Нет.
   Уайет стоял в неосвещенном центре голографической  модели  Пути  дымового
кольца. Темноту  пронизывали  четкие  одноцветные  линии,  обозначающие  уже
построенные и проектируемые участки. Желтые нити тянулись из середины к  тем
кластерам, где  уже  действовали  солнечные  энергостанции.  Зеленые  полосы
завершенных вакуумных дорог на треть окружали Солнце. В поясах, где вещество
обладает повышенной плотностью, для того чтобы задержать транспорт, если  по
дороге попадется случайный булыжник, потребовалось сооружать цепи  из  сотен
транспортных колец. Уайет чуть подвинулся к микрофону и прошептал уточнение.
Неосязаемые планеты переместились.
   - Каждый делает что может, - сказал Уайет.
   - Как ты меня бесишь!
   Ребел распахнула дверь, и свет из галереи затуманил тонкие линии  модели.
Лицо Уайета осталось в тени; его глаза казались бездонными черными озерами.
   - Послушай! Я уложила наши вещи. Если мы уедем сейчас, в эту  минуту,  мы
сможем прихватить с собой вполне достаточно, чтобы... Конечно, мы  не  будем
богатыми, но на первые дни как-нибудь хватит. Через  четыре  дня  мы  должны
будем бежать с тем, что сможем унести в карманах. Чего же ты добьешься своим
ожиданием?
   - Четыре дня, - пробормотал Уайет. -  Четыре  дня,  за  которые  я  смогу
внести еще небольшой вклад... Господи, да что же это я такое плету!
   Он откинул голову (глаза смотрели вверх) и издал сдавленный, приглушенный
звук. Ребел в недоумении протянула руку, коснулась его  лица,  и  пальцы  ее
стали мокрые. Слезы. Она обняла Уайета, и он,  все  еще  всхлипывая,  крепко
прижал ее к груди. Ребел не могла простить себе, что довела  его  до  такого
состояния.
   Но как только Уайет перестал плакать, он отстранился от Ребел  и  неловко
проговорил:
   - Уф-ф. Прости, солнышко. Я, кажется, не совладал  с  собой.  Теперь  мне
полегчало.
   Тогда Ребел мягко спросила:
   - Поедешь со мной, малыш?
   И Уайет молча покачал головой.
   - Я тебя не понимаю! - воскликнула  Ребел.  -  Ты  оставишь  вместо  себя
бесчисленных уайетов,  преданных  республике  Амальтее,  и  я  надеюсь,  это
избавит тебя от дальнейших обязательств. Что же тебя здесь держит?
   - По правде говоря, я не могу решить, что делать, - сказал Уайет. -  Нет,
могу... Нет, не могу! Я поклялся, что смогу изменить  свою  жизнь  только  с
согласия всех четырех своих личностей. Это мудрое решение.  Нет,  глупое,  я
жалею... Ну, сейчас уже поздно это обсуждать.  Скажу  тебе  честно,  я  хочу
поехать с тобой, и шут хочет поехать с  тобой,  и  ваятель  структур  найдет
соответствующую цель, он тоже хочет поехать с тобой. Но воин... Нет, я  тоже
хочу поехать с тобой, но не  могу.  Не  могу.  Мой  долг  остаться  здесь  и
бороться.
   - И из-за этого весь сыр-бор? Какая-то одна сраная личность хочет  делать
все наоборот, и ты  позволишь  ей  сломать  жизнь  нам  обоим?  Хватит!  Мне
приходится принимать решения, когда я не уверена даже на три  четверти.  Чем
ты лучше меня?
   Уайет грустно покачал головой:
   - Я должен быть верен себе, солнышко. Воин - часть меня, и тут ничего  не
поделаешь.
   Ребел зажала в кулак голографический Марс. Изображение  не  исчезло,  оно
светилось где-то в глубине ее  плоти  -  параллельные  миры,  совпадающие  в
пространстве, но не соприкасающиеся друг  с  другом.  К  Ребел  возвращалось
ощущение тщетности всех усилий, сознание  того,  что  ни  ее  слова,  ни  ее
поступки ничего не изменят.
   -  Но  я  тоже  ничего  не  могу   поделать,   понимаешь?   Я   не   могу
совершенствоваться,   моя   личность   достигла   потолка   и   как    будто
законсервировалась.  Цельность  душит  меня,  а  необходимые  для   развития
ферменты есть только на Тирнанноге. Их создают волшебники, а  волшебники  не
путешествуют.
   - Все равно останься, - уговаривал ее Уайет. Он вымученно улыбался,  лицо
выражало безнадежность. - Я не хочу, чтобы ты менялась. Я люблю тебя  такой,
какая ты есть.
   Ребел закрыла лицо руками.

***

   Как только она вошла в Корпоративную  торговую  зону,  к  ней  прицепился
Ограниченный искусственный интеллект.
   Ребел оставила ландо у транспортного кольца - если корпорация захочет, то
сможет его забрать - и взобралась  в  вагон  подвесной  дороги.  Она  сунула
паспорт в окно контроля, купила билет в кредит (через три дня кредита уже не
будет), и вагон заскользил по длинной невидимой дороге к станции.
   Станция была традиционной конструкции: пять  соосных  колес  вращались  с
немного разной скоростью, чтобы в каждом из  них  поддерживалась  нормальная
тяжесть.  Транспортное  кольцо  помещалось  в  центре,  внутри   неподвижной
ступицы,  служащей  погрузочной  платформой,  и  все  это   хозяйство   было
разукрашено розовой с оранжевым неоацтекской суперграфикой. Скромненько,  но
со вкусом.
   Ребел смотрела в мутную глубину кольца, как вдруг  рядом  вспыхнул  свет.
Она повернулась и отпрянула назад,  увидев  подле  себя  призрак  старухи  в
платье из плотной материи, как у лесоводов.
   - Ага! - воскликнула женщина. - Я так и подумала, что это  ты.  Поменяла,
значит, в паспорте имя. Ну полный абзац!
   - Ты напугала меня! - сказала Ребел. И добавила несколько сухо:
   - Здравствуй, мама.
   Голограмма скорчила рожу.
   - Да какая я тебе мама. Называй меня Мад. Я, конечно, всего лишь  ОИскИн,
но это еще не значит, что у меня нет гордости. Ты  ведь  знаешь,  что  такое
ОИскИн? Это Ограниченный искусственный...
   - Знаю, знаю. У тебя мало  времени,  поэтому  ты  просишь  меня  говорить
покороче.
   Мад хихикнула. Звук напоминал скрежет ржавой консервной банки.
   - Можешь не торопиться. Сейчас или через сто  лет  -  какая,  к  дьяволу,
разница?  Да  и  вообще  все  мои  воспоминания  записываются  для  передачи
следующему ОИскИну. Так что мне обеспечено своеобразное бессмертие. Хотя тут
не все по закону. Если бы я так надежно не укрылась в Корпоративной торговой
зоне, меня бы уничтожили. А в КТЗ можно зарезать человека, и ни  хрена  тебе
за это не будет. Так о чем мы говорили?
   - Господи! - Ребел была поражена. Она пристально посмотрела на сморщенную
старуху, это красное лицо, водянистые глаза  с  воспаленными  веками.  -  Ты
напилась!
   - Во, с первого раза - и прямо в точку. Это наша  мамочка  придумала.  Ей
понравилось участвовать в управлении всей этой хурдой-мурдой, но она боялась
показаться слишком серьезной. Она говорит, что всегда мечтала пить всю жизнь
непрерывно, не просыхая. Но я не пользуюсь тут большим влиянием, в  основном
я просто высовываюсь, когда есть на что посмотреть. Ну,  как  у  тебя  дела,
сестричка?
   - У меня? -  Ребел  теперь  видела  узкий  внешний  соединительный  рукав
станции,  такой  же  неподвижный,  как  ступица,  где  помещалась  платформа
подвесной дороги. - У меня вроде все хорошо.
   -  Вроде  хорошо?  Ты  имеешь  почти  неограниченный   банковской   счет,
Регистрационная  служба  сроду  такого  не  видела,   покупаешь   билет   до
Тирнаннога, мамочка чуть ли не каждый день справляется, выехала ли ты.., да,
потрясающая будет встреча, полный  пиздец.  Чего  тебе  еще  надо?  Трусы  с
капюшоном? Ноги прямые?
   Стали видны голографические транспортные  знаки.  Куча  грязных  кораблей
отдыхала по эту  сторону  от  сетки  в  форме  песочных  часов,  ограждающей
действующие  линии.  Талия  песочных  часов  проходила  сквозь  транспортное
кольцо, и концы их пылали, ограничивая участок локального пространства.
   - Ну, деньги не совсем мои,  -  уточнила  Ребел.  -  Больше  не  мои.  Но
вообще-то ты права. Я еду домой, и я этим счастлива.
   - Да уж, по тебе видно, - ехидно заметила ОИскИн. - Выглядишь как побитая
собака. Не знаю, сестрица, что ты там натворила, но лучше забудь  обо  всем.
Приободрись! Жизнь слишком коротка, чтобы убиваться из-за всякого говна!
   - Тебе легко говорить... - вспылила Ребел.  И  осеклась.  -  Гм.  Извини,
пожалуйста. Я забыла, что ты...
   - Временная? - Старуха  покачала  головой.  -  У  тебя  неверный  подход,
голубушка. Все смертны, никуда от этого не денешься. Но  мне,  мне  нравится
жить, и, если у меня будет хоть несколько минут, я проживу их полной жизнью.
Раз! Вот и старуха с косой зовет. Сделай мне одолжение, деточка.  Постарайся
держать хвост пистолетом.
   Ребел слабо улыбнулась:
   - Да. Конечно.
   Но Мад уже исчезла.
   Вагон врезался в платформу и загудел как колокол.

***

   Через секунду вагон подхватила покатая погрузочная  платформа,  незаметно
подняла его и отослала к самому дальнему кольцу. Там он остановился, и Ребел
вышла. Кибернетические системы стали грузить ее багаж на тележку.
   Ребел ждал  худощавый  молодой  человек  с  золотистой  кожей  и  черными
усиками. Он поклонился и сказал:
   - Добро пожаловать на станцию "Колибри". Моя фамилия Кэрлью, я буду вашим
сопровождающим.  -  Смазливенький  юнец,  одет  как  будто  только   что   с
архипелага. С Авалона или, может, с Пэн-Лая. Его глаза  озорно  блеснули.  -
Сюда, пожалуйста.
   Кэрлью взмахнул рукой, и тележка с багажом покатилась следом за ними.
   - Передающие станции - дар Элизабет  Магии  Мадларк  Системе,  конкретное
воплощение задач Фонда Мадларк; дорога, ведущая от кластеров прямо в  облако
Оорта, - рассказывал Кэрлью. - Благодаря щедрости  нашей  покровительницы  с
применением транспортных колец продолжительность путешествия до  архипелагов
сократилась с нескольких лет до  нескольких  дней.  Фонд  также  финансирует
строительство приемных станций на архипелагах и  производство  колец  класса
"Титан",  способных  разогнать  отдельные  дайсоновские  миры  к   ближайшим
звездам. На этот невероятно дорогой проект мисс Мадларк  жертвует  все  свое
состояние, чего не сделал бы ни один простой смертный. Но  мисс  Мадларк  не
простой смертный. - Кэрлью кашлянул и более естественным голосом прибавил:
   - Она очень старая. На что еще ей тратить деньги? Вы, наверно,  встретили
ее ОИскИн - странная старушонка, правда?
   - Гм...
   Они  шли   по   длинному   коридору,   украшенному   огромными   плоскими
изображениями  планет,  находящихся  вне-Солнечной   системы.   Здесь   были
подробные снимки Дайнити, Сусано-о, Инари и его яркой луны Юкемоси,  системы
Идзанаки-Идзанами, Тескатлипоки, Уицилопочтли, Кецалькоатля  и  Ятекутли,  а
также менее разборчивые изображения Морригана и рогатого великана  Цернунна.
Коридор  заканчивался  прогулочной  площадкой  с   лавками   и   финансовыми
конторами.  Филиал  "Дойче  Накасоне"  соседствовал  с  местным   отделением
корпорации Ребел. Она старалась не смотреть в их сторону.
   - Без сомнения, вы уже заметили, что многие представленные здесь компании
не имеют непосредственного  отношения  ни  к  функционированию  транспортных
колец станции "Колибри", ни даже к торговле с дайсоновскими  мирами.  -  Они
обошли человека, который сидел на полу в позе лотоса и втыкал  себе  в  тело
длинные иглы, рекламируя новую  партию  йоговских  психосхем.  -  Эти  фирмы
находятся тут, потому  что  станция  "Колибри"  основана  как  Корпоративная
торговая зона. Здесь, вдали  от  докучливых  правительственных  ограничений,
частное  предпринимательство  может  развиваться  в   обстановке   свободной
конкуренции. - Молодой человек подмигнул. - В своих родных кластерах они все
при  помощи  взяток  добились  принятия  слишком  многих   протекционистских
законов, и теперь эта защитная броня не дает им  шагу  ступить.  К  счастью,
пока "Колибри" служит их целям, корпорации не будут стремиться сожрать Фонд.
   Они проходили мимо цветочной лавки, выращенные на кометах  цветы  были  в
два раза выше Ребел.
   - Не покупайте, - посоветовал Кэрлью. - Они быстро вянут.
   Но там же продавались  короткие  черные  сигары,  и  Ребел  после  долгих
колебаний купила одну, очередную свою последнюю сигару. Она привыкла курить,
ей будет этого не хватать.
   Движущаяся дорожка  подхватила  их  и  быстро  подняла  на  три  яруса  к
срединному  кольцу.  Вокруг  простиралось  огромное  открытое  пространство,
суетились люди. Ветер доносил шепот, далекие возгласы,  покашливание.  Пошел
тщательно рассчитанный снегопад, снежные хлопья плавали  в  теплом  воздухе,
ударялись о губчатый пол и сразу же таяли.
   Широко взмахнув рукой, Кэрлью сказал:
   - Вот пионеры новой эпохи. Считается, что  дайсоновские  миры  привлекают
эмигрантов особого рода: искателей приключений, которые тем не менее дорожат
жизненными удобствами; покорителей звезд, готовых провести всю свою жизнь  в
пути. И так далее, и так далее, и так далее. А также туристов.
   Мимо проследовала группа только что  приехавших  лесоводов.  Те,  кто  не
успел приспособиться к силе  тяжести,  ехали  в  колясках  жизнеобеспечения.
Какой-то подросток стремительно  обернулся  и  вытаращился  на  голую  грудь
Ребел. Она пустила ему в лицо сигарный дым.
   - Сейчас мы в самой гуще событий: царит предотъездная суматоха, прибывают
и  отправляются  на  архипелаги  последние  челноки.   Поскольку   "Колибри"
расположена так близко к Солнцу (относительно, разумеется),  сместившись  по
орбите, она потеряет на время возможность служить конечной  станцией.  Чтобы
предотвратить нарушение движения, пусковое окно станции "Галка" выбрано так,
что оно полностью перекрывает перерыв в работе "Колибри". - Кэрлью  смущенно
улыбнулся. - Правда, она еще  не  достроена.  Так  что  последует  несколько
месяцев  вынужденного  перерыва,  и  только  потом  место  "Колибри"  займет
"Ржанка". Такие перебои здесь обычное дело. Ни один из челноков,  заказанных
при  разработке  "Колибри",  еще  не   построен.   Приходится   пользоваться
переделанными каботажными судами. Вы их видели?
   - Только мельком из фуникулера.
   - Развалюхи. - Кэрлью наморщил нос.  -  Очень  тесные  и  воняют.  Смесью
застарелого пота, сыра и нефти. Большинство пассажиров предпочитают ехать  в
холодильных камерах. - Он взял Ребел за талию и сказал:
   - Послушайте, вам ведь неинтересно слушать всю эту белиберду?
   Ребел покачала головой.
   - Так я и думал.
   Кэрлью повел ее подальше от снегопада к покрытой травой зоне  ожидания  с
низкими скамьями и прудами, в которых плавали лилии. Они сели.
   - Вы себе не представляете, сколько раз за смену мне приходится  все  это
повторять.
   - Но вы, очевидно, не собираетесь заниматься этим всю  жизнь,  -  сказала
Ребел. - Вы, наверно, студент?
   - Вы угадали, - довольным тоном  ответил  Кэрлью.  -  Наша  семья  хотела
послать меня в Фарэвэйский университет  изучать  мозговые  искусства,  но  я
решил заниматься разработкой психосхем, и теперь родители говорят,  чтобы  я
сам зарабатывал себе на жизнь. Вы знаете что-нибудь о разработке психосхем?
   - Немного.
   - Это очень интересно. При помощи  маленьких  приборчиков  можно  сделать
почти столько же, сколько делает  волшебник  в  своей  студии.  Но  вот  что
любопытно: эти две науки несовместимы! У них даже нет общей терминологии.  -
Он в удивлении покачал головой. - Когда-нибудь  их  объединят,  и  тогда  мы
узнаем, как в действительности работает человеческая мысль. Вот тогда-то все
и начнется!
   Двое молодых людей печально  целовались  на  прощанье  около  нагруженной
багажом тележки. Эмигрант уже оделся как лесовод. Ребел отвернулась: на  них
было грустно смотреть.
   - Вы честолюбивы, приятель.
   - Ну, я же не говорю, что это я их объединю. - Кэрлью  рассмеялся.  -  Но
ждать осталось недолго, будущее принадлежит  человеку,  который  изучит  обе
науки. И вот еще что: кто бы ни был этот  человек,  открытие  произойдет  на
кометах. Ребята из Системы слишком  серьезные  и  слишком  высокого  о  себе
мнения, хотя гордиться им в общем-то нечем.  Дайсоновские  миры  -  вот  где
настоящая жизнь. Там-то все и происходит.
   - Да-а, - рассудительно протянула Ребел. - По крайней мере там  не  такое
однообразие.
   - Однообразие? - Кэрлью расхохотался. - Это еще очень слабо сказано.
   Мгновение спустя Ребел смеялась вместе с ним. Кэрлью взял ее  за  руку  и
смело посмотрел ей прямо в глаза:
   - Вы какая-то невеселая. Не  обижайтесь,  что  я  это  говорю.  Судно  на
Тирнанног отправляется  только  через  час,  тут  недалеко  отделение  Банка
Мимаса. Мы можем снять нишу для совещаний и...
   Он поднял бровь. Как можно мягче Ребел ответила ему:
   - Нет!
   Она смотрела, как удаляется его худощавая,  ладная  фигура,  и  вздыхала.
Сначала сигары, потом пустоголовые молодые люди. Чем все это кончится?

***

   Ребел стояла на  пустой  платформе.  Переминаясь  с  ноги  на  ногу,  она
смотрела в абсолютно черное,  усыпанное  звездами  небо.  Воздух  здесь  был
прохладный, его удерживали какие-то хитрые силы. Ребел про это объясняли, но
она так ничего и не поняла. Вдали, посреди неба, появилась маленькая  темная
точка, которая, приближаясь, росла и загораживала звезды. Ее корабль.
   В вакууме из стойки со  светящейся  голограммой  выглядывал  пучок  ярких
цветов. Эти мелкие, но выносливые растения невозможно уничтожить.
   Ребел взглянула на лежащую у ее ног холодильную камеру.  Остальной  багаж
увезли раньше. Она вспомнила последний  свой  спор  с  Уайетом  и  подумала,
сможет ли он когда-нибудь  ей  простить.  Ребел  положила  руку  на  гроб  и
почувствовала холод, такой же, как у нее в душе.
   Чиновник  эмиграционной  службы,  надежно  привязанный  к   направляющему
рельсу, подплыл к ней и протянул  руку.  Ребел  подала  ему  паспорт,  и  он
вставил его в считывающее устройство.
   - Ребел Эвкрейша Мадларк, - тоскливым голосом произнес он.
   Если это имя что-нибудь ему говорило, он не подал вида. Чиновник постучал
по гробу, проверил, хорошо ли он прикреплен к платформе.
   - Холодильная камера ваша?
   - Моего мужа.
   - Ясно. - Чиновник что-то пробормотал в кулак и затем  отдал  паспорт.  -
Счастливого пути.
   Он ушел, и Ребел снова осталась наедине со своими мыслями.
   И вдруг, ни к селу ни к городу, она подумала  обо  всех  этих  Уайетах  и
Ребел, которые странствуют по Системе, и ей стало интересно, найдут  ли  они
друг друга. Еще она подумала, что  когда-нибудь,  наверное,  заведет  детей.
Настоящих, не какие-то копии.
   Через неделю, когда Уайет очнется от  сна  и  поймет,  что  Ребел  с  ним
сделала, он страшно разъярится.
   Еще  больше  он  рассердится,  когда  узнает,  что  она  приурочила   его
пробуждение к тому времени, когда они будут подходить  к  Тирнанногу.  Когда
Уайет проснется, последний челнок в Систему уже давно уйдет.
   Трое пассажиров заняли места на платформе, находящейся почти над  головой
Ребел.
   Как бы там ни было, с Уайетом она еще намучается. Подобные люди всюду так
и напрашиваются на неприятности, такой уж у них характер. Ну  и  пусть.  Все
равно она рада, что использовала предохранительный блок.
   Челнок увеличивался в размерах. Теперь он заслонял почти все поле зрения.
Когда  корабль  встал  перед  Ребел,  ей  вдруг  захотелось   пригнуться   и
спрятаться, но она продолжала держаться прямо.
   Ребел чувствовала себя ужасно маленькой  и  одинокой  и  была  совсем  не
уверена, что поступает правильно.
   Она возвращалась домой.



   Майкл СУЭНВИК
   МАШИНЫ БЬЕТСЯ ПУЛЬС

Перевод с английского А. Исупова




   Uелк!
   Включилось радио.
   - Черт.
   Марта старалась смотреть прямо, полностью  сконцентрировавшись  на  своих
шагах.
   Юпитер с одной стороны, шлейф Дедала - с другой. Всего-то  делов...  Шаг,
рывок, шаг, рывок... Проще пареной репы.
   - Ох.
   Она вырубила приемник.
   Щелк.
   - Черт. Ох. Ки. Вель. Сен.
   - Заткнись, заткнись, заткнись! - Марта в сердцах дернула за трос,  санки
с телом Бартон подпрыгнули на выступе серной породы. - Ты же труп, Бартон, я
проверяла, у тебя дыра в физиономии, и в эту дыру можно просунуть  кулак!  Я
ничуть не преувеличиваю. А сейчас у меня довольно неприятный момент, так что
будь умницей и просто заткнись.
   - Нет. Бар. Тон.
   - Все равно заткнись.
   И она снова выключила радио.
   На западе низко над горизонтом ма