го этого?  Сидеть  у
себя в комнате и смотреть в стенку.  Книжку  еще,  может,  почитать  или
включить кипятильник и заварить чайку с ромашкой?  Габундия  за  миллион
световых лет отсюда! Не понимаешь? Сегодня все можно. Хочешь  чего-то  -
бери! Нравится тебе кто-то - хватай! Все можешь делать, от чего торчишь,
никто тебе не помешает. Никто потом не припомнит.
   Она сунула в рот  мятую  сигарету  с  травкой  и  щелкнула  пальцами.
Вспыхнул  огонек,  сигарета  задымилась.   Коноплянка   затянулась,   не
предложив Джейн. Ее глаза горели таким  отчаянным  весельем,  что  Джейн
смущенно отвернулась, не в силах выдержать ее взгляд.
   Толпа снова пустилась вперед, с ревом и шумом. Джейн кинуло сперва  в
одну сторону, потом в другую. Ей  пришлось  перейти  на  бег,  чтобы  не
упасть.
   - Куда мы идем? - спросила она.
   - Не все ли равно?
   Они  пробегали  мимо  магазинов,  и  витринные   стекла   разлетались
вдребезги.  Кое-кто  подбегал,  соблазнялся   кожаным   бумажником   или
пригоршней запонок, но в целом толпа не сбавляла  шага.  Звон  бьющегося
стекла все нарастал.
   - Да что же это творится! - прокричала Джейн.
   - Пустяки! -  Глаза  Коноплянки  горели,  как  брызги  расплавленного
металла. Она смеялась: - То ли еще будет!
   В толпе стало тесно. Плечи, локти, костлявые подбородки толкали Джейн
со всех сторон так, что у нее ребра трещали.  Те,  кто  только  что  был
рядом,  исчезали,  выжатые  обступающими  телами,  словно  грейпфрутовые
семечки, запущенные большим и указательным пальцем.  Коноплянка  пропала
из виду.
   Джейн не могла пошевелиться. Она даже упасть не могла - так тесно  ее
зажали. Толпа приподняла ее и понесла. Только когда они вышли  на  улицу
попросторней, ноги Джейн коснулись земли, и ей  снова  пришлось  бежать,
чтобы не упасть. Упади она, ее бы мгновенно затоптали.
   Впереди послышался шум - толпа расправлялась с  кем-то.  Когда  Джейн
поднесло поближе, она увидела, что им попался грузовик.  Его  загнали  в
тупик и раскачивали, навалившись. Он яростно рычал. Нападающие залезли в
кузов,  запрыгнули   на   капот,   оторвали   дверь,   начали   выдирать
внутренности. Сиденья, провода, свечи зажигания, пластмассовая статуэтка
Великой Матери с приборной доски - все это летело в толпу.
   - Сволочи! - ревел грузовик. - Поубиваю всех! Задавлю! - Страшно было
видеть, что с такой огромной, сильной машиной так легко справились.
   Страшно и... восхитительно.
   Снесли витрину  бара,  разбили  прилавок,  растащили  выпивку.  Джейн
обнаружила у себя в руках бутылку мятного шнапса.  На  вкус  пойло  было
ужасное. Но скоро она к нему притерпелась.
   Толпа неслась дальше, круша и грабя все на пути. Но вот она замедлила
ход - то ли впереди был тупик, то ли,  наоборот,  развилка,  и  передние
заколебались, не зная, куда сворачивать. Джейн уже не бежала, а  шла.  И
тут она снова увидела Коноплянку под руку с высоким  и  очень  уродливым
парнем. Джейн дернула ее  за  рукав.  Коноплянка  оглянулась,  поглядела
равнодушно.
   - А ты тут зачем?  -  Не  дожидаясь  ответа,  выпустила  руку  своего
спутника. - Знакомься, это Череп.
   Такое   странное   имя,   безусловно,   подходило   ему.   Массивная,
неправильной  формы  голова,  остриженная   под   машинку,   смертельная
бледность лица. Лоб и щеки наполовину закрывала татуировка, изображающая
большие черные очки. Тупо и тускло глядели узкие бесцветные глаза.
   В знак приветствия он похотливо осклабился и ухватил себя между  ног.
Изо всех сил стараясь не обращать на него внимания, Джейн сказала:
   - Ты хоть приблизительно знаешь, где мы?  Можешь  не  идти  со  мной,
скажи только, в какой стороне дом, я сама попробую добраться.
   Коноплянка посмотрела на нее с убийственным презрением.
   - Так и не поняла ничего? -  Хлопая  крыльями,  она  стащила  с  себя
свитер. Под ним ничего не было. Груди у нее  были  небольшие,  но  соски
громадные, абрикосового цвета. В толпе раздались возгласы одобрения.
   Коноплянка швырнула свитер в воздух. Горбатый  музыкант,  нагнувшись,
просунул голову ей между ног. Сидя у него на плечах, она была похожа  на
статую, вырезанную на носу корабля.
   - К Могильникам! - закричал  кто-то.  Коноплянка  призывно  взмахнула
рукой.
   - К Могильникам! - воскликнула она.
   И они двинулись.
   Коноплянка возглавляла шествие, а несущий ее горбун играл на флейте.
   Они шли быстро, почти  бежали.  Густо  пахло  потом,  словно  прелыми
овощами, у Джейн кружилась голова. Они  не  пели  больше,  но  звуки  их
голосов сливались в рокот, похожий на ровный  шум  прибоя,  над  которым
время от времени острым шпилем вздымался чей-нибудь пронзительный  крик.
Басовое гудение, не умолкая, вибрировало, отдаваясь у нее внизу  живота.
В голове шумело, как от амфетамина, и ровный  шум  отдавался  в  черепе,
меняя окраску, напряжение и тембр. Это была симфония хаоса.
   Джейн провела рукой по волосам. Они затрещали, наэлектризованные. Она
уже  не  пыталась  выбраться.   Происходящее   возбуждало   ее.   Что-то
живительное было в этом ужасе, что-то, от чего она не могла  отказаться.
Она должна  была  видеть,  что  будет  дальше.  Как  крохотная  капля  в
неудержимом потоке, она позволила толпе нести себя вместе со всеми.
   Их занесло в магазин электротоваров. Вокруг шныряли  юркие  личности,
расхватывая плееры, компакт-диски, мини-холодильники. Кто-то сунул ей  в
руки коробку. Она машинально взяла ее.
   Черный, как сажа,  чертенок  выскочил  откуда-то  из  угла  и  весело
завопил:
   - Пожар. Спасайся кто может!
   За его спиной поднялись языки пламени.
   Все сразу рванулись к дверям. Было страшное  мгновение,  когда  Джейн
подумала, что пришел конец, ее раздавят. Выбравшись  на  улицу,  она  не
сразу вспомнила про свой трофей.
   В коробке оказалась микроволновая печь. Вышло очень  удачно.  Ей  как
раз давно нужна была такая печь,  а  украсть  ее  никак  не  получалось,
слишком крупный предмет. Джейн решила, что возьмет ее домой.

***

   Но, волоча коробку, Джейн трудно было поспевать за толпой. Постепенно
она отставала и оказалась в задних рядах. Разболелись руки и плечи.  Она
выбилась из  сил.  С  мостовой  спускались  железобетонные  ступеньки  к
старому каналу, и Джейн присела на них передохнуть.
   Толпа ушла вперед. Похолодало. Рев голосов стал едва слышен, но время
от времени с разных сторон, из разных  частей  Города  доносились  новые
голоса, как  будто  толпа  была  каким-то  вездесущим  чудовищем.  Джейн
смотрела под  ноги,  на  ржавые  железяки,  пластиковые  растрескавшиеся
бутылки, окурки. В голове у нее шумело.
   Там,  где  проходило  буйное  шествие,  оставались  мертвые  улицы  с
мертвыми домами, словно  толпа  на  ходу  высасывала  из  них  жизнь.  С
металлических  поверхностей  отваливалась   пластами   краска,   обнажая
ржавчину. Пузырился асфальт.  С  кирпичных  домов  облетала  штукатурка.
Мусор громоздился у края тротуаров, плавал в маслянистых  водах  канала.
Стены покрывались трещинами.
   Разоренные дома с неестественной  скоростью  зарастали  бурьяном.  На
глазах Джейн из трещины в основании бетонной опоры моста выбился  побег,
тут же разросшийся в пышный терновый куст. В глубине его зацвели розы, и
на их запах, как на прокисшее молоко, налетели крылатые человечки ростом
с палец.
   При полете они издавали звуки, похожие  на  звон  колокольчиков.  Они
летели парами, и каждая пара тащила  такого  же  миниатюрного  пленника,
связанного веревками толщиной в нитку. Они  с  размаху  влетали  в  гущу
куста, и оттуда раздавались тоненькие крики.
   Как  будущий  алхимик,  Джейн  разбиралась  в  природных   процессах.
Происходящее восстанавливало  равновесие,  нарушения  которого  копились
годами. Но смотреть на это не было сил. Она перевела дыхание. Пора идти.
Она встала, оставив печь на ступеньках. Не нужна ей эта чертова штука!
   На  мостовую  сверху  выплеснулась  струя  блевотины.  Джейн   успела
отскочить в сторону, но туфли ей все же забрызгало.
   Три гиеноголовых  существа  толклись  у  ограждения  виадука  над  ее
головой.
   - Эй вы, поосторожнее! - крикнула Джейн. Тот, кого тошнило,  ее  даже
не заметил. Другой грубо заржал. Третий влез на ограждение, расстегнулся
и помахал прибором.
   - Эй, красотка, не хочешь попробовать?
   - Скоты! - крикнула она.
   - Эту суку, - холодно сказал соблазнитель, - надо проучить.
   Его друг уже бежал по виадуку, ища спуск.
   - Сюда! - крикнул он. Оставив пьяного страдать у перил, они  побежали
к железной лестнице на дальней стороне моста.
   Джейн в  ужасе  вбежала  в  первую  попавшуюся  дверь  и  в  подъезде
обнаружила лестницу, ведущую на тот самый виадук, где  только  что  были
гиены. Они ее, к счастью, не заметили.
   На середине подъема ей пришлось остановиться, пропуская мимо  сначала
десяток, а потом целую сотню уродливых созданий. Те трое явно откололись
от этой толпы. Но это была другая толпа, не та, которую она бросила. Она
никого не узнавала, а тут были лица, которые она бы запомнила. Но это не
имело значения. Она побежала с ними, снова чувствуя себя в безопасности.
***

   Очень скоро впереди послышался страшный рев. Улица влилась в  широкую
пятиугольную  площадь.  Как  молекулы  газа,  попавшие  в  зону  низкого
давления, бегущие мгновенно распределилась по всей площади. Джейн  стало
страшно: она догадалась, куда попала.
   Это была. площадь Оберона. Четыре стороны ее занимали кафе и магазины
- пластинки, галантерея, скобяные товары и тому подобное.  На  пятой  же
стороне возвышался обсидиановый фасад знаменитой  и  страшной  городской
тюрьмы. Он нависал над площадью, как  массивный  нос  зловещего  черного
корабля.
   Тюрьма называлась "Могильники".
   Добравшись до своей цели,  толпа,  однако,  не  спешила  на  приступ.
Разбившись  на  небольшие  группы,  она  рассредоточилась  по  остальным
четырем сторонам площади. Витрины магазинов  были  закрыты  решетками  и
стальными щитами, но выше первого этажа окна  были  не  защищены.  Толпа
забрасывала их булыжниками и кирпичами.
   Повинуясь мгновенному, неосознанному порыву, Джейн  подобрала  пустую
пивную бутылку,  размахнулась  и  запустила  в  ближайшее  окно.  Стекло
разлетелось.  Она  радостно  завопила.  Проходящий  тролль  одобрительно
похлопал ее по спине, она зашаталась.
   Ей стало хорошо. Общее возбуждение охватило ее,  одарило  прозрачными
крыльями. Она глубоко вздохнула,  наполнив  легкие  и  желудок  кипящим,
пузырящимся воздухом безумия. Возврата не было.  Джейн  стала  одной  из
них, принадлежа им душой и телом. Она была теперь человеком толпы.
   На нее налетел пьяный, она оттолкнула его:
   - Пошел вон, скотина!
   Это ей тоже понравилось.
   Когда они разбили все окна, сорвали щиты,  разграбили  что  смогли  и
подожгли несколько магазинов, наступило затишье.  Несколько  коренастых,
крепких гномов пытались сорвать  с  петель  тюремные  ворота.  Они  были
сильны и сноровисты, но отступили ни с чем.
   Толпа почти растеряла активность. Чтобы не останавливаться, некоторые
занялись винным погребком, который до этого пропустили. Кожаные кресла и
растения в горшках  полетели  на  улицу.  Картины  маслом,  изображающие
обнаженных троллей на  унитазах,  отправились  в  огонь.  И  наконец  на
мостовую с грохотом выкатили три гигантские бочки. Один  из  погромщиков
вспрыгнул на первую бочку и замахал в воздухе своей шапкой с пером:
   - Сограждане!
   Толпа встретила это обращение презрительным смехом.  Оратор  взмахнул
топором.
   - Наши любимые Правители, отцы Города, заточили в эти бочки - для  ее
же, безусловно,  блага  -  преступную  и  строптивую  жидкость.  Долгие,
мучительные годы провела она  в  дубовых  темницах,  исправляясь,  зрея,
смягчаясь,  избавляясь  от  грубых  привычек,  дабы   стать   почтенным,
законопослушным   напитком,   достойным   благородных   глоток    нашего
достоуважаемого начальства. - Все глаза были прикованы к нему.
   Гримасничая, он выпятил грудь и прокричал: - Но созрела ли она?
   - Нет!
   - Поняла ли она свои заблуждения?
   - Нет!
   - Стала ли она на путь истинный?
   - Нет!
   - Правильно! Она упорствует в заблуждениях и недостойна  того,  чтобы
ее лакало начальство. - Он рубанул  топором  по  втулке.  Вино  хлынуло,
растекаясь по площади. Смеющиеся уроды кинулись к  ручейкам,  опустились
на четвереньки.
   Из магазина приволокли насос и с его помощью наполнили пустой  фонтан
в центре площади. Сбросив  одежду,  многие  -  среди  них  Коноплянка  -
радостно бросились туда, стали пить из ладоней, плескать  друг  в  друга
кроваво-красной жидкостью. Горящие здания и ртутные светильники  озаряли
происходящее тускло-оранжевым светом.
   С другой стороны площади донеслись крики. Из боковой  улицы  медленно
шагал башенный кран. Им управлял ухмыляющийся чертенок -  сидя  наверху,
он шептал команды гиганту в ухо. Они остановились  у  ворот,  и  великан
поднял громадный чугунный кулак. Три раза он ударил по окованным железом
воротам. От них только щепки отлетали, но ворота пока  держались.  После
четвертого удара ворота рухнули.
   Раздался такой вопль ликования, что содрогнулось небо.
   Джейн вбежала в мрачное здание  вместе  со  всеми.  Она  оказалась  в
темном узком коридоре. Рядом с ней бежал Череп. Он схватил ее за руку  и
заставил остановиться перед дверью камеры.
   - Подержи-ка! - Он сунул ей в руки свою куртку, сплюнул  под  ноги  и
стал ломиком сбивать запор. Мускулы вздулись  под  его  темной  от  пота
рубашкой.
   Дверь распахнулась.
   Гнилозубый  рот.  Перекошенное  лицо.  Существо  вышло  из  камеры  и
ущипнуло ледяными пальцами Джейн за щеку.
   - Это мне? - продребезжало оно. Хихикнуло, видя, как она напугана,  и
уковыляло прочь.
   Череп тем временем взломал следующую  дверь.  Оттуда  вылезло  что-то
черное, какая-то скрежещущая тень. Оно глянуло на Джейн, проплывая мимо.
Взгляд  наполненных  ненавистью  глаз  коснулся   ее,   словно   тысячью
скорпионьих жал. Ее сердце подскочило от страха.
   - Что стоишь! - прокричал ей в ухо Череп. - Работы же полно!
   Но Джейн не тронулась с места. Череп не заметил этого, он был слишком
занят. Он шел дальше  по  коридору,  взламывая  одну  дверь  за  другой,
освобождая чудовищ, подобных которым Джейн никогда не видела.
   Она бросила его куртку и убежала.

***

   На площади веселый чертенок  дал  ей  бутылку  виски.  Она  хлебнула.
Другой раздавал таблетки. Она проглотила пять штук.
   Нетерпеливые поджигатели уже начали внутри  тюрьмы  разводить  огонь.
Освободители и освобожденные выскакивали  из  огня,  кашляя,  задыхаясь,
хохоча пьяным смехом. Выпустить узников успели только из ближних  камер.
Все остальное быстро охватило пламя, жаркое, как в доменной печи.
   Те, кто успел освободиться, с визгом  выскакивали  из  ворот,  бегали
кругами, пытаясь сбить с себя пламя. Толпа приветствовала их хохотом.
   Пепел падал, как снег. Хлопья были величиной с кулак. Джейн,  моргая,
смотрела вверх.
   Как принято в тюремной архитектуре, над воротами имелся арочный  мост
с небольшой сторожевой башенкой. Сами стражники  давно  убежали,  ворота
рухнули, но мост остался - нависал над пустым местом, чернея на огненном
фоне.
   На мосту плясали и прыгали какие-то фигурки. Они  распевали  песни  и
мочились в огонь,  не  обращая  внимания  на  опасность.  Эта  безумная,
самоубийственная отвага вселяла ужас.
   Внезапно с моста раздался крик. Оттуда показывали на одну из  боковых
улиц.
   На площадь выходил строевым шагом отряд эльфийских воинов в блестящих
черных шлемах.
   Немедленно у подножия стены растянули, держа за четыре угла,  одеяла.
Один за другим наблюдатели попрыгали вниз.
   Толпа затихла.
   Эльфы построились в одном из углов  площади.  Они  стояли  сомкнутыми
рядами, держа дубинки и плексигласовые щиты. У  всех  на  рубашках  были
значки с крылатой стрелой.
   Командир поднял на дыбы своего коня. Хромированные  бока  сияли  так,
что самого коня было почти не видно. Отражения  толпы,  воинов,  горящих
стен тюрьмы мелькали на зеркальной поверхности, увеличиваясь, когда конь
делал шаг вперед, исчезая, когда он отступал в сторону.
   По-прежнему мягко падал пепел.
   Эльфийский командир приподнялся на стременах и ясным, звонким голосом
прокричал:
   - Это сборище не соответствует установлениям Тейнда! Ваше присутствие
здесь незаконно. Даю вам две минуты, чтобы очистить площадь!
   Бунтовщики ответили нестройными криками. Они явно колебались. Кое-кто
начал разбегаться. Если бы эльфы сейчас выступили,  они  бы  без  усилий
разогнали толпу и очистили площадь. Но командир не отдавал приказа.
   Крики стали громче. Полетел камень, потом бутылка. Она  разбилась  со
звоном. При этом звуке какая-то волна пробежала по толпе. Джейн невольно
задрожала. Стоящие вокруг напряженно застыли.
   - О черт, - пробормотал какой-то гном. -  Они  хотят  сопротивляться.
Сопротивляться эльфам!
   Гном  схватил  Джейн  за  локоть  и  показал  налево.  Многие  головы
повернулись туда. В боковой улице показался еще один эльфийский отряд. И
еще один, с другой стороны. Они окружали  площадь.  Поэтому  командир  и
медлил. Он хотел, чтобы толпа оказалась в мешке.
   - Если не разойдетесь, мы применим силу! - Командир небрежно взглянул
на часы.
   Его коварство возмутило Джейн и придало ей решимости. Джейн  охватила
страстная  ненависть  к  эльфам.  Они,  значит,  думают,  что  могут  ей
помешать! Ну уж нет! Никакие ужасы ее не  запугают.  "Здесь  я  стою,  -
подумала она, - и никто меня отсюда не сдвинет".
   Воины с боевым кличем ринулись вперед.

***

   Это была беспорядочная схватка. Во всяком случае, такой она  виделась
Джейн. Вокруг нее  толкались,  визжали,  сквернословили.  Воины  хлынули
стремительно, словно океанские волны на  берег.  Но  и  толпа  встретила
нападающих стойко, как  прибрежные  скалы.  Прежде  чем  воины  достигли
первых  мятежников,  командир  поднял  дубинку   и   произнес   короткое
заклинание.
   Все уличные фонари на мгновение вспыхнули и погасли.  Теперь  площадь
освещалась только заревом пожара.
   Это  давало  преимущество  эльфам.  Их  боевая  подготовка   включала
обучение ночному бою. Кроме того, древнее благословение Богини  наделило
их даром ясно видеть в темноте, лишь бы хоть один луч Дамы Луны светил в
небе. Мелькали дубинки, эльфы надвигались, толпа отступала. Но воины так
спешили нанести удары, что ровная  линия  наступления  разорвалась.  Это
сильно ослабило их преимущество.
   Джейн толкали то в одну сторону, то в другую. Она увидела,  как  один
из тех гномов, что пытались сломать ворота, бросился на  солдата,  прямо
на щит. Солдат с криком упал,  сломав  руку.  Толпа  взвихрилась  вокруг
него, гном исчез. Потом, когда сражающиеся переместились, Джейн увидела,
что три эльфа набросились на него с дубинками. С него  сорвали  рубашку.
Он лежал у их  ног,  окровавленный,  полуобнаженный,  не  сопротивляясь.
Голова его бессильно дергалась при каждом новом ударе. У него был сломан
позвоночник. Джейн сделала шаг вперед.  Она  с  удивлением  поняла,  что
собирается за него вступиться.
   "Глупо, глупо, - яростно твердила  она  себе,  -  как  глупо!  Какого
дьявола я здесь вообще делаю? Это бессмысленно. Гном уже мертв,  ему  не
помочь. Беги отсюда, беги скорее!"
   Но она, как сомнамбула, шла вперед.
   Перед ней вырос солдат. Шлем слетел у него с головы,  светлые  волосы
разметались. Пламя битвы сияло на его лице. Он поднял дубинку. Но тут он
поскользнулся на мокром от пролитого  вина  булыжнике  и  упал  на  одно
колено.
   На него мгновенно накинулся тролль, сел верхом, уперев  голову  между
лопаток, и обвил туловище ногами.
   Хрясь! Он заломил эльфу голову назад. Хрустнули позвонки. Тело  эльфа
обмякло, свет на лице погас. Дубинка со стуком выпала из руки.
   Джейн схватила ее.
   Пепел падал  все  гуще.  Было  трудно  дышать.  Запах  гари  проникал
повсюду, забивал ноздри, оседал гор