Он еще не научился полностью унижать себя. - Затем  он  вдруг
посмотрел на Ребел в упор удивительно ясными, синими глазами и взял ее  руки
в свои. - Община заметила вашу скорбь и обсудила ее. Если  вы  можете  найти
утешение в наслаждении плотью, этот послушник  пришел  предложить  вам  свои
услуги:
   - Ох, Господи! - проговорила Ребел. Но он был такой хорошенький, что  она
не убрала руки. Немного помолчав, Ребел сказала:
   - Ну, возможно, это лучший выход.
   Никогда у нее не было такого пылкого любовника, как Зузу.  Он  делал  все
очень серьезно и даже торжественно, но выполнял любое ее желание и явно знал
о сексе больше нее.  Зузу  не  стремился  доставить  себе  удовольствие,  он
отдавал все Ребел.  Он  представлял  собой  невероятную  комбинацию  атлета,
танцора и гейши в одном лице. Он довел  ее  почти  до  оргазма  и  продлевал
ласки, балансируя на грани, пока она не перестала различать,  где  кончается
ее тело и начинается его.
   Наконец, изогнувшись в судороге,  Ребел  крепко  обняла  Зузу  за  талию,
обеими руками  прижала  к  себе  его  лысую  голову,  и  острое  наслаждение
сменилось чувством освобождения.
   - Да-а, - сказала Ребел,  когда  обрела  дар  речи.  -  Ты  замечательный
любовник, тебе это известно?
   Лицо послушника было прекрасно, маска небесного спокойствия.
   - Этот послушник ничтожнейший из ваших рабов.
   - Нет, правда. - Ребел рассмеялась и шутливо спросила:
   - Другие послушники так же хороши, как ты?
   Зузу посмотрел на нее своим поразительно открытым взглядом.
   - Конечно. Как вы думаете, зачем мы пребываем здесь?
   - Да,  гм.  Что  там  говорила  Оммед?  Чтобы  подчиняться  воле  Божьей,
правильно?
   - Покорность принимает множество форм. - Зузу встал перед ней на  колени,
ноги расставлены, руки за спиной, глаза опущены  долу.  -  Подчинение  телам
чужаков - одно из самых важнейших таинств.
   - Что?
   - Вы повелеваете мне объяснить? - Приняв ее молчание  за  согласие,  Зузу
сказал:
   - Вселенная сотворена по образу Божьему.  Это  самоочевидно,  так?  -  Он
поднял глаза и подождал, пока Ребел не очень уверенно кивнула. -  Подумайте!
Вселенная едина, совершенна, целостна, свята и неделима. Но мы  воспринимаем
ее лишь через противоположности и крайности.  -  Он  поднял  ладони,  словно
балансируя невидимые весы. - Жар и холод. Удовольствие  и  боль.  Радость  и
горе. Член и влагалище. Все это частности, иллюзии - звезды заслоняют от нас
галактику. Но как может  существо,  рожденное  в  мире  иллюзий,  проникнуть
вглубь, сквозь эти противоположности к единству? Не обращая на них внимания?
Но они существуют, они не  исчезнут.  Мы  приобретаем  опыт,  заключенный  в
противоположностях, мы отдаемся крайностям: восторгу или боли - и объединяем
их в себе. Мы раз за разом переживаем таинства похоти и подчинения, в образе
мужчины и в образе женщины, и под конец разрушаем свое "я" и все различия  и
прорываемся к вечному единству.
   Глаза юноши горели, как  у  провидца.  Он  снова  стал  возбуждаться.  Но
смотрел не на Ребел, а вверх, в невидимое.
   - Мы все как будто родились с ядом в  желудке  и,  чтобы  очистить  тело,
должны поглощать все больше и больше яда,  пока  он  не  извергнется  наружу
вместе с рвотой.
   - Гм, ясно.
   Перед этим Ребел собиралась попросить его остаться  с  ней  на  ночь.  Но
теперь... Она как-то никогда не думала о себе как о рвотном средстве.
   - Может, тебе лучше уйти? Кажется, твои друзья уже приступили к  вечерним
молитвам.
   Лежа  на  постели  и  пытаясь  заснуть,  Ребел  слушала  пение  верующих.
Чудесные, глубокие и идеально чистые звуки. Посреди пения раздавались  крики
и стоны то ли боли, то ли наслаждения. Это могло быть и то и  другое.  Крики
продолжались и продолжались,  и  Ребел  заснула,  не  дождавшись,  пока  они
прекратятся.

***

   Больше Ребел не спала ни с кем из Приюта. Ей было неприятно  думать,  что
все послушники одинаково доступны и любой из них будет делать  то,  что  она
захочет. Временами у нее появлялось подозрение, что за ее смущением  кроется
тайное желание, которому она не  смела  уступить  из  страха  потерять  себя
навсегда, увлекшись постижением крайностей.
   Вместо этого Ребел изучала Буррен. Каждый день  она  выбегала  на  скалу,
тренируя мышцы и привыкая к Земле. Иногда она  искала  крошечные  фиолетовые
цветы горечавки, которые прятались по расселинам,  или  гигантских  лосей  -
вымерших когда-то животных, возрожденных  комбинами.  Изредка  приходили  за
новыми навыками две-три "росомахи" (они были так подозрительны, что  боялись
подключаться к программеру - а значит, раскрывать свой мозг - без охраны), и
Ребел с ними разговаривала. Но новости были  всегда  одни  и  те  же.  Уайет
опаздывает. Борс еще ждет.
   Рано или поздно Борсу надоест ждать. В  Приюте  Ребел  взялась  выполнять
легкую работу - ухаживать за козами и, пользуясь  собственными  микросхемами
послушников, делать несложные  хирургические  операции.  Она  подружилась  с
послушником,  который  превращался  из  мужчины  в  женщину,  лицо  у   него
округлилось от дополнительного питания, характер стал спокойным.  Тут  взяли
свое  нейропрограммы,  и  (Ли  показал  Ребел  по  ее  просьбе)  промежность
покрылась   коркой,   под   которой   половые    органы    превращались    в
недифференцированные клетки, а затем постепенно приобретали новые очертания.
Переходное состояние освобождало Ли от участия в религиозных  службах,  и  у
него было время знакомить Ребел с окрестностями. Ребел,  со  своей  стороны,
ценила то, что Ли никогда не пытался ее соблазнить.
   Однажды, когда два дня кряду шел дождь,  Ли  постучал  в  дверь  Ребел  и
прокричал:
   - Выходи! Ливень кончился, и корыто наполнилось.
   - Чему  это  ты  так  радуешься?  -  недовольно  спросила  Ребел,  однако
потащилась вверх по тропинке следом за Ли.
   Скалы уже высыхали, но из заполненных водой трещин выглядывали  холодные,
мокрые растения.
   Они прошли около мили  по  тропе,  которую  Ребел  знала  как  свои  пять
пальцев. Когда  она  спрашивала,  куда  они  идут,  Ли  хихикал  и  отвечать
отказывался. Наконец они перевалили гребень и стали смотреть вниз на  темную
землю, еле  освещенную  последними  лучами  заходящего  солнца.  Дно  долины
закрывала гладкая блестящая серебристая пленка, раньше ее здесь не было.
   - Боже! - воскликнула Ребел. - Это озеро.
   От обилия влаги и воздуха, без которых не возникло бы  подобное  чудо,  у
Ребел кружилась голова. На этой планете всего было в изобилии.
   - Господь творит чудеса, - с ликующим видом согласился Ли и обеими руками
показал вниз. - Вода стекает со всех сторон и собирается на дне.  Но  камень
тут пористый, в нем есть пустоты, соединенные с нижней частью корыта. К утру
озера не станет.

***

   Проходили недели.
   Настал день, когда "росомахи" вернулись. Было радостное, прекрасное утро.
Над головой стояло загадочное синее небо,  а  скала  стала  чуть  теплой  на
ощупь. Ребел повернула за угол и увидела, как  одна  из  "стаи"  мочится  на
стену Приюта. Она ухмыльнулась в  знак  приветствия.  Неподалеку  "росомаха"
ножом щекотала лицо послушника.
   - А  если  мне  захочется  выколоть  тебе  глаза?  -  прошептала  ласково
"росомаха". - Ты мне тоже позволишь?
   Острие скользнуло по коже,  слегка  царапая  щеку  и  оставляя  за  собой
тоненький красный след.
   Послушник дрожал, но не отстранялся.
   - Развлекаетесь? - спросила Ребел.
   "Росомаха" обернулась. Это была приземистая  женщина  с  рыжими,  коротко
подстриженными волосами и тонкими белыми шрамами  возле  рта.  Выражение  ее
лица изменилось.
   - Ага.
   Нож пропал, появился снова в другой руке и  исчез  совсем.  Женщина  чуть
присела, пригнулась и сделала глубокий вдох.
   - Убьешь ее - займешь ее место, - холодно процедил Борс.
   Женщина бросила на него свирепый взгляд, скривила губы и, обнажив  клыки,
отвернулась. Потом вложила в ножны клинок и, возмущенная, пошла прочь.
   - Вы любите играть с огнем, мисс  Мадларк.  -  Борс  показал  на  вершину
холма. - Пойдемте. Прогуляемся.
   Они побрели мимо козьих загонов  к  одинокому,  низкому  (чуть-чуть  выше
Ребел) дереву. Вырасти ему помешали скала и бури. Они направились туда  безо
всякой цели, просто дерево было  единственным  ориентиром  на  этой  дороге.
Когда они пришли, Ребел повернулась и стала смотреть вдаль, где серый  океан
сливался с небом в одно. Она ждала. Наконец Борс сказал:
   - От него никаких вестей.
   - Я так и думала.
   Борс стукнул кулаком по ладони и задумчиво пожевал губу.
   - Спуск обошелся нам очень недешево. Спускальщики безбожно обдирают своих
клиентов. Мы организуем налет независимо от того, возглавит Уайет наш  отряд
или нет.
   Ребел кивнула, она  слушала  вполуха.  Мир  окутала  какая-то  призрачная
дымка. Теперь она поняла,  что  никогда  не  увидит  Уайета.  Его  поглотила
холодная огромность Земли.
   Стоя под бездонным земным небом на непостижимо тяжелой каменной  громаде,
обдуваемая то с одной, то с другой стороны капризным ветром,  она  понимала,
что никто ни в чем не виноват: ни она, ни Борс, ни даже Уайет,  -  а  просто
так получилось. Силы одного человека ничтожно малы. Если он восстает  против
целой планеты, то обречен на  поражение,  неизбежное  и  сокрушительное;  он
просто перестает существовать.
   - У нас уйдет дней пять на то, чтобы изменить план, и затем мы  выступим.
Но нам все равно понадобится библиотекарь. Если вы не останетесь с  нами,  я
обеспечу вам подъем до Гисинкфора и среднее жалованье.  Вряд  ли  вы  можете
требовать большего.
   Борс ждал ответа.
   - Я понимаю, - грустно проговорила Ребел. - Вы тянули  даже  дольше,  чем
можно было надеяться. Хорошо, я сделаю что смогу. А  когда  вы  вернетесь  в
Гисинкфор, попросите кого-нибудь прочесать участок экваториального моря  как
раз напротив винного погребка "У воды". Там я сбросила коробку с  гравюрами.
Вы сделали все, что могли, и я выполню свое обещание.
   Казалось, Борс удивлен. Потом он грубовато потрепал ее  по  плечу,  начал
что-то говорить и осекся.
   И помчался обратно в Приют.

***

   На следующий день, когда Ребел кормила коз, к ней вне  себя  от  волнения
подбежал Ли.
   - Смотри, смотри! - крикнул он, дергая Ребел за рукав.
   Ребел стряхнула с ладоней грязь и вытерла их о свое земное платье. Ходить
за козами - грязная работа. Загоны надо будет хорошенько почистить.
   - Ли, что бы там ни было, у меня нет настроения.
   - Нет, посмотри, - настаивал Ли.
   Ребел обернулась и посмотрела туда, куда показывал Ли.
   Прихрамывая и опираясь на палку, с вершины холма спускался Уайет.

Глава 13

ОСТРОВ

   - Ребел? - потрясение произнес он. И устало покачал головой. -  Эвкрейша.
Не сердись на меня. С тех пор как я сломал ногу, у меня все перепуталось.  Я
думал...
   Ребел чувствовала  себя  призраком,  пришедшим  из  мира  теней  и  вдруг
столкнувшимся с живым человеком. Стоявший  перед  ней  мужчина,  осунувшийся
(она не помнила у него такого лица), с  бесконечно  грустными  глазами,  был
чересчур из плоти и крови. Рядом с ним Ребел казалась вялой  и  оцепеневшей.
Она пыталась заговорить, но не могла. Потом в ней что-то вдруг  надломилось,
она бросилась вперед и крепко обняла Уайета. По лицу ее текли слезы.  Ладони
Уайета легко пробежали по ее телу, правой рукой он  все  еще  сжимал  посох.
Наконец Уайет сказал:
   - Не понимаю.
   - Это Ребел Мадларк, - сухо  проговорил  Борс.  -  Ее  личность  все-таки
уцелела.
   Посох Уайета со стуком покатился по земле. Он прижал к себе Ребел и то ли
засмеялся, то ли заплакал. Поблизости на скале важно копались в поисках пищи
грачи. Подошла одна из "росомах", немного  постояла  и  удалилась.  В  конце
концов Ребел взяла себя в руки и сказала:
   - Ты, наверно, устал. Пошли, мой дом недалеко.
   Борс загородил им дорогу. Он поднял голову и прищурился на Уайета:
   - Вы еще не отчитались.
   - Позже, - ответил Уайет. - Все в порядке,  просто  у  меня  ушло  больше
времени, чем ожидалось.

***

   В доме измученный Уайет устало растянулся на каменной лежанке.
   - Господи, солнышко, как хорошо, что мы  снова  встретились!  У  меня  не
хватает слов.
   - Теперь успокойся и дай мне осмотреть твою ногу.
   Ребел расстегнула его земную одежду  и,  отыскав  плату  с  познаниями  в
медицине, подключилась к библиотеке.
   Уайет странно на нее посмотрел:
   - Это что-то новенькое.
   - Я примирилась с этой заразой, - сказала Ребел. Потом, заметив выражение
его лица, добавила:
   - Это я, самая настоящая я. Эвкрейши больше нет. Я потом объясню.
   Она окунула тряпку в таз с водой и стала нежно, неторопливыми  движениями
смывать  с  его  тела  дорожную  пыль.  Сначала  она  вытерла   брови,   при
прикосновении влажной ткани Уайет закрыл глаза.
   - Какое блаженство.
   Теперь он выглядел лучше и стал больше похож на себя.
   - Ну и где же ты пропадал все это время? -  спросила  Ребел  без  особого
интереса.
   - Шпионил. Изучал местность. Украл корабль. Если ты здесь,  значит,  тебе
известен наш план.
   - Нет, Борс не счел нужным что-нибудь мне рассказать,  -  легко  пробегая
пальцами по поврежденной ноге Уайета, ответила Ребел. На ноге все  еще  были
шины. - Бедняжка. Но, кажется, заживает хорошо.  Надо  было  взять  с  собой
хорошую аптечку.
   Она отсоединила контакты.
   - Он тебе не рассказал? - Уайет попробовал сесть, Ребел легонько толкнула
его в грудь. - Это опасно. Он не имел права втягивать тебя в это дело без...
   - А он и не хотел.
   Теперь она мыла Уайету грудь, худощавую, с крепкими мышцами.
   - О, солнышко, лучше бы ты не ввязывалась...  Это  не  обычный  рейд.  Ты
помнишь заколдованные яблоки? Три ящика, которые я купил в орхидее? Ну  вот,
я выжал из них почти четыре литра сока. Мы  хотим  просочиться  к  комбинам,
накачать их этой отравой и посмотреть, что получится.
   Ребел напевала с закрытым ртом.
   - Зачем?
   - Репетиция Армагеддона, - голосом шута ответил Уайет.  И  продолжил  уже
серьезно:
   -  Это  оружие  оказалось  действенным  при  борьбе  с  мелкими  группами
комбинов. Мы попробуем применить  его  против  всей  Земли.  Посмотрим,  как
комбины  будут  защищаться.  Если  оружие  сработает,  республика   Амальтея
организует поездку на Тирнанног,  отловит  волшебника,  который  делает  эти
яблоки, и закажет еще партию.., с  направленной  программой.  Чтобы  они  не
теряли  силу  через  несколько  часов.  Кто   знает?   Может   быть,   нечто
инфекционное. Надо подумать. Разумеется, надежды почти никакой, но мы  хотим
уничтожить Комбин.
   - А-а. - Ребел провела  тряпкой  немного  ниже  и  задержала  руку.  -  И
насколько опасным будет этот налет?
   - Честно говоря, не знаю. Все может случиться. Но послушай, я уверен, что
уговорю Борса переправить тебя на  нижнюю  станцию  спусковой  трубы.  Здесь
никто ничего не проверяет. Ты  будешь  в  Гисинкфоре,  прежде  чем...  -  Он
запнулся. - Я вижу, мне тебя не убедить. Я знаю этот взгляд.
   - Ну-ну. Ведь мы же с тобой одна шайка, не  разлей  водой,  да?  -  Ребел
взяла его руку и крепко сжала. - Если ты думаешь, что тебе удастся  от  меня
отделаться,  то  ты  очень  сильно  ошибаешься.  -  Она  наклонилась,  чтобы
поцеловать его. Уайет вздохнул, Ребел улыбнулась:
   - Не надо?
   - Нет, нет, очень хорошо, - быстро проговорил он. И сразу:
   - Да, может, не надо. То есть я хотел бы, но у меня просто нет сил.
   Ребел отложила тряпку:
   - Лежи тихо, я все буду делать сама.
   Она сняла сапоги и брюки, встала  над  Уайетом  на  колени,  стараясь  не
задеть его сломанную руку. И помогла себе рукой.
   - О-о, - протянул Уайет. - Как же мне этого не хватало.
   - Мне тоже.
   Через некоторое время Ребел лежала,  прижавшись  к  плечу  Уайета.  Блуза
задралась и собралась в складки у нее под мышками, но она не расправляла ее.
Крошечные огоньки в стенах погасли. В  сумраке  она  ощущала,  как  напряжен
Уайет. Он молчал. Ребел чувствовала, что у нее  внутри  нарастает  такое  же
напряжение и тихо сливается с его. Под конец она не выдержала и заговорила:
   - Уайет!
   - Гм-м.
   - Не делай этого.
   Он не ответил.
   - Ты им не нужен. У них есть твой яблочный сок, они в курсе твоих планов,
ты можешь рассказать им, что ты, там разнюхал. Но сам ты  им  не  нужен.  Мы
можем вдвоем незаметно пробраться на нижнюю станцию, подняться по трубе и  к
утру быть на орбите. Мы исчезнем до того, как начнется налет.
   В темноте стены дома сомкнулись возле  них,  словно  чудовищное  каменное
чрево. Уайет прочистил горло, затяжной  кашель  звучал  почти  как  стон,  и
сказал:
   - Солнышко, я не могу. Я дал слово.
   - Насрать на твое слово.
   - Да, но мой долг...
   - Насрать на твой долг.
   Уайет весело рассмеялся:
   - Я не могу спорить, если у тебя один ответ на все, что я говорю.
   - А ты не спорь. - Ребел высвободилась из его объятий и села. - Я не хочу
с тобой спорить, я просто  хочу,  чтобы  ты  сделал  по-моему.  Мне  столько
пришлось испытать, прежде чем я вернула тебя, что я не стану  смотреть,  как
ты удираешь и тебя поглощает Комбин.
   - Я тоже не хочу. Но пойми, я создал себя именно для этой борьбы. Это  не
только мой долг, это дело всей моей жизни. Это моя цель. И если я ее предам,
чего я тогда буду стоить?
   - Ну еще запой патриотические песни! - Ребел посмотрела на самоуверенное,
довольное лицо  Уайета,  и  ей  захотелось  его  ударить.  -  Боже,  как  ты
действуешь мне на нервы. Иногда я думаю, что Эвкрейша была  права.  Ей  надо
было стереть твою программу и начать все сначала. Тогда... - Она  умолкла  и
вдруг задумчиво поглядела на Уайета. Потом подняла ладони  к  лицу,  спрятав
большие пальцы внутрь. - Раз, два, три, четыре...
   - Что?
   - Раскрывай-ка дверь пошире. - Ребел раздвинула руки  так,  что  ее  лицо
выглядывало между ладоней, и сказала:
   - Прыг-скок, прыг-скок, обвалился потолок.
   Лицо Уайета расслабилось. Взгляд стал  осторожным,  спокойным,  глаза  не
мигали.
   - Ну что? - спросила Ребел. Он не отвечал, и она продолжала:
   - Ты ведь соврал, когда сказал, что нашел предохранительный блок, который
установила Эвкрейша, и удалил его?
   Уайет кивнул:
   - Да.
   - Знаешь, я очень удивлялась, когда  это  ты  успел  так  набить  руку  в
программировании, чтобы перехитрить Эвкрейшу? Как я сразу не догадалась, что
ты блефуешь! Черт с этим. Метапрограммер открыт? Каталог структур  доступен?
Связки основных ветвей свободны и не повреждены?
   - Да, - ответил Уайет. И еще:
   - Да. - И снова:
   - Да.
   Он лежал перед ней обнаженный и  был  целиком  в  ее  власти.  Она  могла
сделать с ним все, что пожелает, сделать его сладкоежкой, обожающим шоколад,
или  полностью  перепрограммировать  все  четыре  его  личности.  Она  могла
приказать ему оставить Борса с его  налетом  и  уехать  с  ней  к  ближайшей
станции спусковой трубы, и Уайет подчинился бы без колебаний. Если бы  Ребел
захотела, он бы даже думал, что сам это предложил.  У  нее  хватило  бы  для
этого умения.
   Но Уайет смотрел на нее так доверчиво, что Ребел так поступить не могла.
   - Закрой глаза, - сказала она, и Уайет послушался.
   Это не помогло. Ребел нагнулась, чтобы убрать упавшую ему на  лицо  прядь
волос, и вдруг выпалила  единственный  вопрос,  который  все  время  боялась
задать. Потому что знала, что в таком состоянии он не солжет:
   - Ты правда меня любишь?
   - Да.
   - Сукин ты сын, - сказала Ребел. - Спи.
   И оставила все как было.

***

   Утро оказалось туманным. Борс счел это добрым знаком, но бежать  в  такое
утро  по  Буррену  было  ужасно  трудно.  Две  "росомахи"  несли  Уайета  на
импровизированных носилках и довольно скоро достигли полоски берега, где  он
затопил глиссер. Уайет позвал, и корабль всплыл; из  балластных  резервуаров
лилась вода. Пока  Ребел  программировала  капитана  и  штурмана,  остальные
готовили судно к отплытию. Через полчаса они вышли в пла