ь.  Джейн  помогала
держать панель, чтобы она не перекосилась и не покоробилась, пока он  ее
снимает.
   - И кто  только  тебя  проектировал?  -  ворчал  Питер.  -  Навертели
проводов за самой выхлопной трубой! Придется снимать глушитель, иначе до
них не добраться.  -  Он  помолчал,  потом  сказал:  -  Мятлик,  у  тебя
выхлопная система в жутком состоянии.
   - Да уж, как перну, так птицы на землю валятся.
   - Кошмар! - Питер замолчал,  сосредоточившись  на  том,  что  делает.
Потом заговорил с Джейн:  -  Слушай,  а  почему  тебя  вдруг  все  стали
называть Сорокой?
   - Кры... Ребята меня так прозвали. Кусок ржавой трубы со стуком  упал
на пол.
   - Ты же лесовица?
   - Ну да! Это просто прозвище. Понимаешь, сороки... ну они воруют все.
   - А-а... - Питер не одобрял ее воровства. Он  считал,  что  рано  или
поздно она обязательно попадется. Но что  хорошо  было  в  Питере  -  он
сказал это один раз и больше не повторял. - Я уж буду  тебя  по-прежнему
звать Джейн, если не возражаешь.
   Через пять минут глушитель  был  снят.  Питер  присвистнул  и  жестом
подозвал Джейн.
   - Глянь-ка сюда. - Он показал  на  почерневший  проводок.  -  Пощупай
изоляцию. Чувствуешь, какая липкая?
   - И что?
   - То, что мы нашли, в чем дело! Какой-то олух заменял этот проводок и
не позаботился приварить лишнюю скобочку,  видишь?  Он  просто  протянул
провод между выхлопной трубой  и  днищем  и  придавил  вот  этим.  -  Он
подбросил в руке деревянный брусочек.  -  Когда  двигатель  нагревается,
изоляция плавится и вся система вырубается. Но главная подлость еще не в
этом. Потом, когда двигатель остывает, изоляция снова наплывает  на  это
место, застывает и коротать перестает. Потому я и не мог  ничего  найти.
Поняла?
   - Здорово! - На Джейн это произвело сильное впечатление. Она  выросла
среди машин, но только сейчас впервые  почувствовала,  как  интересно  с
ними  возиться.  Оказывается,  починка  мотора  может  стать  не   менее
захватывающей проблемой для ума, чем постановка  сложного  алхимического
эксперимента.
   - Питер, это просто потрясающе! Настоящее чудо!
   - И всего-то три дня возжался! - добавил Мятлик. - Гений бесхвостый!
   - Хорошая  лошадка!  -  сказал  Питер.  -  Хочешь  кусочек  сахару  в
бензобак?
   - Иди ты!..
   Стояла жарища, но в Торговом дворе было прохладно, и Джейн  пожалела,
что не захватила кофточку. Народу было много - в основном все  спасались
от жары и только глазели на витрины, не собираясь ничего покупать.  Руки
у них были пустые, и глаза ясные и честные.
   Хебог, Саломе и Джейн сидели на скамейке  у  священного  источника  и
рассматривали проходящих.
   - Я видела на днях Гвен, -  сообщила  Саломе,  -  на  открытии  этого
нового супермаркета.
   Они поджидали одного домового, которому хотели  толкнуть  пару  белых
кожаных перчаток. Джейн положила их в яркий пластиковый мешок и сунула в
ближайшую урну. Если сделка состоится, у них хватит на сосиски в  тесте,
пепси и мороженое. Если сорвется, она не собиралась  таскаться  с  этими
перчатками.
   - Да, она мне говорила,  -  сказала  Джейн.  -  Очередное  разрезание
ленточки. Интересно было?
   - Ой, ты бы видела этого эльфа, с  которым  она  пришла!  Высокий,  в
темных  очках,  костюм  шелковый,  ногти  с  маникюром  -  конец  света!
Потрясный  мужик!  Между  нами,  девочками,  я  бы  от  такого  сама  не
отказалась.
   - Что ты несешь? Какой эльф? Гвен - девушка Питера.
   - Черта с два! - сказал Хебог. - Я их видел  после  церемонии,  когда
они думали, что никто на них не смотрит. Он ее обнял за попу, и  она  не
возражала.
   - Они и ушли вместе, - добавила Саломе.
   - Не может быть!..
   - Атас! - тихонько проговорил Хебог. - Враг не дремлет.
   Джейн обернулась и увидела широкую улыбку Кошкодава.
   - Тьфу ты! - прошипела она сквозь зубы.
   - Какая встреча! Дорогие мои ученики! Что за приятная  неожиданность!
Разрешите к вам присоединиться?
   Они раздвинулись, и Кошкодав плюхнулся жирным задом на  скамью  между
Саломе и Джейн. Он расставил ручящи, обнял их  за  плечи  и  притянул  к
себе. Хебог, насупясь, отодвинулся на самый край.
   - Да, вот уж действительно случайная встреча! - говорил  Кошкодав.  -
Случайная, как же! Знаете, некоторые дети  думают,  что  учителя  -  это
чисто локальный  феномен.  Такой  как  бы  обучающий  механизм,  который
исчезает после звонка.  Вы,  может  быть,  думаете,  что  нас  хранят  в
холодильниках в подвале, а? И по утрам достают, бодрых и  свеженьких.  -
Он посмеялся своей шутке. - Нет, милые,  не  так  все  просто!  Как  ваш
создатель и творец, а я для вас именно  создатель,  и  не  меньше,  я  в
ответе не только за ваше образование, но и за  духовное  и  нравственное
развитие. Моя работа вовсе не кончается, когда вы покидаете класс. Нет и
нет! Даже и не мечтайте!
   Джейн пыталась понять, что он говорит. Но из-под мышек у него  разило
потом,  а  грязные  стекла  очков   зловеще   поблескивали,   когда   он
поворачивался к ней. Ей было трудно сосредоточиться.
   - Ни на минуту я не забываю о своих учениках, буквально ни на минуту.
И все время о вас беспокоюсь. Приведу пример. Предположим, что  одна  из
наших девочек - не та, за кого себя выдает. Она носит личину, и  вся  ее
жизнь - сплошной обман и надувательство.  Она  убежала  оттуда,  где  ей
полагается быть, эта гнусная, порочная дрянь, которой не  место  в  моем
чудном классе. Одно ее присутствие уже  может  развратить  моих  бедных,
невинных, доверчивых овечек!
   Он смотрел прямо на Джейн.  Что-то  ворочалось  за  мутными  стеклами
очков, и, вздрогнув от ужаса, она  вдруг  поняла,  что  вовсе  не  глаза
прячутся там.
   - Когда такое происходит, моя  святая  обязанность  -  сорвать  маску
притворства. И не только маску, но и платье, лифчик  и  трусы!  Показать
всему свету голую правду! Голую! Дрожащую! Беспомощную! Пусть все видят!
   Что-то забибикало у него на запястье. Кошкодав  взглянул  на  часы  и
нажал кнопку.
   -  Ну  что  ж,  приятно  было  повидаться,  но  мне,   боюсь,   пора.
Развлекайтесь, веселитесь и  помните:  я  все  вижу.  -  Все  это  время
широкая, добрая улыбка не сходила с его физиономии.
   Он ушел.  Некоторое  время  все  молчали.  Потом  Саломе  разразилась
рыданиями.
   - Он же ничего не знает! - всхлипывала она.  -  Не  может  он  ничего
знать! И вообще, какое ему дело!
   - Он просто пугает, - согласилась Джейн.  -  Я  уверена,  что  просто
пугает.
   - Ладно, - сказал Хебог, - похоже, что анчутка наш не  придет.  -  Он
вздохнул и порылся в карманах. -  У  меня  чуток  еще  осталось  от  тех
кроссовок, что я боданул на прошлой неделе. Пошли, угощаю!
   - Пошли! - согласилась Джейн.
   Она понятия не имела, как Саломе и Хебог объясняют себе происходящее,
и не могла их об этом спрашивать, если не хотела, чтобы  они  узнали  ее
тайну. Ясно, что намеки Кошкодава могли означать только одно, тем  более
после недавнего визита Детолова. Она задумалась, сможет ли дракон спасти
ее два раза подряд. А если больше? А шесть раз? Половина батарей у  него
села, совсем дохлые она вынула и выбросила, пусть мерионы пользуются.  И
генератор держался на честном слове. Власть дракона была не безгранична.
   Но она не могла сейчас думать о своих проблемах. Она вообще,  как  ни
старалась, не могла думать ни о чем - ни о  чем,  кроме  этого  ужасного
открытия: Гвен обманывает Питера!

***

   По случаю праздника Солнцестояния Гвен пригласила на жареную  рыбу  в
Зеленый ресторан, конечно, не весь город, но казалось  именно  так.  Там
были и старшеклассники, и учителя, и все городские знаменитости, и  люди
с телевидения - не только  технические  работники,  но  и  расфуфыренное
начальство, -  и  эльфы  в  простеньких  костюмчиках  ценой  в  месячный
заработок какого-нибудь работяги. Гости толклись на лужайке,  собирались
в группы, опять растекались, словно капли масла  разной  вязкости,  и  в
конце концов каждый прибивался к своим. А  Джейн  чувствовала  себя  как
мышь в лабиринте. Она неуверенно пробиралась среди неизвестных ей гостей
в поисках кого-нибудь знакомого.
   Подошли по травке Скакун и Свинтус, пошатываясь на  четырех  ногах  и
обняв друг друга за плечи.
   - Тебя Крысобой ищет, - сказал Скакун со значением. Свинтус молчал  и
широко улыбался.
   - Ох, умоляю! - Джейн скорчила гримасу. - Скажите,  что  вы  меня  не
видели. Или что я ушла. Нету сил у меня с ним разбираться.
   - А я думал, вы друзья. И он так  говорит.  Друзья  не  разлей  вода,
птички-неразлучники. - Скакун потянулся  потискать  Свинтуса  за  кончик
рога, но тот шлепнул его по руке. Их лица мягко вжимались одно в другое,
словно хотели слиться. - Он говорит, что ты ему всем  обязана,  он  тебя
создал, всему научил, даже имя дал.
   Скакун  потянулся  через  шею  Свинтуса  и  сунул  руку  в  распухший
нагрудный карман.
   - Хочешь, покажу что-то интересное?
   - Знаю я этот номер, -  холодно  ответила  Джейн.  -  Ничуть  мне  не
интересно глядеть, как ты суешь в рот живую лягушку.
   - Кстати о Крысобое, - начал Свинтус.
   - Вот и он, - докончил Скакун.
   Не оглядываясь, потому что, если они не врали, она бы  встретилась  с
Крысобоем взглядом  и  уже  не  смогла  бы  уйти,  Джейн  скользнула  за
ближайшую группу гостей и под их прикрытием убежала.
   И тут же наткнулась на Хебога. Он стоял в группе неловко  чувствующих
себя в парадных одеяниях гномов. При виде Джейн гномы с  сердитым  видом
разошлись. Хебог казался расстроенным.
   - Привет! - сказала Джейн. - Что с тобой?
   - Ты не видела Саломе? - спросил он вместо ответа. И тут же  добавил:
- Впрочем, неважно. Все равно она со мной не разговаривает  после  того,
что я сделал.
   - А что ты сделал?
   - Не имеет значения. - Он сжал кулаки.
   - Не хочешь - не говори!
   - Я сказал, это не имеет значения!
   - Ну пожалуйста, я и говорю, как хочешь. Дело твое!
   - Ладно. Если  увидишь  ее,  скажи,  что  я  ее  искал.  -  Он  резко
повернулся и пошел прочь.
   Джейн еще смотрела  ему  вслед,  когда  кто-то  взял  ее  за  локоть.
Обернувшись, она увидела бледнолобого. Изо рта у него торчала  сигарета,
в руке была увесистая пивная кружка.
   Странно он выглядел в  шортах.  И  солнцу,  казалось,  противно  было
прикасаться к его узловатым и белым, как рыбье брюхо, коленкам.
   -  Я  написал  от  твоего  имени  заявление  на  стипендию  и   подал
секретарше, - сказал он. - Толку никакого не будет.
   - Что? - не поняла она.
   Он взял ее под руку и повел в тень. Официанты в белых куртках сновали
туда-сюда с подносами, от которых шел пар.
   - Как у тебя с грамматикой? - спросил бледнолобый.
   Джейн потрясла головой, ничего не понимая.
   - Это царица наук! - запальчиво сказал он. Сигарета во рту продолжала
дымиться. - Тебе следовало бы... а, ладно! Сформулируем это так: в нашей
жизни, в наших отношениях с окружающими есть некоторая  логика,  глубоко
вплетенная в ткань существования. Не может влюбленный вдруг проснуться и
решить: хочу все бросить и выучиться на инженера. И  музыкант  не  может
спокойно расстаться со своими клавишами. А миллионер не поделится своими
деньгами. Или если уж он действительно этого захочет, то скорее  раздаст
все, что имеет, и заживет философом-отшельником  в  горной  пещере,  чем
просто согласится жить чуть поскромнее. Понимаешь? Каждый из нас живет в
некотором сюжете, который на каком-то глубоком уровне его удовлетворяет.
А если нам не нравится наш сюжет, мы не можем изменить его  просто  так.
Наш новый сюжет должен логически вытекать из прежнего.
   - То есть  вы  хотите  сказать,  что  в  своем  сюжете  я  не  получу
финансовой поддержки? Так? Он покачал головой:
   - Дело не в тебе. Это секретарша живет в сюжете,  в  котором  она  не
даст тебе  стипендии.  Различие  тонкое,  но  существенное,  потому  что
позволяет тебе найти выход.
   - Что же мне надо сделать?
   - Посмотри на себя ее глазами. Она видит недисциплинированную,  плохо
успевающую ученицу, способную, бесспорно,  но  способную  неизвестно  на
что, ленивую, неприспособленную, несобранную. Давать такой  стипендию  -
значит бросать деньги на ветер.
   - Но я же не такая!
   - А кого это волнует? В  ее  сюжете  ты  именно  такая  и  не  можешь
измениться. Изредка, правда, такое случается. Иногда  удается  направить
свои низкие качества на низкие цели. Сучок был  очень  похож,  на  тебя,
пока не начал стучать на своих друзей.
   - Что?! Я никогда в жизни не стану... Бледнолобый докурил сигарету до
самого фильтра и тут же зажег от окурка новую, а окурок съел.
   - Хорошенько взвесь все за и против. Конечно, жить в сюжете,  который
я предлагаю, неприятно. Прежние друзья с презрением отвернутся от  тебя,
а могут и поколотить. Ты и  сама  перестанешь  себя  уважать.  С  другой
стороны, люди, которые тебе нравятся,  никогда  стипендий  не  получают.
Либо живи в прежнем сюжете, либо добивайся ученой  степени  по  алхимии.
Нельзя иметь и то, и другое сразу. Обдумай это.
   Договорив свой  монолог,  бледнолобый  отвернулся.  Кто-то  вклинился
между ним и Джейн. Люди вокруг перемещались, оттесняя его. Джейн  хотела
что-то  ему  сказать,  но  ей  пришлось  отступить   перед   нагруженным
официантом. Дорогу загородили два толстых  тролля.  Протиснувшись  между
ними, она оказалась у самого входа  в  помещение  ресторана.  Неподалеку
оживленно беседовали Сучок и Кошкодав. Сучок заметил Джейн и  толкнул  в
бок Кошкодава. Оба уставились на нее.
   На секунду она застыла под их взглядом, но их тут  же  заслонили  два
тильвит-тега, и она быстро скрылась в дверях.
   Она попала в ресторанный  зал  под  высоким  потолком  с  деревянными
балками. Два раздвижных  стола  под  белыми  бумажными  скатертями  были
уставлены пластиковыми рюмками и  бутылками  вина  в  ведрах  со  льдом.
Официанта на посту не было. Джейн налила себе рюмочку красного.
   Тут она заметила, что дверь в гардероб не  заперта.  Поставив  рюмку,
она скользнула туда. Пальто и курток не было - слишком тепло,  -  но  на
полке за пустыми вешалками были навалены сумки. Почти автоматически  она
быстро просмотрела их - несколько  монеток,  сиреневые  тени  для  глаз,
часики от Декартье  -  и  успела  вернуться  в  вестибюль  до  появления
официанта.
   Она подняла свою рюмку и поднесла к губам.
   - Что ты, дорогая! - Гвен,  возникшая  рядом,  твердо  отняла  у  нее
рюмку. Джейн, смутившись, начала было извиняться,  но,  прежде  чем  она
успела что-то сказать, Гвен объяснила:
   - К рыбе надо белое. - Она отставила рюмку и налила ей другую. Окунув
туда кончик мизинца, уронила капельку на пол - возлияние в честь Богини.
- Это белое цекубское. Сладковатое и терпкое, тебе  должно  понравиться.
Попробуй.
   Джейн  отхлебнула.  Она  пробовала  вино  впервые  в  жизни,  и   оно
показалось ей ужасно невкусным.
   - Очень хорошее, - кивнула она.
   - Я же говорила. Пошли, поможешь мне с лососем. Я  тебе  покажу,  что
делать.
   Жаровня располагалась в центре лужайки. Ресторанный повар подал  Гвен
длинные щипцы.
   Поглядев, дожарилась ли рыба, Гвен положила щипцы на рабочий столик и
засучила рукава. Взяла лимон, разрезала пополам и выжала сок в  миску  с
растопленным маслом. Другой лимон протянула Джейн:
   - Ну-ка, натри на самой мелкой терке. Это у нас тоже в масло пойдет.
   Джейн неловко начала тереть лимон над  миской.  Зеленоватые  капельки
падали в масло.
   - Чудно! - Гвен схватила ложку и начала растирать масло с лимоном.  -
Вот эти две, считай, готовы. - Она  взяла  со  стойки  тарелки,  красиво
разложила рыбу и отдала Джейн.  -  Возьми  масла  как  следует  и  смажь
хорошенько каждую рыбину по центру. Красиво, верно?
   - Очень!
   Гвен тоже взяла кисточку и начала смазывать рыбу только  что  взбитым
маслом. Она явно наслаждалась этим простым делом. Так похоже было на нее
- все делать красиво, энергично, со вкусом. Джейн рядом с  ней  казалась
себе унылой и неуклюжей.
   - Гвен, милая!
   Лощеный,  розоволицый,  не  первой  молодости  эльф,  подойдя  сзади,
наклонился и поцеловал ее в шею. Гвен подняла подбородок с видом  кошки,
которую гладят за ухом. Лицо Джейн напряглось и застыло.
   - Какое у вас прелестное платье!
   - Нравится? - Платье было белое,  длинное,  с  широкой  развевающейся
юбкой и с зеленым, под цвет волос, поясом. Гвен  покружилась,  подхватив
юбку, давая полюбоваться и платьем, и собой. - Мне его сестра  подарила.
Познакомьтесь, это Джейн.
   Эльф взял руку Джейн  и,  склонясь,  прикоснулся  губами  к  пальцам.
Джейн, не искушенная в  галантных  манерах,  до  последнего  момента  не
понимала, что он делает.
   - Счастлив с вами познакомиться!
   - Угу, - ответила Джейн. - Я тоже.
   -  Фальконе  -  театральный  дизайнер,  -  объяснила   Гвен.   -   Он
спроектировал этот костер на лужайке.
   - Это вон та штука, что ли? Вроде деревянного торта?
   Фальконе скромно улыбнулся. Костер - это еще пустячок,  говорила  его
улыбка.
   - У вас прекрасный вкус, - сказал он. - Вы это платье сами сшили?
   - Нет, украла в "Уленшпигеле".
   - Извините, мы на минутку! - вмешалась Гвен. Схватив Джейн  за  руку,
она потащила ее так быстро, что чуть не вывихнула ей плечо.  Повар,  все
это время скромно стоявший в стороне, снова подступил к жаровне.
   Гвен подтащила Джейн к стоящей в тени скамейке и  силой  усадила.  Ее
глаза сверкали:
   - В чем дело?
   Не дождавшись ответа, она заговорила помягче:
   - Джейн, что случилось? Мне-то ты можешь сказать?
   Джейн молча потрясла головой. Гвен взяла ее руки в свои:
   - Ну-ну, не стоит так расстраиваться. Выкладывай!
   - Это ты... Ты и Питер.
   - А-а.
   - Я не понимаю, как ты  только  можешь...  -  Джейн  заплакала.  -  С
другими... Я  думала,  вы  с  Питером...  -  Слезы  хлынули  неудержимо,
минуту-другую она не могла говорить. - Я так восхищалась  вами!  Вы  мне
казались такими... такими...
   Гвен долго молчала. Наконец она заговорила  -  спокойно  и  серьезно,
такой серьезной Джейн никогда ее не видела:
   - Джейн, ты никакого права не имеешь  требовать  у  меня  объяснений.
Согласна? Ничем ты такого  права  не  заслужила.  Но  поскольку  ты  мне
дорога, поскольку я тебя люблю, я скажу тебе кое-что.  Но  я  скажу  это
только один раз. Ты понимаешь меня?
   Джейн, всхлипывая, кивнула.
   - Со мной заключено условие. Я умру  на  Новый  год.  И  за  это  мне
полагается целый год самой насыщенной, самой полной жизни, какая  только
возможна. Вот такой жизнью я и живу. Большое место в  ней  занимают  мои
отношения с тобой, с друзьями, с одноклассниками, со всеми,  кто  пришел
сегодня сюда. Но любовь, физическая любовь, тоже очень важна.
   Тебе, наверное, сейчас трудно этому поверить, но  почти  наверняка  в
твоей жизни будет не один мужчина.  У  большинства  женщин  это  так.  И
каждый из твоих  возлюбленных  даст  тебе  что-то  такое,  в  физическом
отношении или эмоциональном, чего не смог бы дать  никто  другой.  Пусть
даже что-то не очень важное.  А  почему,  скажи,  мне  должно  достаться
меньше, чем тебе? Мои мужчины дают мне радость,  скрывать  не  буду,  но
даже если бы было иначе, все равно они предусмотрены договором. Я должна
войти в ивовую клетку, прожив  полную  жизнь,  иначе  условие  не  будет
выполнено, и Богиня отвергнет жертву. А я не хочу этого. Я всегда  держу
данное слово.
   - Но Питер...
   - Питер все знает. Он, может быть, не всегда одобряет мой  выбор,  но
он все понимает. Питер - это скала, на которой стоит моя жизнь. Никто не
мог бы занять его место, и это он тоже знает. - Она погладила  Джейн  по
голове. - Теперь ты понимаешь?
   - Нет, - сказала Джейн, - не понимаю. Но я верю тебе на слово.
   Гвен порывисто обняла ее.
   - Ты мне теперь намного ближе, после нашего разговора. Смешно, верно?
Будто ты и вправду моя сестра. - Она вдруг хихикнула.
   - Что тут смешного?
   - Ты смешная. Ревнуешь к Фальконе.
   - Ничего смешного не вижу.
   - Фальконе  не  любит  девочек