто, как не я, остановит их и умилостивит, чтобы не убили тебя?
   Дружинники со смеха кисли.
   Одвульф еще больше замялся.
   Тут его все дружинники уговаривать стали. Только чудно они его угова-
ривали. Они к Одвульфу и вовсе не обращались, а беседу вели между собой.
   Арнульф сказал:
   - Не нравятся мне прыщавые рожи. А тебе, Рикимер? Нравятся тебе  пры-
щавые рожи?
   А Рикимеру прыщавые рожи тоже не нравились.
   А Снутрсу они так очень не нравились.
   Снутрс такие рожи вмиг гладкими делать  умеет.  Он  секрет  особенный
знает. Его кузнец научил.
   Тут Одвульф сказал дяде Агигульфу:
   - Коли тебе племянник  твой  так  позарез  нужен,  то  выручу  уж  по
родству.
   И ушел Одвульф.
   А вскоре и Гизульф запыхавшись прибежал: по какой надобе его  дружин-
ники зовут? К тому времени и дружинники, и дядя Агигульф уже много  пива
выпили. И о славных подвигах разговор вели.
   Завидев Гизульфа, дядя Агигульф хвалиться начал: вот,  мол,  какие  у
меня племянники! Всему их научил! И стравил нас, чтобы  мы  с  Гизульфом
боролись.
   Мы стали бороться. Мы очень старались и Гизульф меня побил. Дружинни-
ки от души смеялись и Гизульфа пивом угостили.
   Дядя Агигульф, Гизульфом гордясь, сказал, что как тын в  селе  поста-
вят, так сразу Гизульфа в бург повезет. Пускай зиму в бурге просидит,  в
дружине пообвыкнет. Сперва думал дядя Агигульф весной Гизульфа в бург  с
собой взять, а сейчас вот решил: нет, уже нынче можно его туда везти.  И
Тарасмунд, отец ихний, ему, Агигульфу, в том  препятствовать  не  будет.
Тарасмунд ему, Агигульфу, вообще не указ! У нас в доме как заведено  бы-
ло? (Дядя Агигульф все больше распалялся.) Тарасмунд детей плодит и поле
пашет. Он же, Агигульф, воюет и имущество тем приумножает.
   - А Ульф? - спросил Снутрс. - Ульф-то у вас на что?
   Задумался Агигульф на мгновение, а потом нашелся:
   - Как только слишком много имущества у нас соберется, как только  дух
мой воинский в пиве тонет, так сразу Ульф потребен - проиграть все  это.
А то, глядишь, выкуп за Ульфа платить придется. Либо же из  рабства  его
вызволять... Вот для того нам Ульф и надобен, чтобы не зажирели мы тут в
достатке.
   И хохотали дружинники, покуда из темноты Ульф не выступил.
   Дядя Агигульф, хоть и пьян был, а вдруг смутился.
   Ульф же сказал ему, ничуть не обижаясь:
   - Дружки твои, Агигульф, завтра в бург уедут. А вот тебе со мной  под
одним кровом не один день еще жить.
   Тут еще пуще захохотали дружинники. А громче всех  Снутрс  заливался:
гав! гав! И кулаком себя по мослатому колену бил.
   А дядя Агигульф почему-то не смеялся.
   Отсмеявшись, спросил Ульфа Снутрс:
   - А что, отпустит ли отец в бург Гизульфа?
   Ульф на это сказал:
   - У Тарасмунда и спроси. Меня что  спрашивать.  Я  над  Гизульфом  не
властен.
   И на Гизульфа, от пива ослабевшего, посмотрел тяжким взором, так  что
поневоле съежился Гизульф - губы затряслись, чуть не заплакал.
   Рикимер же, добрая душа, спросил, чтобы разговор  переменить,  хорошо
ли Гизульф удар держит. Дядя Агигульф  сказал,  что  хорошо.  Сам,  мол,
мальца обучил, как надлежит. Проверить решил Рикимер, Гизульфа  в  живот
кулаком неожиданно ткнул. Гизульф согнулся и едва не сблевал. Плохо дер-
жал удар Гизульф.
   Тут Снутрс сказал: ничего, мол, в бурге быстро  обучат.  В  бурге  не
только хвастливые сопляки сидят, там и воина сыскать можно.  В  бурге  -
как? Либо ты держишь удар, либо помираешь. Вот как у нас в бурге.
   Дядя Агигульф страшно разобиделся. Спросил, может, Снутрс  и  в  нем,
Агигульфе, сомневается? Снутрс тут же дядю  Агигульфа  кулаком  в  живот
ткнул И как был дядя Агигульф до самых глаз пивом налит, то срыгнул дядя
Агигульф, как младенец.
   Игра эта героям забавной показалась. И стали они друг друга по  живо-
там бить, будто по бурдюкам. Тут даже хмурый  Ульф  развеселился,  такое
стояло вокруг бульканье, шипенье, рыганье, иканье и пусканье бурных вет-
ров (в последнем Снутрс был особенно силен, а рыгал громче всех его при-
емный сын). Однако пива выпитого не отдал никто. Не к лицу то героям.

   Поутру к Снутрсу Ульф приблизился и спросил коротко:
   - Ну?
   Снутрс на лавке спал. Головы не поднимая, сказал Ульфу:
   - У нижнего угла амбара. Сходи погляди,  коли  так  любопытство  тебя
разбирает.
   И хмыкнул. И снова заснул.

   Мы с Гизульфом все-таки сходили и посмотрели.  Заскорузлое,  как  сам
Снутрс, оно было.

   Снутрс поел и отправился к Хродомеру, откуда его гавканье даже у  нас
слышно было. Распоряжался. Кто Снутрса не слушался, на того Ульф  рычал:
тихо, как пастушья собака, когда предупреждает перед нападением.
   Так было до полудня. Когда  солнце  миновало  середину  неба,  Снутрс
оторвал Арнульфа с Рикимером от друга их неразлучного Агигульфа и  велел
обратно в бург ехать. Наказал передать Теодобаду так: чем больше  воинов
в подмогу даст, тем быстрее управятся. Но не меньше десяти пусть  присы-
лает. Даст две дюжины - за два дня все закончим. А он, Снутрс, пока  за-
держится, сходит, посмотрит лес, приглядит место, откуда землю брать для
насыпи. Присланных воинов здесь будет дожидаться.
   И строго наказал, чтоб в пути не задерживались: одна нога здесь, дру-
гая там, через два - самое большее три дня чтобы были здесь с  подмогой.
Иначе собственноручно из обоих герульских богов сделает.
   Потом мы с Гизульфом у дяди Агигульфа допытывались: что  значит  "ге-
рульских богов делать". А дядя Агигульф объяснил с важностью: это значит
вбить кого-нибудь в землю кулаком по макушке. А потом скудоумные  герулы
туда являются и по врожденной глупости своей вбитого за божество почита-
ют.

   НЕБО В ТЫСЯЧУ ГЛАЗ

   Под вечер лег туман. В белой мутной каше утонуло все - и дома, и  де-
ревья, и берег реки. Такой же туман был в вечер, когда  мы  с  Гизульфом
бегали за дедушкой Рагнарисом на курган  -  подсматривать,  как  дедушка
встречается с Аларихом и Арбром. Тогда тоже все поглотила  мгла;  только
верхушка кургана словно плыла над бескрайним молочным озером.
   Я думал о том, что дедушка Рагнарис, и Арбр, и  вождь  Аларих  -  все
трое смотрят сейчас с кургана на наше село.
   Туман был такой густой, что поглощал все звуки. Ильдихо, должно быть,
давно уже кричала из дома, звала меня ужинать, но я не слышал. Стоял  за
воротами, смотрел, как клубятся в тумане  бесформенные  белые  призраки.
Туманные карлики далеко на севере хранят в горах несметные сокровища.  И
так велика сила, заключенная в этих сокровищах, что вынести ее  смертный
не может. И потому погибают все, кто только ни завладеет  этим  сокрови-
щем. Про это нам дедушка Рагнарис как-то рассказывал.
   От дома Валамира вдруг смех донесся -  там  дядя  Агигульф  гостевал.
Должно быть, особо знатную шалость затевают они с Валамиром, оттого  так
веселятся. В последнее время дядя Агигульф слишком уж весел. Старательно
весел. Будто назло Ульфу.
   Думал я и о том, что Гизульфу надо бы сейчас настороже быть.  Коли  и
вправду дядя Агигульф с Валамиром хотят его в бург  везти  и  к  дружине
приохотить, так будут сейчас по-особому хитро и злокозненно его  испыты-
вать.
   Вдруг из тумана всадник вынырнул, за ним второй. Шли не спеша,  белой
пеленой окутанные. Я пригляделся: Теодагаст с Гизарной  возвращались  из
дозора. Миновали меня. Я в спины им глядел и все о своем думал.
   Тут что-то словно кольнуло меня и сразу сделалось мне жутковато:  как
будто из тумана кто-то украдкой за мной следит. Всадники  уже  растворя-
лись в тумане, но я успел приметить что-то незнакомое в  обличии  Теода-
гаста. Теодагаст всегда был неважный наездник и в седле сидел  напряжен-
но, вытянувшись; нынче же развалился в седле  так  вольготно,  словно  и
нужду привык справлять, не слезая с конской спины. Видать, здорово устал
Теодагаст.
   Из тумана голос Валамира донесся:
   - Что, Теодагаст, задницу отсидел?
   И заржал Валамир, а дядя Агигульф ему вторил. Теодагаст же  не  отве-
тил. Теодагаст всегда отмалчивается, когда над ним шутят. Задним умом  -
тут он силен; в словесном же поединке слабее Гизульфа. А уж с  Валамиром
и тем более с нашим дядей Агигульфом ему и вовсе не тягаться.
   И тут Ильдихо до меня докричалась. Я в дом пошел.
   Вспомнил об этом еще раз, когда засыпал. Засыпая, я о туманных карли-
ках грезил и их сокровищах, и снова  передо  мной  медленно  прошли  два
всадника. Я, видно, заснул, потому что теперь видел лица этих всадников,
и это были вовсе не Теодагаст с Гизарной. Это были чужаки.  Вернее,  это
был дважды повторенный чужак - тот, которого дядя Агигульф у озера убил.
И у обоих на поясе мертвая голова висела. И это была  голова  дяди  Аги-
гульфа.

   Я силился крикнуть во сне, но не мог, только давился. И вдруг  кто-то
совсем близко закричал - и преисполненный благодарности к  кричащему,  я
проснулся.
   Было еще темно. Туман не рассеялся. Дверная плетенка и шкура были от-
кинуты, и в дом вползал холод. И вместе с холодом и сыростью врывался  в
дом странный нечеловеческий визг, от которого я и проснулся.
   И тут, словно отвечая на этот визг, из глубины дома заверещала Ильди-
хо.
   Со двора донесся голос моего отца Тарасмунда. Он крикнул,  чтобы  все
выходили как можно скорее. По